Мейер вещное право. От редколлегии
 Скачать 2.87 Mb.
|
|
( Таково и ныне господствующее в науке воззрение на составные части владения. Высказывается и иное мнение, по которому духовному деятелю владения не придается никакого значения (Иеринг, Пининский, Гримм); во владении видят лишь фактическую хозяйственную связь лица с вещью, возможность хозяйственной эксплуатации вещи, принадлежность вещи к хозяйственной обстановке лица и т. п. В сущности тут лишь различно характеризуется материальный элемент владения, но эта характеристика не может пополнить собой то пустое место, которое остается за упразднением духовного элемента, animus’a. Сторонники этого воззрения забывают, что хозяйственная связь, хозяйственная эксплуатация, хозяйственная обстановка – все это может иметь значение не само по себе, а лишь насколько оно одухотворяется, является проявлением воли; связь без воли лица лишена значения, эксплуатация есть проявление воли, принадлежность к обстановке обусловлена волей; и всегда воля эта есть и animus rem sibi habendi. Коренная ошибка новейшей теории та, что она вся и все владения видит в его защите, забывая о других юридических последствиях: владение защищается, но, как мы видели, владение дает также место предположению о праве собственности; владение, продолжающееся в течение известного периода времени, обращается в право собственности и т. д. Господствующее мнение основательно признает, что владение alieno namine представляет собой исключительное явление – на него распространяется лишь одно последствие юридического владения, а именно – защита его, другие же, например, обращение его в право собственности, не распространяются; первое допускается, несмотря на то что у владельца нет animus rem sibi habendi, второе же не допускается именно потому, что у владельца этого animus нет. – А. Г.) Относительно вещи, подлежащей юридическому владению, прежде всего должно сказать, что эта вещь физическая, способная подлежать фактическому господству. Но не всякая физическая вещь может подлежать юридическому владению: относительно некоторых вещей законодательство определяет, что владение ими не дает всех последствий юридического владения. Например, владение заповедным имением, хотя бы это владение было спокойное, непрерывное, бесспорное, продолжалось более 10 лет, словом, такое владение, которое отвечало бы всем условиям для приобретения права собственности по давности, все-таки не приведет к праву собственности [590] Итак, следует сказать, что юридическое владение возможно только относительно такой вещи, относительно которой для юридического владельца возможно сознание самостоятельного распоряжения. Иногда владение касается только части вещи: сознание возможности распоряжаться вещью как своей, относится к какой-либо части, а фактическое господство существует над вещью в целости. Каково значение такого владения? Оно различно, смотря по значению части, к которой относится владение. Если эта часть такова, что и сама по себе может притязать на значение целого, а не теряется в целостности вещи, то есть возможность допустить юридическое владение относительно части. Например, идет речь о картине, вделанной в раму: картина и рама – такие части вещи, что каждая из них может быть рассматриваема как нечто самостоятельное, и поэтому как относительно картины, так и относительно рамы может быть допущено сознание господства над частью как над целым. Но если часть не имеет самостоятельного значения, а сливается с целым, то не допускается и сознание отдельного господства над частью. Или идет речь о мебели, обитой какой-либо материей: странно было бы допустить сознание отдельного господства над материей. Таким образом, относительно владения частью вещи надо сказать, что в одном случае юридическое владение частью имеет смысл, в другом – не имеет никакого значения. Этому не противоречит совокупное владение многих лиц одной и той же вещью, когда многие лица состоят в фактическом отношении к вещи, но только в совокупности сознают возможность распоряжаться вещью как своей, а в отдельности сознание каждого из них не относится ко всей вещи. Возражают, правда, что при таком общем владении каждое отдельное лицо владеет лишь долей, а доля есть нечто отвлеченное, тогда как владение предполагает материальное соприкосновение с вещью. Но необходимо сказать, что при общем владении материальное соприкосновение относится и к той части, которая составляет долю владения, потому что целое обнимает и части, и, следовательно, нет препятствия допустить