В.П.Кащенко, Педагогическая коррекция. Педагогическая коррекция Исправление недостатков характера у детей и подростков

• Название: Педагогическая коррекция Исправление недостатков характера у детей и подростков
• Анкор: В.П.Кащенко, Педагогическая коррекция.doc
• Дата: 06.04.2017
• Размер: 1.13 Mb.
• Имя файла: В.П.Кащенко, Педагогическая коррекция.doc
• Тип: Документы; #4575
• страница: 10 из 21

Метод убеждения

Сущность метода.

Любая часть нашего организма, любой его орган находится в той или иной зависимости от мозговой коры, где сосредоточены психические процессы, Эти последние, таким образом, неразрывно связаны с физиологическими функциями человека. Так называемая рациональная психотерапия, использовавшая это положение, строится на психологическом анализе в каждом отдельном случае, когда, действуя на психику больного, удается влиять на функциональные расстройства некоторых органов, в частности сердечной деятельности. Наука и жизнь, теория и практика ежечасно доказывают, что многие явления в человеческом организме, которые принято считать непроизвольными, так или иначе зависят от нашей воли, эмоциональных реакций, от хода мыслей, от разумных и соответствующих действительности представлений о своем здоровье.

Швейцарский профессор Поль Дюбуа (СНОСКА: См.: Дюбуа П. Психоневрозы и их психическое лечение. — СПб., 1912.—397с; О психотерапии. — М„ 1911.— 131с.; Влияние духа на тело. — СПб., 1907.—31с,), говоря об основах разумной психотерапии, утверждает, что лечение психоневрозов должно быть прежде всего психическим, которое состоит во влиянии на рассудочную деятельность больных и в воспитании их воли; истинный врач больше поможет пациенту своим словом, нежели лекарством и врачебными процедурами, при этом его моральное влияние весьма зависит от глубины убеждения и силы искренности.

В деле лечения психоневрозов и коррекции различных нервно-психических ненормальностей психотерапия путем убеждения, разъяснения оказывает огромную услугу. Многие симптомы психоневрозов являются результатами веры пациента, и, как бы ни была запутана цепь причинности, конечным звеном является уверенность в существовании известных болезненных признаков. Здесь задача рациональной психотерапии состоит в том, чтобы внедрить в психику пациента противоположную уверенность, т. е. что эти признаки исчезли или скоро исчезнут. Справедливо мнение Дюбуа, что нервный пациент находится на пути к выздоровлению, как только он получит уверенность, что он скоро вылечится; он вылечится в тот момент, когда поверит, что вылечился. Для пояснения представим себе больную истерией, которая к тому же потеряла звучность своего голоса, т. е. больна и так называемой функциональной афонией. Здесь целью коррекции будет снять предубеждение, что больная не может громко говорить вследствие мнимого паралича голосовых связок, и убедить ее, что связки здоровы и что она способна нормально говорить.

Примеры Поля Дюбуа.

Предоставим слово самому автору этого метода. В указанных уже трех работах Дюбуа приводит большое количество очень красноречивых историй болезни своих пациентов. Приведем некоторые из них (СНОСКА: См.: Дюбуа П. Психоневрозы и их психическое лечение,— СПб., 1912.—С. 352—358.).

Первый случай. Домашняя учительница давно страдает отсутствием аппетита и катаром желудка, в, течение последних месяцев она потеряла по этой причине целых 10 кг. Небольшая инфильтрация в верхушке правого легкого. Я настаиваю на необходимости усиленного питания, предписываю обильную еду 3 раза . в день и, кроме того, молоко в 10. 16 и 21 час.

Заметив ее впечатлительность и печальное настроение, я осведомляюсь, довольна ли она местом, которое занимает.

— Нет, — отвечает она, — в этой семье мне пришлось перенести много неприятностей, и это расстроило мои нервы.

— Но не можете ли вы переменить место и найти другое, более подходящее?

— Мне не хотелось бы этого. Это место очень выгодно в денежном отношении, и, кроме того, мы проводим зимы на юге, а лето в деревне, и в этом отношении трудно найти что-либо лучшее.

