Понятие публичная фигура в системе СМИ. Понятие публичная фигура в системе законодательства и судебной п. Понятие публичная фигура в системе законодательства и судебной практике Введение. Статья 21 Конституции рф
 Скачать 71.15 Kb.
|
|
Вид «публичное должностное лицо» Европейским судом по правам человека развита доктрина «границ усмотрения» (margin of appreciation). В соответствии с ней Государства-участники ЕКПЧ обладают большей свободой при определении допустимого вмешательства в частную и семейную жизнь его граждан. Учитывая, что права, закреплённые ст.8, не абсолютны и включают в себя право публичных фигур на защиту репутации, можно думать, что государства вольны следовать доктрине margin of appreciation и при наделении своего гражданина статусом «публичной фигуры». Очевидно, что страны-участники Конвенции могут лучше оценить степень освещенности деятельности лица в СМИ, степень его вовлечённости в публичные дискуссии, роль лица в публичной дискуссии нежели ЕСПЧ. Такой подход коррелирует с идеями составителей Конвенции Организации Объединенных Наций против коррупции. Попытка конкретизации категории «публичное должностное лицо» была предпринята международными организациями (Европейским Парламентом, ФАТФ и др.), оказывающими противодействие коррупции. Ими был составлен список иностранных публичных должностных лиц, который включил в себя, во-первых, лица, которые исполняют или исполняли важные государственные функции (с момента сложения полномочий прошло менее одного года): государственные прокуроры и их заместители, высшие военные чиновники, руководители и члены советов директоров национальных банков, послы, руководители государственных корпораций, члены парламентов и иных законодательных органов. Во-вторых, список включил в себя лица, пользующиеся общественным доверием: руководителей международных организаций (ООН, ОПЕК, Всемирный банк и т.д.) и их заместителей, членов Европарламента, руководителей и членов международных судебных организаций Представляется не совсем допустимым применение термина «общественное доверие» для включения в категорию «иностранных публичных должностных лиц» руководителей международных организаций, их заместителей и пр. По нашему мнению, в случае с сотрудниками Европарламента, международных судебных организаций важен формальный критерий, а именно обладание этими лицами полномочиями, определёнными регламентами международных организаций. Этот же критерий, наряду с очевидной добровольной вовлечённостью указанных лиц в региональные и глобальные публичные дискуссии, может быть значим для целей диффамационного права. Неудивительно, что российский законодатель не стремится к введению нормы-дефиниции, содержащей определение понятия «публичная фигура», однако с осторожностью использует синонимичную категорию «публичное лицо» в некоторых не связанных напрямую с диффамационным правом нормативных правовых актах. Так, например, в ст.7.3 Федерального закона от 07.08.2001 №115-ФЗ (ред. от 29.12.2017) «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» закреплены обязательства организаций, осуществляющих операции с денежными средствами или иным имуществом, по принятию обоснованных и доступных мер по выявлению среди физических лиц, находящихся на обслуживании или принимаемых на обслуживание, иностранных публичных должностных лиц, должностных лиц публичных международных организаций, а также лиц, замещающих (занимающих) ряд государственных должностей. Этот же закон пишет, что термин «публичное должностное лицо» является общим обозначением любой из категорий лиц, поименованных законодателем в ст.7.3 Федерального закона от 07.08.2001 №115-ФЗ. Далее они поясняют, что публичное должностное лицо выполняет публичные (общественно значимые) функции на основании имеющихся у них государственно-властных полномочий. В диффамационном праве представляется нужным использовать термин «публичная фигура» - он включает в себя понятие «публичное лицо». Приведу пример на деле «Curtis Publishing. v. Butts», (1967 г.), где Верховным судом США «публичное должностное лицо» было включено в более широкую группу персон, которых допускается критиковать жестче, чем частных лиц. Верховный Суд прибегнул к использованию термина «публичная фигура», под которым следует понимать не только публичных должностных лиц, но и лиц, вовлечённых в дискуссии, которые вызывают у общества оправданный жаркий интерес. Так, в деле Curtis Publishing в газете «Saturday Evening Post» была опубликована статья, в которой спортивный директор Университета штата Джорджия Джеймс Баттc обвинялся в том, что раскрыл тактику ведения игры своей команды по телефону главному тренеру студенческой команды Университета Алабамы. Примечательно, что Баттс был широкоизвестным и глубокоуважаемым тренером в спортивном сообществе. Несмотря