общее юридическое владение. Если бы мы стали даже и отрицать его, то действительность опровергла бы нас, потому что факт общего владения существует в действительности. Владение прекращается. Если присутствие материального и духовного деятелей юридического владения необходимо для его приобретения, то, как уже и было сказано, продолжение владения не требует их постоянного присутствия: нет надобности, чтобы лицо постоянно пребывало в материальной связи с вещью, а достаточно, если есть возможность во всякое время восстанавливать эту связь; нет надобности, да и невозможно, чтобы лицо ежеминутно питало в себе сознание господства над вещью и высказывало это сознание; достаточно, если на первый раз лицо выразит намерение распоряжаться вещью как своей, а потом уже это намерение предполагается. Поэтому для прекращения владения требуется не отсутствие одного из деятелей юридического владения, а присутствие противоположного. Так, относительно материального деятеля нужно, чтобы лицо в данный момент не имело возможности по своему желанию поставить себя в физическое отношение к вещи. Например, другое лицо захватило вещь, не признавая над ней господства прежнего владельца: для него уже нет возможности проявить материальное господство над вещью, и владение прекращается. Или лицо теряет вещь, состоящую в его юридическом владении: материальная связь его с вещью прекращается, в данный момент нет возможности для владельца восстановить эту связь, и юридическое владение прекращается. Примечания: [580] Ст. 533. [581] Ст. 554. [582] Ст. 626, 628. [583] Только юридическое не значит в этом случае то же, что законное: и недобросовестное владение, следовательно незаконное, есть юридическое, как скоро с ним связываются известные юридические последствия. [584] Заметим, что юристы не согласны насчет систематики юридического владения в науке гражданского права, и многие осуждают изложение учения о юридическом владении по поводу права собственности. По нашему мнению, учение о владении не находит себе места вне учения о праве собственности, потому что если науке и приходится иногда излагать эти факты, по их связи с юридическими последствиями, то всего удобнее, конечно, излагать эти факты там, где фактические понятия приходится отличать от понятий чисто юридических. О владении-праве, нет сомнения, нужно говорить по поводу учения о праве собственности, потому что владение-право составляет часть права собственности. Но владение-право указывает на понятие о владении-факте, и так как факт этот при известных условиях связывается с юридическими последствиями, то, говоря о факте, следует изложить и его юридическое значение. [585] У. г. с., cт. 29, 202. [586] Ст. 531. [587] Ст. 523-530. [588] Ст. 252-528. [589] Ст. 533. [590] Ст. 564. Точно так же относительно духовного деятеля владения требуется сознание невозможности господствовать, противоположное намерению распоряжаться вещью как своей. Например, лицо владеет вещью, а впоследствии принимает эту вещь в залог от другого лица, которое указывает на нее как на свою собственность, и представляет ее залогом: принятие вещи в залог влечет за собой сознание невозможности распоряжаться вещью как своей и с тем вместе – прекращение юридического владения. Таким образом, согласие владельца на принятие вещи в залог в данном случае есть выражение его отречения от владения. Но владелец может и просто отказаться от господства над вещью, не признавая над ней господства другого лица, подобно тому, как возможно отречение от права. Мы не признаем владения правом, а определяем его лишь фактическим отношением к вещи, поэтому нет надобности относить к владению все те понятия, которые входят в состав права; но вместе с тем владение и не исключает всех тех понятий, которые входят в состав права. Так, в состав понятия о праве входит возможность отречения; возможно оно и для владения, хотя владелец отрекается не от права, а только от фактического господства над вещью. В особенности важно отречение относительно владения в том случае, когда фактическое господство лица над вещью, как в нашем примере, продолжается. Но, конечно, отречение должно выразиться каким-либо наружным актом, ибо сознание невозможности распоряжаться вещью как своей пока остается только сознанием, внутренним актом владельца, не подлежит области права и его определениям. Например, владелец объявляет, что он уже считает вещь, состоящую в его юридическом владении, не своей, а вещью другого лица, но продолжает владеть ею, скажем, в намерении