—Сударыня,—отвечаю я,—никогда не надо садиться между двух стульев, а всегда надо стараться усесться на лучшем. Если человек недоволен своим местом, он должен переменить его, если можно. Если же этого нельзя, особенно если его удерживают, как вас, такие основательные доводы, то надо оставаться, но тогда уже не следует ныть, а надо сохранять хорошее расположение. Поймите меня, я вам рекомендую не угрюмую покорность судьбе, ибо это есть порок, а приспособление к условиям жизни.

Мои советы, которые я развил в этой единственной, но очень продолжительной беседе, возымели очень решительные действия. Больная смогла заставить себя усиленно питаться и вернула себе прежний вес. С тех пор она принимала жизнь такою, как она есть, и ей больше не приходилось жаловаться на свои нервные симптомы.

Второй случай. Студент-медик, 20 лет, тяжелый неврастеник, ожирелый, бледный, с одутловатым лицом. Он двигался вперед с той торжественной медленностью и с тем трагическим выражением, которые свойственны иногда меланхоликам. Врачу он рассказал следующее:

— Я болен уже несколько лет. Сначала я страдал ненормально большим аппетитом и дошел до 220 кило веса (рост 160 см). Потом это понемногу прошло и сменилось полным отсутствием аппетита. Я перестал переносить какую-либо пищу; самая легкая еда производила в моем желудке страшную тяжесть на несколько часов. Я не переносил даже молока. Всякий раз после еды я ощущал чрезвычайно мучительные приливы, длившиеся по нескольку часов.

У него были хронические запоры, продолжавшиеся по 4—5 дней. Очень беспокоили его и сердцебиения, особенно после еды. Случались перебои сердца—оно останавливалось на одну, две пульсации, а затем продолжало биться с усиленной скоростью. Ночью эта аритмия вызывала чувство страха и общего угнетения духа,

—Давно уже начал замечать, — говорил он,—что мои умственные способности падают. Я должен был уменьшить работу, а вскоре совсем не выносил ни малейшей умственной деятельности. Я не мог фиксировать внимание, стоило прочесть несколько строк, сейчас же являлся прилив крови к голове, в глазах туман, буквы начинали прыгать, и я уже совершенно не понимал, что читаю... Кроме того, я испытывал сильные головные боли, особенно во лбу между глаз; голову сжимало, как тисками. Эти боли сильнее были утром, при пробуждении, чем вечером. Я был постоянно как во сне, ко всему равнодушен и совершенно не мог выйти из состояния апатии.

Временами состояние психического угнетения у него сменялось короткими промежутками возбуждения, но уже через несколько минут он впадал в прежнюю прострацию. Стал раздражительным, неисполнение малейшего желания приводило его в гнев, после которого он несколько часов чувствовал себя разбитым. Физические силы падали.

Его мучила бессонница, и он засыпал только к двум-трем часам утра. Ему всегда было слишком жарко, так что в январе он постоянно сидел у открытого окна и не топил печей. Ночью голове было жарко от подушки. Летом он стал было спать, но начали мучить сновидения...

Облысел. Страдал хроническим насморком. Малейшие царапины разбаливались и нагнаивались. Словом, общее состояние было прескверное.

— Нечего и говорить, что и сам по себе, и по совету врачей я пичкал себя антипирином, бромом и мышьяком. Чтобы улучшить пищеварение, принимал соляную кислоту и всевозможные слабительные. Вера моя в медицину совершенно подорвана.

Когда Дюбуа все это выслушал, то у него составилось очень неблагоприятное впечатление. Но боязнь неудачи и сознание опасности, грозящей больному, придали врачу мужества.

Принимая во внимание ожирение, он не нашел показания для постельного содержания; не было нужды и в усиленном питании молоком.

