Мейер вещное право. От редколлегии
 Скачать 2.87 Mb.
|
|
А. Гольмстен АЛЕКСАНДР ИВАНОВИЧ ВИЦЫН Александр Иванович Вицын родился 6 ноября 1833 г. Питомец сначала Пермской гимназии, которую окончил с золотой медалью, а затем Казанского университета, ученик Мейера, А.И. по окончании университетского курса в 1853 г. был отправлен «для дальнейшего усовершенствования в юридических науках» в Московский университет, где и сдал экзамен на магистра гражданского права и в 1856 г. защитил диссертацию «Третейский суд по русскому праву». По возвращении в Казань четыре месяца читал лекции приватно, а с 21 декабря – в качестве адъюнкта по кафедре полицейского права. С этого времени начинается официальная учебная деятельность проф. Вицына и продолжается почти 12 лет. 12 лет научной и преподавательской деятельности, полной непрерывного и неустанного труда, прошли не бесплодно и не бесследно. Преподавание в Казанском университете началось, как мы видели, с полицейского права, затем перешло на международное и завершилось гражданским правом. На эту свою специальную кафедру А.И. перешел в 1859 г., но через полтора года уже покидает Казань и назначается профессором гражданского права в училище правоведения, а через год – профессором того же предмета в Александровский лицей. В начале 1864 г. совет Петербургского университета избирает его доцентом, в конце того же года возводит его, по защите диссертации « О договоре морского страхования по русскому праву», в степень доктора гражданского права, а в марте 1866 г. – в звание ординарного профессора. Научная деятельность проф. Вицына выразилась как в вышеупомянутых диссертациях, так и в ряде других работ, а именно – в исследовании «Очерк управления в России от Петра Великого до учреждения министерств» (1855 г.) и журнальных статьях, например, «Об учете досрочных платежей по обязательствам» (Журнал Министерства юстиции, 1861 г.) и др. На всех трудах профессора Вицына лежит печать талантливости, все они отличаются точностью и тщательностью обработки, все вносят что-либо новое в избранную тему. Но надо сознаться, что громкую известность приобрел А.И. не этими учеными трудами, а изданием курса своего учителя Д.И. Мейера. Обязаны мы появлением этого курса в свет всецело и исключительно профессору А.И. Вицыну. Это такая заслуга, которая не будет забыта историей. Начал А.И. издавать лекции своего профессора сначала отдельными очерками с 1857 г. и, ободренный успехом издания и сочувственным приемом критики, предпринял большое дело: он собрал записи лекций и других слушателей Мейера, привел эти записи в порядок, очистил с редакционной стороны, сделал некоторые дополнения и в 1859 г. выпустил первое издание курса. Им же редактированы и последующие четыре издания (1862, 1863, 1864 и 1873 гг.). А.И. много потрудился и по делу составления судебных уставов, именно – Устава гражданского судопроизводства. Это та работа представителя науки, которая, воплотившись в законе, приписывается официальной коллегии, в среде членов которой имя его мы напрасно стали бы искать. В 1868 г. А.И. внезапно порывает связь с университетом; он оставляет Петербург, перебирается в Москву и становится в ряды адвокатуры. Тут имя его становится громким: его избирают председателем совета присяжных поверенных (1871–1875), т. е. на должность, которая у нас выпадает на долю людей высоких умственных и нравственных качеств... «Едва ли не все наличные члены сословия, – говорится в адресе, поднесенном А.И. в день сорокалетия его службы, – прямо или косвенно имели А.И. своим наставником». В 1875 г. А.И. покинул адвокатуру и был, по избранию московского купечества, назначен председателем Московского коммерческого суда. И тут деятельность его была более чем выдающейся. Вот что говорят об этом периоде деятельности А.И. присяжные стряпчие Московского коммерческого суда. «Вступив в должность председателя Московского коммерческого суда с дореформенным строем, Вы со всей присущей Вам энергией стремились к поднятию сего суда на должную высоту и приблизили его к светлому типу судебных учреждений императора Александра II. Самостоятельно, не подчиняясь влияниям, с достойной стойкостью преследовали Вы кривду, волокитство и темноту, внося всюду и свет и правду. Вы привлекли в суд лиц с университетским образованием, подняли материальное положение служащих, ускорили и упростили делопроизводство. Руководствуясь исключительно побуждениями честного служения идее правосудия, вы при этом никогда не стремились к внешней популярности». В 1896 г. исполнилось 40 лет служебной деятельности А.И. Это дало повод московской адвокатуре выразить своему бывшему сочлену глубокое уважение. Присяжные стряпчие при Московском коммерческом суде собрали капитал на учреждение в Московском университете стипендии имени А.И. В 1898 г. А.И. вышел в отставку и, прежде чем удалиться на покой, пожертвовал совету присяжных поверенных свою прекрасную юридическую библиотеку. А.