Понятие публичная фигура в системе СМИ. Понятие публичная фигура в системе законодательства и судебной п. Понятие публичная фигура в системе законодательства и судебной практике Введение. Статья 21 Конституции рф
 Скачать 71.15 Kb.
|
|
Различие между «публичной фигурой» и «обычным» человеком проводится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15.06.2010 г. № 15: «Судам необходимо проводить разграничение между сообщением о фактах (даже весьма спорных), способным оказать положительное влияние на обсуждение в обществе вопросов, касающихся, например, исполнения своих функций должностными лицами и общественными деятелями, и сообщением подробностей частной жизни лица, не занимающегося какой-либо публичной деятельностью. В то время как в первом случае средства массовой информации выполняют общественный долг в деле информирования граждан по вопросам, представляющим общественный интерес, во втором случае такой роли они не играют». Из этой позиции следует, что частная жизнь «обычного» человека имеет более высокую степень защиты, чем частная жизнь «публичной фигуры». Об отдельных аспектах частной жизни публичной фигуры (если эти аспекты связаны с общественной дискуссией) общественность вправе знать, в то время как о частной жизни «непубличного» лица общественность знать не должна. Этим обусловлены, в частности, различные подходы в подаче информации о происшествиях и сообщений криминального характера. Если речь идет о совершении преступления политическим или общественным деятелем или государственным служащим, то информация о предполагаемом правонарушителе, об его имени, должности, общественном положении не скрывается (вспомните, например, сюжеты об Алексее Навальном, Евгении Васильевой, Никите Белых, Алексее Улюкаеве). Сообщения же о преступлениях, совершенных «рядовыми гражданами», как правило, носят обезличенный характер, героям даются вымышленные имена, а их подлинные личности не раскрываются. В случае с медийными персонами и политиками возникает вопрос о том, какая информация об их жизни может быть или должна быть раскрыта обществу. Необходимо выявление ситуаций, когда публичный интерес и «необходимость в демократическом обществе» превалируют над интересом публичной фигуры в охране частной жизни, и наоборот. В связи с вышеизложенным представляется нужным исследование не только доктрины «публичных лиц», но также анализ соотношения статьи 10 Европейской Конвенции по правам человека, закрепляющей права человека на свободу слова, и статьи 8 Конвенции, посвященной защите частой и семейной жизни. Субъектом диффамационного права может быть любое лицо, однако преимущественно истцами по делам о диффамации становятся известные лица. Диффамационная судебная практика развивается в силу особого интереса общественности к профессиональной деятельности и частной жизни «публичных фигур». Ответчиками по делам о защите репутации чаще всего становятся авторы статей, журналисты, редакторы, корреспонденты, СМИ. Парламентская Ассамблея Совета Европы придерживается мнения о том, что частная жизнь публичных фигур стала источником высокой прибыли для определённого сектора средств массовой информации («жёлтой прессы»). Однако, публичные фигуры должны осознавать, что те позиции, которые они занимают в обществе автоматически ставят их частную жизнь под угрозу. Несмотря на это, сама по себе «публичность профессии лица … не освобождает ответчика от обязанности получить согласие истца на распространение в СМИ сведений о его личной (частной) жизни», если такие сведения не обусловлены вкладом в общественную дискуссию. Российские суды исходят из того, что, если информация о частной жизни «публичной фигуры» никак не связана с его деятельностью и общественным положением и не имеет цели внести вклад в общественную дискуссию по тому или иному значимому вопросу, то распространение такой информации без согласия гражданина будет носить неправомерный характер. Привожу в пример дело «Кудерк и компания “Ашетт Филипакки ассосье” против Франции». Обстоятельства дела были такие: 3 мая 2005 г. английская газета «Daily Mail» опубликовала утверждения К. о том, что отцом ее ребенка является правящий князь Монако. В статье содержалась ссылка на материал, который