Помещение в лечебницу, требующее известных расходов, казалось неудобным ввиду бедности больного, который постеснялся бы вводить родителей в расход. Немного поразмыслив, Дюбуа сказал своему пациенту:

— Друг мой, вы можете выздороветь, не принимая строгих мер. Но слушайте меня внимательно: вы вернетесь в свой пансион и будете вести образ жизни, почти как здоровый. Ешьте три раза в день, как всегда, не разбирая кушаний. Впрочем, рекомендую вам зеленые овощи; ешьте меньше мяса и не пейте вина... С запорами вы справитесь упражнением, приучая свой кишечник действовать в определенный час. Что касается умственной работы, то делайте, сколько можете, хотя бы только в продолжение пяти минут; как только почувствуете головную боль, прилив, прилягте на диван и снова принимайтесь при первой возможности за работу. Но прежде всего отбросьте всякий страх по поводу функциональных расстройств. Все пройдет, как только вы не будете обращать внимания на них. Болезнь ваша скорее душевная, чем физическая, и мало-помалу к вам вернется и здоровье, и работоспособность. Через две недели покажитесь опять.

И больной действительно появился вновь. Походка его сделалась живее, его одутловатое лицо освещалось улыбкой.

— Мне кажется, что дело идет на лад, — сказал он. На этот раз Дюбуа остановился подробнее на своих советах и изложил интеллигентному больному свои взгляды относительно влияния психической природы человека на физическую. Через две недели пациент был у врача третий, последний раз. Он похудел и на вид помолодел, сон. восстановился, головные боли стали реже.

Несколько месяцев спустя Дюбуа встретил своего юношу на велосипеде, энергично работающего педалями. Оказалось, что он вплотную и серьезно принялся за интеллектуальную работу, отдаваясь и светским удовольствиям, и спорту. Экзамены сдал на отлично, а в 1897 году без всякого затруднения отбыл воинскую повинность и с тех пор всегда был совершенно здоров.

Вот больной, которого врач видел всего три раза, которому он давал лишь наставления, касающиеся физической и нравственной гигиены, не прибегая ни к изоляции, ни к полному покою, ни к какому-либо режиму или лекарствам. Улучшение началось с первой же консультации и шло вперед столь решительно и быстро, что ему не было нужды проситься на прием в четвертый раз. Получив правильные указания, дальнейший путь к выздоровлению он прошел уже сам,

Так, стоило поднять моральный тонус неврастенически больного, разбудить и мобилизовать его душевные силы, как здоровье пошло на поправку. Такого рода случаев немало. Они поучительны для молодых врачей.

Психотерапия, проводимая методом убеждения, диалога, не может ограничиваться устранением болезненных явлений только рациональным воздействием, с ее помощью врач должен еще преподать своим пациентам правила этики, стараться внушить им здоровые воззрения на жизнь.

Лечение истерии методом убеждения дает излечение в 98 процентов случаев и так скоро, что часто уже с первого дня прекращаются тяжелые истерические припадки. Особенно эффективные результаты дает этот метод лечения при болезненных страхах, фобиях, для которых просто нет иного лечения, нежели психическая ортопедия с помощью несокрушимой логики. Именно в этой области рациональная психотерапия давно уже празднует свой истинный триумф.

Применение метода убеждения к детям.

Этот метод широко применяется в воспитательной практике. Педагогика предполагает логическое убеждение, разные способы его идут то параллельно, то сливаются, дополняя друг друга. Особенно обширно поле рациональной психотерапии пациентов подросткового и юношеского возрастов, в том числе и детей с нормальным интеллектуальным развитием. Дефекты детского характера очень часто требуют психотерапевтического вмешательства с использованием метода диалога.

Психоанализ

Бессознательные процессы в психической жизни человека.

Общие законы возникновения у человека восприятии И ассоциативных реакций сводятся к тому, что все они служат единой цели: не доводить переполнения нашего сознания до излишка восприятии (рецепций), держать за порогом сознания громадную часть рецепций и допускать вступление в область сознания только таких восприятии, которые имеют на то закономерное право. Вследствие этого в поле сознания в данную единицу времени всегда находится лишь незначительная часть нашего общего психического материала, все же остальное откладывается как бы в кладовые, откуда извлекается лишь по мере требования со стороны ассоциативных реакций.

