Реферат.. Поэтика лирики Фета

• Название: Поэтика лирики Фета
• Дата: 29.03.2022
• Размер: 314.99 Kb.
• Имя файла: Реферат..rtf
• Тип: Реферат; #425454

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Самарский национальный исследовательский университет имени академика С.П. Королева»

(Самарский университет)
Социально-гуманитарный институт

Факультет филологии и журналистики

Кафедра русской и зарубежной литературы и связей с общественностью

РЕФЕРАТ

Работа по дисциплине «История русской литературе»

По теме:«Поэтика лирики Фета»


Выполнил: студент гр. 5301-440301D
Климушина Валерия Дмитриевна
Научный руководитель: к.ф.н.,
Карпенко Геннадий Юрьевич

Самара 2021

Содержание


Введение…………………………………………………………………………..3

1. Жизнь и судьба поэта…………. ……………………………………………...4

2. Особенности лирики…………...………………………………………………7

3. Основные темы и образы стихотворений……………………………………10

4. Новаторство поэзии…………...………………………………………………14

Заключение……………………………………………………………………….15
Список используемой литературы……………………………………………...18

ВВЕДЕНИЕ

Имя Федора Ивановича Тютчева, великого нашего поэта, соседствует в русской поэзии с именами Пушкина, Лермонтова и Некрасова. Уже современники Тютчева называли его поэтом мысли. Действительно, Тютчев в своем творчестве выступает не только как большой мастер поэтического слова, но и как мыслитель. По отношению к Тютчеву мы вправе говорить не только о мироощущении, миросозерцании, но и о его мировоззренческой системе. Правда, она получила своеобразное выражение и воплотилась не в философском сочинении, а в полных художественного совершенства стихах. Философские мысли поэта, которыми проникнуты созданные им образы и картины, поэтические высказывания не представляют собой разрозненных тезисов, противоречивых обобщений, вызванных разными событиями жизни. В его поэтических философских созерцаниях и раздумьях есть внутренняя связь, а в стихах интенсивность философской мысли имеет определенную целенаправленность.

Современный читатель не ошибётся, если, вслед за Л.H.Толстым, произнесёт о Тютчеве: «Без него нельзя жить», потому что тютчевский поэтический мир базируется на поиске действительных человеческих ценностей, проникнут подлинным гуманизмом, органически сочетающим в себе признание неповторимой ценности каждой отдельной человеческой жизни с искренним и глубоким сопереживанием судьбам всего людского рода. Видя, чувствуя кровную, неразрывную связь индивидуального, частного и всеобщего, поэт ставил именно те проблемы взаимоотношений Человека, Человечества, Природы, Вселенной, без понимания которых невозможно гармоническое существование людей и которые встали во всей своей остроте на повестку дня разнообразной и противоречивой эпохи конца ХХ века. Отсюда высокая степень нравственной значимости тютчевского творчества.

Все справедливые слова о том, что Тют­чев, конечно, был человеком определенного времени и положения, оказался связан с фи­лософскими системами (например, Шеллин­га) и историческими концепциями (скажем, славянофилов), многое объясняют и сами мо­гут быть объяснены, но сути тютчевской поэ­зии они все-таки до конца не раскрывают. Именно потому, что Тютчев решает главные «проклятые», «последние» вопросы, он навсе­гда интересен. Он оказывается современен для начала XIX века, как и для конца XX и на­чала XXI. «Трудно принять историческую точку зрения на Тютчева, — написал еще в 1903 го­ду один из историков русской литературы, — трудно отнести его творчество к одной опре­деленной и законченной эпохе в развитии русской литературы. Возрастающий для нас смысл его поэзии внушает нам как бы особую, внеисторическую точку зрения на него». Сам этот «внеисторизм» Тютчева, конечно, объяс­няется исторически. Тютчев оказался как бы поставленным вне истории, над временем, на сложнейшем историческом перекрестке Рос­сии и Запада, судьей всего и человеком вооб­ще.

В данной работе нами предлагается изучение ряда проблем, связанных с жизнью и творчеством поэта.

Актуальность исследования заключается в том, что творчество поэта, которое отражает его самые тонкие состояния души, популярно и по сей день.

Цель работы:обобщение материала о жизни Ф. И. Тютчева, исследование трагического и откровенного творчества писателя.

Задачи:

1) сбор данных о жизни писателя;

2) выявление особенностей лирики;

3) определение основных тем и образов в поэзии;

Методы исследования:биографический, сравнительный.

1. ЖИЗНЬ И СУДЬБА ПОЭТА

Родился Федор Иванович Тютчев в старинной дворянской семье, в селе Овстуг Брянского уезда Орловской губернии, 23 ноября (5 декабря) 1803 года. Юные годы поэта прошли в Москве. Он рано проникся литературными интересами, стал следить за русской поэзией. Знание латыни и новых языков открыло ему широкий доступ к литературам древнего мира и новоевропейским.

С 1819 года по 1821-й Ф.Тютчев обучался в Московском университете, на словесном отделении. С 1822 года началась его служба по министерству иностранных дел. Родственные связи доставили ему в том же году место при русской дипломатической миссии в Мюнхене, – место, впрочем, очень скромное, долгое время сверх штата, и только с 1828 года он повысился в чине – всего лишь до младшего секретаря. Ни тогда, ни после Ф.Тютчев не стремился к служебной карьере, хотя не был богат и казенный оклад отнюдь не был лишним в его бюджете.

