Доклад. Отражение правовых явлений в русской классической литературе
 Скачать 95.5 Kb.
|
|
Отражение правовых явлений в русской классической литературе. Одним из наиболее ярких представителей писателей-гуманистов был Федор Михайлович Достоевский (1821-1881), который посвятил свое творчество защите прав «униженных и оскорбленных». Как активный участник кружка петрашевцев он в 1849 г. был арестован и приговорен к смертной казни, замененной каторгой и последующей солдатской службой. По возвращении в Петербург Достоевский занимается литературной деятельностью, совместно с братом издает почвеннические журналы «Время» и «Эпоха». В его произведениях нашли реалистическое отображение резкие социальные контрасты российской действительности, столкновение ярких, самобытных характеров, страстные поиски общественной и человеческой гармонии, тончайший психологизм и гуманизм. Уже в первом романе писателя «Бедные люди» проблема «маленького» человека зазвучала во весь голос как проблема социальная[4]. Судьбы героев романа Макара Девушкина и Вареньки Доброселовой – это гневный протест против общества, в котором унижается достоинство человека, деформируется его личность. В 1862 г. Достоевский издает «Записки из Мертвого дома» - одно из самых выдающихся своих произведений, в котором нашли отражение впечатления автора от четырехлетнего пребывания в Омском остроге. С самого начала читатель погружается в зловещую атмосферу каторжной жизни, где заключенные перестают рассматриваться как люди. Обезличивание человека начинает с момента его вступления в острог. Ему обривают половину головы, облачают в двухцветную куртку с желтым тузом на спине, заковывают в кандалы. Таким образом, с первых своих шагов в тюрьме заключенный уже чисто внешне утрачивает право на свою человеческую индивидуальность. Некоторым особо опасным преступникам выжигают на лице клеймо. Не случайно Достоевский называет острог Мертвым домом, где погребены все душевные и умственные силы народа[5]. Достоевский видел, что условия жизни в остроге не способствуют перевоспитанию людей, а напротив – усугубляют низменные качества характера, к чему располагают и закрепляют частые обыски, жестокие наказания, тяжелая работа. Беспрерывные ссоры, драки и вынужденное совместное проживание также развращают обитателей острога. Развращению личности способствует и сама острожная система, призванная наказывать, а не исправлять людей[6]. Тонкий психолог Достоевский выделяет состояние человека перед наказанием, которое вызывает в нем физический страх, подавляющий все нравственное существо человека. В «Записках» Достоевский впервые пытается постичь психологию преступников. Он отмечает, что многие из этих людей попали за решетку по стечению обстоятельств, они отзывчивы на добро, умны, исполнены чувства собственного достоинства. Но вместе с ними пребывают и закоренелые преступники. Однако все они подвергаются одному наказанию, поступают в одну каторгу. По твердому убеждению писателя, подобного не должно быть, как не должно быть и одинаковой меры наказания. Достоевский не разделяет теорию итальянского врача-психиатра Чезаре Ломброзо, который объяснял преступность биологическими свойствами, врожденной склонностью к преступлению. К заслуге автора «Записок» можно отнести и то, что он одним из первых заговорил о роли тюремного начальства в деле перевоспитания преступника, о благотворном влиянии нравственных качеств начальника на воскрешение падшей души. В этой связи он вспоминает коменданта острога, «человека благородного и рассудительного», умерявшего дикие выходки своих подчиненных. Правда, такие представители начальства на страницах «Записок» встречаются крайне редко. Четыре года, проведенные в Омском остроге, стали суровой школой для писателя. Отсюда его гневный протест против деспотизма и произвола, царивших в царских тюрьмах, его взволнованный голос в защиту униженных и обездоленных._ Впоследствии исследование психологии преступника Достоевский продолжит в романах «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы». «Преступление и наказание» – первый философский роман на криминальной основе. Одновременно это и психологический роман. С первых страниц читатель знакомится с главным героем – Родионом Раскольниковым, порабощенным философской идеей, допускающей «кровь по совести». К этой идее его приводят голодное, нищенское существование. Размышляя над историческими событиями, Раскольников приходит к выводу, что развитие общества обязательно осуществляется на чьих-то страданиях и крови. Поэтому всех людей можно поделить на две категории – «обыкновенных», безропотно принимающих любой порядок вещей, и «необыкновенных», «сильных мира сего». Эти последние имеют право в случае необходимости нарушить моральные