сохранить вещь до прибытия этого другого лица, находящегося в настоящее время в отсутствии: очевидно, тут владение прекращается по отречению владельца. Но точно так же сознание господства над вещью может замениться правом – лицо может приобрести право на вещь, состоящую в его юридическом владении: тогда юридическое владение прекращается и на место владения-факта наступает владение-право. Юридическое владение прекратившееся может впоследствии восстановиться. Спрашивается, можно ли это восстановившееся юридическое владение считать продолжением прежнего? По строгости юридических понятий, кажется, нельзя считать восстановившееся юридическое владение продолжением прежнего, тем более что если владение прекращается, то нет ручательства, что оно восстановится, так что восстановление владения есть нечто случайное. Поэтому если давностное владение прекратится и потом снова будет восстановлено, то срок давности для приобретения права собственности на вещи нужно считать со времени восстановления владения, а не со времени его первого приобретения. В действительности это понимается иначе. В действительности обращается внимание на срок между прежним владением и восстановившимся: если срок незначителен, то новое юридическое владение признается за продолжение старого; при значительном промежутке это не признается. Это происходит, кажется, оттого, что в действительности отсутствие момента владения считается тождественным с присутствием момента противоположного, что, однако, несправедливо. В дополнение к сказанному о владении следует обратить еще внимание на владение правами, о котором нередко идет дело в действительности. Если бы владение правами означало лишь принадлежность их известному лицу или осуществлению прав со стороны их субъекта, то это было бы только слово без особого самостоятельного значения и не следовало бы обращать внимания на владение правами. Но дело в том, что некоторые явления юридического быта указывают на готовность действительности допустить фактическое отношение лица к праву, точно так же, как существует фактическое отношение лица к вещи. Например, нередко встречается, что лицо, не имея на то права, въезжает в чужой лес и пользуется его произведениями: если в течение продолжительного времени существует это пользование, то в действительности является готовность признать за лицом право въезда, именно на основании продолжительного осуществления фактически того, что составляет содержание права, подобно тому, как владение вещью, удовлетворяющее известным условиям, обращается в право собственности. Но фактическое пользование тем, что составляет содержание права въезда в чужой лес, нельзя признать за юридическое владение лесом и поземельным участком, на котором он растет: для этого нет господства над вещью, ибо фактическое отношение тут состоит только в том, что лицо от времени до времени въезжает в лес и пользуется его произведениями; нет и сознания самостоятельного господства над вещью, ибо лицо не считает себя хозяином поземельного участка и растущего на нем леса, – напротив, именно сознает, что въезжает в чужой лес. Таким образом, в данном случае фактическое господство лица относится к праву на чужую вещь, а не к самой вещи и сходно с владением только в том, что то и другое представляют фактическое отношение лиц к вещи; но при владении существует сознание самостоятельного распоряжения всей вещью, а при рассматриваемом фактическом господстве – только одной стороной вещи. Это-то господство над одной стороной вещи, а не над вещью в целом ее составе, – господство, не зависимое от права, фактическое, и есть владение правом на чужую вещь, с которым оно совпадает по своему содержанию. Римское право называет это владение правом quasi-possessio (как бы владение, отношение, близкое к владению, аналогичное с владением. – А. Г.). Под именем квазипоссессии известно владение правом и на юридическом языке Западной Европы. Но в чем состоит это владение правом, какие свойства его принадлежности – наше законодательство не определяет. Из существа же юридического владения вытекает только, что сознание самостоятельного распоряжения может простираться или на всю вещь, или на ее часть. И поэтому если кроме настоящего владения – владения вещью сполна, допускается еще владение одной стороной вещи, называемое владением правом, то все выводы, допускаемые для первого, распространяются и на второе, насколько такое распространение уместно по самому существу юридического отношения. Владение как составная часть права собственности