на то, что ему была предложена должность в университете штата, он был нанят на неё через частную спортивную кампанию «Спортивная Ассоциация Джорджии», поэтому считать его «публичным должностным лицом» нельзя. Статья вышла под заголовком «История игры, исход которой предрешён». Авторы анализировали впечатления членов команд от прошедшей в 1962 году игры, ссылались на мнения зрителей и сторонних наблюдателей о том, что команда Алабамы играла так, будто была посвящена в тактические секреты команды Баттса. В целом, авторы статьи не сдерживались в критике спортивного директора, в итоге покинувшего этот пост по причинам ухудшения здоровья и смены источника заработка. Бывший тренер команды Университета Джорджии подал иск о защите репутации. Исследовав факты дела, Суд расширил спектр применения доктрины публичных лиц. Он отметил, что хотя Батт технически не осуществлял функции государственного служащего и работал на частную фирму, сфера его деятельности была связана с образованием, одним из самых значимых публичных интересов. В этой связи тренер студенческой команды штата мог быть приравнен к публичному должностному лицу. Следовательно, границы критики его действий могли быть расширены. Однако, присяжные вынесли вердикт в пользу тренера, охарактеризовав результаты журналистского расследования как несоответствующие действительности. Батту удалось «с убедительной ясностью» доказать, что порочащая его репутацию статья была опубликована «со злым умыслом», т.е. её авторы заранее знали о ложности приведённых в публикации высказываний или безрассудно пренебрегли должной проверкой сведений, ставших основой для диффамационной статьи. Интересной и значимой считается позиция судьи Варрена по рассмотренному делу. Судья критически оценил подход своего коллеги, судьи Харлана, к различению «публичных должностных лиц» и «публичных фигур» и необходимости установления различных стандартов оценки диффамационных высказываний в отношении первой и второй категорий лиц. В частности, он пишет: «Для меня, выделение «публичных должностных лиц» и «публичных фигур» не считается приемлемым с точки зрения права, логики и политики, реализуемой во исполнение Первой поправки к Конституции США». Судья подчёркивает, что границы, разделяющие публичный и частный секторы, размыты: со времён Великой депрессии 1930-х гг. и Второй мировой войны происходило слияние экономических и политических сфер, объединение научного, производственного и политического. Укрупнение публичного сектора привело к вовлечению в его деятельность лиц, ранее не взаимодействовавших с политической администрацией, но отныне способных принимать участие в крупных общественно-значимых дискуссиях. Общественное мнение о «публичных фигурах», чьи действия не «закованы в оковы политического административного процесса», является, по мнению судьи, единственным инструментом влияния на их деятельность. 3. Проблемы защиты права на репутацию публичных лиц в делах, связанных с новыми информационными технологиями С развитием информационно-телекоммуникационной сети «Интернет», сетевых медиа-ресурсов, социальных платформ и с всё большей вовлеченностью частных лиц в цифровое пространство, у правоприменителей возникает идея квалификации всех пользователей сети в качестве «недобровольных публичных фигур» или, напротив, «добровольных публичных фигур» (и универсальных, и ограниченного значения). Европейский Суд подчеркнул, что распространение информации, удовлетворяющей публичному интересу, в Интернете должно защищаться так же тщательно, широко, как и публикация общественно-значимой информации в обычной, печатной прессе Times Neswpaper. Что касается определения пользователей сети в качестве «публичных фигур», то, по нашему мнению, следует оценивать масштабность Интернет-дискуссии, в которой они принимают участие, активность пользователя, и, конечно, его реальный (не виртуальный) жизненный статус. Думается, что лица, претендующие на звание «добровольной публичной фигуры», не ограничиваются одним лишь участием в Интернет-дискуссиях по волнующим социальным, политическим вопросам, но также активно делятся своими идеями и влияют на мнения других лиц в действительной жизни. «Публичная фигура» - не просто лицо со множеством подписчиков в социальной сети, но активист, обладающий способностью оказывать эффективное влияние на общественное мнение на протяжении долгого времени. Реальная «публичная фигура» сохранит свой статус и на просторах Интернета, когда виртуальная «публичная фигура» должна будет доказывать свой статус в действительности. Как отмечает судья ЕСПЧ Мирьяна Трайковска, «поиск баланса между правом на свободу выражения и правом на частную жизнь в Интернет-кейсах, будет осуществляться Европейским Судом так же, как и в оффлайн-кейсах, но с учётом специфики