Ф.Тютчев провел за рубежом двадцать два года, из них двадцать лет в Мюнхене. Он был дважды женат, оба раза на иностранках, женщинах из родовитых семейств. Его обиходный язык и за границей и позднее, по возвращении в Россию, был язык международной дипломатии – французский, которым он владел до тонкости. Обширную свою переписку Ф.Тютчев, за малыми исключениями, всегда вел на том же языке. Даже свои публицистические статьи он писал по-французски. Из этого нельзя делать выводы, что Тютчев терял духовную связь с Россией. Русская речь стала для него чем-то заветным, он не тратил ее по мелочам бытового общения, а берег нетронутой для своей поэзии (об этом хорошо писал его биограф Иван Аксаков).

Мюнхен во времена пребывания там Ф.Тютчева был одним из духовных центров Германии и даже более того – Европы. Мюнхен отличался тогда богатством жизни художественной и умственной, хотя над ним и тяготел баварский клерикализм. В академическом Мюнхене главенство принадлежало стареющему Шеллингу и натурфилософам родственного с ним направления. Ф.Тютчев встречался с Шеллингом, и, вероятно, встречи эти более интимным образом приобщили русского поэта к немецкой философии.

При всем том, хорошее знакомство с учением Шеллинга и с другими философскими учениями тогдашней Германии возникло вовсе не по случайным обстоятельствам биографии Ф.Тютчева, судьбой занесенного в столицу Баварии. Еще до отъезда из России и целых два или три десятилетия после того в Москве, в Петербурге сильна была тяга к освоению немецкой культуры – философской, научной, художественной. Ф.Тютчев как бы выехал навстречу к ней в Мюнхен, а тем временем русские деятели изучали ее и оставаясь дома, без непременных заграничных путешествий. Интерес к Шеллингу соединялся у Ф.Тютчева с любовью к поэзии и философии Гете – «языческой», как тогда ее называли немцы. Шеллинга, да и вообще немецкую духовную культуру, Тютчев созерцал сквозь Гете, и этот способ восприятия имел оздоровляющее значение, – Гете, реалист и в области искусства, и в области отвлеченной мысли, усиливал для Тютчева добрые влияния, исходившие от культуры Германии, и задерживал, разрежал, сколько мог, влияния всего слабого, темного в ней, хилого, схоластического.

С Мюнхена началась и дружба Ф.Тютчева с Генрихом Гейне – самым смелым и свободомыслящим писателем тогдашней Германии. На поэзию Гейне он откликался до самого конца своей жизни – то переводами, то свободными вариациями, то цитатами или полуцитатами из стихов Гейне в собственных стихах.

Связи Ф.Тютчева с культурой Запада иногда изображаются односторонне – их сводят к немецким только связям. На деле же для поэта имели немалое значение и другие европейские авторы: он усвоил поэзию Байрона, не однажды обращался к Шекспиру, отлично знал французский романтизм, французский реалистический роман, французскую историческую науку.

Вернулся в Россию Ф.Тютчев в 1844 году. Это было время, неблагоприятное для поэзии. После смерти Пушкина, Лермонтова казалось, что «золотой век» русской поэзии завершился, да и в обществе ощутимы были новые веяния, отвечала которым не лирическая поэзия, а «положительная» проза. Все меньше печатается стихов, как будто бы спадает интерес к поэзии. Впрочем, Ф.Тютчев никогда не стремился стать профессиональным литератором: издателям и поклонникам его творчества приходилось всякий раз уговаривать его дать стихи для печати. В 40-е годы Ф.Тютчев не печатается почти десять лет, естественно, помнят его лишь малочисленные почитатели. И только в 50-х годах Некрасов и Тургенев как бы извлекают стихи Ф.Тютчева из небытия, опубликовав большую подборку их в «Современнике». В 1654 году выходит в свет первый поэтический сборник Ф.Тютчева, а второй — он же последний прижизненный — в 1868 году.Незадолго до возвращения на родину, вспоминая свою московскую юность, Ф.Тютчев писал родителям: «Не подлежит сомнению, что будь я еще на этой исходной точке, я совсем иначе устроил бы свою судьбу». Мы не знаем, что имел в виду поэт, но дипломатической карьеры он не сделал. Однако вовсе не из-за отсутствия интереса к политике — напротив, внешнеполитические вопросы всегда составляли один из главнейших интересов в жизни Ф.Тютчева. Свидетельства тому — его публицистические статьи, его письма, воспоминания современников. Россия, ее положение в мире, ее будущность — предмет неослабного внимания, беспокойного и глубоко личного интереса Ф.Тютчева: «Думаю, что невозможно быть более привязанным к своей стране, нежели я, более постоянно озабоченным тем, что до нее относится». Поражение России в Крымской кампании 1855 года было воспринято поэтом как личная катастрофа и заставило его пересмотреть отношение к Николаю I и всему 30-летнему правлению этого «царя-лицедея», человека «чудовищной тупости». Внутриполитические взгляды Ф.Тютчева были вполне традиционны, однако принцип просвещенного самодержавия, согласно его взглядам, должен был удовлетворять, в сущности, идеальным условиям, а именно: государственные чиновники не должны чувствовать себя самодержцами, а царь — чиновником. За 70 лет жизни Ф.Тютчева сменились три царя, и ни одно реальное царствование чаяниям поэта не отвечало — об этом можно судить по многочисленным его едким критическим высказываниям. Оставались смутные упования: «В Россию можно только верить», упования, основанные на убеждении, что судьбу России решит не пена, плавающая на поверхности», а те могучие, невидимые силы, которые пока таятся в глубине». Ф.Тютчев имел прекрасную возможность вблизи наблюдать за деятельностью государственной машины — ведь он до конца своих дней находился на государственной службе (сначала старшим цензором при Министерстве иностранных дел, а последние пятнадцать лет — председателем Комитета цензуры иностранной). Кроме того, звание камергера налагало на него обязанность бывать при дворе. Взгляд Ф.Тютчева на положение дел внутри страны с течением времени становится все более пессимистическим. «В правительственных сферах бессознательность и отсутствие совести достигли таких размеров, что этого нельзя постичь, не убедившись воочию», — вынужден признать он на склоне лет.Итак, политика, общественные интересы глубоко волновали Ф.Тютчева — государственника и дипломата: «Часть моего существа отождествилась с известными убеждениями и верованиями». Этой «части» обязаны своим появлением на свет политические стихи Ф.Тютчева, в большинстве своем написанные «по случаю» и в согласии с его принципом «смягчать, а не тревожить» сердца «под царскою парчою». Стихи эти значительно уступают в силе и художественности лирическим его произведениям, которые рождались из таинственных родников, сокрытых в глубине души.