устои общества и переступить через кровь. Подобные мысли были навеяны Раскольникову идеей о «сильной личности», буквально носившейся в воздухе в 60-е годы XIX века, а позднее оформившейся в теории Ф. Ницше о «сверхчеловеке». Проникнувшись этой идеей, Раскольников пытается решить вопрос: к какому из этих двух разрядов относится он сам? Чтобы ответить на этот вопрос, он решает убить старуху-процентщицу и таким образом приобщиться к разряду «избранных». Однако, совершив преступление, Раскольников начинает терзаться раскаянием. В романе предстает сложная психологическая борьба героя с самим собой и одновременно с представителем власти – высокоинтеллектуальным следователем Порфирием Петровичем. В изображении Достоевского – это образец профессионала, который шаг за шагом, от беседы к беседе умело и расчетливо замыкает вокруг Раскольникова тонкое психологическое кольцо. Писатель обращает особое внимание на психологическое состояние души преступника, на его нервное расстройство, выражающееся в иллюзиях и галлюцинациях, которые, по мнению Достоевского, обязательно должны приниматься следователем в расчет. В эпилоге романа мы видим, как рушится индивидуализм Раскольникова. Среди трудов и мучений ссыльнокаторжных он понимает «беспочвенность своих притязаний на звание героя и роль властителя», осознает свою вину и высший смысл добра и справедливости. В романе «Идиот» Достоевский вновь обращается к криминальной теме. В центре внимания писателя трагическая судьба благородного мечтателя князя Мышкина и неординарной русской женщины Настасьи Филипповны. Перенеся в юности глубокое унижение от богача Тоцкого, она ненавидит этот мир дельцов, хищников и циников, надругавшихся над ее молодостью и чистотой. В ее душе растет чувство протеста против несправедливого устройства общества, против бесправия и произвола, царящих в жестком мире капитала. В образе князя Мышкина воплощено представление писателя о прекрасном человеке. В душе князя, как и в душе самого Достоевского, живут чувства сострадания ко всем «униженным и обездоленным», стремление помочь им, за что он и подвергается насмешкам со стороны благоденствующих членов общества, прозвавших его «юродивым» и «идиотом». Познакомившись с Настасьей Филипповной, князь проникается к ней любовью и сочувствием и предлагает ей руку и сердце. Однако трагическая участь этих благородных людей предрешена звериными обычаями окружающего их мира. В Настасью Филипповну безумно влюблен купец Рогожин, необузданный в своих страстях и желаниях. В день венчания Настасьи Филипповны с князем Мышкиным эгоистичный Рогожин прямо из церкви увозит ее к себе и убивает. Такова фабула романа. Но Достоевский как психолог и настоящий юрист убедительно раскрывает причины проявления подобного характера. Образ Рогожина в романе выразителен и колоритен. Малограмотный, с детства не подверженный никакому воспитанию, он в психологическом плане являет собой, по словам Достоевского, «воплощение импульсивной и поглощающей страсти», которая сметает все на своем пути. Любовь и страсть сжигают душу Рогожина. Он ненавидит князя Мышкина и ревнует к нему Настасью Филипповну. Вот в чем причина кровавой трагедии. Несмотря на трагические коллизии, роман «Идиот» - самое лирическое произведение Достоевского, потому что центральные образы его глубоко лиричны. Роман напоминает лирический трактат, богатый замечательным афоризмами о красоте, которая, по мнению писателя, является великой силой, способной преобразить мир. Именно здесь Достоевский высказывает свою сокровенную мысль: «Мир спасет красота». Подразумевается, несомненно, красота Христа и его богочеловеческой личности. Роман «Бесы» создавался в период активизировавшегося революционного движения в России. Фактической основой произведения послужило убийство студента Иванова членами тайной террористической организации «Комитет народной расправы», возглавлявшейся С. Нечаевым, другом и последователем анархиста М. Бакунина. Само это событие Достоевский воспринял как своего рода «знамение времени», как начало грядущих трагических потрясений, которые, по мнению писателя, неизбежно приведут человечество на грань катастрофы. Он самым тщательным образом изучил политический документ этой организации «Катехизис революционера» и впоследствии использовал его в одной из глав романа[7]. Своих героев писатель изображает как группу честолюбивых авантюристов, избравших своим жизненным кредо страшное, полное и беспощадное разрушение социального порядка. Запугивание, ложь стали для них главными средствами в достижении цели. Вдохновителем организации является самозванец Петр Верховенский, который называет себя представителем несуществующего центра и требует от соратников полного подчинения. С этой целью он