И. уехал в Ялту; здесь на Пушкинском бульваре он купил себе домик и поселился в нем; недолго ему пришлось там пожить. Сказавшаяся за последние годы болезнь, удушье, скоро поразила его; в один из припадков, 26 февраля 1900 г., он скончался на руках жены, незаметно для нее. С ним сошел в могилу один из достойнейших учеников Мейера, увековечивший память своего учителя. А. Гольмстен РУССКОЕ ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ПОНЯТИЯ Определение гражданского права § 1. Обыкновенно считают гражданское право (jus civile) наукой о правах и обязанностях, определяющих отношения граждан между собой в качестве частных лиц, почему и гражданское право иногда называют также частным правом (jus privatum). Но такое определение недостаточно, и довольствоваться им – значит только обольщать себя пониманием науки, тогда как на самом деле понятие о ней окажется неполным, даже ложным. Спрашивается, какие же это отношения между гражданами, которые рассматривает гражданское право, и все ли отношения между гражданами составляют предмет его? Одно лицо наносит другому обиду: представляется отношение между гражданами, но юридические последствия обиды большей частью определяются не гражданским правом, и даже когда допускается гражданский иск по обиде, она, вместо того, может быть преследуема судом уголовным. Итак, где же черта, отделяющая гражданское право от других частей права? И одни ли отношения между гражданами обнимает гражданское право? Оно рассматривает, например, право собственности, господство лица над вещью: правда, и здесь могут представиться отношения между гражданами, – но господство лица над вещью существует само по себе, независимо от отношений между лицами. Определение науки должно быть выведено из ее содержания и показывать содержание, так как только при знакомстве с содержанием науки можно иметь о ней основательное понятие. Но из общепринятого определения гражданского права не видно его содержания, поэтому следует дать науке другое, более точное. Попытаемся сделать это. Права существуют для человека, и его природа лежит в основании прав. Природе человека присущи различные потребности и стремление к их удовлетворению. Существуют также вещи, способные удовлетворять потребностям человека. И несомненно, что служение на пользу человека - назначение вещей, ибо один и тот же Промысл, который создал человека с его потребностями, создал и мир вещей. Но употребление вещей предполагает господство над ними, и человек, действительно, стремится к господству над вещами. При сожительстве людей это стремление, эта воля, направленные к господству над вещами, не могут быть беспредельными, как и вообще воля отдельного лица в обществе обусловливается совместным существованием воли других лиц. И, таким образом, в обществе принадлежит человеку лишь известная сфера свободы в распоряжении вещами, но, с другой стороны, при сожительстве людей предметом господства может сделаться и сам человек, или в таком виде, что другой будет господствовать над ним, как над вещью, или только отдельные действия человека будут подлежать господству другого, так что при сожительстве людей понятие о вещи расширяется: оно обнимает не только вещи физические (к которым приравниваются и рабы), но и действия других лиц, служащие заменой физических вещей или орудием к достижению господства над ними. В этом обширном смысле вещь то же, что имущество. Какая же мера свободы предоставляется лицам, живущим в обществе, на употребление имущества для удовлетворения потребностям? Вот предмет гражданского права. Содержание его, таким образом, с одной стороны, определяется потребностями человека и его стремлением к их удовлетворению, с другой - миром вещей, способных удовлетворять потребностям человека. Справедливо, что в стремлении к удовлетворению своих духовных потребностей человек не останавливается на употреблении вещей, но тем не менее отношение человека к миру вещей именно таково, что он стремится употреблять вещи для удовлетворения своих потребностей. С этим-то стремлением, с этой волей человека только и имеет дело гражданское право: оно не рассматривает пути, которыми идет человек для добывания вещей, не рассматривает, как он потребляет их, – это предмет политической экономии. Если содержание гражданского права составляют права, определяющие отношения лиц к имуществу, то и науку гражданского права можно определить как науку о юридических имущественных отношениях лиц. Но такое определение будет неточно. Юридические отношения, особенно имущественные, чрезвычайно разнообразны: одно и то же право можно осуществить различным образом, следовательно одно и то же право может породить множество разнообразных отношений, так что науке права нет возможности остановиться на юридических отношениях, а она должна свести их к правам, в которых разнообразные отношения получают единство. Понятие о праве, в смысле субъективном, есть последнее для науки права, далее она не идет: можно еще понятие о праве свести к понятию о человеческой личности; но это уже задача философии права. Сами права на имущество можно назвать имущественными. И, таким образом, науку гражданского права должно считать наукой об имущественных правах [75] . Но в сферу гражданского права обыкновенно вносится также учение об учреждениях союза семейственного: о браке, об отношениях родителей и детей, о союзе родственном и опеке. Это объясняется исторически. Римские юристы всю систему права (jus civile) разделяли на право публичное (jus publicum), частное (jus рrivatum) и священное (jus sacrum) и, считая возможным в определении права останавливаться на понятии об отношениях, отзывались, что частное право – то, которое касается частных отношений. При таком определении в сферу частного права должны были войти, конечно, и учреждения семейственные, так как частные лица состоят также в известных семейственных отношениях. С уничтожением