2. ОСОБЕННОСТИ ЛИРИКИ

Природа, стихия, хаос на одной стороне, цивилизация, космос – на другой – это едва ли не важнейшие из тех полярностей, с которыми имеет дело Ф.Тютчев в своей поэзии. Образ и идею «хаоса» он берет через Шеллинга из античной мифологии и философии. Хаос соотносителен космосу – упорядоченному, благоустроенному миру. Хаос – условие, предпосылка, живой материал для космоса. Понятие космоса в античном смысле его не встречается в поэзии Ф.Тютчева. Оно присутствует в ней отрицательным образом – как нечто, противостоящее понятию «хаос», как его «близнец», которому оно и соответствует и не соответствует.

Современник эпохи, в которой все созидалось заново – и техника, и быт, и человек, и отношения людей, – Ф.Тютчев усвоил себе особый взгляд на вещи: они для него были плавкими, видоизменяемость входила в главный принцип их. Тютчев делит их, различает в них элементы; вещи, недавно казавшиеся простыми, под рукой у Ф.Тютчева проявляют свою многосложность. Но Тютчев различает, делит, с тем чтобы снова и самым неожиданным образом сблизить разделенное. Он исходит из предположения, что все существующее обладает единством, что всюду скрывается однородность. Можно думать, он ради того и разбирает оттенки явлений, противополагает одно явление другому, чтобы глубже проникнуть в единую природу, в которой все они содержатся. Поэзия классицизма поступала по-иному. Для нее мир был строго расписан по логическим отделам и подотделам, исключающим всякое взаимное смешение. Следы этого мы находим еще у Пушкина. В его элегии «Погасло дневное светило...» [7, 147]. (1820) повторяется строка: «Волнуйся подо мной, угрюмый океан...» Волны океана суть у Пушкина не что иное, как именно волны океана, волны материальные, природе материальных вещей принадлежащие. В элегии велик соблазн объединить в одно волнение души с морским волнением, но все же Пушкин не позволяет двум категориям сплыться так, чтобы граница между ними утерялась. Мы читаем в элегии: «С волненьем и тоской туда стремлюся я...» У этого «волненья» опасная близость к словам рефрена «волнуйся подо мной...», и тем не менее здесь и там – разные слова; мостов метафор и сравнений Пушкин между ними не перебрасывает. У Пушкина дается отдаленный намек на возможное отождествление двух понятий, двух слов, двух образов, относящихся к внешней жизни и к внутренней жизни, на самом же деле отождествление не происходит. Совсем по-другому пишутся стихи у Ф.Тютчева: «Дума за думой, волна за волной – два проявленья стихии одной...» Уподобление волны морской человеку, его душе – одно из наиболее привычных в поэзии Ф.Тютчева. Для Ф.Тютчева нет больше заветных старых границ между одними категориями жизни и другими. В отношении поэтического языка и образности Тютчев беспредельно свободен. Он заимствовал из своей эпохи дух ниспровержения. У Ф.Тютчева-поэта отсутствуют какие-либо незыблемые принципы иерархии вещей и понятий: низкое может сочетаться с высоким, они могут меняться местами, они могут бесконечно переоцениваться. Поэтический язык Ф.Тютчева – это бесконечный обмен образа на образ, неограниченная возможность подстановок и превращений. В стихотворении «Конь морской» взят образ натурального коня, того самого, которого содержат в конюшне, со всеми словами натурального значения, относящимися к нему. На элементарные образы и слова набегают, набрасываются совсем иные, более высокого поэтического ранга, – слова о морской волне. И те, и эти проникают друг в друга, одни становятся на место других, во второй половине стихотворения вплоть до последней, заключительной строки мы все читаем о коне, а косвенно здесь описана волна морская, и только последняя строка внезапно обнаруживает ее. В «Коне морском» дается цепь сравнений. Еще не все исчерпано сравнением коня и волны морской. В стихотворении подразумевается третья, самая высокая сила – душа и личность человеческая. Они подобны волне, и они же трагически отличны от нее. Изменчивые, как волны, нестойкие в том или ином образе, полученном ими, они не столь весело и беззаботно прощаются с этим своим образом, как делают это морские волны – морские кони.

