Политические режимы. 31047 политические режимы. Политические режимы история и эволюция
 Скачать 5.75 Mb.
|
Типология политических режимовПолитическая режим не зависит напрямую от формы правления или способа территориально-политической организации власти. Он характеризует политическую культуру общества, общую направленность и природу политического процесса. В то же время каждый тип политического режима предполагает определенные способы организации государственного управления, установления прерогатив органов государственной власти, форм и степени вовлеченности в политический процесс народных масс (14). Обычно выделяют два основных типа политических режимов: Недемократические политические режимы. Тоталитарный и авторитарный. Демократический политический режим. Основанием для такой классификации, является положение личности в обществе, характер ее взаимоотношений с государством, тип отношений власти с оппозицией, способы разрешения политических конфликтов (приложение 2). Недемократические политические режимыАвторитаризм монархических и деспотических режимов носил традиционный характер и был неразрывно связан с представлением о сакральном, высшем происхождении власти, неотчуждаемом суверенитете монарха. Власть монарха опиралась на военную силу (служилое сословие или армию), институты государственной бюрократии, церковь (духовенство). Но она не носила насильственный характер. Легитимность таких режимов, т.е. их законность, обоснованность притязаний на власть, всецело определялась господствующей религиозно-мировоззренческой системой. Причем, по мере становления государственной системы, преодоления наследия эпохи родоплеменных отношений, персонификация монархических режимов стремительно уменьшалась. Личность государя, обосновывающего свою власть собственными достоинствами, уступает место священному отношению к самому престолу, к таинству монархической власти. Фигура монарха, оказывается достаточно важна лишь с точки зрения морального одобрения или осуждения государственной политики. Но это эмоциональное отношение к власти не является, ни ее источником, ни дополнительным средством легитимации. Исключение составляла лишь специфическая форма традиционной деспотии - теократическое государство, где государь одновременно являлся и высшим религиозным лидером, живым и непосредственным олицетворением власти бога. Традиционные авторитарные системы (приложение 3) оставляли, по сути, единственный повод для возникновения политических конфликтов - династические споры. Отчуждение же народных масс от власти не являлось их «угнетением», не создавало основу для политической конфликтности. В сословном обществе отсутствовала сама проблема политической «несвободы», поскольку представление о свободе не было связано с возможностью и желанностью индивидуального волеизъявления. Участие масс в политической жизни носило ритуальный и опосредованный характер. Оно основывалось на моральных факторах, эмоциональных формах поведения. Ключевую роль играло самоассоциирование человека с сакральной фигурой монарха, своего рода «вера в царя», являвшаяся важнейшей ценностной категорией традиционного сознания. Вспышки социального протеста, бунтарство никогда не затрагивало в таком обществе основ существующего государственного строя. Авторитарные политические режимы современного типа возникают в переходный период в обществе, охваченном процессом модернизации. Предпосылки для их образования связаны со специфической ситуацией, когда традиционные институты общества, сословные социальные связи, корпоративное сознание уже разрушены, но институты гражданского общества только начинают складываться, индивидуальный, рационализированный тип человеческого поведения еще не стал преобладающим. «Авторитарный синдром» проявляется, прежде всего, в тех странах, которые либо только вступили на путь «догоняющего развития», либо уже испытали его разрушительное влияние и всеми силами пытаются ограничить распространение новаций, сохранить собственный путь развития с минимальной долей восприятия «западного опыта». В этом случае традиционный тип политической культуры еще оказывает определяющее влияние на поведение масс. Отсутствует не только модель активного гражданского поведения, но и само стремление «простого человека» участвовать в политическом процессе. В массовом сознании основную роль по- прежнему играют коллективные формы - идеалы патернализма, религиозные представления, этические ценности. Публичная политика вызывает раздражение и психологическое отторжение. Важно, что модернизация, разрушая традиционную структуру общества, создает многочисленные очаги социальной, этнической, религиозной конфликтности, но достаточно медленно формирует институциональные механизмы решения таких конфликтов. Уже первый «модернизационный шок» формирует в массовом сознании желание увидеть во главе государства «сильную руку», способную навести «порядок». Вся история ХХ в. полна примеров подобных диктатур. В их числе можно назвать режимы М. Примо де Ривера в Испании, М. Хорти в Венгрии и Ю. Пилсудского в Польше в 20 гг., диктатуру А. Пиночета в Чили в 7 0 гг. Отличительной чертой современного авторитаризма является стремление государственной элиты найти моральную опору в широких народных массах, представить новые режимы в качестве представителя народа как единой внеклассовой общности, в роли защитника общенародных и общенациональных интересов. Легитимность авторитарных режимов обеспечивается именно этим идеологическим