должен был скоро появиться в журнале «Paris Match», и воспроизводились основные положения этого материала и три фотографии, на одной из которых был изображен князь с ребенком на руках. Заявителями по делу выступали соответственно главный редактор журнала “Пари матч” и компания, которая этот журнал издает. Князь возбудил разбирательство против заявителей в суде Франции, требуя компенсации за вторжение в его личную жизнь и нарушение его права на свое изображение. Суды Франции удовлетворили исковые требования князя, присудив ему компенсацию морального вреда в размере 50 000 евро и обязав журнал опубликовать фрагменты решения таким образом, чтобы они занимали треть его обложки. Большая Палата Европейского Суда по правам человека в Постановлении по этому делу, отвечая на вопрос, что следует считать «публичным интересом», отметила: «Публичный интерес относится к вопросам, которые касаются общества в такой степени, что оно может правомерно иметь в них интерес, которые привлекают его внимание или которые заботят его в значительной степени… особенно если они затрагивают благополучие граждан или жизнь общества… Это также относится к вопросам, которые могут порождать значительные противоречия по поводу важного социального вопроса… или касаться проблемы, в информировании которой общество имеет интерес». При этом Суд подчеркнул, что «публичный интерес» следует отличать от обывательского любопытства: «Публичный интерес не может быть сведен к потребности общества в информации о личной жизни других лиц или потребности читателя в сенсациях или даже вуайеризме… Статьи, направленные исключительно на удовлетворение любопытства определенного круга читателей относительно подробностей личной жизни лица, каким бы известным оно не было, не могут считаться вкладом в дискуссии, представляющие всеобщий интерес». В последнем случае право общества на получение информации не превалирует над правом человека на неприкосновенность частной жизни. Следовательно, если раскрытие тех или иных подробностей частной жизни обусловлено лишь удовлетворением любопытства определенной части аудитории, распространение такой информации без согласия человека будет признано неправомерным. Важно! В случае судебного спора наличие публичного или общественного интереса должно быть доказано редакцией СМИ и автором материала! Впрочем, далеко не всегда сообщение в СМИ подробностей жизни «звезд» шоу-бизнеса интерпретируется судами как неправомерное вмешательство в сферу их частной жизни. Интересно в этом аспекте еще одно дело, которое слушалось в Волгоградской области. Истец – депутат областного парламента, ответчик – редакция регионального сетевого издания. Депутат разместил на своей странице в социальной сети фотографии с празднования своего дня рождения в Италии. Эти фотографии заметили журналисты и поместили их в своем издании, сопроводив критическими комментариями. Истец настаивал на том, что журналисты, разместив в СМИ информацию о банкете в дорогом итальянском ресторане, вторглись в сферу его частной жизни. Однако Центральный районный суд Волгограда в решении от 15 марта 2017 г. (на момент публикации решение еще не вступило в законную силу) отметил следующее: «…Депутат Волгоградской областной думы в своей деятельности должен следовать моральным принципам, отражающим идеалы добра, справедливости, гуманизма, милосердия, честности и порядочности… В этой связи поступки депутата не только в связи с его законотворческой деятельностью, но и в быту могут подвергаться общественной оценке на предмет их соответствия нормам права и морали… В этот же период [когда были сделаны фотографии] в Волгоградской области велась активная работа по формированию бюджета… Учитывая сложную экономическую ситуацию в регионе, обсуждение в средствах массовой информации обстоятельств, связанных с выездом в такой период заместителя председателя Волгоградской областной Думы, председателя Комитета по бюджету и налогам… в Италию и празднование там дня рождения не может быть признано противоправным вмешательством в частную жизнь последнего, преследующим исключительно обывательский интерес». Как видно из этих примеров, раскрытие в СМИ отдельных подробностей частной жизни граждан может быть признано правомерным, если в совокупности имеются следующие обстоятельства: — распространенная информация является частью более широкой общественной или политической дискуссии, имеющей именно публичный, а не обывательский интерес (в случае с артистом – выбор «ориентира для формирования поведения людей», с депутатом – «сложная экономическая ситуация в регионе», «работа по формированию бюджета»). История из частной жизни помещается в контекст такой дискуссии, становится ее частью, иллюстрацией к ней; — субъект, информация о котором распространяется, также представляет интерес для общества, т.