Если бы этого не было, наше сознание всегда было бы переполнено массой беспорядочных восприятии и всякое логическое мышление оказалось бы невозможным. Отсюда вполне ясно, что поведение человека или ребенка составляется из двух больших отделов: области сознательной и бессознательной психической жизни. Последняя играет в нашей жизни большую роль, ибо в ней безостановочно протекают не только растительные и физиологические процессы, но ни на минуту не прекращаются и процессы психические. Они только не доходят до осознания, но тем не менее безустанно протекают и оказывают громадное влияние на сознание. Для пояснения этой мысли мы приводим следующие три примера.

Первый пример. Иногда мы не можем, несмотря на затрачиваемые усилия, разрешить в данное время тот или другой вопрос общего характера. Потратив на него массу времени и, наконец, убедившись в бесплодности своих намерений, мы откидываем его в сторону и перестаем о нем думать. Через некоторое время разрешение этого вопроса вспыхивает в сознании в совершенно ясной форме и без всякого с нашей стороны желания; мы невольно удивляемся, почему вопрос оказался разрешенным в тот момент, когда мы забыли и думать о нем, и не мог быть выяснен во время намеренного обдумывания. Несомненно, разрешение вопроса было произведено в подсознании и только после того было выброшено в область сознания в виде готового общего вывода.

Второй пример. Всякому известно, что мы обычно мыслим, как принято выражаться, «скачками». Очень многие промежуточные звенья логически правильного мышления нами выбрасываются; мы оперируем, так сказать, общими выводами, минуя большинство нужных посылок. По это еще не значит, что этих посылок не было, они есть, по не доходят до нашего сознания. Эти «скачки» мышления имеют место лишь в сознательной области, так как вся подготовительная работа к мышлению общими выводами уже произведена в бессознательной области нашей психики. Чем богаче интеллект, тем «скачки» мышления шире, тем больше выпадает из работы сознания промежуточных звеньев. Вот почему мышление гения в большинстве случаев непонятно современникам, которые не могут проследить с надлежащей ясностью логическую связь между далеко отстоящими друг от друга умозаключениями и, в силу этого, не могут согласиться с правильностью общих выводов гениального творения.

Третий пример. Наконец, сюда же относится и область возникновения многих наших личных и вещественных симпатий и влечений, объяснить которые теми или другими фактами и логическими соображениями мы нередко совершенно не можем. Очевидно, и здесь работает в нас область подсознательного, подмечающего многое, неуловимое сознанием, ассоциирующая подмеченное с имеющимися восприятиями и дающая сознанию общий вывод своей работы в форме возникновения в нас известной симпатии, влечения.

Все сказанное говорит нам о той исключительно громадной роли бессознательного в нашей психической жизни.

Бессознательное в учении Фрейда.

Неизмеримо велико значение подсознательного в нашей жизни. Однако известный венский психиатр Фрейд, значительно расширяя и углубляя его значение, учит, что человеческая сознательная жизнь зависит и находится под влиянием подсознательной жизни. Им и его многочисленными последователями этот принцип, научно проверенный на богатом материале, разработан в оригинальную и сложную систему психоанализа. В первые годы появления психоанализа им пользовались лишь с целью лечить истерию, навязчивый невроз и т. п. В дальнейшем и сам автор психоаналитического метода, и его продолжатели распространили принципы своей теории на многие стороны человеческой жизни: на психологию, религию, этику и педагогику. В своем изложении мы будем иметь в виду только психотерапевтический, т. е. лечебный, раздел этого учения.

Фрейд, изучая нервные болезни, видел причину неврозов и даже некоторых психозов в неправильностях половой жизни своих пациентов, которые коренятся в их младенческом возрасте. Вначале он думал, что истерия вызывается половыми раздражениями, производившимися еще в младенчестве, но начинающими психически действовать только в период полового созревания. Воспоминание о них делается тогда весьма неприятным, иногда невыносимым и, как таковое, вытесняется в область подсознательного, где образует «занозу», ущемленный аффект, который и вызывает те или другие истерические явления.