язычества jus sacrum, относившееся к языческому богослужению, было совершенно опущено из системы права и остановились на двучленом делении его на jus publicum и jus рrivatum. С разрушением власти римской на Западе утратило там значение и jus publicum. Но jus рrivatum сохранило силу в новых государствах Западной Европы и получило также название jus civile – название, означавшее прежде всю систему римского права. А есть ли место учреждениям семейственного союза в гражданском праве, если характеризовать его наукой об имущественных правах? Справедливо, что и в отношениях семейственных есть имущественная сторона; но по существу своему учреждения семейственного союза чужды сфере гражданского права. Так, брак с точки зрения христианской религии представляется учреждением религиозным: условия заключения брака, само совершение его и расторжение определяются постановлениями церкви. Потому и место учению о браке – в системе канонического права. Юридическая сторона отношений между родителями и детьми заключается преимущественно в родительской власти, и следовательно прилично поместить учение о ней в государственном праве. Или, если иметь в виду, что отношения между родителями и детьми – прямое следствие брачного союза, то можно рассматривать их в каноническом праве. Союз родственный прежде всего – учреждение нравственно-религиозное, следовательно и ему место – в системе канонического права. Существо опеки состоит в попечении государства об участи лиц, которые сами не могут заботиться о себе. Государство действует здесь, как и всегда, через присутственные места и должностных лиц: деятельность их не частная: опекун – должностное лицо. Потому и учение об опеке следует отнести к государственному праву. Имущественные права имеют самостоятельный характер, резко отличающий их от других прав, и, следовательно, должна быть особая самостоятельная наука об имущественных правах, которую мы и называем гражданским правом. Если характеристическая черта всех учреждений семейственного союза чужда сфере гражданского права, то по строгой последовательности должно сказать, что учреждениям этим и не место в системе гражданского права. К нему относится лишь имущественная сторона семейственных отношений; другие же стороны должны быть рассматриваемы только по мере надобности, для уразумения имущественной стороны. Однако же в нашем курсе придется отступить от строгой последовательности, так как распределение преподавания юридических наук находится в связи с разделениями Свода законов, и в состав преподавания гражданского права положено включать также учение о семейственном союзе. Достоинство гражданского права как науки § 2. В государстве права граждан определяются преимущественно законами; законы же, исходя от общественной власти, подлежат изменениям, уничтожению, в один момент времени представляются такими, в другой – другими. Словом, бренность и шаткость характеризуют положительные законы. Может казаться, что так же непрочна, шатка и наука о правах, что вместе с изменением законов должно измениться и ее содержание; может возникнуть сомнение в достоинстве науки, содержание которой зависит лишь от случая, а не от внутреннего основания. Обращая внимание на другие, например естественные, науки, мы усматриваем, что содержание их неизменно, хотя науки и не остаются неподвижными. Если открыт закон тяготения, то он и останется неотъемлемым достоянием естественных наук; по крайней мере не от личного усмотрения, не от произвола людей зависит поставить на место его другой закон. Однако различие между наукой гражданского права (и вообще юриспруденцией) и другими науками в этом отношении только кажущееся: в сущности наука гражданского права точно так же чужда произвола, как и всякая другая наука. Справедливо, что содержание гражданского права (как и всякой юридической науки) наполняется преимущественно законами. Но нужно обратить внимание на то, к чему относятся эти законы, что определяется ими. Мы признали, что предмет гражданского права – имущественные права; следовательно положительные гражданские законы определяют имущественный быт в государстве. Но таков ли этот быт, чтобы можно было определять его – сегодня так, завтра иначе, или он следует постоянным правилам? Имущество служит человеку средством для удовлетворения потребностей, потребности же постоянно присущи природе человека и вложены в него Провидением; следовательно и удовлетворение их должно следовать твердым началам. Примечания: [73] Санкт-Петербургские ведомости, 1856, № 36. [74] Григорьев. История С.-Петербургского университета, с. 157-158. [75] Но понятию о праве соответствует понятие об обязанности. Не лучше ли отдать преимущество этому понятию и к нему сводить юридические отношения? В пользу такой мысли, действительно, говорят некоторые основания: а) Право, находясь в свободном распоряжении субъекта, может быть осуществлено и не осуществлено, тогда как обязанность потому и называется обязанностью, что должна быть исполнена: может казаться, что юридический быт получит более прочное определение, если держаться понятия об обязанности. b) Люди, сознавая свои права, нередко забывают обязанности: это может заставить в юридическом быту держаться понятия об обязанности. с) Юридический закон – лишь проявление закона нравственного в применении к общежитию; в сфере же нравственности нет понятия о праве, а есть только понятие об обязанности: следовательно и в юридическом быту на первом месте должно стать понятие об обязанности, а понятие о праве – на втором. Однако понятие об обязанности подчиняется понятию о праве. В действительности представляется прежде всего человек с его свободной деятельностью, а известный круг, предоставленный этой свободной деятельности, и есть право лица. Понятие об обязанности в юридическом быту заключается лишь в признании права со стороны других лиц, и самая общая обязанность состоит в уважении права. И поэтому нет даже надобности определять науку права наукой о правах и обязанностях: это выражение как бы указывает на два самостоятельных понятия, тогда как понятие об обязанности уже заключается в понятии о праве и лишено самостоятельности. Независимо от юридических понятий, законы удовлетворения потребностей человека вещами, лежащие в самой природе вещей, составляют предмет политической экономии. Но юридические понятия всегда входят в отношения человека к материальному миру, так как человек всегда живет в общении с другими людьми и представлять его в отдельности – чистая абстракция; общество же неудобомыслимо без юридических воззрений, понятий о том, что справедливо, что несправедливо. Эти понятия – проявления того же нравственного закона, который присущ природе человека, но предполагающие сожительство людей. Юридические понятия прикладываются и к имущественным отношениям человека. И если обратить внимание на то, что в каждом государстве, а также и в нашем Отечестве, огромное большинство людей живет чисто материальной жизнью, то понятно, что должна быть значительная масса юридических воззрений, касающихся отношений человека к вещам, так как отношения эти задевают его за живое, касаются удовлетворения потребностей, к чему стремится человек всю жизнь и нередко жертвует жизнью. Как законы удовлетворения потребностей человека, независимо от вопроса о праве (экономические), так и юридические воззрения народа, содержащие в себе законы, по которым происходят имущественные явления в юридическом быту, существуют независимо от общественной власти и могут установиться только сообразно законам экономическим и нравственным. Потому понятно, что в определении имущественных отношений государство могло бы, пожалуй, обойтись без участия общественной власти. Действительно, мы встречаем государства, в которых нет гражданских законов в нашем смысле. Так, в Англии, одном из образованнейших государств, только отдельные роды имущественных отношений подвергались определениям законодательной власти, и английский common law (общий закон) есть не что иное, как совокупность отдельных актов, свидетельствующих о существовании различных юридических воззрений народа, касающихся имущественных отношений. Существуя независимо от общественной власти, экономические законы и юридические воззрения народа об отношениях человека к вещам, независимо от их определений, могут сделаться и предметом научного исследования. Экономические законы, действительно, подвергаются научному исследованию независимо от определений общественной власти: этим занимается политическая экономия. Точно так же, независимо от определений общественной власти, предметом научного исследования могут сделаться и те юридические воззрения, какие существуют в народе об отношениях людей к вещам: можно исследовать, какие существуют у такого-то народа юридические понятия относительно приобретения имуществ, какое приобретение считается сообразным со справедливостью, какое – нет, какие юридические понятия об удержании имуществ, какие – об отчуждении и т. д. Однако было бы опасно предоставить установление имущественных отношений в юридическом быту одним юридическим воззрениям, свойственным народу. 1) Юридические воззрения сами собой не сознаются в действительности, а требуется особый процесс для проведения их в сознание. От этого в самом проявлении юридических воззрений могут быть колебания, так что в одном случае юридическое воззрение выскажется таким образом, в другом – несколько иначе. 2) Юридические воззрения, находясь в связи с духом народа, свойственны целому народонаселению; но как в народности представляются местные оттенки, так и юридические воззрения подлежат влиянию местности. 3) Юридические воззрения, касаясь интересов людей, вызывают их страсти и заслоняются ими: так склонен человек к самообольщению. Между тем положение народа не всегда таково, чтоб юридические воззрения, присущие ему, могли вполне выясниться; напротив, иногда положение народа приводит юридические понятия его в состояние дремоты и не дает им дойти до степени ясности. Например, у нас в некоторых местностях существует обычай в случае спора между крестьянами обращаться для разбирательства его к старикам, живущим в деревне. Разумеется, представляется вопрос, как определить спорное юридическое отношение, какие понятия существуют в народе относительно данного случая? В других местностях, например, до отмены крепостного права в некоторых помещичьих селениях помещик по собственному усмотрению решал всякий спор, независимо от юридических понятий народа. В первом случае обстоятельства благоприятны выяснению юридических воззрений народа, во втором – неблагоприятны. 