Ф.Тютчев не ведает предрассудков в своем поэтическом словаре, он сближает слова разных лексических разрядов, метафора у него объединяет слова и понятия, на многие и многие версты удаленные друг от друга. Царство языка у него проходимо все насквозь, во всех направлениях, как проходим у него, без застав, весь реальный мир. Время Ф.Тютчева – время отмены в Европе старых привилегий и преимуществ, время возвращения к первоначальному равенству, на основе которого, как предполагалось, должны были по-новому возникнуть различия как в среде вещей, так и в среде людей. Всеобщая плавкость, всеобщее возвращение к первостихии, к хаосу, к природе, из которых заново вырабатываются космос и культура, – вот что лежит в последней глубине тютчевских представлений о мире и тютчевского языка.

Мир для Тютчева никогда и ни в чем не имеет окончательных очертаний. Все предметы, все законченные образы ежедневно рождаются заново, должны ежедневно подтверждать себя. В существе своем они всегда текучи. Ф.Тютчев в стихотворении «Альпы» описывает, как рождается в Альпах утро – после тяжкого распада, происходившего ночью, опять складывается светлый, блистающий альпийский пейзаж. То же понимание природы в «Утре в горах» – за радостным обликом ее стоит предварительная трудная работа: были палаты, они стали руинами, и из руин возводятся опять палаты. Замечательно стихотворение более зрелой поры «Вчера, в мечтах обвороженных...», описывающее, как возникает утро в опочивальне красавицы. Все вещественное, отчетливо зримое представлено здесь полурасплавленным, как бы подсмотрена тайна, что делается с вещами, когда человек не пользуется ими, в тихий утренний час. Ковры – «темно брезжущие», как называет их Тютчев. Ковры превращены в переливы теней и красок. Женщина, ее постель, предметы вокруг изображаются как если бы это был материал для костра, который вот-вот возгорится. Солнце вошло в окна, и солнечный свет поджигает одеяло, бежит навстречу красавице. В четырех последних строфах описаны солнце, его утренние похождения, и солнце ни ралу не названо, нет существительного, есть только местоимение «оно», есть множество очень цветных, живописных прилагательных, даны и глаголы, не менее живописные. Тютчев лишает солнце предметной формы, все оно – потоки света, змеящаяся сила, обособленная от своей субстанции, явление прелестное, обольстительное и неопределимое: «Дымно-легко, мглисто-лилейно / вдруг что-то порхнуло в окно» [11, 52].

По Тютчеву, владеть каким-то явлением – это знать его не только в готовом виде, но и в черновом, недосозданном. Утро нужно знать с самого его рождения, человека – в те минуты, когда открывается подпочва его личности, когда все острое и характерное в нем ослабевает. Это не значит, что Ф.Тютчев черновое состояние ставит выше белового, дохарактерное выше характерного. Он хочет знать, какие еще возможности содержатся в человеке, чем и как он способен обновлять себя. Очевидно, в этом смысл стихотворения «Тени сизые смесились...», в котором как бы воспроизводится генезис личной души, начиная от первозданного безразличия, где личное еще не отделилось от безличного, сознательное от материального – «все во мне, и я во всем». Здесь допустима некоторая аналогия с Шеллингом, считавшим, что воспроизводить историю вещей, их генезис – это и значит познавать их по существу. В стихотворении «Тени сизые смесились...» человек как бы нырнул в собственную предысторию, которая, однако, шире того, что он сделал из нее в своей сознательной жизни. Здесь слышны и тоска расставания с самим собой, и восторг каких-то новых приобретений, возможных для человеческой личности, познавшей свои богатства, так и оставшиеся без движения. Лев Толстой плакал, читая эти стихи, повествовавшие о том, как человеческая личность предает себя гибели ради собственного возрождения, наступающего вслед за гибелью.

3. ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ И ОБРАЗЫ СТИХОТВОРЕНИЙ

 