С течением времени Фрейд убедился, что часто то же самое можно обнаружить и в прошедшем совершенно здоровых людей. Он не мог также не видеть, что нельзя полагаться на воспоминания истеричных, так сильно склонных к обману в силу болезненной фантазии. Теперь для Фрейда причина неврозов кроется в неправильном развитии половых влечений, стремлений, зависящих от глубоких органических причин.

Ребенок, говорит он, многообразно развратен; половое удовлетворение получается им различными способами: нетолько механическим раздражением соответствующих органов, но и путем задержки кала, качаньем и т. .п. Сосание груди, доставляющее приятное ощущение, является первым проявлением полового влечения—либидо (libido); сосание пальцев, губы и языка, приятные ощущения, связанные с поцелуями, поглаживаниями, трение половых органов движением ног или дотрагиванием руками к ним или к заднему проходу—все это вызывается тем же либидо. В самые ранние годы ребенок аутоэротичен (любит самого себя). К 3—4 годам жизни проявления полового (сексуального) инстинкта становятся совершенно очевидными. Этот возраст определяет собой всю последующую жизнь, так как переживания ребенка продолжаются и во взрослом человеке, правда, в измененном виде.

Психоаналитики указывают в виде примера на мужа, любящего свою жену, но имеющего в виду свою мать в том образе, в каком она предстоит его подсознательному воображению. Первым объектом сексуального инстинкта ребенка бывают обыкновенно родители, первоначально оба пола для него равнозначимы, и только позже постепенно все побочные половые стремления уступают место нормальному стремлению к соединению с лицом другого пола. Происходит это отчасти путем сублимирования, т. е. часть половой энергии переходит на стремления к внешним социальным целям, а отчасти путем вытеснения из сознания половых стремлений такого рода, которые кажутся безнравственными, внушают отвращение. Если этот процесс остановится на полпути, получаются половые извращения; если подавление половых влечений идет неправильно, подавляются и нормальные половые стремления, а в результате получается опять-таки невроз. Неправильная половая жизнь влечет за собой неврастению, невроз тоски.

Упреки совести за извращенные половые влечения могут вести к навязчивым идеям и поступкам. Конфликт между извращенными половыми влечениями и эстетическими взглядами данного лица может вызывать и истерию. Фрейд считал, что при нормальной половой жизни невроз невозможен. Фрейдисты утверждают также, что тяжелые, невыносимые психические переживания могут создавать даже душевные заболевания. Человек находит себе спасение в психозе, считает Юнг, чтобы в бреде безумия найти то, в чем отказала ему жизнь. Сновидения тоже осуществляют несбывшиеся в течение дня желания, таким образом, сглаживая несоответствие между нашими желаниями и действительностью.

Тогда, когда «занозу», ущемленный аффект, удается вывести из подсознательной области, больной освобождается от неприятного, тяжелого воспоминания. Тем самым больной при посредстве психоанализа «очищается» от вредных аффективных комплексов. Такое очищение, облегчение иначе называется катарсисом или психокатарсисом, а психоаналитический метод—катартическим. Из особенно сильных психологических комплексов, развивающихся в детстве, надо указать на комплекс Эдипа—желание ребенка устранить отца (у девочки—мать) и стать вместо него мужем (или женою) своей матери (у девочки—отца), так как первый объект сексуального влечения всякого ребенка по теории психоаналитиков, родитель другого пола.

Таким образом, фрейдовской школе удалось при помощи психоанализа проследить истерические признаки вплоть до источника их возникновения, каковым всегда оказывается какое-либо событие, связанное с половой жизнью больного. Анализируя прошлое такого больного, мы в состоянии помочь ему вспомнить то, что считалось им забытым. Вскрывая забытое, можно убедиться, что в происхождении неврозов в конечном итоге играет ведущую роль обычно половая причина. Понимая таким образом причину неврозов, последователи Фрейда считают, что истерические явления исчезают, как только удается проложить у пациента путь к его скрытым половым переживаниям раннего возраста, вновь их пережить и осознать; с момента перевода своих переживаний в область сознания больной освобождается от невроза путем разряжения скрытой психической энергии.