также состоит в материальном отношении лица к вещи [591] , но с той разницей, что это материальное отношение представляет собой осуществление права собственности, и все равно – будет ли оно соответствовать условиям юридического владения или нет – оно все-таки остается правом, тогда как владение-факт только в таком случае и обращает на себя внимание науки права, когда представляет собой осуществление права, не принадлежащего владельцу, – только юридическое владение находит себе место в науке о правах. Например, иногда собственник не имеет сознания самостоятельного распоряжения вещью, но тем не менее его фактическое отношение к вещи представляется осуществлением права собственности, его владение – владение-право. Если же лицо владеет вещью не по праву и не имеет сознания самостоятельного распоряжения вещью, то его фактическое отношение к ней чуждо области права. Для собственника владение получает значение преимущественно через пользование. Но владение имеет и самостоятельное значение: оно есть как бы вестник права собственности, и большей частью посредством владения собственник получает тот вес, который дает ему право собственности, так что право владения имеет значительное влияние на ход дел в юридическом быту, независимо от осуществления других прав, входящих в состав права собственности. Например, обратим внимание на кредит, которым пользуется богатый человек; кредит обусловливается состоятельностью лица, но главным образом – владением, которое рождает предположение о праве собственности лица, владеющего имуществом, и придает ему значение. Кроме того, владение как составная часть права собственности имеет еще то самостоятельное значение, что во многих случаях владением начинается право собственности: по нашему законодательству передача составляет один из важнейших способов перехода права собственности, но передача есть не что иное, как начало владения для собственника. Владение-право может быть осуществляемо самим собственником или другим лицом, в качестве его представителя. Но это владение через представителя не имеет никакого самостоятельного значения, а есть как бы владение самого собственника. Другое дело, если право владения передается стороннему лицу, не имеющему характера представителя: тогда это право владения получает самостоятельное значение, хотя и производится от права собственности [592] А такая уступка права владения нередко встречается в действительности, например, при отдаче имущества в заклад, при предоставлении пользования вещью стороннему лицу и т. п. В большей части случаев, однако, право владения, приобретаемое сторонним лицом, бывает только спутником другого права, приобретаемого относительно вещи собственника, ибо для стороннего лица право владения само по себе разве только по исключению может иметь интерес. Так, закладоприниматель приобретает право залога относительно вещи и владеет ею по праву; но не владение составляет главное, существенное содержание права залога. Точно так же лицо, приобретающее право пользования вещью, если приобретает с тем вместе и право владения, то приобретает его лишь потому, и только потому интересуется им, что само пользование вещью во многих случаях обусловливается господством над ней, владением. (Наконец, надо заметить, что право на владение охраняется не только как таковое, но и как факт, и притом как по требованию собственника, осуществляющего это право, так и стороннего лица, которому право владения передано. Только собственник может предъявить иск о собственности, вместе с тем, конечно, требуя признания своего права на владение, но он может предъявить и иск об одном факте владения – о восстановлении его. Точно так же арендатор может предъявить иск о признании переданного ему права на владения, ссылаясь на арендный договор, но он может предъявить иск и об одном факте владения; он может требовать восстановления своего владения как факта, не касаясь вопроса об арендовании им имущества. То же самое надо сказать о закладопринимателе, поклажепринимателе и др. – А. Г.) Право владения может прекратиться. В особенности обращает на себя внимание случай прекращения его посредством отречения: обыкновенно отречение от права владения находится в связи с отречением от права собственности; но нет надобности, чтобы отречение, касаясь владения, касалось и других частей права собственности, а собственник может отречься только от права владения. И тем легче можно допустить такой случай, что, отрекаясь от права владения, но оставляя за собой право