Лирика Ф.Тютчева занимает особое место в русской поэзии. В свежих и волнующе притягательных стихах Ф.Тютчева красота поэтических образов сочетается с глубиною мысли и остротой философских обобщений. Его лирика — это маленькая частица большого целого, но это маленькое воспринимается не отдельно, а находящимся во взаимосвязи со всем миром и в то же время несущим в себе самостоятельную идею.Особое место в лирике поэта занимает тема человека и природы, нередко даже противоречивое единство человека и природы. Писарев отметил: «В сознание читателя Ф.Тютчев вошел прежде всего как певец природы...»Тютчев возрождает определенные черты античного мировосприятия, и в то же время в его позиции выступает самостоятельная личность, которая сама по себе — целый мир. Ф.Тютчев утверждает в своей лирике образ человека, достойного Вселенной. Он утверждает потенциальную божественность человеческой личности.Природа Ф.Тютчева поэтична и одухотворена. Она живая, может чувствовать, радоваться и грустить:Сияет солнце, воды блещут, Во всем улыбка, жизнь во всем, Деревья радостно трепещут, Купаясь в небе голубом [11, 98].Одухотворение природы, наделение ее человеческими чувствами, духовностью порождает восприятие природы как огромного человеческого существа. Особенно ярко это проявляется в стихотворении «Летний вечер». Закат у поэта ассоциируется с «раскаленным шаром», который скатила со своей головы земля; «светлые звезды» у Ф.Тютчева приподнимают небесный свод:И сладкий трепет, как струя, По жилам пробежал природы, Как бы горячих ногея Коснулись ключевые воды [11, 8].Близко по тематике стихотворение «Осенний вечер». В нем слышится та же одухотворенность природы, восприятие ее в виде живого организма:Есть в светлости осенних вечеров Умильная, таинственная прелесть: Зловещий блеск и пестрота дерев, Багряных листьев томный, легкий шелест... [11, 16]Картина осеннего вечера полна живого, трепетного дыхания. Вечерняя природа не только какими-то отдельными признаками похожа на живое существо: «...на всем та кроткая улыбка увяданья, что в существе разумном мы зовем божественной стыдливостью страданья», она вся живая и очеловеченная. Вот почему и шелест листьев легкий и томный, светлость вечера полны неизъяснимой притягательной прелести, и земля не только грустная, но и по-человечески сиротеющая.Изображая природу как живое существо, Ф.Тютчев наделяет ее не только разнообразными красками, но и движением. Поэт рисует не одно какое-нибудь состояние природы, а показывает ее в разнообразии оттенков и состояний. Это то, что можно назвать бытием, бытием природы. В стихотворении «Вчера» Ф.Тютчев изображает солнечный луч. Мы не только видим движение луча, как он постепенно пробрался в комнату, «ухватился за одеяло», «взобрался на ложе», но и чувствуем его прикосновение.Живое богатство тютчевской природы ограниченно. Да, природа живая, возвышенная, но далеко не все предметно-живое трогает поэта. Ему чужды прозаическое обличье поэзии, ее обыденность и предметная простота. Природа у Ф.Тютчева универсальна, она проявляется не только на земле, но и через космос. В стихотворении «Утро в горах» начало читается просто как пейзажная зарисовка:Лазурь небесная смеется, Ночной омытая грозой, И между гор росисто вьется Долина светлой полосой [11, 10]. Но дальше мы видим масштабность и таинственную величавость природы: Лишь высших гор до половины Туманы покрывают, скат, Как бы воздушные руины Волшебством созданных палат [11, 10]. Тютчев всегда стремится ввысь, как бы для того, чтобы познать вечность, приобщиться к красоте неземного откровения: «А там, в торжественном покое, разоблаченная с утра, сияет Белая гора, как откровенье неземное». Может быть, поэтому символом чистоты и истины у Ф.Тютчева является небо. В стихотворении «Кончен пир, умолкли хоры...» сначала дается обобщенный образ мира:Кончен пир, мы поздно встали — Звезды на небе сияли, Ночь достигла половины... [11, 134]Вторая часть как бы приоткрывает завесу. Тема неба, только чуть-чуть намеченная вначале, теперь звучит сильно и уверенно:Как над беспокойным градом, Над дворцами, над домами, Шумным уличным движеньем С тускло-рдяным освещеньем И бессонными толпами, — Как над этим дольным чадом, В горнем выспреннем пределе Звезды чистые горели, Отвечая смертным взглядам Непорочными лучами... [11, 134]Одна из основных тем лирики природы Ф.Тютчева — тема ночи. Многие тютчевские стихи посвящены природе не просто в разные времена года, но и в разные времена суток, в частности ночью. Здесь природа несет в себе философский смысл. Она помогает проникнуть в «тайное тайных» человека. Тютчевская ночь не просто красива, ее красота величественна:Но меркнет день — настала ночь; Пришла — и с мира рокового Ткань благодатную покрова, Сорвав, отбрасывает прочь... И бездна нам обнажена С своими страхами и мглами, И нет преград меж ей и нами — Вот отчего нам ночь страшна! [11, 61 ]Ночь для Тютчева прежде всего святая: «Святая ночь на небосклон взошла...» В ней столько тайн и загадок:...На мир дневной спустилася завеса; Изнемогло движенье, труд уснул... Над спящим градом, как в вершинах леса, Проснулся чудный еженочный гул...Откуда он, сей гул непостижимый?.. Иль смертных дум, освобожденных сном,Мир бестелесный, слышный, но незримый, Теперь роится в хаосе ночном?.. [11, 158]Мастерство Ф.Тютчева поражает. Он умеет найти в самых обыкновенных природных явлениях то, что служит точнейшим зеркальным отображением красоты, и описать это простым языком:Лил теплый, летний дождь — его струи По листьям весело звучали... [11, 87]Тютчевская поэзия бывает возвышенной и земной, радостной и грустной, живой и космически холодной, но всегда неповторимой, такой, которую нельзя забыть, если хоть раз прикоснешься к ее красоте. «О Тютчеве не думает тот, кто его не чувствует, тем самым доказывая, что он не чувствует поэзии» [15, 67]. Эти слова Тургенева как нельзя лучше показывают великолепие поэзии Ф.Тютчева.

Одной из центральных тем в лирике Ф.Тютчева была тема любви. Любовь для него «и блаженство, и безнадежность», напряженное, трагическое чувство, несущее человеку страдание и счастье, «поединок роковой» двух сердец. «Блаженно—роковое чувство, требующее высшего напряжения душевных сил, любовь стала для поэта прообразом, символом человеческого существования вообще. Ф.Тютчев не певец идеальной любви — он, как и Некрасов, пишет о её «прозе» и о поразительной метаморфозе чувств: пристрастие к самому дорогому неожиданно оборачивается мучительством. Но он утверждает своей лирикой высокие нормы отношений: важно понимать любимого, смотреть на себя его глазами, соответствовать всей жизнью своей надеждам, пробуждаемым любовью, бояться не только низких, но даже посредственных поступков в отношениях с любимым:

О, не тревожь меня укорой справедливой!

Поверь, из нас двоих завидней часть твоя:

Ты любишь искренно и пламенно, а я —

Я на тебя гляжу с досадою ревнивой [11, 62].

