Мейер вещное право. От редколлегии
 Скачать 2.87 Mb.
|
|
ГЛАВА ПЕРВАЯ ИСТОЧНИКИ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА Юридические воззрения народа, содержащие в себе гражданское право, отражаются в обычае и законе. В этом смысле можно говорить о них как об источниках гражданского права. 1. ОБЫЧНОЕ ПРАВО § 5. Обычаем, говоря вообще, называется ряд постоянных и однообразных соблюдений какого-либо правила в течение более или менее продолжительного времени. Обычай юридический как источник права называется также обычным правом. Происхождение его объясняется различно. До 20-х гг. нынешнего столетия общее мнение между юристами было то, что обычное право создается соблюдением: представляли, что какое-либо положение соблюдается постоянно и однообразно в течение известного времени и вследствие того делается потом обязательным, становится обычным правом. В 20-х же гг. нынешнего столетия явилось сочинение немецкого юриста Пухты «Das Gеwohnheitsrecht» (Erlangen, 1828, 8°), в котором он доказал, что такое объяснение происхождения обычного права ложно, что соблюдение известного правила в течение долгого времени и несоблюдение противного ему не могут создать обычного права. Соблюдение предполагает уже существование правила; иначе что же побудило бы соблюсти какое-либо положение в первый и второй раз? Нельзя думать, что целое право у народа сложилось случайно. Отсюда Пухта выводит, что содержащееся в обычае юридическое воззрение не создается соблюдением, а только познается из него; само юридическое воззрение, проявляющееся в обычае, есть нечто готовое, связанное с понятиями народа, нечто данное народу, как язык, и составляет нечто неотъемлемое от его национального духа. Учение Пухты о существе обычного права нашло себе много приверженцев, и можно сказать, что в настоящее время это учение – господствующее. Нельзя, однако, безусловно принимать теорию Пухты. Рассматривая ее ближе, мы убеждаемся, что и в ней есть недостатки. а) Есть обычаи, происхождение которых только и можно объяснить соблюдением. Таковы обычаи, относящиеся к срокам; юридическое воззрение не связано необходимо с точным пространством времени, от случайного соблюдения известного срока может родиться мысль, что этот срок обязателен. b) Обычай – не единственный способ познания юридических воззрений: они могут быть познаваемы и иначе. Обычай может сделаться источником права лишь при следующих условиях: а) Он должен содержать в себе юридическое воззрение, ибо никакое другое воззрение не может породить права. b) Юридическое воззрение должно неоднократно проявиться в действительности и следовательно быть соблюдаемо в течение более или менее продолжительного времени. Но числа проявлений определить нельзя, а можно сказать только, что чем более случаев, в которых проявилось одно и то же юридическое воззрение, тем легче судить о существовании обычного права; чем менее - тем труднее. Точно так же и относительно времени соблюдения можно сказать только, что оно должно быть достаточно для того, чтобы юридическое воззрение проникло в сознание народа как право, и, разумеется, чем реже встречаются случаи применения какого-либо юридического воззрения, тем более нужно времени, чтобы это воззрение получило значение обычного права. с) Юридическое воззрение должно проявляться постоянно однообразно; в противном случае не может образоваться обычай. Но это не значит, что каждое уклонение от юридического воззрения препятствует ему сделаться обычным правом. Напротив, если уклонение представляется в виде исключения, то тем самым резко указывается на существование обычного права – exceptio firmat regulam. d) Обычай не должен противоречить нравственности: общество не может признавать прав, несовместных с доброй нравственностью. Впрочем это условие заключается уже в том, что обычай должен содержать в себе юридическое воззрение, которое и есть не что иное, как проявление нравственного закона в применении к общежитию. На основании сказанного обычное право можно определить как юридическое положение, раскрывающееся в неоднократном и однообразном применении. Если все принадлежности обычного права соблюдены, то обычай рождает право для граждан и показывает влияние на действительность. Оно обнаруживается: а) в определении юридических отношений, не определенных законодательством: обычай восполнит его пробелы; b) в толковании закона: обычай или изъясняет смысл закона, выраженного темно, или ограничивает, или распространяет буквальный смысл закона; в этом смысле римские юристы говорили об обычае: optima est legum interpres consuetudo; с) в отмене закона: обычай выводит его из употребления, следовательно здесь обычное право действует отрицательно; но не должно себе представлять, что оно разом отменяет закон, – нет, действие обычного права в этом случае подтачивающее, происходящее