онлайн-публикаций». Так, в деле №2-3513/2017, рассмотренном Ленинградским районным судом г. Калининграда, исследовалась ситуация, когда лицо разместило на личной странице в социальной сети Facebook видоизменённые фотографии истицы с подписями, которые казались истице оскорбительными. Изменение и размещение фотографий было сделано без разрешения истицы. Суд, толкуя ст.152.1 ГК РФ, отметил, что согласие лица на распространение его изображений не требуется, если оно является «публичной фигурой». Если распространение информации о лице необходимо для соблюдения публичных интересов согласие также не требуется. В настоящем деле Суд решил, что размещение фотографий не делало вклада в обсуждение вопросов общественной значимости, но являлось своеобразным удовлетворением любопытства определённых лиц. Суд признал истицу «простым обывателем, пользователем сети Интернет» и присудил ей компенсацию морального вреда в размере 5 000 руб. Сейчас в сети Интернет право на свободу слова ограничить трудно, но нарушить границы частной жизни легко. Думается, что массовый и поверхностный подход российских судов к определению пользователей сети в качестве частных лиц обусловлен отчасти желанием защитить интересы слабых сторон, в частную жизнь которых осуществляется вторжение, и отчасти сложностью доказывания «публичного» статуса лиц в сети Интернет. 4. Анализ применения судами Российской Федерации практики Европейского Суда по правам человека. Частое использование категории «публичная фигура» в мотивировочных частях судебных решений российских судов общей юрисдикции говорит о единообразном подходе российского правоприменителя к пониманию категории «публичная фигура», который сформировался к 2015 году. Для исследования вопроса о восприятии и применении российскими судами общей юрисдикции подходов ЕСПЧ к рассмотрению дел о защите репутации публичных фигур мы обратились к Интернет-ресурсу «Судебные и нормативные акты РФ». В базе данных судебных решений было обнаружено 1550 актов, в большей или меньшей степени посвященных тематике «публичных фигур». Стоит заметить, что иски о диффамации заявляют прежде всего политики или должностные лица, и особого внимания заслуживает интерпретация термина «публичные фигуры» нижестоящими судами. Так, в деле № 2-3799/2017 Невским районным судом г. Санкт-Петербурга 12 октября 2017 года был удовлетворен иск о диффамации, поданный В.М. Зябко, начальником Государственной жилищной инспекции - главным государственным жилищным инспектором Санкт-Петербурга. В сети Интернет без его согласия была размещена видеозапись с его участием. Суд не признал доводы ответчицы о том, что В.М. Зябко, будучи должностным лицом, является публичной фигурой, и что его согласие на распространение видеозаписи не требуется. Суд охарактеризовал его должность как публичную, но не признал его публичной фигурой для целей расширения границ допустимой критики его действий. С мнением Суда следует согласиться, потому что начальник Государственной жилищной инспекции не был вовлечён в общественную дискуссию, а ответчица, не являясь представителем СМИ, на личном приёме у истца втайне от него осуществила видеозапись. Такое действие было признано вторжением в частную жизнь. Поскольку Российская Федерация является членом Совета Европы, она обязана придерживаться приведенных выше правил. Это означает в том числе, что российские суды при рассмотрении дел должны учитывать соответствующие международно-правовые нормы. Поэтому весьма досадно, что, включив в свое постановление позицию ЕСПЧ об общественном интересе, Пленум Верховного Суда РФ не добавил необходимую «расшифровку» понятий «публичная фигура» и «политический деятель» в соответствии с процитированными документами Совета Европы. В результате российские суды не имеют ясно прописанных критериев для решения вопроса о том, является ли публичной фигурой лицо, обратившееся в суд для защиты своей частной жизни. Выиграть судебный процесс против СМИ не так уж и просто. Как правило, иски против средств массовой информации подают видные бизнесмены и политики, которые заботятся о своей деловой репутации. Однако зачастую суды претензии в адрес журналистов отклоняют, решив, что закон о СМИ не был нарушен. 