Это стихотворение относится к «денисьевскому» циклу — циклу стихов, написанных Ф.Тютчевым, как отклик на свой роман с Е. А. Денисьевой. В этом стихотворении можно увидеть терзания поэта из—за этой «незаконной» любви. В «денисьевских» стихах читателям предстала страдающая женщина и герой «без веры», в силу сложившихся жизненных обстоятельств испытывающий стыд перед самим собой. Поэт содрогается перед опустошенностью собственной души. Прежде всего, Ф.Тютчев боялся проявлений эгоизма, который он считал болезнью века. В стихотворении «О не тревожь меня укорой справедливой!..» женщина любит «искренно и пламенно», а мужчина признает себя лишь «безжизненным кумиром» её души. Так в интимной лирике позднего Ф.Тютчева зазвучала этическая боль, столь присущая передовому искусству XIX века. «Стыд перед собой» оказался порожденным болью за судьбу другого человека, болью за женщину, страданиями расплачивающуюся за свою безоглядную любовь. В интимной лирике Ф.Тютчева рождается мучительное признание несовместимости красоты со злом бытия. Как сказал В. И. Коровин, «…в ней [в тютчевской любовной лирике] чувство сострадания к любимой женщине превышает эгоистические желания и высоко поднимается над ними» [3, 27].

Ф.Тютчев небезызвестен как глубокий философ, именно поэтому идейное содержание философской лирики Ф.Тютчева значительно не столько своим разнообразием, сколько глубиной. Наименьшее место занимает здесь лирика сострадания, представленная, однако, такими захватывающими произведениями, как "Слезы людские" и "Пошли, Господь, свою отраду". Невыразимость мысли в слове ("Silentium") и пределы, поставленные человеческому познанию ("Фонтан"), ограниченность знания "человеческого я" ("Смотри, как на речном просторе"), пантеистическое настроение слияния с безличной жизнью природы ("Сумерки", "Так; в жизни есть мгновения", "Весна", "Еще шумел весенний день"), одухотворенные описания природы, немногочисленные и краткие, но по охвату настроения почти не знающие равных в нашей литературе ("Утихла буря", "Весенняя гроза", "Летний вечер", "Весна", "Песок сыпучий"), связанные с великолепным провозглашением самобытной духовной жизни природы ("Не то, что мните вы, природа"), нежное и безотрадное признание ограниченности человеческой любви ("Последняя любовь", "О, как убийственно мы любим", "Она сидела на полу", "Предопределение" и др.) - таковы господствующие мотивы философской поэзии Ф.Тютчева. Но есть еще один мотив, быть может наиболее могучий и определяющий все остальные; это - с большой ясностью и силой формулированный покойным В.С. Соловьевым мотив хаотической, мистической первоосновы жизни. "И сам Гете не захватывал, быть может, так глубоко, как наш поэт, темный корень мирового бытия, не чувствовал так сильно и не сознавал так ясно ту таинственную основу всякой жизни, - природной и человеческой, - основу, на которой зиждется и смысл космического процесса, и судьба человеческой души, и вся история человечества. Здесь Ф.Тютчев действительно является вполне своеобразным и если не единственным, то наверное самым сильным во всей поэтической литературе". В этом мотиве критик видит ключ ко всей поэзии Тютчева, источник ее содержательности и оригинальной прелести. Стихотворения "Святая ночь", "О чем ты воешь, ветр ночной", "На мир таинственный духов", "О, вещая душа моя", "Ночные голоса", "Ночное небо", "День и ночь" и др. представляют собой единственную в своем роде лирическую философию хаоса, стихийного безобразия и безумия, как "глубочайшей сущности мировой души и основы всего мироздания". И описания природы, и отзвуки любви проникнуты у Ф.Тютчева этим всепоглощающим сознанием: за видимой оболочкой явлений с ее кажущейся ясностью скрывается их роковая сущность, таинственная, с точки зрения нашей земной жизни отрицательная и страшная. Ночь с особенной силой раскрывала пред поэтом эту ничтожность и призрачность нашей сознательной жизни сравнительно с "пылающею бездной" стихии непознаваемого, но чувствуемого хаоса. Быть может, с этим безотрадным мировоззрением должно быть связано особое настроение, отличающее Ф.Тютчева: его философское раздумье всегда подернуто грустью, тоскливым сознанием своей ограниченности и преклонением пред неустранимым роком.

4. НОВАТОРСТВО ПОЭЗИИ
Лаконические стихи Ф.Тютчева заключают в себе необычайно концентрированное выражение глубокой философской мысли, выступающей не в виде голой рефлексии и сухих понятий, но растворенной в животрепещущих образах и эмоциях. Поэзия Ф.Тютчева содержит субъективистские элементы, свойственные романтикам. Таковы напр. мотивы замкнутости, изолированности личности, невыразимости внутренней жизни индивидуума ("Silentium") или же выдвижение субъективных элементов в процессе восприятия ("Вчера в мечтах обвороженных"). Однако не эти моменты определяют основную направленность и своеобразие поэзии Ф.Тютчева. Поэт стремится передать не свои особенные, индивидуальные переживания или произвольные фантазии, а постичь глубины объективного бытия, положение человека в мире, взаимоотношения субъекта и объекта. Психологические состояния, личные душевные движения Ф.Тютчев дает как проявления жизни мирового целого. В духе романтизма Ф.Тютчев изображает постижение поэтом сущности бытия за призрачными явлениями как "пророческое" сверхрассудочное озарение — интуицию ("Проблеск", "Видение"). Также в соответствии с поэтикой романтизма Ф.Тютчев излагает свои "прозрения" на языке нового мифотворчества, устраняя старую, чисто декоративную мифологию классицизма.