принципом, идеей органической демократии. Важное значение имеет и личность вождя - его харизматичность, а не формальные права на власть является решающим фактором легитимации режима. Все это принципиально отличает современные авторитарные диктатуры от традиционных монархий. Они могут даже использовать отдельные элементы либерально-демократических режимов - многопартийность, парламентаризм, ограниченный идеологический плюрализм. Но реальной основой этих режимов является высокая централизация власти в руках вождя и его соратников. Система вождизма, свойственная авторитарным диктатурам, предполагает монополию на власть определенной элитарной группы, отсутствие у нее юридической и политической ответственности, полный или частичный запрет на деятельность оппозиции, построение высокоцентрализованной вертикали власти, главными опорами которой выступают бюрократия, армия и, зачастую, церковь. Элита носит закрытый характер, главным способом ее обновления является кооптация. Политическая жизнь, таким образом, практически лишена состязательности и гласности. Вместе с тем, для авторитарных режимов не свойственны создание широкомасштабной репрессионной, террористической системы, плотный контроль за идеологическим пространством, монополизация средств массовой информации. Народные массы в минимальной степени вовлечены в политический процесс, что обуславливает неразвитость партийной системы. Правящий режим, как правило, не стремится инспирировать создание проправительственной политической партии. Если же она существует, то имеет скорее корпоративный, клановый характер и не рассчитана на массовое членство, не служит средством духовной мобилизации народа. В зависимости от политических целей авторитарных диктатур и особенностей правящей элиты можно выделить несколько разновидностей подобных режимов. По структуре правящего блока авторитарные диктатуры делятся на военные, бюрократические и олигополические. Военные (или «преторианские») диктатуры опираются на армейскую верхушку и образуются в результате военного переворота. Для них свойственна острая конфликтность по поводу перераспределения власти и ресурсов между основными политическими силами, высокая степень персонификации, отсутствие четких «правил игры» в политическом процессе. Военные диктатуры в минимальной степени сохраняют элементы парламентаризма, достаточно широко используют террористические методы. При бюрократических режимах главное место в государственно-политической иерархии занимают представители высшего чиновничества. Среди них господствуют корпоративные, групповые интересы и связи. Достаточно сильны, бывают технократические настроения, а также влияние армейских кругов. Олигархические режимы имеют наиболее прочную социальную опору - крупных землевладельцев или компрадорскую буржуазию. Но их уязвимость определяется тем, что этим элитарным группировкам сложнее всего рассчитывать на моральную поддержку масс. Зачастую, результатом политики олигархических режимов становится дальнейшая поляризация населения и активизация антиправительственных действий под руководством военно-политических и повстанческих организаций. Тоталитарные политические режимы представляют собой специфическую форму авторитарных диктатур ХХ в. Термин «тоталитаризм» является производным от понятия «тотальное государство» (приложение 4). Министр просвещения итальянского правительства Д. Джентиле в 1925 г. впервые назвал фашизм «тотальной концепцией жизни», а в программу итальянской фашистской партии вошло тогда понятие «тотальное государство», как «государство, поглощающее всю энергию, все интересы и все надежды народа». В 1929 г. газета «Таймс» употребила этот термин применительно к режимам, противоположным парламентской демократии (имея в виду СССР. Формирование тоталитарных политических режимов в их классической форме произошло в сравнительно небольшой группе стран. Причины этого явления внешне были схожи с факторами, предопределившими появление «авторитарного синдрома» - реакцией общества с полуразрушенными традиционными структурами на противоречия процесса модернизации. Но тоталитаризм мог родиться только в тех странах, где процесс модернизации уже в достаточно сильной степени отразился на состоянии общества, где его разрушительные последствия сформировали новый тип массовой политической психологии. Массы здесь негативно реагировали на модернизацию во всех ее проявлениях. Однако объективно они все в большей степени оказывались, охвачены системными преобразованиями. Менялся уклад жизни, характер общественных ценностей, мотивация социального поведения. Реальностью становилась политическая свобода и социальная независимость, конкурентный, состязательный образ жизни. При этом большое количество людей оказывалось внутренне не готово к этой насильственной трансформации привычных социальных отношений, к ответственности за собственную судьбу, к необходимости постоянного личного выбора. Не выстраданная, а подаренная свобода ассоциировалась скорее с одиночеством, изоляцией, порождала растерянность и неприкаянность. Психологической реакцией на издержки ускоренной модернизации стало появление массовой маргинальности, особого рода политической агрессивности, формирование «авторитарного характера». Мировоззрение и мироощущение «авторитарной личности» основывалось на понятиях власти и силы. Сила привлекала не идеями, которые она утверждает, а в качестве фактора стабильности и спокойствия. Бессилие вызывало презрение и желание напасть, чтобы