11 ноября 2016 года в Арбитражном суде Москвы прошло первое судебное заседание по иску компании "Роснефть" к РБК. Истец Игорь Сечин требует компенсацию в размере свыше 3 млрд руб. за причинение репутационного ущерба в связи с публикацией статьи о покупке акций компании британской BP. В итоге суд решил, что ответчики не смогли доказать достоверность опубликованной информации и опорочили репутацию «Роснефти». «Но присужденная сумма компенсации – 390 000 руб. – выглядит унизительно смешно на фоне запрошенных Сечиным миллиардов. Закрыть РБК ему не дали. Если применить к этому решению привычные в России правила игры, закрывать большие СМИ в России имеет право только один человек. И это пока не Сечин. В День Конституции действующие и бывшие журналисты РБК праздновали. Они проиграли суд Сечину. Они победили.» - пишут «Ведомости» от 13 декабря 2016 г. В свете рассматриваемой темы остановимся на ещё одном иске И. Сечина. В 2013 году российская версия журнала Forbes выпустила несколько материалов про главу "Роснефти" Игоря Сечина. В первом из них говорилось о его доходах. Согласно рейтингу 25 самых дорогих топ-менеджеров России в 2012 году, доход топ-менеджера составил $50 млн. Эта сумма также упоминалась в статье "Государева щедрость", а материал "Последний конкистадор" содержал утверждение о том, что, перейдя в "Роснефть" с госдолжности, Сечин получил возможность "абсолютно легально стать очень состоятельным человеком". В другом опубликованном материале говорилось, что президент "Роснефти" привлек кредит "Газпромбанка" для покупки себе акций компании. В еще одной статье приводились высказывания и диаграммы, свидетельствующие о том, что заявления Сечина сбивали котировки акций российско-британской компании "ТНК-ВР" ради скупки их по более низкой цене фондом UCP, президент которого, Илья Щербович, входит в совет директоров "Роснефти". В мае 2014 года Сечин обратился в суд с иском, потребовав опровергнуть эти утверждения. Топ-менеджеру "Роснефти" удалось добиться своего – летом 2014 года Савеловский суд Москвы полностью удовлетворил требования Сечина и признал порочащими его честь и достоинство опубликованные материалы. Суд также пришел к выводу, что все эти сведения носят характер скрытых утверждений. При этом судья Борис Удов отклонил довод о том, что суд оценивал не содержание статей, а выводы, которые могут быть сделаны на их основании. Редакции Forbes не удалось оспорить это решение. В результате в журнале и на сайте издания было размещено уведомление о том, что часть ранее опубликованных сведений не соответствует действительности. Ещё один иск Сечина к издателю газеты «Ведомости» о вторжении в частную жизнь в связи с публикацией статьи «Сечин вьёт гнездо в Барвихе» и автору этой статьи Ринату Сагдиеву. Названная статья была опубликована в «Ведомостях» 20 июля 2016 г. и содержала информацию о том, что с осени 2014 г. И. Сечин строит новый дом на Рублевке возле клинического санатория «Барвиха» на участке площадью 3 га, по соседству с которым находятся участки, принадлежащие его детям. Также в статье приводилась примерная стоимость этого владения И. Сечина и сообщались сведения о его официальных доходах. Истец потребовал опровержения некоторых сведений, содержащихся в публикации, уничтожения оставшейся части тиража «Ведомостей» с этой публикацией, а также удаления материала с сайта газеты. Материальных претензий к газете и автору статьи заявлено не было. Дело рассматривалось в Останкинском суде города Москвы. Ответчики строили свою позицию на том, что информация о доходах Игоря Сечина представляет общественный интерес, поскольку сам он является публичной фигурой, а возглавляемая им компания – крупнейшим российским налогоплательщиком, и соответствие трат и доходов ее руководителя может отразиться на жизни каждого гражданина России. Кроме того, представители газеты отмечали, что информацию о личной жизни И. Сечина можно было почерпнуть из многих появившихся ранее публикаций в других изданиях, против которых Игорь Сечин иски не подавал. По словам юристов газеты и автора материала Рината Сагдиева, вся информация, изложенная в статье, была получена из открытых источников, прежде всего из Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии (Росреестра), где каждый гражданин России может свободно получить информацию о хозяине любого участка земли. В связи с этим ответчики заявили ходатайства о привлечении к участию в деле в качестве третьей стороны Росреестра, а также о переносе рассмотрения дела, поскольку они не получили некоторых официальных документов из этой службы. В удовлетворении этих ходатайств судья Останкинского суда А. Хуснетдинова отказала. Парируя доводы ответчиков, представитель И. Сечина применил предельно узкую трактовку общественного интереса, заявив, что информация о том, владеет или не владеет руководитель «Роснефти» какой-либо недвижимостью, не несет какой-либо угрозы демократии. При этом он подчеркнул, что с 2012 г. И.