4) Юридическим воззрениям свойственна неполнота. Вследствие этих недостатков, связанных с юридическими воззрениями, общественной власти предоставляется задача устранить ту шаткость, которая легко может вкрасться в юридические воззрения народа, отстоять их против случайностей, происходящих от влияния места и времени, вывести их из тени страстей, дополнить пробелы. Общественная власть выполняет эту задачу изданием положительных законов. Но, не останавливаясь на выполнении этой задачи, общественная власть идет далее: имея в виду жизнь государственную, для которой назначены люди, общественная власть направляет юридические воззрения народа сообразно цели существования государства, т. е. к всестороннему развитию человеческих способностей в каждом, исправляет юридические воззрения народа, где находит их более или менее ей несоответствующими, наконец, подчиняет их этой цели [76] Все-таки эта деятельность общественной власти второстепенная, дополнительная: она примыкает лишь к тем юридическим воззрениям, которые общественная власть застает уже готовыми. Первая задача ее - держаться юридических воззрений народа, стараться уловить их, коммунировать; так что ближайшим образом гражданские законы, исходящие от общественной власти, должны представляться выражением тех законов, по которым, независимо от нее, происходят имущественные явления в действительности. В противном случае образуется двойственное право, право действительной жизни и право кодификационное: юридический быт не примет определений законодательства, противоречащих его воззрениям, и будет следовать своим законам. Конечно, при столкновении с общественной властью к каждому юридическому отношению могут быть приложены определения положительного законодательства, но в большей части случаев юридический быт существует независимо от общественной власти. Между тем, так как для каждого юридического отношения все-таки открыта возможность столкновения с общественной властью, то все права, признаваемые действительной жизнью, лишаются надежного обеспечения, а отсюда проистекает множество вредных последствий для гражданского быта в отношениях нравственном и экономическом. Понятно, что общественная власть не может желать быть виновницей такого вреда, и если заметит, что определения ее противны духу народа, отменит их. У нас, например, при Петре Великом был издан закон о единонаследии: но явились страшные злоупотребления в обход этого закона, и общественная власть его отменила. Однако и при всем желании общественной власти раскрыть в определениях своих юридические воззрения народа на имущественные отношения положительные гражданские законы не могут быть полным и верным выражением этих воззрений. Мы сказали уже, что законодательная власть не только воспроизводит юридические воззрения народа, но и подчиняет их цели государственного существования, соглашает с установленными в государстве учреждениями, с другими частями права. Это, конечно, не недостаток положительных гражданских законов, и если бы мы считали изложение их изложением науки гражданского права, то мы признали бы за таким изложением научный характер, лишь бы только оно объясняло нам причину уклонений положительного законодательства от юридических воззрений народа. Но положительные законы, будучи созданием человека, носят на себе след всякого человеческого дела – след несовершенства, так что нельзя поручиться, чтобы процесс воспроизведения юридических воззрений народа всегда удался законодательной власти. Напротив, очень легко может быть, что в отдельном случае законодательная власть сформулирует юридическое воззрение не совсем сообразно его существу, но выразить больше или меньше того, что высказывается в юридическом воззрении, - значит невольно изменить его смысл. И чем более чужды народным понятиям те лица, которые служат общественной власти в деле гражданской кодификации, тем более может встретиться таких недоразумений. Есть мнение известного английского юриста Бентама (Bentham, De l’organisation judiciaire et de la codification. Bruxelles, 1840, p. 386-392), будто лучшим законодателем для народа может быть иностранец, на том основании, что он совершенно чужд всяким местным интересам, свободен от местных народных предрассудков. Но это мнение в высшей степени парадоксально: если законодательство, особенно гражданское, должно быть воспроизведением и вместе с тем очисткой народных юридических воззрений, то все лица, совершающие процесс воспроизведения, должны стоять среди народа и быть пропитаны его понятиями, разумеется, очищенными, просветленными. Итак, понятно, что наука гражданского права не может ограничиться изучением положительных гражданских законов. Необходимо сознаться, однако, что воззрение на юриспруденцию как на науку о положительных законах у нас господствующее. И вот обстоятельства, поддерживающие такое воззрение. 1) Изучение положительных законов легче, чем изучение законов действительности, точно так же, как, например, легче усвоить те сведения о мироздании, которые содержит Св. писание, чем изучать законы мироздания из наблюдений над природой. Изучение законов действительности требует постоянного наблюдения над ее явлениями, обширного знакомства с жизнью, разоблачения многих юридических отношений, тайных для посторонних лиц: все это дело нелегкое. Потому, если существует воззрение, что юриспруденция состоит в изучении положительных законов, то очень легко поддаться ему: человек очень склонен успокаивать совесть свою какими бы то ни было средствами и, видя трудность в изучении законов действительности, охотно хватается за мнение, что знание положительных законов составляет науку правоведения. 