скрыть собственную неуверенность и слабость. Соответственно раздваивалось и отношение к власти. Авторитарная личность оказывалась способна на крайнее бунтарство, если сталкивалась со «слабым государством», но с удивительной легкостью подчинялась системе сильной и жесткой, приобщение к которой давало иллюзию собственного величия. Такие люди оказывались склонными к полному нигилизму, будучи уверенными в том, что жизнь определяется внешними, сторонними силами. Но они были способны и на глубокую веру, преданное служение «высшим» идеям и идеалам. Так рождался феномен «невостребованной свободы», а точнее поиска иной, «настоящей свободы», связанной с идеалами равенства и справедливости, спокойного труда без страха за будущее, свободы, основанной не на возможности спонтанного, индивидуального выбора, а на коллективных усилиях по достижению общих, конкретных целей. Ища опору и поддержку вовне эти люди постепенно растворялись в единой массе. Масса, как и толпа, не знала социальных различий и могла включать люмпенов и аристократов, чиновников и пролетариев. Но в отличие от толпы, масса являлась феноменом психологическим, признаком бегства от одиночества, желания раствориться в чем-то большем и сильном. Масса, как особая коллективная форма сознания, генерировала и адекватные модели политического поведения. Тоталитаризм был востребован именно этой маргинальной массой, порожден вектором политических отношений, идущим «снизу», а не навязанным обществу. Он стал ответом на реально существующий социальный заказ и мог опереться на широкую опору при дальнейшей трансформации государственной системы. Тоталитарные политические режимы обладали целым рядом общих особенностей, порожденных их социально-психологической природой. На этом основании американские политологи К. Фридрих и З. Бжезинский попытались в 1956 г. в книге «Тоталитарная диктатура и автократия» сформулировать определение «тоталитарного синдрома» - набор универсальных признаков таких режимов. К ним были отнесены: Общеобязательная официальная идеология, полностью отрицающая предыдущий порядок и призванная сплотить граждан для построения нового общества. Монополия на власть единой массовой партии, строящейся по олигархическому признаку и возглавляемой харизматическим вождем. Система террористического полицейского контроля, который осуществляется не только над «врагами народа», но и над всем обществом. Партийный контроль над СМИ. Всеобъемлющий идейно-политический контроль над вооруженными силами. Централизованная система регулирования экономической деятельности. Позднее Бжезинский сформулировал и более емкое определение: «Тоталитаризм - это система, при которой самые совершенные инструменты политической власти используются без ограничений централизованным руководством с целью осуществления тотальной социальной революции». Сложность обобщенного анализа тоталитарных политических режимов связана с тем, что их специфика определяется не только используемыми институтами властвования, но и преследовавшимися политическими целями.. Человек рассматривался фашистской идеологией не в качестве объекта государственной воли государства, а как активный субъект политических отношений. Отрицалась лишь индивидуальная природа личности, ее противопоставление обществу, присущее либеральной традиции. Личность представлялась как неотъемлемая часть основного социального субъекта - народа. Человек не призывался к отрешению от частных интересов, но должен был стремиться к сочетанию их с преобладающими общенародными интересами. Основой общественного развития объявлялась «воля народа» (как реального, солидарного организма). Государство же представлялось в качестве основного института, аккумулирующего энергию, дух и чаяния народа. «Для нас все в государстве, ничто человеческое или духовное не существует и тем более не имеет ценности вне государства, - писал лидер итальянских фашистов Б. Муссолини, - Государство, как синтез и единство всех ценностей, истолковывает и развивает всю народную жизнь, усиливает ее ритм». Тотальное фашистское государство базировалось на системе вождизма. Опорой для личной власти вождя, как и в авторитарных диктатурах, были традиционные институты - армия, бюрократия, церковь. Но к ним добавляется фашистская партия, как единственно законная массовая политическая организация. Участие в ней не приобретало широкого характера. Фашистская партия не создавала разветвленной системы «дочерних» общественных организаций. Не обладала она и преимуществом в рамках государственного механизма. Стабильность фашистских режимов зависела не от контроля партии над другими институтами власти или степени вовлечения народа в партийную организацию, а от умения вождя балансировать между всеми государственно- политическими институтами и использовать их влияние для укрепления своей личной власти. Но именно под эгидой партии активная часть маргинальной массы могла реально приобщиться к государственной жизни. Партия превращалась в основной генератор новой государственной идеологии. Итак, фашистский политический режим опирался на смешанную государственную элиту, включавшую как представителей традиционных властных институтов, так и выходцев из маргинальной массы, рекрутируемых фашистской партией. Большинство населения оказывалось под контролем тоталитарного государства, но вне активного политического процесса. Основным требованием к ним со стороны режима являлась лишь политическая лояльность. Важную роль в этом отношении играл еще один