Понятие римского частного права. Понятие римского частного права
 Скачать 50.96 Kb.
|
|
1.Закон XII Таблиц — свод законов, признаваемый источником всего публичного и частного права, запечатленный в виде медных многогранных колонн, выставленных на римском форуме. Закон XII Таблиц состоял из разделов: о вызове в суд, о вершении исков, о долговом рабстве, о порядке манципации при сделках, о завещании и семейных делах, о пользовании земельным участком, о воровстве, о личном оскорблении — обиде, об уголовных наказаниях, о порядке похорон и церемоний, о публичных делах в городе, о неиспрашивании привилегий. Подлинный и полный список Законов XII Таблиц неизвестен, известны попытки их реконструкции и систематизации на основании цитат из других римских юридических источников классической эпохи. 2.Кодификация императора Юстиниана. 3.Произведение римских юристов,в особенностипроизведения римских историков: Тита Ливия (конец I в. до н.э. — начало I в н.э.), Тацита (I—II вв. н.э.) и т.д. 4.Папирусы, изучению которых посвящена специальная отрасль, исторической науки — папирология. Папирусы содержат богатый материал для познания местных особенностей в праве отдельных провинций Римского государства. Есть папирусы, содержащие и документы обще императорского значения Эдикт Антонина Каракаллы — 212г. н.э. о предоставлении прав римского гражданства провинциалам. 2. Обычай как источник римского права. Обычаи признавались источником права,если отсутствовали конкретные требования, выраженные в других формах: «В тех делах, в которых |мы не пользуемся писаными законами, нужно соблюдать то, что указано нравами и обычаями». В этой ситуации требование обычая, безусловно, обязательно. «Укоренившийся обычай заслуженно применяется как закон, и это есть право, о котором говорится, что оно установлено нравами» (Дигесты). В императорский период обычай не должен был противоречить закону; обычай не мог отменять указание закона. «Долго принявшийся обычай следует соблюдать как право и закон в тех случаях, когда не имеется писаного закона» (Дигесты). Для признания обычая правовым,т. е. дающим основание для защиты судом, он должен был: – выражать продолжительную правовую практику в пределах жизни более одного поколения; – выражать однообразную практику, причем безразлично, действия или бездействия; – воплощать неотложную и разумную потребность именно в правовом регулировании ситуации, т. е. далеко не все обыкновения даже коммерческого оборота могли составить правовое требование обычая (например, не создавали такового обыкновение «давать на чай», разные принятые формы отчетности, обычаи делать подарки и т. п.). Специфика правового применения обычая – ссылающийся на обычай должен был сам доказывать факт его наличия, обычай не презюмировался (предполагался) в суде, а доказывался. Особенность римского правового обычая – неразрывность понимания обычая с нравами. Предписания обычая – «молчаливое согласие народа, подтвержденное древними нравами». В силу этого обычай носил черты религиозного правила, опирающегося на авторитет жреческого толкования; в языческую пору глашатаем обычая нередко становилось обращение к оракулу, что само по себе подчиняло вытекающие из него правовые требования религиозной традиции. В христианскую эпоху аналогичный характер стали носить ссылки на Священное писание и евангелический канон. 1.В Институциях Юстиниана (см. ниже § 5, п. 5) проводится различие между правом писаным (ius scriptum) и неписаным (ius non scriptum). Писаное право — это закон и другие нормы, исходящие от органов власти и зафиксированные ими в определенной редакции. Неписаное право — это ь нормы, складывающиеся в самой практике. Если такие сложившиеся в практике правила поведения людей не получают признания и защиты от государственной власти, они остаются простыми обычаями (так называемыми бытовыми); если обычаи признаются и защищаются государством, они становятся юридическими обычаями, составляют обычное право, а иногда даже воспринимаются государственной властью, придающей им форму закона. 2. В каких именно формах объективируется право каждой определенной эпохи, не является делом исторической случайности. Как содержание правовой части надстройки определяется ее базисом, производственными отношениями, так и формы права зависят от социально-экономических условий времени и места, вообще от всех конкретных условий, определяющих политику государства. Само формирование обычаев является результатом их неоднократного применения, при котором правило приобретает типический характер и, если оно признано государством, то превращается в норму, обязательную для применения и на будущее время. Правила поведения, складывающиеся в практике, имеются уже в догосударственной жизни, но тогда они, естественно, еще не имеют характера правовых. 