е. является «публичной фигурой По этому поводу приведу позицию Верховного Суда РФ: «Наличие публичного интереса предполагает, в частности, что гражданин является публичной фигурой, а обнародование или использование изображения осуществляется в связи с политической или общественной дискуссией или интерес к данному лицу является общественно значимым. Публикация фотографий и статей, единственной целью которых является удовлетворение любопытства определенных читателей в отношении подробностей частной жизни лица, не может считаться вкладом в обсуждение вопросов общественной значимости, несмотря на то, что заявитель широко известен общественности». Несмотря на богатую 60-летнюю судебную практику по поиску баланса между репутационными интересами публичных лиц и свободой слова, суды до сих пор сталкиваются с проблемой определения истцов в качестве публичных фигур или частных лиц, а, следовательно, и границ допустимого вмешательства в их частную жизнь. Этот вопрос стал предметом размышлений множества зарубежных исследователей: Р.Ч. Пост, А. Стоун, Р. Грот, Дж.О. Усмана, Э.К. Преджер, Д.В. Ноэля, Д. Харриса, М. О'Бойла, К. Уорбрика, С.Ю. Равида, Б.З. Лахава и др. В отечественной юриспруденции термин «публичная персона» заслужил пристального внимания А.К. Соболевой, Д.З. Поливановой, З.В. Вешкурцевой, С.А. Изюрьева, А.М. Эрделевского, А.А. Власова и др. Подводя итог вышеизложенному, следует ещё раз отметить, что появление категории «публичная фигура» было обусловлено развитием диффамационного права, противоборством интересов должностных лиц, политиков, медийных персон и СМИ. Суды, вне зависимости от правовой семьи, непрестанно ищут баланс между правами «публичных фигур» на защиту частной и семейной жизни и свободой слова и СМИ, что определяется социетальными процессами. Единого подхода к определению «публичной фигуры» не существует, и это обусловлено социальными, культурными, политическими и правовыми особенностями каждого государства. 2. Классификация видов публичных фигур Стажёр сектора международно-правовых исследований Института государства и права РАН Поливанова Д.З., исследовав диффамационную практику иностранных судов и ЕСПЧ, выделила три категории публичных лиц: 1) известных публике людей, не выполняющих официальных функций, но пользующихся всеобщим вниманием; 2) политиков, каждое действие которых может иметь серьезные последствия для общества (такие лица подвержены особому критическому контролю со стороны СМИ и общества); 3) государственных служащих или иных людей, выполняющих отдельные публичные функции. Нужно отметить, что сама категория «публичных лиц» неоднородна. Европейский Суд по правам человека сформулировал подход, согласно которому наибольшей открытостью для общества обладает частная жизнь политических деятелей, в меньшей степени – государственных служащих, в еще меньшей – «звезд» спорта и шоу-бизнеса, известных предпринимателей, а также «относительно публичных» фигур (лиц, занимающих определенное общественное положение, но не осуществляющих каких-либо публично значимых функций). Это связано с тем, что именно освещение частной жизни политиков и государственных служащих способно в большей степени вносить вклад в общественную дискуссию, в то время как сюжеты о жизни «звезд» чаще направлены на удовлетворение любопытства, а не на поддержание дискуссии по общественно значимым вопросам, в связи с чем их частная жизнь защищена от журналистов в большей степени. Вид «Универсальная публичная фигура» - лицо, достигшее славы или печальной известности и ставшее публичной фигурой в любых средах для достижения любых целей, а также участвующее в