незаметно, исподволь. Возникает вопрос: на каком же основании действует обычай в государстве? Вопрос решается различно. Одни говорят, что в обычае выражается общая воля народа, и на этом основывают действие обычного права. Но общественная воля в государстве высказывается через правительство, а даже в государствах демократических обычай не признается органом для выражения общественной воли; следовательно нельзя указывать на нее как на основание действия обычного права. Другие говорят, что сила обычая – в его разумности. Но общественные отношения определяются волей: одна разумность положения не делает его обязательным; действием же воли и неразумное может иметь приложение. Наконец, говорят, что обычное право заимствует силу свою от законодательной власти, что обязательная сила обычая основывается на явно выраженном или безмолвном соглашении законодательства. С нашей точки зрения на юридический быт, вопрос об основании действия обычного права не имеет смысла. Можно дать только такой ответ, что сила юридического обычая заключается в его существовании: в обычном праве высказывается юридическое воззрение, которому свойственно иметь применение к жизни. И законодательная власть не может прямо устранить действие обычного права. Конечно, если законодательная власть откажет ему в силе, оно не будет иметь применения к случаям, подлежащим рассмотрению органов общественной власти, но только к этим случаям. Да притом же обычай так могуществен в юридическом быту, что, пожалуй, выведет из употребления закон, направленный против его применения. Путем обычая юридическое воззрение прокладывает себе дорогу к действительности, особенно на низшей ступени общественного быта. Законодательная власть в то время не касается множества юридических отношений, не признает своей задачей определение этих отношений и разве только считает нужным составить сборник обычаев. Иногда такой сборник составляется частным лицом, и законодательная власть ограничивается тем, что юридические начала, содержащиеся в сборнике частного лица, признает основаниями для судебных определений. С развитием гражданственности законодательная власть становится деятельнее и сфера обычного права стесняется: юридические воззрения народа находят себе орган в форме, преимущественной перед обычаем, так как вместе с развитием гражданственности является образование и сознается важность народных юридических воззрений. Вот то орудие, которым законодательная власть может устранить обычное право, – не отменить, а заменить его. Но, разумеется, идея о связи законодательной деятельности с юридическими воззрениями народа созревает не вдруг, и целые поколения переживают, прежде чем она достигнет зрелости. ( Наше законодательство лишь в весьма незначительном числе случаев прямо указывает на известные отношения, определяемые по обычаю, безотносительно к применению его тем или другим судом, – оно касается обычного права преимущественно со стороны судебного его применения. В случаях первого рода [77] норма обычного права вытесняет собой закон, если бы таковой имелся; например, право наследования у крестьян и колонистов определяется обычаем, а не законом [78] ; торговая поклажа по обычаю совершается словесно, а не письменно, как того требует закон [79] , и т. д. В каком бы суде ни возник вопрос о данном праве, применяема должна быть норма права обычного. Что касается случаев второго рода, то тут закон указывает на применимость норм обычного права вообще, безотносительно к той или другой типичной группе, тому или другому роду или виду отношений, к которым суд, но непременно тот, а не другой суд, обязан применить норму права обычного. Тут признаки подсудности иска по данному отношению тому или другому суду определяют пределы применимости норм обычного права. У нас этот прием применен к делам подсудным инородческим, волостным, станичным, мировым и городским судам и судам земского начальника и уездного члена окружного суда. Только в судах первых трех родов обычай безусловно вытесняет собой закон, исключительно применяясь к делам, подведомственным этим судам, в остальных же – обычай лишь восполняет закон, т. е. применяется в делах, подведомственных этим судам, к случаям, не разрешенным законом, причем, однако, требуется ссылка одного или обоих тяжущихся – судья ex officio применить местные обычаи не вправе [80] . – А. Г.) Скажем, наконец, что обычаи бывают общие, соблюдаемые во всем государстве, и местные, соблюдаемые лишь в определенной местности. (Об общих обычаях можно говорить, когда известны все местные, у нас же местные обычаи далеко еще не собраны, хотя материала накопилось за последнюю четверть столетия очень много, но он разбросан по разным изданиям и ждет разработки. Обычаи крестьян более известны, чем обычаи торговые, инородческие и др. Драгоценный материал