решает скрепить их союз кровью, для чего осуществляется убийство одного из членов организации, который вознамерился выйти из тайного общества. Верховенский ратует за сближение с разбойниками и публичными женщинами с целью влияния через них на высокопоставленных лиц. Другой тип «революционера» представляет Николай Ставрогин, которого Достоевский хотел показать идейным носителем нигилизма. Это человек высокого ума, необыкновенно развитого интеллекта, но ум его холоден и ожесточен. Он внушает окружающим негативные идеи, толкает их на преступления. В конце романа, отчаявшись и разуверившись во всем, Ставрогин кончает жизнь самоубийством. Сам автор считал Ставрогина «лицом трагическим». Через главных своих героев Достоевский проводит мысль о том, что революционные идеи, в каком бы виде они ни проявлялись, не имеют почвы в России, что они пагубно влияют на человека и только развращают и уродуют его сознание. Итогом многолетнего творчества писателя стал его роман «Братья Карамазовы». В центре внимания автора взаимоотношения в семье Карамазовых: отца и его сыновей Дмитрия, Ивана и Алексея. Отец и старший сын Дмитрий враждуют между собой из-за провинциальной красавицы Грушеньки. Конфликт этот заканчивается арестом Дмитрия по обвинению в отцеубийстве, поводом к которому послужили обнаруженные на нем следы крови. Их приняли за кровь убитого отца, хотя в действительности она принадлежала другому человеку, лакею Смердякову. Убийство Карамазова-отца обнажает трагизм судьбы его второго сына, Ивана. Именно он соблазнил Смердякова на убийство отца под анархическим лозунгом «Все позволено». Достоевский подробно рассматривает процесс следствия и судопроизводства. Он показывает, что следствие настойчиво ведет дело к заранее сделанному выводу, поскольку известно и о вражде между отцом и сыном, и об угрозах Дмитрия расправиться с отцом. В результате бездушные и некомпетентные чиновники по чисто формальным основаниям выносят Дмитрию Карамазову обвинение в отцеубийстве. Оппонентом непрофессионального следствия выступает в романе адвокат Дмитрия – Фетюкович. Достоевский характеризует его как «прелюбодея мысли». Свое ораторское искусство он использует для доказательства невиновности своего подзащитного, ставшего, дескать, «жертвой» воспитания своего беспутного отца. Бесспорно, нравственные качества и добрые чувства формируются в процессе воспитания. Но вывод, к которому приходит адвокат, противоречит самой идее правосудия: ведь любое убийство есть преступление против личности. Тем не менее, речь адвоката производит сильное впечатление на публику и позволяет ему манипулировать общественным мнением. Не менее ярко предстает картина произвола и беззакония, типичных для царской России, в творчестве Александра Николаевича Островского (1823-1886). Со всей силой художественного мастерства он показывает невежество и лихоимство чиновников, бездушие и бюрократизм всего государственного аппарата, продажность и зависимость суда от имущих классов. В своих произведениях он заклеймил дикие формы насилия богатого над бедным, варварство и самодурство власть предержащих. Островский не понаслышке знал положение дел в российском правосудии. Еще в молодые годы, по выходе из университета, он служил в Московском совестном суде, а затем в Московском коммерческом суде. Эти семь лет стали для него хорошей школой, из которой он вынес практические знания о судебных порядках и чиновничьих нравах. Одна из первых комедий Островского «Свои люди – сочтемся» была написана им, когда он работал в Коммерческом суде. Сюжет ее взят из самой «гущи жизни», из хорошо знакомых автору юридической практики и купеческого быта. С выразительной силой он рисует деловую и моральную физиономию купечества, которое в стремлении к богатству не признавало никаких законов и преград. Таковым является приказчик богатого купца Подхалюзин. Под стать ему и дочь купца - Липочка. Вместе они отправляют в долговую тюрьму своего хозяина и отца, руководствуясь мещанским принципом «Почудил на своем веку, теперь и нам пора». Есть среди персонажей пьесы и представители чиновного люда, которые «вершат правосудие» по нравам жуликов-купцов и плутов-приказчиков. Эти «служители Фемиды» в моральном отношении недалеко ушли от свои клиентов и просителей. Комедия «Свои люди – сочтемся» сразу была замечена широкой публикой. Острая сатира на самодурство и его истоки, коренившиеся в социальных условиях того времени, обличение самодержавно-крепостнических отношений, основанных на фактическом и юридическом неравенстве людей, привлекли внимание и со стороны властей. Сам царь Николай I распорядился запретить пьесу к постановке. С этого времени имя начинающего литератора было занесено в список неблагонадежных элементов, и за ним