2) Юридические отношения нередко требуют участия общественной власти, которая прикладывает к ним определения положительного законодательства. Отчасти и это заставляет думать, что все юридические отношения определяются положительными законами и что наука исчерпывается их знанием. Но только наименьшая часть юридических отношений приходит в соприкосновение с общественной властью и задача науки – не решение случаев, а познание законов жизни действительной. Конечно, чем более положительные законы отражают в себе юридические воззрения народа, тем более научного характера в их изложении. Но никогда нельзя ручаться за полное объединение положительных законов с законами, вытекающими из духа народа, так сказать – естественными. Сообразно этому, так как имущественные права граждан в нашем Отечестве (как и во всех почти образованных государствах) определяются преимущественно положительными гражданскими законами, то хотя в науке русского гражданского права законам этим надо отвести первое место, однако постоянно следует иметь в виду отношение их к тем законам, по которым происходят имущественные явления в действительности, указывать уклонения положительных гражданских законов от юридических воззрений народа, объяснять эти уклонения. По нашему убеждению, только при соблюдении этих условий можно говорить о науке гражданского права. 3 Элементы гражданского права § 3. В науке гражданского права важно различать три элемента: исторический, догматический и практический. В каждой науке есть своя историческая сторона, т. е. указание на постепенное образование усматриваемого явления, так как нет никакого сомнения, что явления возникают не вдруг. Но в некоторых явлениях обстоятельства времени оказывают более влияния, в других – менее: потому в одних науках историческая сторона играет более важную роль, нежели в других. В науке гражданского права, имеющей предметом своим юридические воззрения народа и попытки законодательной власти уловить их, коммунировать, исторический элемент, конечно, должен играть значительную роль. Современные юридические воззрения народа образовались не вдруг; но как современное народонаселение есть только последний результат органической жизни народа, так и современные юридические воззрения его суть только результат всей предшествовавшей юридической жизни. Состоя, таким образом, под сильным влиянием старины, упорно отстаивая ее, народ сохраняет в юридических воззрениях своих много такого, что только и может быть объяснено стариной. Точно так же процесс нашей кодификации чисто исторический. Известно, что в основании Свода гражданских законов лежит Уложение царя Алексея Михайловича, изданное в 1649 г. С того времени, отчасти в отмену, отчасти в дополнение статей Уложения, более или менее сообразно изменявшимся юридическим воззрениям народа, издавались разные отдельные узаконения, относящиеся к предметам гражданского права. И вот все неотмененные статьи Уложения и все те узаконения, которые изданы после него и оказались действующими, были собраны в один сборник, изданный под именем Свода законов. Само Уложение 1649 г. есть сборник древнего права. Поэтому в Своде гражданских законов представляются узаконения различных времен, и понятно, что для надлежащего уразумения этих узаконений должно обращаться к тому времени, в которое они изданы. Итак, значение исторического элемента в науке гражданского права заключается в том, что историей объясняется, как образовались те существующие юридические определения, которые для нашего времени, собственно, уже утратили свой смысл. Под догматическим элементом гражданского права, называемым также догматикой гражданского права, разумеется изложение самих законов, по которым происходят имущественные явления в юридическом быту. Законы эти или исходят от общественной власти, или существуют независимо от нее. Те и другие представляются в действительности отдельными определениями. Но во множестве отдельных определений, относящихся к одному какому-либо предмету, лежит одно основное начало, которое и составляет сущность учреждения: отдельные же определения – только логические выводы из основного начала. Раскрыть начала различных учреждений, показать отношение отдельных определений к этим началам и есть дело науки. По отношению к положительным законам наука имеет еще и другую задачу. Говоря об отношении законодательства к юридическому быту, мы сказали, что общественная власть не только старается уловить юридические воззрения народа, но и подчиняет их идее государственной жизни; сказали мы также, что уловить юридические воззрения народа очень трудно. Науке приходится поэтому объяснить уклонение законодательных определений от воззрений народных, указать причину таких уклонений: одна ли неосмотрительность источник их, или они вызваны какими-либо государственными соображениями, и какими именно. Только такое изложение законов, по которым происходят имущественные явления в юридическом быту, может назваться научной догматикой гражданского права. И очевидно, какой приговор приходится произнести над изложением действующего законодательства, состоящим лишь в буквальном повторении статей Свода законов с некоторым изменением системы: такой труд решительно не имеет достоинства научного труда. Если в государстве еще нет кодекса, если законодательные определения не собраны в систематическое целое, то выборка действующих законов из массы