собран в Трудах комиссии по преобразованию волостных судов, 7 т., 1873-1874; и разработан: отрывочно Оршанским в ст. «Народный суд и народное право» (Журнал гражданского и уголовного права, 1875, кн. 3, 4 и 5) и вполне – Пахманом в соч. «Обычное гражданское право в России»,2 т., 1877, 1878. – А. Г.) Судебные обычаи § 6. Особый вид обычного права составляют обычаи судебные. Лица, занимающиеся отправлением суда, состоят на службе в судебных местах более или менее продолжительное время; между делами, поступающими на рассмотрение, много однородных: потому естественно, что в каждом судебном месте устанавливаются известные обычаи относительно производства дел. Если судебные обычаи соответствуют условиям обычного права, то, конечно, и они могут сделаться для граждан источником прав. (Например, в окружных судах существует обычай, заключающийся в том, что член суда, принимающий прошения, проверяет: представлены ли все документы, копии, пошлины и пр. И в случае каких-либо недочетов дает истцу возможность немедленно их восполнить, не постановляя никаких определений об оставлении прошения без движения; в силу этого обычая, следовательно, истцу дается право немедленного устранения формальных недостатков иска. – А. Г.) Разумеется, не всегда обстоятельства благоприятны развитию судебных обычаев: для этого нужно сословие судей, юридически образованных и добросовестных, которые имели бы понятие об обычном праве, не считали бы всего, не определенного законом, предоставленным произволу, не пользовались бы пробелами законодательства для достижения личных целей. Но такова сила юридического воззрения, что и при всех неблагоприятных обстоятельствах оно проникает в действительность путем обычая, и судебная практика всегда служит помощницей законодательству, дополняя его пробелы, точнее определяя применение законов к данным случаям. Со временем законодательная власть может, конечно, обращать и судебные обычаи в законы. 2. ЗАКОН Существо закона и его виды § 7. Законом называется исходящее от верховной власти правило, которым устанавливаются права. Сама власть верховная в этой деятельности называется властью законодательной. Это свойство закона, что им регламентируются права, только и может руководить нами в различении законов и других актов нераздельной верховной власти. Хотя основные законы и определяют порядок составления законов и их освящения верховной властью, но закон может составиться и другим путем. Установленный прядок тот, что законы проектируются в Государственном совете и от него представляются на высочайшее утверждение [81] Но иногда проект закона составляется в Комитете министров и от него представляется на усмотрение верховной власти; иногда закон исходит непосредственно от Его Императорского Величества. По общим понятиям, обнародование составляет существенный признак закона: и наши основные законы, действительно, определяют порядок обнародования законов [82] Но очень часто исходит от верховной власти определение и не обнародуется установленным порядком, тогда как определение составляет закон. Потому каждое изъявление высочайшей воли, определяющее права, следует считать законом. Акты верховной власти – исполнительной и судебной – отличаются от него тем, что составляют лишь применение закона, подобно тому, как он применяется органами верховной власти. Выражение закона возможно в двух формах, существенно различных между собой, – в форме общей и в форме частных случаев. Первая представляет закон как юридическое начало, высказанное законодателем для применения к действительности; вторая – как определение частного случая, причем предполагается, что случаи повторяются и есть возможность исчерпать большее или меньшее количество случаев, встречающихся в действительности. Первая форма более сообразна существу закона, долженствующего выразить общее правило, и более выгодна для науки, имеющей дело с началами. И необходимо сказать, что гражданские законы скорее всех других ведут к общей форме: если где-либо затруднительно исчерпать частные случаи, то это именно в гражданском праве, потому что разнообразие случаев здесь чрезвычайное. Но ни та, ни другая форма не проведена строго ни в одном законодательстве; имея в виду определить частные случаи, законодатель поражается их разнообразием и означает случаи более общими признаками; устанавливая общее начало, законодатель не может удержаться, чтобы не определить хотя бы некоторые частные случаи. Однако есть возможность определить, в каком духе выражен закон и какого вообще направления держится законодательство, а для применения законов чрезвычайно важно иметь в виду форму их выражения. Примечания: [77] Свод законов (Св.з.), т. X, ч. 1, ст. 452, пр.; 454, 1539, п. 4; 1700, пр.; 1184, п. 5; 2112, п. 3 (далее приводимые без ссылки на источник статьи также относятся к ч. 1 т. X Св.