был учрежден негласный надзор полиции. В результате Островскому пришлось подать прошение об увольнении со службы. Что, по-видимому, он сделал не без удовольствия, сосредоточившись целиком на литературном творчестве. Борьбе с пороками самодержавного строя, изобличению коррупции, интриганства, карьеризма, подхалимства в чиновной и купеческой среде Островский оставался верен и все последующие годы. Эти проблемы нашли свое яркое отражение в целом ряде его произведений - «Доходное место», «Лес», «Не все коту масленица», «Горячее сердце» и др. В них, в частности, он с поразительной глубиной показал порочность всей системы государственной службы, в которой чиновнику для успешного должностного роста рекомендовалось не рассуждать, а повиноваться, всячески демонстрировать свое смирение и покорность. Необходимо отметить, что не одна только гражданская позиция и тем более не праздное любопытство побуждало Островского глубоко вникать в суть происходящих в обществе процессов. Как подлинный художник и юрист-практик он наблюдал столкновения характеров, колоритнейшие фигуры, множество картин социальной действительности. И его пытливая мысль исследователя нравов, человека с богатым жизненным и профессиональным опытом заставляла анализировать факты, правильно видеть за частным общее, делать широкие социальные обобщения, касающиеся добра и зла, правды и неправды[4]. Такие обобщения, рожденные его прозорливым умом, послужили основой для выстраивания главных сюжетных линий и в других его известных пьесах – «Последняя жертва», «Без вины виноватые» и других, которые заняли прочное место в золотом фонде отечественной драматургии. Говоря об отражении истории российского правосудия в отечественной классической литературе, нельзя обойти вниманием произведения Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина (1826-1889). Они представляют интерес не только для ученых, но и для тех, кто только осваивает юридическую науку. Вслед за своими великими предшественниками, освещавшими проблему законности и ее связь с общим строем жизни, Щедрин особенно глубоко выявил эту связь и показал, что грабеж и угнетение народа – это составные части общего механизма самодержавного государства. Почти восемь лет, с 1848 по 1856 годы, он тянул чиновничью «лямку» в Вятке, куда был сослан за «вредное» направление своей повести «Запутанное дело». Потом служил в Рязани, Твери, Пензе, где имел возможность во всех деталях познакомиться с устройством государственной машины. В последующие годы Щедрин сосредоточился на публицистической и литературной деятельности. В 1863-1864 годах он вел хронику в журнале «Современник», а позднее без малого 20 лет (1868-1884) являлся редактором журнала «Отечественные записки» (до 1878 года вместе с Н. А. Некрасовым). Вятские наблюдения Щедрина ярко запечатлены в «Губернских очерках», написанных в 1856-1857 годах, когда в стране нарастал революционный кризис. Неслучайно «Очерки» открываются рассказами, посвященными страшным дореформенным судебным порядкам. В очерке «Надорванные» писатель с присущим ему психологическим мастерством показал тип чиновника, дошедшего в своем «усердии» до остервенения, до потери человеческих чувств. Недаром местные жители прозвали его «собакой». И он этому не возмущался, а, напротив, гордился. Однако судьбы невинных людей были столь трагичны, что однажды дрогнуло даже его окаменевшее сердце. Но всего лишь на мгновение, и он тут же остановил себя: «Я как следователь не имею права рассуждать и тем менее соболезновать…». Такова философия типичного представителя российского правосудия в изображении Щедрина. В некоторых главах «Губернских очерков» даны зарисовки острога и его обитателей. В них воочию разыгрываются драмы, по выражению самого автора, «одна другой запутанней и замысловатее». Он рассказывает о нескольких таких драмах с глубоким проникновением в душевный мир их участников. Один из них попал в острог потому, что он «поклонник правды и ненавистник лжи». Другой пригрел в своем доме больную старушку, а она скончалась у него на печи. В результате сердобольного мужика засудили. Щедрин глубоко возмущен несправедливостью суда и связывает это с несправедливостью всей государственной системы. «Губернские очерки» во многом подводили итог достижениям русской реалистической литературы с ее сурово правдивым изображением дикого барства и всевластного чиновничества. В них Щедрин развивает мысли многих русских писателей-гуманистов, исполненные глубокого сострадания к простому человеку. В своих произведениях «Помпадур и помпадурши», «История одного города», «Пошехонская старина» и многих других Щедрин в сатирической форме рассказывает о пережитках крепостничества в общественных отношениях в пореформенной России. Говоря о