Сечин не занимает государственных должностей. Сторона истца также настаивала на неправомерности использования журналистами открытых сведений Росреестра о недвижимом имуществе И. Сечина, заявив, что эта информация предназначена для целей операций с недвижимостью, а не для обнародования в СМИ. 18 сентября 2016 г. Останкинский суд вынес решение, признав неправомерным разглашение сведений о частной жизни истца. Суд обязал ответчика удалить статью «Сечин вьёт гнездо в Барвихе» с сайта газеты «Ведомости», опубликовать информацию о решении суда и уничтожить все имеющиеся в распоряжении редакции экземпляры газеты с данной статьей. Кроме того, суд запретил дальнейшее распространение статьи, а также любых ее частей, содержащих сведения о частной жизни И. Сечина. Обжалование решения суда оказалось безрезультатным. Таким образом, суды не признали И. Сечина публичной фигурой, а публикацию «Ведомостей» – представляющей общественный интерес. Между тем совершенно очевидно, что глава одной из крупнейших российских компаний с государственным участием является лицом, которое «играет определенную роль в общественной жизни в области экономики», как это указано в определении публичной фигуры, данном в цитированной выше Резолюции ПАСЕ № 1165. В таком случае основания иска И. Сечина отпадают сами собой. Но положения Резолюции ПАСЕ российские суды учитывать не обязаны, в отличие от постановлений Пленума Верховного Суда РФ, который не счел необходимым разъяснить, что следует понимать под публичной фигурой или публичной деятельностью в спорах об общественном интересе и вмешательстве в частную жизнь. Представляется, что время для такого разъяснения пришло. Далее было ещё одно разбирательство, связанное с именем президента «Роснефти». В августе 2016 года в Басманный суд Москвы поступил иск Игоря Сечина к редакции "Новой газеты" из-за публикации об отдыхе Ольги Сечиной на дорогой яхте. В своем иске глава "Роснефти" просил признать недействительными сведения, которыми издание поделилось в статье "Секрет "Принцессы Ольги". Как руководитель "Роснефти" Игорь Сечин связан с одной из самых роскошных яхт в мире?", опубликованной на сайте и в печатной версии газеты. Адвокат Елена Забралова, представляющая интересы Сечина, говорила о том, что слова о принадлежности ее клиента к одной из самых дорогих яхт в мире основываются на оценочных суждениях автора материала. Суд, в свою очередь, вынес решение в пользу истца. Судья Галина Грабовская постановила, что издание в течение недели должно опубликовать опровержение в печатной версии газеты и на своем сайте. В ноябре "Новая газета" подала апелляцию на это решение. Итоги анализа судебно-арбитражной практики показывают, что суды в РФ не обладают представлением о том, что должно понимать под публичным порядком и потому находятся в поиске, предлагая разнообразные и зачастую противоречивые варианты собственной интерпретации данного понятия. Явление это - абсолютно закономерно и объяснимо в ситуации очевидной нормативной неопределенности относительно того, что представляет собой публичный порядок и что может являться его нарушение. На примере конкретного судебного дела показано, что существующий в российском законодательстве и разъяснениях Верховного Суда РФ пробел в определении понятия «публичная фигура» как объекта общественного интереса приводит к принятию судебных решений, противоречащих международным нормам. Выбор темы для публикации должен диктоваться общественным интересом и ничем иным, поскольку сама деятельность журналиста, согласно ст. 49 Закона РФ «О средствах массовой информации» является общественным служением. Поэтому вопрос о том, что такое общественный интерес, имеет ключевое значение для понимания смысла профессиональной деятельности журналистов и средств массовой информации. Проще говоря, от того, представляет ли общественный интерес публикация СМИ, в которой обнародована личная информация о гражданине без его на то согласия, зависит законность и правомерность этой публикации со всеми вытекающими последствиями. Категория «общественный интерес» в Законе о СМИ и каких-либо иных нормативных правовых актах Российской Федерации не раскрывается. Закон о СМИ упоминает это понятие лишь единожды в очень важной норме п. 5 ч. 1 ст. 49, которая говорит о том, что журналисты вправе распространить сведения о личной жизни гражданина без его согласия в случае, если это необходимо для защиты общественных интересов. Но как определить эту необходимость в конкретной ситуации? В Кодексе профессиональной этики российского журналиста сформулирован такой подход: Газета не должна вмешиваться в личную жизнь граждан, не будучи уверена в том, что это вмешательство мотивировано не любопытством обывателей, а законным правом общества на получение важных сведений. Только защита интересов общества может оправдывать журналистское расследование, предполагающее вмешательство в частную жизнь человека. Названный Кодекс – документ этический, он не содержит норм права, и суд просто не может на него опереться при разрешении дела. Во-вторых, в процитированном правиле остается нераскрытым вопрос, что считать «важными для общества сведениями». Британский Кодекс практики Комиссии по жалобам на прессу, также являющийся этическим документом. Согласно этому Кодексу общественный интерес представляет информация: – о предотвращении или раскрытии преступлений и серьезных правонарушений; – о защите здоровья населения и общественной безопасности; – информация, которая может предотвратить введение населения в заблуждение высказываниями или действиями со стороны отдельных лиц или организаций. 