новый государственный институт, образующийся в рамках фашистских режимов - централизованная система террора (органы полицейского контроля, политического следственного аппарата, концентрационных лагерей). Система террора осуществляла «санацию», «очищение» общества от нелояльных элементов. Террор должен был изолировать политически активных членов общества, способных стать реальной оппозицией «народному режиму». Тоталитарная государственно-политическая система, формировавшаяся под эгидой нацистской или коммунистической идеологии, имела существенную специфику. В отличие от фашистских режимов принцип этатизма не имел здесь самодовлеющего характера. Если фашисты рассматривали государство как тотальное сосредоточение народного духа, то нацисты и коммунисты видели в нем, лишь формальную структуру. «Раса и личность - вот главные факторы нашего мировоззрения. Оно принципиально видит в государстве только средство к цели», - утверждал Гитлер в «Майн кампф». Этой целью являлось создание нового социального и мирового порядка: для национал-социалистов - расового, основанного на господстве арийского Рейха, для коммунистов - диктатуры мирового пролетариата. Залогом решения этой задачи являлось не столько государственное строительство, сколько воспитание новой личности, активное идеологическое преобразование общества. Государство, как система, объединяющая все частные и групповые интересы, должно было уступить первенство новому субъекту, сосредотачивающему волю народа (расы, трудового класса) к целенаправленному преобразованию человека и общества. Таким субъектом властных отношений становилась тоталитарная партия (отсюда одно из названий подобных режимов - партократия). Положение нацисткой партии в Рейхе или коммунистической в СССР принципиально отличалось от роли аналогичных партий в фашистских государственных системах. НСДАП и ВКП (б) (позднее - КПСС) приобрели полную монополию политической власти, подчиняя другие вертикальные институты (армию, бюрократию) или вытесняя их (церковь). Вся система государственного управления значительно унифицировалась. Сокращалось действие принципа коллегиальности, усиливалась вертикальная субординация. Внутренняя структура партии становилась основой для дублирующей системы территориально- политического устройства (гау в Германии, партийные комитеты в СССР). Совершенно особую форму приобретала система вождизма. Лидеры нацистского и коммунистического режимов, возглавляющие высшее партийное, государственное и военное управление, сосредотачивали в своих руках огромную власть. Но вождями нации они являлись уже не в силу формального государственно-правого статуса или личных харизматических качеств. Фигура вождя оказывалась неразрывно связана с партией. Гитлер писал в «Майн кампф»: «Партия есть моя частица, а я - часть партии» (вспомним и другие известные строки: «Мы говорим - Ленин, подразумеваем - партия, мы говорим - партия, подразумеваем - Ленин»). Единоличная диктатура вождя сменяется системой фюрерства - пирамидальной иерархией политического руководства внутри партии, дублирующей органы государственного управления и подчиняющей их.  Партийно-государственная структура нацистского и коммунистического режимов дополнялась всеохватывающей идеологической системой, которая напрямую сращивалась со всем государственным механизмом. Показательным примером такого сращивания властных и идеологических функций являлась деятельность репрессивного аппарата. Система государственного террора оказывалась, ориентирована не столько на изоляцию нелояльных элементов, сколько на решение воспитательных задач, тотальный контроль над общественным сознанием, всецело распространяемый и на лояльную часть общества. Причиной преследований становились не только преступные деяния против режима, но и «преступный образ мысли», убеждения, несоответствующие господствующей идеологии. Органы государственной безопасности (СС, КГБ) становились машиной для массовой «промывки мозгов». Историческая природа тоталитарных обществ очевидна - они стали ответом на общий кризис индустриальной цивилизации, столкнувшейся с ограниченностью классической либеральной концепции, с негативными последствиями социальных принципов неограниченного индивидуализма, с проблемой отчуждения человека, проблемой «великого одиночества». Тоталитаризм возникал в странах, где этот кризис был отягощен последствиями ускоренной и искусственной, форсируемой «сверху» модернизации, стремительной ломкой традиционных общественных институтов. Фашизм пытался решать возникающие в этих условиях социально-психологические проблемы за счет усиления горизонтальных связей в обществе (социальная структура, основанная на корпоративных, профессионально-отраслевых группах) и консолидирующей роли государства. Нацистский и коммунистический режимы не ликвидировали отчуждение человека, а заменяли его отчуждением добровольным, призывали к священной жертве во имя великой цели. Тот и другой путь являлись тупиковыми. По мере дальнейшего развития модернизационных процессов общество начинало отвергать как патерналистскую опеку государства, так и тотальную идеологическую мобилизацию. Складывались предпосылки для постепенной трансформации тоталитарных режимов в авторитарные, в рамках которых действие тоталитарных институтов «смягчалось», формализовывалось. Закономерным итогом такой эволюции становилась и окончательная смена политического режима, переход к государственному строительству на либерально-демократической основе (14). |