пореформенных «веяниях», он убедительно показывает, что эти «веяния» - сплошное словоблудие. Вот помпадур-губернатор «случайно» узнает, что закон, оказывается, обладает запрещающей и разрешающей силой. А он до сих пор был убежден, что его губернаторское решение и есть закон. У него возникает, однако, сомнение, кто же может ограничить его правосудие? Ревизор? Но все же знают, что ревизор – сам помпадур, только в квадрате. И все свои сомнения губернатор разрешает простым заключением – «либо закон, либо я». Так в карикатурной форме Щедрин заклеймил тот страшный произвол администрации, который был характерной чертой самодержавно-полицейского строя. Всевластие произвола, считал он, извратило сами понятия правосудия и законности. Определенный толчок развитию юридической науки дала Судебная реформа 1864 года. Многие высказывания Щедрина свидетельствуют о том, что он был основательно знаком с новейшими взглядами буржуазных правоведов и имел по этому поводу собственное мнение. Когда, например, разработчики реформы стали теоретически обосновывать по новым уставам независимость суда, Щедрин ответил им, что не может быть независимого суда там, где судьи поставлены в материальную зависимость от органов власти. «Независимость судей,- иронически писал он,- была счастливым образом уравновешена перспективой повышения и наград». Изображение судебных порядков органически вплеталось у Щедрина в широкую картину социальной действительности царской России, где наглядно выступала связь капиталистического хищничества, административного произвола, карьеризма, кровавого усмирения народа и неправедного суда. Эзопов язык, которым мастерски пользовался писатель, позволил ему назвать всех носителей пороков своими именами: пескарь, хищники, ловкачевы и пр., которые приобрели нарицательное значение не только в литературе, но и в быту. Правовые идеи и проблемы нашли широкое отражение в творчестве великого русского писателя Льва Николаевича Толстого (1828-1910). В молодости он увлекался юриспруденцией, учился на юридическом факультете Казанского университета. В 1861 году писатель был назначен мировым посредником в одном из уездов Тульской губернии. Много сил и времени отдавал Лев Николаевич защите интересов крестьян, чем вызывал недовольство помещиков. К нему обращались за помощью арестованные, ссыльные и их родственники. И он добросовестно вникал в их дела, писал прошения влиятельным лицам. Можно предполагать, что именно эта деятельность, наряду с активным участием в организации школ для крестьянских детей, послужила причиной того, что, начиная с 1862 года и до конца жизни, за Толстым велось тайное наблюдение полиции[1]. На протяжении всей своей жизни Толстой неизменно интересовался вопросами законности и правосудия, изучал профессиональную литературу, в том числе «Сибирь и ссылка» Д. Кеннана, «Русская община в тюрьме и ссылке» Н. М. Ядринцева, «В мире отверженных» П. Ф. Якубовича, хорошо знал новейшие юридические теории Гарофало, Ферри, Тарда, Ломброзо. Все это нашло отражение в его творчестве. Толстой превосходно знал и судебную практику своего времени. Одним из его близких друзей был известный судебный деятель А. Ф. Кони, который подсказал писателю сюжет для романа «Воскресение». К другому своему другу, председателю Московского окружного суда Н. В. Давыдову Толстой постоянно обращался за советами по юридическим вопросам, интересовался подробностями судопроизводства, процесса исполнения наказаний, различными деталями тюремной жизни. По просьбе Толстого Давыдов написал для романа «Воскресение» текст обвинительного акта по делу Катерины Масловой и сформулировал вопросы суда к присяжным заседателям. При содействии Кони и Давыдова Толстой многократно посещал тюрьмы, беседовал с заключенными, присутствовал на судебных заседаниях. В 1863 году, придя к выводу, что царский суд – это сплошное беззаконие, Толстой отказался принимать участие в «правосудии»[2]. В драме «Власть тьмы», или «Коготок увяз, всей птичке пропасть» Толстой вскрывает психологию преступника, обнажает социальные корни преступления. Сюжетом для пьесы послужило реальное уголовное дело крестьянина Тульской губернии, которого писатель посетил в тюрьме. Взяв за основу это дело, Толстой облек его в высокохудожественную форму, наполнил его глубоко человеческим, нравственным содержанием. Гуманист Толстой убедительно показывает в драме, как неизбежно наступает возмездие за содеянное зло. Обманул работник Никита невинную девушку-сироту, вступил в незаконную связь с женой хозяина, по-доброму к нему относившейся, и стал невольной причиной гибели ее мужа. Дальше - связь с падчерицей, убийство ребенка и совсем потерял себя Никита. Не переносит он своего тяжкого греха перед богом и людьми, кается принародно и, в конце концов, кончает самоубийством. Театральная цензура не пропустила пьесу. Между тем «Власть тьмы» с громадным успехом шла на многих сценах Западной Европы: во Франции, Германии, Италии, Голландии, Швейцарии. И только в 1895 году, т.