з. – Сост.); Устав судопроизводства торгового (У.с.т.), т. II, ч. 2, ст. 592, прил. 1 п. 187. [78] Ст. 1184, пр. [79] Ст. 2112. [80] Устав гражданского судопроизводства (У. г. с.), т. XVI, ч. 1, ст. 29. 130; Правила производства дел, подведомственных земским начальникам и городским судьям (Пр. произв.), там же, ст. 20, 88; Правила устройства судебной части и производства судебных дел в местностях, в которых введено положение о земских участковых начальниках (Пр. суд.), ук. ист., ст. 29, 30; Временные правила о волостном суде в местностях, в которых введено положение о земских участковых начальниках (Врем. пр. о волост. суде), т. IX, ст. 25. [81] Законы основные (З. осн.), т. I, ч. 1, ст. 50. [82] Там же, ст. 57, 58. Наше гражданское законодательство, хотя и представляет больше общих начал, чем другие части законодательства, но есть по преимуществу законодательство частных случаев, тогда как, например, французское гражданское законодательство по преимуществу – законодательство начал. Такой характер нашего законодательства объясняется тем, что для выражения общих юридических начал необходимо юридическое образование в лицах, составляющих законы, составители же Уложения царя Алексея Михайловича не имели такого образования. Большей частью его статьи начинаются словами «буде», «если», представляют отдельные случаи и дают по ним разрешения. Равным образом и впоследствии законодательная власть большей частью определяла отдельные случаи, по мере того как они возникали в действительности. Сводом всех этих частных определений составилось наше действующее законодательство. (Только вошедшие в Свод законы новейшего времени удовлетворяют требованиям законодательства начал. – А. Г.) Разделение законов на их виды может быть очень дробным. Было время, когда под влиянием схоластики вся наука состояла из определений и подразделений. В настоящее время, хотя схоластическая философия не имеет приверженцев, однако разделения все еще пользуются некоторым уважением. Мы обратим внимание лишь на разделения, имеющие практический интерес. По отношению к гражданскому праву имеют практическое значение разделения законов по трем основаниям: а) по содержанию, b) по пространству действия и с) по последствиям нарушения. а) По содержанию законы разделяются на безусловно постановляющие что-либо и дозволяющие что-либо делать или не делать. Первые называются принудительными (leges cogentes), вторые – дозволительными (leges permissivae). Законы принудительные разделяются на повелительные (leges jubentes), что-либо повелевающие, и запретительные (leges prohibitivae), что-либо запрещающие. Неисполнение закона принудительного составляет нарушение закона и влечет за собой более или менее невыгодные последствия, тогда как нарушение закона дозволительного неудобомыслимо. Все законы, предоставляющие права, суть законы дозволительные; законы же, установляющие обязанности, - принудительные. В разряд законов дозволительных входят и такие законы, которые определяют юридические отношения лишь на случай, что сами граждане не определят их. Так, законы, определяющие порядок наследования в имуществах благоприобретенных, постановлены на случай, когда не будет завещательного распоряжения об имуществе, или когда духовное завещание будет признано недействительным [83] Не всегда такое значение закона в нем выражено. Потому нередко люди, не знакомые с теорией права, считают закон обязательным и полагают невозможным определить свои отношения иначе, чем определено в законе, тогда как власть законодательная не настаивает на его применении, а только предлагает известное определение и имеет в виду, что если граждане не сделают иного постановления относительно своих юридических отношений, то значит – хотят подчиниться закону, применяют его к себе. Возьмем пример: законодательство определяет, что в случае обеспечения обязательства закладом закладываемое имущество описывается, опечатывается и хранится у залогопринимателя [84] Но неужели залогоприниматель не может оставить заложенное имущество в руках залогодателя? И таких законов много. Нужно всегда обращать внимание на то, решительно ли повелевает или запрещает что-либо закон, или он предоставляет право. В последнем случае граждане всегда могут определить отношения по своему усмотрению, лишь бы постановление их не противоречило принудительным законам. Так, в нашем примере, залогопринимателю предоставляется право держать у себя принятое им имущество. Но залогоприниматель может и не пользоваться своим правом: не будет ничего беззаконного, если в акте закладного договора будет постановлено, что движимое имущество, обеспечивающее обязательство, должно оставаться в руках залогодателя. b) По пространству действия законы разделяются на общие (leges communes) и особенные (leges singulares). Общие законы