7 лет назад было издано объемное и подробное постановление Пленума Верховного Суда РФ, целиком посвященное особенностям рассмотрения судами дел с участием СМИ. В пункте 25 данного постановления указано: К общественным интересам следует относить не любой интерес, проявляемый аудиторией, а, например, потребность общества в обнаружении и раскрытии угрозы демократическому правовому государству и гражданскому обществу, общественной безопасности, окружающей среде. Это определение говорит об угрозах только трем высшим правовым ценностям, охраняемым Конституцией и правопорядком Российской Федерации. Но эти ценности складываются из множества других, которые не поименованы в приведенном определении Верховного Суда РФ пункте постановления Пленума Верховного Суда РФ правовая позиция, сформулированная в свое время Европейским судом по правам человека: Судам следует проводить разграничение между сообщением о фактах (даже весьма спорных), способным оказать положительное влияние на обсуждение в обществе вопросов, касающихся, например, исполнения своих функций должностными лицами и общественными деятелями, и сообщением подробностей частной жизни лица, не занимающегося какой-либо публичной деятельностью. В то время как в первом случае средства массовой информации выполняют общественный долг в деле информирования граждан по вопросам, представляющим общественный интерес, во втором случае такой роли они не играют. Помимо признания за СМИ права сообщать «весьма спорные» факты, здесь конкретно названа еще одна тема, которую Верховный Суд РФ, вслед за ЕСПЧ, относит к общественному интересу: «исполнение своих функций должностными лицами и общественными деятелями». В 2007 году в ноябре известный актер Дмитрий Певцов выиграл иск к ООО "Ньюс Медиа РУС", которое издает газеты "Твой день" и "Жизнь за всю неделю". Он отсудил у газетчиков 150 000 тысяч рублей за вмешательство в личную жизнь его жены, актрисы Ольги Дроздовой. Первая статья была опубликована в "Твоем дне" в январе, а вторая — в еженедельнике "Жизнь за всю неделю" в марте 2007 года. Правда, актерская семья требовала компенсацию порядка 200 тысяч долларов, но суд приговорил издания к выплате меньшей суммы. В апреле Головинский суд Москвы удовлетворил иск актрисы Веры Глаголевой к газете "Твой день" о компенсации морального ущерба за незаконное использование ее фотографии и распространение недостоверных сведений личного характера. Суд постановил взыскать в пользу Глаголевой 10 тыс. долларов. Поводом для судебного разбирательства послужила публикация в газете в декабре 2005 года, в которой утверждалось, что актриса в канун юбилея сделала пластическую операцию. Суд поддержал позицию актрисы, что распространение ложных сведений личного характера нанесло ей моральный ущерб. А также признал тот факт, что публикация фотографии без разрешения актрисы является нарушением закона. Заключение В первую очередь было выявлено, что термин «публичная фигура» обуславливалось развитием диффамационного права, противоборством интересов должностных лиц, политиков, медийных персон, «звёзд» и СМИ. Сравнительный анализ американской, немецкой, российской судебной практики и практики ЕСПЧ показывает, что единого подхода к определению «публичной фигуры» не существует. Это обусловлено политическими и правовыми особенностями и системой законодательства каждого государства. Анализ исследований подтвердил, что существует несколько классификаций «публичных фигур». Изначально российские суды придерживались позиции, что «публичной фигурой» может быть либо государственный деятель, либо должностное лицо. В 2015 году система законодательства Российской Федерации расширила своё представление о «публичных фигурах», восприняв подход Европейского Парламента и ЕСПЧ. В работе определено, что право на свободу выражения мнения закреплено в главных международно-правовых актах, Конституциях и законах государств, что подтверждает его особую значимость. Оно может быть ограничено только при наличии «настоятельной необходимости», законной цели. В сфере диффамационного права право на свободу выражения мнения вступает в противоборство с правом на неприкосновенность частной жизни. Присутствует анализ правоприменителей к разрешению диффамационных дел, возникающих в Интернет-среде, приводится анализ практики российских судов общей юрисдикции на реально существующих примерах, связанных с «публичными фигурами». |