е. через 7 лет, она впервые была поставлена на русской сцене. Глубокий социальный и психологический конфликт лежит в основе многих последующих произведений писателя – «Анна Каренина», «Крейцерова соната», «Воскресение», «Живой труп», «Хаджи Мурат», «После бала» и др. В них Толстой беспощадно разоблачил самодержавные порядки, буржуазный институт брака, освящаемого церковью, безнравственность представителей высших слоев общества, развращенных и опустошенных морально, вследствие чего не способных видеть в близких себе людях личностей, имеющих право на собственные мысли, чувства и переживания, на собственное достоинство и частную жизнь. Одним из выдающихся произведений Толстого по своему художественно-психологическому и идейному содержанию является роман «Воскресение». Его без преувеличения можно назвать подлинным юридическим исследованием классовой природы суда и его назначения в социально-антагонистическом обществе, познавательное значение которого усиливается наглядностью образов, точностью психологических характеристик, столь присущих писательскому таланту Толстого. После глав, раскрывающих трагическую историю падения Катерины Масловой и знакомящих с Дмитрием Нехлюдовым, следуют наиболее важные главы романа, в которых описывается суд над обвиняемой. Детально описана обстановка, в которой происходит судебное заседание. На этом фоне Толстой рисует фигуры судей, присяжных, подсудимых. Авторские комментарии позволяют увидеть весь фарс происходящего, который далек от истинного правосудия. Казалось, никому не было дела до подсудимой: ни судьи, ни прокурор, ни адвокат, ни присяжные не хотели вникнуть в судьбу несчастной. У каждого было свое «дело», которое заслоняло все происходящее, а процесс превращало в пустую формальность. Идет рассмотрение дела, подсудимой грозит каторга, а судьи изнывают от тоски и только делают вид, что участвуют в заседании. Даже буржуазный закон возлагает на председательствующего активное ведение процесса, а его мысли заняты предстоящим свиданием. Прокурор, в свою очередь, заведомо осудил Маслову и для формы произносит пафосную речь со ссылками на римских юристов, не сделав даже попытки углубиться в обстоятельства дела. В романе показывается, что присяжные тоже не утруждают себя обязанностями. Каждый из них озабочен собственными делами и проблемами. Кроме того, это – люди разных мировоззрений, социального положения, поэтому им трудно прийти к единому мнению. Тем не менее, они единодушно выносят обвинительный приговор подсудимой. Хорошо знакомый с царской системой наказаний, Толстой одним из первых возвысил свой голос в защиту прав осужденных. Пройдя вместе со своими героями по всем кругам судебных инстанций и учреждений так называемой исправительной системы, писатель делает вывод, что большинство людей, которых эта система как преступников обрекла на мучения, отнюдь не были преступниками: они являлись жертвами. Юридическая наука и судебный процесс вовсе не служат отысканию истины. Более того, ложными научными объяснениями, вроде ссылок на природную преступность, они оправдывают зло всей системы правосудия и наказаний самодержавного государства. Толстой осуждал господство капитала, государственное управление в полицейском, сословном обществе, его церковь, его суд, его науку. Выход из этого положения он видел в изменении самого строя жизни, узаконившего угнетение простых людей. Этот вывод противоречил толстовскому учению о непротивлении злу, о нравственном совершенствовании как средстве спасения от всех бед. Эти реакционные взгляды Толстого нашли отражение в романе «Воскресение». Но они померкли, отступили перед великой правдой толстовского гения. Нельзя не сказать о публицистике Толстого. Едва ли не все его знаменитые публицистические статьи и воззвания насыщены мыслями о законности и правосудии. В статье «Стыдно» он гневно протестовал против избиения крестьян, против этого нелепейшего и оскорбительнейшего наказания, которому подвергается в самодержавном государстве одно из его сословий – «самое трудолюбивое, полезное, нравственное и многочисленное». В 1908 году, негодуя по поводу жестокой расправы с революционным народом, против расстрелов и виселиц, Толстой выступает с воззванием «Не могут молчать». В нем он клеймит палачей, чьи злодеяния, по его мнению, не успокоят и не устрашат русский народ. Особый интерес представляет статья Толстого «Письмо студенту о праве». Здесь он, вновь и вновь высказывая свои выстраданные мысли по вопросам законности и