Космос, "дневной" мир ограниченных, твердых форм сознания, оформленного индивидуального бытия, у него — лишь остров, окруженный безликой, хаотической стихией "ночи", бессознательного, беспредельного, из которого все возникло и которое угрожает все поглотить. Эта постоянная угроза бытию вызывает у Ф.Тютчева острое ощущение хрупкости, неповторимости, мимолетности всех форм, сочувствие всему увядающему, закатывающемуся. Но Ф.Тютчев не ограничивается пониманием "хаоса" как зла, небытия; в нем сказывается то "тайное тяготение к хаосу, борющемуся всегда за новые поражающие формы", которое Ф. Шлегель считал отличительным свойством романтизма.

Но у Ф.Тютчева нет статики, отрешенности от борьбы, нет христианской идиллии, как у иных романтиков вроде позднего Жуковского. Мировая жизнь видится ему "Среди громов, среди огней, / Среди клокочущих зыбей, / В стихийном, пламенном раздоре", в напряженной борьбе противоположных сил, в единстве противоположностей "как бы двойного бытия", в непрерывной смене. И он слагает пламенные, неистовые гимны "животворному океану", неустанным превращениям бурной стихии, все созидающей, все поглощающей. Хаос, отрицание вводится Тютчевым как необходимая, действенная сила мирового процесса. Вместо эстетики прекрасного, гармонического, завершенного, у него — эстетика возвышенного, динамического, грандиозного, даже ужасающего, эстетика борьбы, мятежных порывов, гигантских стихийных сил. Наличие "хаотического", "отрицания" в изображении он придает явлениям особую жизненность, свободу и силу. Противоположности переходят друг в друга, перекрещиваются в различных измерениях. Добро переходит в зло; любовь раскрывается как "поединок роковой" и приводит к гибели любящего; "жизни преизбыток" порождает влечение к самоуничтожению; личность, страшащаяся хаоса в мире, в то же время носит хаос в себе как "наследье родовое"; индивидуум страстно самоутверждается, но одновременно хочет "вкусить уничтоженья" и с "беспредельным жаждет слиться"; первооснова бытия — это и мрачная "всепоглощающая бездна", и "животворный океан".

Диалектика Ф.Тютчева сокрушает часто те самые идеалистические "ценности", метафизические основы, на которые он хочет опереться. Но он внес в поэзию элементы диалектического постижения действительности, а сам он оставался в кругу идей шеллингианской, догегелевской философии; его поэзия не знает "снятия" противоречий в высшем единстве, ей чужда идея развития; вскрываемые Ф.Тютчевым противоречия (космоса и хаоса, макрокосма и микрокосма, субъекта и объекта и т. д.) остаются неразрешенными во всем их трагизме.

В поэзии Ф.Тютчева заключается переход от барокковой поэзии XVIII в. к романтизму, диалектическому идеализму. Направленность его поэзии решительно отлична от пушкинского движения к реализму. Тютчев ориентировался на Державина, с которым его сближает натурфилософская тематика, мотивы ночи, угрожающие блистательному дню, установка на всеобщность, барокковая роскошь образов и метафор, грандиозность, возвышенная патетика ораторской проповеди, "витийственной" оды, пышная звукопись и т. д. Но Ф.Тютчев отбрасывает все эпические элементы оды XVIII в., дает лишь сгусток многозначительных образов, насыщенных философской мыслью и отлитых в форму сжатого, блещущего афоризмами, стихотворения. В то же время ораторские построения и интонации Ф.Тютчев соединяет с музыкальностью Жуковского, создает стих, одновременно величавый, стремительный и плавный, ритмически необычайно богатый и утонченный. Ф.Тютчев широко применяет архаистическую лексику и вообще стилистику XVIII в., но последняя становится для него в значительной мере способом романтической свободы выражения. Та же романтическая вольность индивидуального выражения проявляется у него в построении стиха: асимметрия нетождественных строф, свободное чередование стихов с разным числом стоп, с различными метрами, введение дольников в духе Гейне и т. д. Композиция стихотворений его отражает также характер их содержания. Она является обычно двухчастной, развертывается в два параллельных плана; при этом обнаруживается или тождество обоих рядов ("В душном воздухе молчанье", "Фонтан"), или противоположность ("День и ночь", "Яркий снег сиял в долине"), или происходит метаморфоза явлений, переживания, переход в противоположность ("Венеция", "Твой милый взор").


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Историко-литературное и современное значение лирики Ф.И.Тютчева во многом определяется самобытностью его творческой личности и характером его связей с общественно-культурным процессом своего времени.

Сформировавшись как поэт ещё в 1820 - 1830-е годы, Ф.Тютчев сумел органично включиться в литературное движение России 1850-1860-х годов, направленное на духовное освоение новых исторических реальностей. В то же время его отношение ко многим общественно-литературным тенденциям середины XIX века носило в известном смысле оппозиционный характер, что тоже в какой-то мере повлияло на судьбу его поэтического творчества.