Для вытеснения скрытого содержания несознаваемой области психической деятельности служат следующие средства: а) психокатарсис, б) метод словесных реакций Юнга и в) анализ сновидений.

Психокатарсис.

Приняв удобную позу, больной говорит врачу все, решительно все, что ему приходит в голову. Чтобы ознакомить читателя с основными приемами психокатарсиса, обратимся к опыту Вильгельма Штекеля (Wil-helm Stekel)(СНОСКА: StekeI W, Der Will zum Leben, — Berlin, 1930, — 127 S,), одного из последователей Фрейда. В начале лечения врач говорит больным, только что высказавшим свои жалобы, следующее: «Единственное, что я от вас требую во время лечения,—это внимание и искренность. Вы должны спокойно высказать все, что вам придет в голову. При этом вам будет казаться, что некоторые мысли не имеют никакого отношения к вашей болезни, что они несущественны. Я прошу вас воздержаться от всякой критики ваших мыслей и просто передать мне их так, как они приходят вам в голову. Решение, имеют ли эти мысли значение для понимания вашей болезни, вы предоставьте мне. Именно такие, казалось бы, посторонние мысли могут оказаться наиболее ценными. Затем я требую от вас, чтобы вы сообщали мне также те мысли, передача которых вызывает у вас внутреннее сопротивление, определенную нерешительность, робость. Подчеркиваю, что все может иметь здесь значение, что не существует ничего неважного, наоборот, что вы считаете несущественным, может оказаться чрезвычайно важным». В рассказах пациента имеются пробелы, пропуски, и вот эти-то пробелы и должны соответствовать тому, что неприятно больному и вытеснено им в область подсознательного. Больным неприятно останавливаться мыслью на этих пробелах, они не хотят этого делать. Это нежелание, их противодействие служит, по Фрейду, доказательством вытеснения.

Когда больной наконец вспомнит то, что относилось к этим пробелам, то часто оказывается, что, по-видимому, эти воспоминания не имеют серьезного значения. Фрейд подвергает их переработке, истолкованию, видя в них символ половых переживаний больных. При продолжительном занятии психоанализом удается воссоздать весь ход болезни весьма правдоподобно. Фрейд при каждой остановке, пробеле в изложении мысли уверял больных, что у них появится подсознательный материал. Этим самым он боролся в бодрствующем состоянии, не прибегая к гипнозу, с признаваемым им «противодействием подсознательного», Само собой разумеется, что таким образом психоаналитик узнает самые интимные переживания главным образом сексуального характера.

Ассоциативный эксперимент.

Мы выявляем скрытые комплексы и устанавливаем их содержание также и с помощью ассоциативного эксперимента Карла Юнга, иначе называемого методом словесных реакций, именуемого еще методом свободных ассоциаций. Испытуемому предлагается отвечать первым попавшимся словом на ряд слов-раздражителей. Промежуток времени, необходимый на то, чтобы дать ответ на такое слово, т. е. время между произнесением слова-раздражителя и ответом, можно измерять хотя бы секундомером. Большинство ответов будет состоять из заученных, ходячих, ничего не говорящих ассоциаций, но некоторые слова-раздражители, так называемые комплексные, затрагивающие ущемленный аффект, вызывают замедленные реакции, человек на них не сразу отвечает, иногда, наоборот, дает чрезмерно быстрые реакции, или ошибочные реакции, или реакции, где отсутствует связь между раздражителем и реакцией. Юнг указывает, что влияние комплекса на реакцию соответствует тормозам и сопротивлению наблюдаемому при попытках посредством психоаналитического метода Фрейда выяснить скрытое содержание несознаваемой психической жизни.