правосудия, обнажает антинародную сущность буржуазной юриспруденции, призванную охранять частную собственность и благополучие сильных мира сего. Толстой считал, что законы юридические должны находиться в соответствии с нормами нравственности. Эти незыблемые убеждения стали основой его гражданской позиции, с высоты которой он осуждал строй, основанный на частной собственности, и заклеймил его пороки. Правосудие и исполнение наказаний в произведениях русской литературы конца XIX- ХХ вв. Проблемы российского права и суда конца XIX века нашли широкое отражение и в многообразном творчестве другого классика русской литературы, Антона Павловича Чехова (1860-1904 гг.). Обращение к данной тематике было обусловлено богатым жизненным опытом писателя. Чехова интересовали многие области знания: медицина, право, судопроизводство. Закончив в 1884 году медицинский факультет Московского университета, он назначается уездным врачом. В этом качестве ему приходится ездить на вызовы, принимать больных, участвовать в судебно-медицинских вскрытиях, выступать экспертом на заседаниях суда. Впечатления от этого периода жизни послужили основой для целого ряда его известных произведений: «Драма на охоте», «Шведская спичка», «Злоумышленник», «Ночь перед судом», «Следователь» и многих других. В рассказе «Злоумышленник» Чехов повествует о следователе, не обладающем ни гибкостью ума, ни профессионализмом, а уж о психологии вообще не имеющем представления. Иначе бы он с первого взгляда понял, что перед ним темный, необразованный мужик, не сознающий последствий своего деяния – откручивания гаек на железной дороге. Следователь подозревает мужика в злом умысле, но даже не дает себе труда растолковать ему, в чем же он обвиняется. По мысли Чехова, вот таким «дубоголовым» и в профессиональном, и в личном плане страж закона быть не должен. Язык рассказа весьма лаконичен и передаёт весь комизм ситуации. Начало допроса Чехов описывает так: «Перед судебным следователем стоит маленький, чрезвычайно тощий мужичонка в пестрядинной рубахе и латаных портах. Его обросшее волосами и изъеденное рябинами лицо и глаза, едва видные из-за густых, нависших бровей, имеют выражение угрюмой суровости. На голове целая шапка давно уже нечёсанных, путаных волос, что придает ему ещё большую, паучью суровость. Он бос». По сути, читатель снова встречает тему «маленького человека», столь характерную для классической русской литературы, но комизм ситуации состоит в том, что дальнейший допрос следователя – это беседа двух «маленьких людей». Следователь считает, что поймал важного преступника, ведь крушение поезда могло повлечь за собой не только материальные последствия, но и гибель людей. Второй герой рассказа – Денис Григорьев совершенно не понимает: что же противоправного он совершил, что его допрашивает следователь? И в ответ на вопрос: для чего отвинчивалась гайка, совершенно не смущаясь отвечает: «Мы из гаек грузила делаем…Мы, народ… Климовские мужики то есть». Дальнейший разговор похож на беседу глухого с немым, но когда следователь объявляет о том, что Дениса собирается отправить в тюрьму, то мужик искренне недоумевает: «В тюрьму... Было б за что, пошёл бы, а то так... здорово живёшь... За что? И не крал, кажись, и не дрался... А ежели вы насчёт недоимки сомневаетесь, ваше благородие, то не верьте старосте... Вы господина непременного члена спросите... Креста на нём нет, на старосте-то...». Но особенно впечатляет финальная фраза «злоумышленника» Григорьева: «Помер покойник барин -генерал, царство небесное, а то показал бы он вам, судьям... Надо судить умеючи, не зря... Хоть и высеки, но чтоб за дело, по совести...». Совершенно иной тип следователя мы видим в рассказе «Шведская спичка». Его герой по одному только вещественному доказательству – спичке достигает конечной цели следствия и находит пропавшего помещика. Он молод, горяч, выстраивает различные фантастические версии случившегося, но тщательный осмотр места происшествия, умение логически мыслить приводят его к истинным обстоятельствам дела. В рассказе «Сонная одурь», несомненно, написанном с натуры, писатель карикатурно изобразил заседание окружного суда. Время – начало XX века, но как удивительно судебный процесс напоминает тот уездный суд, который Гоголь описал в «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Тот же сонный секретарь читает заунывным голоском обвинительный акт без запятых и точек. Его чтение похоже на журчание ручейка. Те же судья, прокурор, присяжные - нахохлись от скуки. Им совершенно не интересно существо дела. А ведь им придется решать судьбу подсудимого. Про таких «стражей справедливости» Чехов писал: «При формальном, бездушном отношении к личности, для того, чтобы невиновного человека лишить прав