пользования, лицо в силу этого права приобретает право собственности на плоды вещи, а в этом праве собственности на плоды, может быть, и сосредоточивается весь интерес права собственности на вещи. Право пользования и право распоряжения как составные части права собственности § 3. Право пользования, вторая и самая существенная составная часть права собственности, заключается в употреблении вещи для удовлетворения каких-либо потребностей [593] Все равно, сама ли вещь непосредственно служит для удовлетворения потребностей, или она дает произведения, которые служат для этой цели, употребление вещи будет осуществлением права пользования. Равным образом – будет ли собственник непосредственно употреблять произведение вещи для удовлетворения своих потребностей, или он распорядится произведениями иначе, в силу своего права собственности на них, все-таки относительно вещи, дающей произведения, это будет правом пользования. Кто сеет хлеб на земле, тот пользуется землей, хотя земля непосредственно и не служит к удовлетворению его потребностей; сам ли хозяин потребит родившийся хлеб, или он продаст его и получит деньги, по отношению к земле это будет осуществлением права пользования. Однако не каждое употребление вещи для удовлетворения ею потребностей входит в содержание права пользования: иное употребление вещи таково, что она уничтожается; но уничтожение вещи, по нашему определению, составляет содержание права распоряжения, а не права пользования, поэтому только те способы удовлетворения потребностей вещью, которые не соединяются с ее уничтожением, входят в состав права пользования. Собственник сам пользуется вещью или предоставляет пользование стороннему лицу, так что право пользования иногда выделяется из права собственности [594] При этом-то выделе и получает практическое значение различие между пользованием вещью непосредственным и пользованием посредством употребления ее плодов – различие, не имеющее практического значения, пока право пользования соединено с правом собственности, ибо ipso jure собственнику принадлежат все произведения вещи, ее плоды. Если вещь сама по себе, непосредственно, служит удовлетворению потребностей, то лицо, имеющее право пользования по вещи, только и может употреблять ее сообразно ее назначению, не имея никакого права на произведения вещи, – разве это именно ему предоставлено собственником. Так, лицо, которому предоставлено право пользования лошадью, не имеет права на приплод лошади. Но если пользование вещью только и может состоять в употреблении ее плодов, тогда как непосредственно вещь не служит удовлетворению потребностей, то лицо, имеющее право пользования, вправе пользоваться ее плодами и приобретает над ними право собственности по отделении их от вещи. Лицо, которому предоставлено право пользования фруктовым садом, приобретает право собственности на плоды по снятии их с деревьев. Право пользования, выделяемое из права собственности, в большей части случаев соединяется с правом владения, так что, предоставляя стороннему лицу пользование вещью, собственник обыкновенно предоставляет ему владение. Однако право пользования может быть предоставлено и без права владения, в особенности когда пользование вещью состоит в употреблении ее плодов. Но если пользование вещью, по самому существу ее, только и может состоять в непосредственном употреблении вещи, то лицо, приобретшее право пользования, вправе требовать от собственника, чтобы он предоставил ему и владение вещью, вправе требовать ее выдачи. Право распоряжения заключается в праве прекращения и разъединения права собственности, разъединения навсегда или на известное время [595] Следовательно, по праву распоряжения, собственник может уничтожить вещь, подвергнуть ее отчуждению, заключить относительно ее ту или другую сделку и т. д. Право распоряжения составляет поэтому как бы венец права собственности: в распоряжении представляется наибольшее напряжение права собственности – напряжение, которое может стоить жизни самому праву собственности, и, конечно, право, предоставляющее лицу возможность уничтожить вещь, сильнее того права, по которому лицо может лишь подчинить вещь своему фактическому господству или употреблять ее на удовлетворение своих потребностей. Даже тот способ пользования вещью, который предполагает ее уничтожение, мы отнесли уже к праву распоряжения. Однако если сама вещь не уничтожается, а только от употребления изменяется ее вид, то нет распоряжения относительно вещи, а предоставляется пользование, разве превращение