касаются всех граждан, особенные же постановляют правила для лиц, находящихся в известных исключительных условиях. Закон, предоставляющий каждому право вступать в договор, – общий; закон о малолетних – особенный, потому что соображает особенность возраста. Разумеется, что именно в области гражданского права должно оказаться много законов, соображающих особенное положение лиц: при всем желании дать общие правила законодатель не может совершенно отвлечься от особенностей, встречающихся в действительности на каждом шагу. Другое деление законов по пространству действия – это деление на законы общие (leges generales) и льготные (leges speciales). Общий закон дает общее правило, распространяющееся на всех граждан или по крайней мере на всех, находящихся в известных условиях; закон льготный постановляет исключение из общего правила в пользу какого-либо лица и есть как бы отрицание общего закона. Так, законы о привилегиях, о майоратах и тому подобном – законы льготные [85] Это деление законов на общие и льготные не совпадает с делением на общие и особенные: закон особенный постановляет общее правило, только правило это действует при известных условиях; льготный же закон постановляет исключение для отдельного лица, так что по отношению к льготному закону и особенный закон есть общий. Наконец, по пространству действия законы разделяются на общие (leges universales) и местные (leges particulares). Отношение между ними таково, что местный закон исключает действие общего. Очень естественно, что в таком обширном государстве, как наше Отечество, должны быть законы, относящиеся к отдельным местностям: невозможно, чтобы при разнообразии племен, населяющих Россию, при огромном пространстве ее, не было местных особенностей в юридическом быту, а законодательство не может не учитывать действительности. Так, местные законы действуют в Финляндии [86] , в губерниях Царства Польского [87] и Прибалтийских [88] , Черниговской и Полтавской [89] , в Бессарабии [90] и в Закавказском крае [91] Местными представляются также законы, относящие к казакам, инородцам и др. Есть, наконец, особые определения, касающиеся некоторых городов. с) По последствиям нарушения должно различать следующее. 1) Законы, нарушение которых влечет за собой ничтожество действия нарушающего. Технически они называются законами совершенными (legеs perfectae). Закон требует, например, чтобы духовное завещание было подписано по крайней мере тремя свидетелями [92] ; духовное завещание, подписанное одним или двумя свидетелями, недействительно. Или, например, по закону согласие лица на вступление в брак – необходимое условие для действительности брака [93] : брак, совершенный с насилием, недействителен. Ничтожность действия не должно, однако, понимать в том смысле, что действие ничтожное не имеет никакого юридического значения: оно не влечет только тех последствий, которые влекло бы за собой в случае действительности; но совершенно отказать ему в значении нельзя. Так, брак, совершенный с насилием, ничтожен; но насилие может составлять преступление, и виновный подвергается наказанию. Или, например, духовное завещание, подписанное двумя свидетелями или вообще без подписи свидетелей, содержит в себе признание долга со стороны завещателя: это признание имеет юридическую силу, хотя само завещание недействительно. Может быть, разумеется, и такой случай, что действие, нарушающее закон, останется без всяких юридических последствий; но это не общее правило. 2) Законы, нарушение которых влечет за собой не ничтожество действия, а только более или менее тягостные последствия. Они называются технически законами несовершенными (leges imperfectae). Например, по закону должник обязан в срок удовлетворить своего верителя; но срок наступает, а должник не удовлетворяет верителя; здесь факт, нарушающий закон, не ничтожен, а наступают для должника тягостные последствия, например, он должен платить неустойку и т. д. [94] Или, например, закон постановляет, что заемное письмо по сроку должно быть явлено в течение трех месяцев; нарушение этого закона не влечет за собой недействительности заемного письма, а только, в случае несостоятельности должника, веритель по неявленному заемному письму удовлетворяется после других кредиторов [95] . 3) Законы, нарушение которых дает кому-либо право требовать судебным порядком, чтобы действие, нарушающее их, было признано ничтожным, если без такого требования оно остается в своей силе. Такого рода законы называются менее совершенными (leges miuus quam perfectae). Например, кто-либо по принуждению подписал обязательство; само по себе обязательство действительно, но давший его может просить о признании обязательства ничтожным [96] Очевидно, что это деление законов по последствиям нарушения не касается тех законов, которыми предоставляются права. |