отдельных указов и систематическое изложение таких законов составляют своего рода заслугу. Но если положительное законодательство собрано в одно целое (как это и есть у нас), то какая заслуга, какое достоинство в таком изображении его, которое разнится от Свода законов только порядком расположения статей? Напрасно понимают догматику как воспроизведение положительного законодательства, напрасно распространяют мысль, что наука удовлетворяется и таким трудом: эта мысль не побуждает отыскивать юридические начала и сильно вредит научной разработке права. Элемент практический имеет в виду точку соприкосновения права с действительной жизнью. Задача достойная, конечно, любознательности человека – изучить юридические воззрения, свойственные народу; интересно видеть, как отражаются они в положительном законодательстве. Но наука не может остановиться на этом: назначение права – иметь приложение к жизни. Это приложение двоякое: или граждане устраивают свои дела сообразно юридическим определениям, или по ним разрешаются возникающие столкновения интересов. Науке приходится поэтому относительно каждого учреждения обращать внимание не только на то, каковым представляется оно в положительном законодательстве или в воззрениях народа, но ей следует определить также, в каком виде представляется учреждение, когда призывается к установлению действительности, – сохраняет ли оно свой первоначальный вид, или ему приходится измениться, подчиниться влиянию действительности. Эту-то сторону науки и можно назвать практической. Сама характеристика учреждения состоит под сильным влиянием его значения в действительности; оттого практический элемент в науке получает особую важность. Само собой разумеется, что в науке все эти элементы не расходятся, но идут неразлучно, рука об руку. Указывая на них, мы имеем лишь в виду разложить процесс научной деятельности, чтобы изучение науки было сознательным. Очерк литературы русского гражданского права § 4. Сочинения о русском гражданском праве начали появляться с половины прошедшего столетия. Из них первое по времени: Краткое начертание римских и российских прав, Артемьева, М., 1777. Под влиянием своего учителя, первого московского профессора прав – Дильтеля, Артемьев в сочинении своем старался сблизить русское гражданское право с римским. Затем следуют: 1) Краткое руководство к систематическому познанию гражданского частного права России, Терлаича, СПб., 1810, 2 ч. Желание применить науку римского гражданского права к нашему гражданскому праву выразилось и в этом сочинении; 2) Руководство к познанию российского законоискусства, Горюшкина, М., 1811-1816, 4 ч. Оно обнимает все части права, почерпнуто из разных собраний указов, научного достоинства никогда не имело; 3) Начальные основания российского частного гражданского права для руководства к преподаванию оного на публичных курсах, Кукольника, СПб., 1813; 4) Его же, более пространное, Российское частное гражданское право, СПб., 1815, 8°; 2-е изд., там же, 1813. Оба сочинения – в том же направлении, как и первые два; 5) Опыт начертания российского частного гражданского права, Вельяминова-Зернова, СПб., 1814-1815, 2 ч. 8°; 2-е изд., 1821-1823, 2 ч. Этот опыт гораздо более приближается к настоящему значению науки русского гражданского права, чем все прочие, до того времени изданные, сочинения; его достоинства доставили Вельяминову-Зернову всеобщее уважение, и известно, что книга его имела влияние даже на составление Свода законов: система и многие определения заимствованы из сочинения Вельяминова-Зернова; 6) Основание российского права. СПб., 1821–1822, 2 ч.; это – извлечение из Систематического cвода законов (СПб., 1815–1823, 22 т.), изданное Комиссией составления законов с целью облегчить изучение Свода: сочинение обнимает право государственное и гражданское; 7) Новейшее руководство к познанию российских законов, И. Васильева, М., 1826–1827, 2 ч. Само заглавие показывает, что содержание сочинения не исчерпывается гражданским правом; некоторые части обработаны довольно удовлетворительно, например, учение об актах; но, говоря вообще, научного достоинства книга не имеет. Вот и все сочинения, излагающие полную систему гражданского права, какие явились у нас до издания Свода законов. Представляя более или менее полную выборку из действовавших указов, сочинения эти для своего времени имели значение если не научное, то по крайней мере практическое. Сочинения об отдельных учениях гражданского права, явившиеся до издания Свода законов, не изменяют тому характеру, который выразился в курсах. Примечания: [76] Не нужно забывать, что юридические воззрения сами по себе не зависят от государственной жизни: они предполагают лишь общество, сожительство людей, но не всякое общество есть государство. Какой-нибудь род, племя может жить вне государства, но у него будут юридические воззрения, свойственные ему, подобно тому как этот род, это племя будут иметь свой язык, свои обычаи. Юридические воззрения суть не что иное, как понятие о том, что справедливо в обществе, что соответствует нравственному закону в отношениях одного человека к другому, тогда как жизнь государственная не останавливается на этой ступени человеческого существования, а имеет в виду поставить человека в такое положение, чтобы все, что есть в нем доброго, хорошего, божественного, было развито до последней возможности. Очень может быть, что юридические воззрения