любых дискуссиях». Стоит отметить, что лицо, которое занимает должность с широкими властными полномочиями, может считаться универсальной публичной фигурой вне зависимости от того, стремится оно к известности или нет. Предполагается, что государственный деятель-служащий, достигающий высокого ранга, наделяется таким статусом добровольно, добровольно берёт на себя большую ответственность за осуществление вверяемых ему полномочий и так же - добровольно - соглашается на риски, связанные с новым положением. Одним из таких рисков являются широкие границы допустимой критики в адрес служащего. Во-первых, действия крупного государственного деятеля, универсальной публичной фигуры, могут оцениваться общественностью положительно или отрицательно. Власов А.А. в своей богатой примерами статье «Диффамация и её место в гражданском праве России» обращается к кейсу В. Жириновского: финляндская газета «Hufvudstadsbladet» назвала известного политика, лидера партии ЛДПР, «сумасшедшим», чем вызвала его негодование. В. Жириновский подал иск о возмещении морального вреда в суд г. Хельсинки, однако суд, придерживаясь доктрины «публичных фигур», отказал в его удовлетворении, мотивировав это тем, что Жириновский как известный общественный деятель и политик должен быть открыт для жестокой критики в свой адрес. Данный пример иллюстративен в части «печальной известности», которой могут достигнуть универсальные публичные лица. Во-вторых, публичная фигура является универсальной, если её публичный статус сохраняется в любых сферах и при достижении ею любых целей. Лицо может являться универсальной публичной фигурой, если оно выступает, например, в качестве политика, лидера фракции на заседаниях Государственной Думы Российской Федерации с целью представления законотворческой инициативы, если участвует в качестве лидера партии в политических дебатах с целью привлечь на свою сторону большее количество избирателей, если как глава партии посещает детские дома в благотворительных целях или выступает с речами на телевизионных каналах с целью привлечения внимания к своей персоне и сохранения статуса политика и т.д. Если перечень ситуаций, в которых лицо сохраняет свой статус публичного лица, не является закрытым, то такое лицо можно признавать универсальной публичной фигурой. В-третьих, публичная фигура является универсальной, если может участвовать во всех общественно-значимых дискуссиях. Так, в демократическом государстве политический деятель может комментировать любые направления внешней и внутренней государственной политики, высказывать своё мнение по любым социальным проблемам - от домашнего насилия до проведения принудительных вакцинаций Алекс.Б. Лонг в работе «The Lawyer as Public Figure for First Amendment Purposes» отмечает, что представитель юридической профессии всегда предстаёт в общественном сознании как активист, лидер. Путь адвоката к вершине славы лежит зачастую через представление интересов других «публичных фигур» в громогласных судебных процессах (в том числе посвящённых делам о защите чести и достоинства известных лиц), и сами адвокаты нередко становятся «публичными фигурами», подавая иск о диффамации к СМИ. Важным остаётся вопрос: с какого момента можно считать юриста «публичной фигурой»? Можно ли наделять его таким статусом, к примеру, с момента успешной сдачи адвокатского экзамена? Академическое сообщество и практики заинтересовались данной проблемой после вынесения решения по ранее проанализированному делу Gertz, участником которого был адвокат (правда, суд, применив трехсоставной тест, не признал его «публичной фигурой»). Лонг отмечает, что редкий юрист могут достичь статуса «универсальной публичной фигуры», но стать «публичной фигурой ограниченного значения» он может Вид «публичная фигура не по собственному желанию». В деле Rosenbloom v. Metromedia Судья Бреннан отметил, что границы допустимой критики в отношении частных лиц, вовлечённых в общественную дискуссию по своему желанию или недобровольно, приравниваются к границам допустимой критики публичных лиц. Судья пишет: «Если предмет публичной дискуссии затрагивает интересы широкой общественности, то он не может стать менее значимым лишь потому, что в дискуссию вовлечено частное лицо по своей воле или вопреки ей». На практике американские суды признают «публичными фигурами» тех, кто добровольно принимает на себя риски популярности и становятся участниками дискуссий по собственному желанию. Однако они не отрицают, что существует возможность становления простого обывателя «публичной фигурой» посредством «втягивания» лица в определённое обсуждение против его воли. Такие случаи чрезвычайно редки, и Е.