вещи, изменение вида ее таково, что она поступает совершенно в другой разряд вещей. Только, разумеется, здесь довольно трудно провести определенную границу между случаями, где проявляется право пользования, и случаями, где проявляется право распоряжения. Более других основательна попытка определить эту границу таким образом: если есть возможность обратить вещь к прежнему виду, то в употреблении вещи проявляется только право пользования, если же нет, и вещь безвозвратно перешла в другой разряд, то проявляется право распоряжения. В практическом отношении иногда очень важно определить, какое именно право проявляется в данном случае – право ли пользования или право распоряжения; в особенности это важно в ограничениях, допускаемых или определяемых для права собственности. Например, у должника описано имущество, но, по снисхождению, кредитор предоставляет должнику или его родственникам пользоваться имуществом, не предоставляя, однако, распоряжения: если должник будет пользоваться имуществом так, что оно не изменит своего вида, по крайней мере невозвратно, то должник не выйдет из своего права; но если он будет распоряжаться вещью, то тем нарушит право верителя и подвергнется ответственности. Право владения и право пользования, как мы видели, можно выделить из права собственности и предоставить стороннему лицу. Спрашивается, имеет ли место выдел относительно права распоряжения? Нам кажется, следует отринуть возможность такого выдела: право распоряжения вещью так тесно связано с существом права собственности, что без прекращения его самого выдел права распоряжения неудобомыслим. По исключению встречаются, правда, случаи, что право распоряжения выделяется из права собственности и переходит к другому лицу; однако нормальное состояние юридического быта то, что право распоряжения остается за собственником, хотя бы у него не было ни владения, ни пользования. И в самом деле, если из права собственности выделяется право владения или право пользования, то у собственника останется право распоряжения и оно знаменует право собственности. Но если выделить право распоряжения, то выдел его может повлечь за собой и выдел права владения, и выдел права пользования, так что у собственника ничего не останется от его права собственности: стороннее лицо, которому будет предоставлено право распоряжения, в силу своего права, пожалуй, и уничтожит вещь, и подвергнет ее отчуждению – словом, разрушит право собственности. Положительное законодательство, по-видимому, противоречит нашему мнению относительно выдела права распоряжения из права собственности: законодательство наше говорит о праве распоряжения, отдельном от права собственности, т. е. выделенном из него. Но законодательство говорит о выделе права распоряжения не в том смысле, что это право предоставляется стороннему лицу, а законодательству представляется выдел права распоряжения там, где, собственно, нет его выдела, именно: законодательство видит выдел права распоряжения в выдаче доверенности на отчуждение вещи [596] ; но поверенный есть только представитель доверителя, так что каждое действие поверенного нужно считать действием самого доверителя, и, следовательно, выдачей доверенности никакого выдела из права собственности не делается. Но это воззрение законодательства объясняется исторически. Известно, что при существовании крепостного права только потомственные дворяне могли приобретать право собственности на населенные имения. Но по выгодам, связанным с правом собственности на населенные имения, естественно, что и для лиц других сословий было искушение приобрести такие имущества. Действительно, в нашем юридическом быту встречались разные попытки обойти запрещение законодательства, а известно, что личный интерес делает людей весьма изобретательными, и практика часто прибегала к такой хитрости: лицо, желавшее пользоваться выгодами права собственности на населенное имение, за известное вознаграждение, равное стоимости имения, получало от собственника доверенность на управление тем имением со всеми вотчинными правами, так что по своему усмотрению могло подвергнуть имение и отчуждению. В то же время лицо обеспечивало себя против уничтожения доверенности со стороны доверителя и, таким образом, получало возможность фактически располагать населенным имением или крепостными людьми как своей собственностью. При таких условиях законодательство, конечно, легко могло дойти до мысли, что выдача доверенности на отчуждение права собственности составляет выдел права распоряжения. |