племени окажутся узкими для государственной жизни, и общественной власти придется их расширить. После издания Свода законов явились: 1) Начертания российского гражданского права в историческом его развитии, Кранихфельда, СПб., 1843. Историческая часть содержит кое-какие указания на историю гражданского законодательства; догматическая же есть извлечение из Свода законов; 2) Руководство к познанию российских законов, Н. Рождественского, 4-е изд., СПб., 1851; это – голая перепечатка важнейших статей Свода законов (в том числе и гражданских) с некоторым лишь изменением в порядке их расположения. ( Громадное влияние на литературу гражданского права, в смысле ее оживления, оказала судебная реформа 1864 г. Издаются юридические журналы и газеты, появляются солидные монографические работы, составляются систематические курсы гражданского права. 1) Первый по времени – Курс гражданского права, К. П. Победоносцева,СПб.; 1-е изд.: 1 т. – 1868, 2 т. – 1871, 3 т. – 1880; 2-е изд.: 1 т. – 1876, 2 т. – 1875, 3 т. – 1890; 3-е изд.: 1 т. – 1883, 2 т. – 1889; 4-е изд.: 1 т. – 1892. Сочинение это, обнимающее, в трех томах, право вещное (вотчинное), семейное, наследственное и обязательственное, отличается богатством сравнительного, догматического, исторического и практического материала; некоторые институты подвергнуты тщательной и самостоятельной научной разработке; национальные черты нашего гражданского права выступают весьма выпукло. Главнейшие недостатки – отсутствие строгой системы, недостаточная точность и ясность юридических понятий, слабость юридических конструкций и местами очень неглубокий юридический анализ. Одна из причин этих недостатков – отсутствие общей части. Несмотря на все это, курс Победоносцева – капитальный ученый труд. 2) Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применении к русскому законодательству. Опыт систематического изложения, К. Кавелина, СПб., 1879. В оригинальной, но не безошибочной, системе изложены институты не только гражданского права, но и финансового, полицейского, государственного и др. Строгих требований со стороны изложения предъявить к этому курсу нельзя – сам автор считает его конспектом, да и задача заключалась единственно в том, чтобы доказать возможность построения системы гражданского права в том широком смысле, как его понимает автор. Под гражданским правом он понимает науку об имущественных отношениях вообще, т. е. как частно-, так и публично-правовых; только признак имущественности характеризует отношение как гражданское; это заставляет внести в гражданское право множество чуждых ему, по общепринятому воззрению, институтов, как-то: подати, налоги, повинности и т. п. 3) Учебник русского гражданского права, Г. Шершеневича., 3-е изд., Казань, 1901. Репетиториум, удовлетворяющий современным требованиям. Некоторые учения, имеющие второстепенное, с точки зрения догматики, значение, изложены очень подробно, и наоборот, многим капитальным учениям отведено слишком мало места. В учебнике масса крупных ошибок. 4) Наконец, имеются у нас семь начатых, но не оконченных курсов гражданского права: Русское гражданское право, А. Борзенка. Вып. 1. Ярославль, 1877; Курс русского гражданского права, П. Цитовича. Вып. 1. Одесса, 1878; Курс общего гражданского права, К. Малышева. Т. 1. СПб., 1878; Из курса лекций по русскому гражданскому праву, Н. Дювернуа,СПб.; 1-е изд., 2 вып. – 1889, 1892; 2-е изд. – 1896; 3-е изд. – 1899; 4-е изд., 1 вып. – 1902; Его же, Пособие к лекциям по гражданскому праву,СПб.; 1 вып. – 1900, 2 вып. – 1901; Система русского гражданского права, К. Анненкова, СПб.; т. 1, 2-е изд. – 1899; т. 2, 2-е изд. – 1900; т. 3, 2-е изд. – 1901; Начала русского гражданского права, его же, СПб., 1900; Учебник русского гражданского права, Е. Васьковского. Вып. 1. СПб., 1894; вып. 2. – 1896. Курс гражданского права, Г. Шершеневича. Т. 1, вып. 1, Казань, 1901. Справочной книгой по библиографии русского гражданского права может служить прекрасно составленный Систематический указатель русской литературы по гражданскому праву, А. Поворинского. СПб., 1886. Таким же пособием являются указатели, помещенные в журнале «Юридическая летопись» за 1890, 1891 и 1892 гг., « Журнале юридического общества» с марта 1894 г. и в «Журнале Министерства юстиции». История науки русского гражданского права изложена в книге: Наука гражданского права в России, Г. Шершеневича, Казань, 1893. – А. Г.) Немало сделано у нас по части истории гражданского права. Замечательнейший труд в этом роде - История российских гражданских законов, К. Неволина, СПб., 1851, 3 т.; 2-е изд. – 1857. Неволин выполнил свою задачу – изложил последовательно развитие гражданского законодательства; но история гражданского законодательства не есть еще история гражданского права. (Таковой истории у нас и посейчас не имеется. Практическая сторона русского гражданского права стала привлекать к себе внимание лишь со времени судебной реформы. Стали появляться сборники решений судебных мест, преимущественно кассационного департамента Сената. Для общего ознакомления с кассационной практикой может служить книга: Законы гражданские, А. Боровиковского,СПб., 8-е изд., 1895. Полагаться на формулированные составителем положения, однако, нельзя; необходимо, при изучении отдельных вопросов, обращаться к официальному изданию: Решения гражданского кассацион ного департамента Правительствующего сената. – А. Г.) |