Как известно, убеждения и мироотношение Ф.Тютчева не претерпели в ходе его жизни кардинальных изменений, они носили относительно устойчивый и цельный характер. Это можно сказать и о литературных взглядах поэта, достаточно свободных от конъюнктуры того или иного социального момента. Так, в 1850-е годы, когда в русской поэзии, «отчётливо обозначаясь и поляризуясь, развиваются два направления: демократическое и так называемое «чистое искусство», Ф.Тютчев, как и прежде, сторонится всяческих литературных группировок, сохраняет верность своим творческим принципам, убеждение в специфической роли искусства слова в жизни общества и высокие эстетически-нравственные требования к его явлениям. В этом плане для него были одинаково чужды и абсолютное противопоставление поэзии и реальной действительности, и отрыв художественного творчества от актуальных проблем социального бытия, и отрицание самоценности искусства, абсолютизация его идеологической роли, превращение его исключительно в орудие общественно-политической борьбы, подчинение литературы целям тех или иных социальных сил. Поэт признавал естественным наличие в литературной деятельности как одной из форм умственной жизни общества идеологических, даже пропагандистских сторон. Однако он был убеждён, что искусство, поэзия в высоком смысле слова не сводимы лишь к потребностям настоящего момента, а обладают своими собственными, более глубокими отношениями с действительностью, выполняют только им свойственную функцию, имеют только им доступные сферу и средства познания.

Такой специфической областью искусства является, по Ф.Тютчеву, духовный мир индивидуальной человеческой личности, который при всех своих связях и взаимодействиях с внешним материальным миром обладает по отношению к нему известной автономией. Именно в осмыслении духовной и душевной реальности индивида стремился поэт найти глубинную предопределенность человеческой судьбы. Здесь находятся истоки его постоянного интереса к внутреннему миру личности, художественно реализовавшегося в философско-психологической направленности его лирики, которая в значительной степени определяет его творческое лицо в целом.

Тютчевский лирический психологизм формировался на протяжении всего развития лирики поэта и не может быть сводим только лишь к этапу 1850-1860-х годов, когда обращение к психологической жизни человека стало одной из главных тенденций движения литературы. Он, поэтому, носит общий отпечаток мировосприятия, мироотношения Ф.Тютчева и базируется на органичном сочетании двух начал: импрессионистического и экспрессивно-аналитического. Это, в свою очередь, отличает его от психологизма лирики Фета, где доминирует обращённость к сферам подсознательного. Выражая те или иные индивидуальные психологические состояния, Ф.Тютчев старается уловить определённую связь между ними. Ему важно в единичном, субъективно неповторимом увидеть нечто общее, в случайном – закономерное, в преходящем – вечное, сознавая и чувствуя при этом глубинную взаимосвязанность и взаимоотражение всего сущего. В этом, собственно, состоит сущность неоднократно отмечаемой философичности тютчевской поэзии.

Отсюда же исходит многократность воспроизведения поэтом схожих лирических ситуаций и, как следствие, принципиальное усиление роли контекста в его лирической системе, а также её особая расположенность к циклизации. Причём важно, что циклизация не только позволила Ф.Тютчеву, говоря словами Гегеля, изобразить «целостность индивида со стороны его внутреннего поэтического движения», но значительно расширила сферы, доступные лирике, включая в них и область межличностных отношений. С этим связано стремление, тенденция Ф.Тютчева к многоплановой психологической мотивации жизни личности, которая наиболее полно выразилась в «космических» стихотворениях и «денисьевском» цикле поэта.

Поэтическое наследие Ф.И.Тютчева многими своими сторонами обращено к социально-исторической действительности конца ХХ века. Это и его антиэгоистический пафос, и выражение планетарного гражданского сознания, без которого уже невозможна столь необходимая сегодня гармонизация межличностных, социальных и вселенских отношений человечества. Hо особое значение имеет синтезирующая масштабность тютчевского подхода к жизни, являющаяся следствием постоянного стремления к истине. Художественный анализ, основанный на неразрывном единстве глубины мысли и соблюдении конкретно-жизненной, психологической достоверности, позволил поэту проникнуть в такие пласты человеческого бытия, духовное освоение которых имеет непреходящее значение.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аксаков И.С. Федор Иванович Тютчев. Биографический очерк // Литература в школе. - №1. – 2003. – С. 2 – 6.

2. Брюсов В.Я. Ф. И. Тютчев. Смысл его творчества. – Сочинения. В 2-х т. Статьи и рецензии. – М., 1987. – 265 с.

3. Коровин В.И. Русская поэзия XIX века. — М., 1983. — 243 с.

4. Лебедев Ю.В. гражданская лирика Тютчева // Литература в школе. - №5. – 2003. – С. 2 – 8.

5. Лебедев Ю.В. Русская литература XIX века. – М., 1988. – 340 с.

6. Лотман Л.М. Тютчев // История русской литературы: В 4 томах. Т. 3: Расцвет реализма. – Л., 1982. – 848 с.

7. Пушкин А.С. Стихотворения. Евгений Онегин. – М., 1971. – 270 с.

8. Распаров М. Композиция пейзажа у Тютчева // Тютчевский сборник. Таллин, 1990. – 76 с.

9. Скатов Н.Н. Федор Тютчев // Литература в школе. - №1. – 2003. – С. 7–15.

10. Соловьёв В.С. Поэзия Ф. И. Тютчева. – Литературная критика. – М., 1990. – 173 с.

11. Тютчев Ф.И. Стихотворения. – М., 1985. – 163 с.

12. Тютчев Ф.И. Я встретил вас… М., 1997. – 275 с.

13. Чагин Г. «О ты, последняя любовь…»: Женщины в жизни и поэзии Ф.И.Тютчева. – М., - 1996. – 152 с.

14. Шайтанов И.О. Ф.И. Тютчев: поэтическое открытие природы. – М., 2001. – 184 с.

15. Иванов М. Я. "Великие о великих" - сборник высказываний - М., 1997. – 213 с