состояния и присудить к каторге, судье нужно только одно: время. Только время на соблюдение каких-то формальностей, за которые судье платят жалованье, а затем все кончено». «Драма на охоте» - это необычная криминальная история о том, как судебный следователь совершает убийство, а затем сам же расследует его. В результате невиновный получает 15 лет ссылки, а преступник гуляет на свободе. В этом рассказе Чехов убедительно показывает, насколько социально опасно такое явление, как безнравственность служителя Фемиды, представляющего закон и облеченного определенной властью. Отсюда проистекает нарушение закона, попрание справедливости. В 1890 году Чехов совершает далекую и опасную поездку на Сахалин. К этому его побудили отнюдь не праздное любопытство и романтика путешествий, а желание ближе познакомится с «миром отверженных» и возбудить, как он сам говорил, внимание общества к правосудию, царившему в стране, и к его жертвам. Результатом поездки стала объемная книга «Остров Сахалин», содержащая богатейшие сведения по истории, статистике, этнографии этой окраины России, описание мрачных тюрем, каторжных работ, системы жестоких наказаний. Писатель-гуманист глубоко возмущен тем, что каторжане часто составляют прислугу начальников и офицеров. «…Отдача каторжных в услужение частным лицам находится в полном противоречии со взглядами законодателя на наказание, - пишет он, - это не каторга, а крепостничество, т. к. каторжанин служит не государству, а лицу, которому нет никакого дела до исправительных целей…». Подобное рабство, считает Чехов, пагубно влияет на личность арестанта, развращает ее, подавляет в заключенном человеческое достоинство, лишает его всяких прав. В своей книге Чехов развивает актуальную и в наши дни мысль Достоевского о важной роли тюремного начальства в деле перевоспитания преступников. Он отмечает тупость и недобросовестность тюремных начальников, когда подозреваемого, вина которого еще не доказана, содержат в темном карцере каторжной тюрьмы, а нередко в общей камере с закоренелыми убийцами, насильниками и пр. Подобное отношение людей, обязанных воспитывать заключенных, действует развращающим образом на воспитуемых и только усугубляет в них низменные наклонности. Особое негодование Чехова вызывает униженное и бесправное положение женщин. Каторжных работ на острове для них почти нет. Иногда они моют полы в канцелярии, работают в огороде, но чаще всего их назначают в прислуги к чиновникам или отдают в «гаремы» писарей и надзирателей. Трагическим следствием этой нетрудовой развратной жизни является полная нравственная деградация женщин, способных продать своих детей «за штоф спирта». На фоне этих страшных картин на страницах книги иногда мелькают чистые детские лица. Они вместе с родителями терпят нужду, лишения, покорно сносят зверства истерзанных жизнью родителей. Однако Чехов все же считает, что дети оказывают ссыльным нравственную поддержку, спасают матерей от праздности, как-то еще привязывают ссыльных родителей к жизни, спасая их от окончательного падения. Книга Чехова вызвала большой общественный резонанс. Читатель близко и ярко увидел огромную трагедию униженных и обездоленных обитателей российских тюрем. Передовая же часть общества восприняла книгу как предупреждение о трагической гибели человеческих ресурсов страны. Можно с полным основанием сказать, что своей книгой Чехов достиг цели, которую ставил перед собой, принимаясь за сахалинскую тему. Даже официальные власти вынуждены были обратить внимание на поднятые в ней проблемы. Во всяком случае, после выхода книги по распоряжению министерства юстиции на Сахалин были командированы несколько чинов Главного тюремного управления, которые практически подтвердили правоту Чехова. Итогом этих поездок стали реформы в области каторги и ссылки. В частности, в течение ряда последующих лет были отменены тяжелые наказания, выделены средства на содержание детских приютов, отменены судебные приговоры к вечной ссылке и пожизненной каторге. Таково было общественное воздействие книги «Остров Сахалин», вызванное к жизни гражданским подвигом русского писателя Антона Павловича Чехова. Список использованных источников Голиков И.Т. Суд и законность в художественной литературе. М.,1959. Алексеев А.И. Искание правды. М., 1980. Юридическая действительность в изобразительном искусстве. М., 2007. Прокурова Н. С. Вопросы судопроизводства и психологии в творчестве Ф.М. Достоевского. М., 1991. Вопросы судопроизводства в творчестве Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова. М., 1996. Не сотвори зла. К проблеме преступления в русской художественной литературе и публицистике. М., 2001. Лафитский В.Н. Поэзия права. Страницы правотворчества от древности до наших дней. М., 2003. |