К. Преджер называет их аномальными. Их гипотетическое существование предоставляет судами «лазейку» для расширения границ допустимой критики в отношении обычных, немедийных людей, случайно задействованных в общественно-значимых делах. Для иллюстративности обратимся к делу Atlanta Journal-Constitution et al. v. Jewell рассмотренному апелляционным судом южноамериканского штата Джорджия (три апелляционные жалобы по делу Джуела были рассмотрены в совокупности). Фабула включает в себя следующие факты: в 1996 году в Парке Centennial Olympic произошёл террористический акт, и Ричард Джуел стал его участником. Поначалу медиа-ресурсы представили Ричарда в роли героя, обнаружившего бомбу, вовремя предупредившего органы власти и оказавшего помощь в срочной эвакуации прохожих. Позднее ФБР заинтересовалось личностью Джуела и инициировало в отношении него расследование, которое привело к трансформации его героического статуса в статус подозреваемого. По итогам проведенного расследования положительный статус был возвращён Ричарду, СМИ вновь выпустили серию статей, описывающих истца в качестве «положительного персонажа». Ввиду пережитых моральных страданий, Джуел подал иск о диффамации к журналу, который назвал его подозреваемым в деле о террористическом акте. Суд первой инстанции назвал спасателя добровольной «публичной фигурой ограниченного значения», не удовлетворив его иск. Действительно, Джуел добровольно достиг популярности благодаря проявленному героизму. И хотя истец пояснил, что он давал интервью с целью угодить работодателю, а не по доброй воле, суд установил, что объективно Джуел неоднократно фигурировал в каналах медиа-ресурсов во все последующие дни после свершения террористического акта, тем самым успокаивая напуганное население, возвращая ему утраченное чувство безопасности. Журналисты предупреждали Джуела о том, что давать интервью не было его обязанностью, но Ричард добровольно продолжал взаимодействовать с публикой, обсуждая теракт, произошедший в парке. Важной представляется следующая позиция Суда: добровольность участия лица в публичной дискуссии не может определяться лишь его субъективными мотивами (желанием/нежеланием в ней участвовать). В первую очередь, Суд должен оценивать значение участия лица в дискуссии: его реальную или потенциальную возможность влиять на её исход. Ричард Джуел оказал значительное влияние на формирование общественного настроения, его успокоения, что и было целью дискуссии, развёрнутой СМИ. Спасатель был признан добровольной «публичной фигурой ограниченного значения», и мнение Суда кажется убедительным. Суд апелляционной инстанции согласился с его доводами, хотя и отметил, что гипотетически Джуела можно было признать «публичной фигурой ограниченного значения не по собственному желанию», если учесть его интенциональность - намерение удовлетворить желание работодателя. В более раннем похожем деле Dameron v. Washington Magazine (1985) отмечалось, что лицо может стать участником публичной дискуссии не по собственной воле. Мерле Дэмерон был простым авиадиспетчером. Он выполнял свои рабочие обязанности в Далласе в 1974 году, когда столкнулись два авиалайнера TWA 727 и Mt. Weather (в катастрофе погибло 92 человека). Washington Magazine, Inc. осветил в своих статьях ряд авиакатастроф, произошедших с 1972 по 1978 год, частично обвинив в произошедшем авиадиспетчеров. Однако, Дэмерон неоднократно представал перед судом по обвинению в халатности и был оправдан. Продолжительное участие в процессе по делу National Transportation Safety Board об авиакатастрофе в качестве свидетеля сделало авиадиспетчера «публичной фигурой не по собственному желанию». Суд выразил надежду, что «случаи, в которых лица могут стать недобровольными публичными фигурами, будут сокращаться и станут совсем редки. |