Для пояснения используем пример, приводимый женевским психологом Эдуардом Клапаредом. Школа и все, что связано с ней, для большинства учащихся предмет более или менее интересного «комплекса аффектов». Что это именно так, легко выявить ассоциативным экспериментом, который состоит в определении времени, необходимого для возникновения ассоциации. Если ученику дать ряд слов и предложить ему скорее сказать слово, возникающее в его уме по ассоциации, и в числе предлагаемых слов включить слово школа, то обнаруживается, что для ассоциативного представления, связанного с этим именно словом, ему требуется больше всего времени. Вот, например:

Слова-раздражители	Реакция (в секундах
яблоко - кусать	1
давать - бедным	2
школа - прилежный	4
стакан - ломкий	2

П. П. Блонский (СНОСКА: См.: Вопросы советской педагогики.—Сб. 1,—М., 1929,) рассказывает, что, применяя ассоциативный эксперимент к школьникам, он заметил удивительную красноречивость их реакций на слова, имеющие от» ношение к их школьной жизни. На слово трудно одни учащиеся отвечали читать, другие — задача, третьи — математика, химия и т. п. Дети, сильно занятые домашней работой, обычно отвечали работать. Наконец, дети с легкой жизнью чаще всего реагировали словом легко. Для обнаружения школьных комплексов ребенка, обучающегося в первой ступени, им выработан следующий список слов-раздражителей:



Нащупав «педагогический комплекс» ребенка, Блонский повторял ассоциативный эксперимент, но с иными нейтральными словами и давая в качестве провокационных слов слова, имеющие отношение к данному комплексу. Опыт, считает Блонский, должен заканчиваться осторожной беседой, выясняющей интересующие нас детали.

Метод Юнга все время и многими исследователями совершенствуется. Одна из интересных модификаций была создана в психологической лаборатории Бостонской психиатрической больницы, где был тщательно разработан список 100 слов-раздражителей, состоящий, во-первых (и главным образом), из слов, посредством которых предстоит выявить индивидуальные, оригинальные реакции испытуемого; во-вторых, из ряда слов в целях провоцирования контрастных ассоциаций; в-третьих, из ряда слов, взятых у Юнга для выявления комплексов; в-четвертых, из ряда нейтральных слов, которые могут быть замененыособыми словами-раздражителями применительно к отдельным испытуемым; в-пятых, из ряда слов, имеющих двойной смысл (вроде нашего «пол»).

Ассоциативный эксперимент мы обычно используем тогда, когда испытуемый не может припомнить своих сновидений, но самое главное назначение его состоит в том, чтобы выяснить значение виденных во сне предметов и тем самым проверить выводы, которые мы делаем при анализе сновидений. Ассоциативный эксперимент представляет собой метод, который в связи со сном позволяет нам открыть нечто (то, что живет в самых глубоких недрах психики субъекта, глубже, чем его обыкновенные сознательные мысли) (СНОСКА: См.: Грин Д ж. Психоанализ в школе/Предисл. Ермолова. М, 1924,—С. 71—89,).

Анализ сновидений.

Фрейд учит, что всякое сновидение является исполнением во сне наших тайных, интимных желаний, в которых мы в бодрствующем состоянии не решаемся сами себе признаться. Оно есть результат нашей сложной подсознательной психической деятельности, и каждое сновидение, таким образом, целесообразно и закономерно.

Наши моральные и общественные воззрения и понятия служат как бы цензурой для того, чтобы не пропускать в сознание тайных желаний. Во время сна эта цензура менее деятельна, и потому интимные желания проникают в сознание, правда, одновременно весьма искажаясь. Отсюда всякому явному содержанию сновидения, притом чаще краткому и загадочному, способствует гораздо более обширное скрытое содержание, которое может быть выявлено только путем психоанализа.

Способ изучения сновидений состоит в том, что испытуемому лицу мы предлагаем центрировать все свое внимание на бывшем у него сновидении, но не размышлять о нем, а лишь замечать и тотчас говорить исследователю все возникающие тут мысли, не исключая маловажных и как будто мелочных. Далее мы сопоставляем высказанные мысли и замечания с содержанием сна и, наконец, приступаем к истолкованию их, так как сновидение не бессмысленно и доступно толкованию, ибо истолковать сновидение—значит, по Фрейду, раскрыть его смысл, заменить его чем-либо, что в качестве полноправного и полноценного звена могло бы быть включено в общую цепь наших психических процессов.

«Я считаю,—писал он,—своим долгом утверждать, что сновидение действительно имеет значение и что действительно возможен научный метод его толкования... То, что снится человеку, либо имеет очевидную психическую ценность, либо же представляется нам в искаженном виде и подлежит поэтому толкованию, которое и раскрывает психическое значение содержания сновидения. Сновидение никогда не занимается пустяками. Мнимо невинные сновидения оказываются серьезными после их толкования» (СНОСКА: Фрейд 3. Толкование сновидений.—М., 1913.—С, 80, 83.).

Критика учения Фрейда.

Вопрос о психоанализе является в настоящее время чрезвычайно сложной проблемой психологии и философии. Автор не является специалистом 1) области психологии, а разрешение собственно философских проблем не составляет задачи нашей работы, поэтому мы не считаем возможным давать критику учения Фрейда с указанных точек зрения, тем не менее мы находим весьма интересным для читателя познакомиться с критикой фрейдизма одного из методологов современной психологии И. Д. Сапира, который пишет в своей работе «Фрейдизм и марксизм» следующее.

«Сексуализм Фрейда не только искусственно упрощает биоэнергетическую основу психики, сводя даже первичные влечения к одному половому влечению, но и отрезает псе подступы к изучению действительного содержания психики во всей ее конкретности и историческом своеобразии. Ибо сексуализм Фрейда на деле означает сбрасывание сосчетов момента социальных влияний.

Было бы, конечно, совершенно неправильным отрицать целую серию фактов, установленных Фрейдом, относительно онтогенетического развития либидо, его модификаций и превращений... Все эти факты бесспорны, но совсем другое дело специфический сексуализм Фрейда, сексуализм как универсальное учение, учение о человеческой психике и путях к ее истолкованию.

Анализ основных индивидуально-психологических положений фрейдизма каждый раз наталкивает нас на одну и ту же принципиальную погрешность, а именно: на фактическое игнорирование социальной обусловленности психики. Но такого рода погрешность неизбежно влечет за собой и целый ряд производных методологических грехопадений. В самом деле, сколько бы ни подчеркивали фрейдисты динамичность психической механики—эта динамичность превращается в стабильность, коль скоро она становится в тупик перед объяснением диалектических изменений психики в разных исторических условиях; сколько бы ни говорили они о возможностях психоаналитического овладения бессознательным, их учение насыщено фатализмом, логически вытекающим из теории психических аборигенов и приоритета бессознания, нечего и говорить, что все эти основные и производные качества фрейдизма ничего общего с марксизмом не имеют» (СНОСКА: Сапир И. Д. Фрейдизм и марксизму/Медицина и диалектический материализм: Труды кружка врачей-материалистов. — Вып II.— М., 1927.-С. 74.).

«И в самом деле, ведь с точки зрения фрейдизма главное содержание психики уже дано наследственными свойствами той же психики, наличным же влияниям нынешней среды в принципе не остается никакого места.

Логическая стройность системы налицо, но она покупается ценою полной беспомощности перед конкретным многообразием истории, перед живой диалектической действительностью»(СНОСКА: Там же. — С. 75.).

Заканчивает свою статью Сапир следующим положением: «У нас нет никаких оснований умалять заслуги Фрейда по отдельным частным вопросам психологии, но фрейдизм есть нечто более обширное и принципиально важное, чем эти частности, а в этом своем виде он совершенно не выдерживает критики с точки зрения основ марксизма»(СНОСКА: Там же, — С. 82.).

С лечебно-педагогической точки зрения психоанализ как метод психотерапии является заслуживающим известного внимания. Однако при его применении следует иметь такие предосторожности: 1) он проводится врачом, достаточно сведущим и имеющим клинический опыт, 2) при пользовании он должен быть связан с сугубой осторожностью и 3) ни при каких обстоятельствах не должен перерастать своего служебного значения, т. е. не должен превращаться в принципиальную теорию понимания личности ребенка.