3. Обычное право представляет собой древнейшую форму образования римского права. Нормы обычного права обозначаются в римском праве терминами: mores maiorum (обычаи предков), usus (обычная практика); сюда же надо отнести: commentarii pontificum (обычаи, сложившиеся в практике жрецов); commentarii magistratuum (обычаи, сложившиеся в практике магистратов) и пр., в императорский период применяется термин consuetude (обычай). В течение долгого времени писаных законов почти не было: при простоте хозяйственного строя и всей общественной и государственной жизни, при неразвитости оборота в законах не было необходимости, можно было обходиться обычным правом (к тому же на первых этапах развития издание закона как общей нормы представляло большие трудности). Предание, будто еще в царский (дореспубликанский) период издавались leges regiae — царские законы (в частности, легендарному царю Сервию Туллию приписывается 50 законов о договорах и деликтах), недостоверно. Даже исторический памятник — законы XII таблиц (V в. до н.э.) — по существу представлял собой, по-видимому, преимущественно кодификацию обычаев (с некоторыми позаимствованиями из греческого права). По мере укрепления и расширения государства неписаное обычное право становится неудовлетворительной формой ввиду неопределенности, медлительности образования и вообще затруднительности регулировать в этой правовой форме возрастающий оборот. Обычное право уступает дорогу закону и другим формам правообразования. В императорский период обычное право встречает недружелюбное отношение еще и потому, что образование единого обычного права на огромной территории немыслимо, а местное обычное право на соответсгвовало централистским устремлениям императорской власти. Фактически, тем не менее, местное обычное право имело немалое значение. «Какая разница, — пишет юрист 1, — выражает ли народ свою волю голосованием или делами и фактами? Но императоры вели решительную борьбу с обычаями, устранявшими действие закона, когда оговорили, что закон in desuetudinem abiit (перестал применяться); примером такой desuetudo является факт утраты значения нормы Х11 таблиц о штрафе за личную обиду (iniuria). Авторитет обычая в силу его долговременного применения (говорится в одном императорском законе, С.8.52.2.) значителен, но он не должен быть сильнее закона. 3. Законы периода республики. Законы периода Республики. Lex — термин, применяемый в римском праве для обозначения закона. В республиканскую эпоху закон принимался главным образом в форме плебисцита, т.е. решения народа на трибутных, центуриатных или куриатных комициях. Для принятия нового закона требовалось прохождение двух стадий. Первая стадия: законодательная инициатива и создание законопроекта — rogado legis; это могли сделать не все граждане Рима и даже не все должностные лица, а только магистрат с империем (cum imperio; к таковым относились консулы, преторы и диктаторы) либо народные трибуны; инициатор разрабатывал письменный проект, который у римлян назывался «испрошением закона» — rogatio legis, поскольку он не давался народу, а испрашивался у народа; текст законопроекта выставлялся на форуме для всеобщего ознакомления (promulgatio, промульгация, дословно «обнародование»); инициатор законопредложе- ния должен был его промульгировать не позднее чем за три недели 1Ctritium nundinum, т.е. «за три рыночных дня») до народного собрания, на котором предполагалось принять эту рогацию; выставленный на форуме текст был окончательным и никаким изменениям более не подлежал. Вторая стадия: голосование народа по куриям, центуриям либо трибам — suffragium; рядовые члены народного собрания не могли принимать участие в обсуждении законопроекта[1]; каждый голосующий должен был выразить свое решение предельно четко: либо в форме «uti rogas» — «как ты испрашиваешь, [пусть так и будет]», либо «antiquo legem» — «стою на старом законе»; другими словами, рогация, предложенная магистратом, либо принималась, либо отвергалась, но не изменялась на комициях. Концептуально этот законодательный алгоритм определялся правилом, зафиксированным уже в XII таблицах: «Все, что народ постановляет, имеет силу закона» (Тит Ливий. VII. 17. 12). С переходом к имперской эпохе институт комиций начал деградировать, а законодательная деятельность народных собраний очень быстро сокращаться. Уже к концу I в. н.э. комиции собираются крайне редко. По этой причине сам институт закона {lex) неизбежно должен был принять иную форму, а законодательная функция от народа перейти к другим государственным институтам — к сенату и принцепсу. Законы периода империи. Естественный ход развития римского государства требовал сосредоточения законодательной власти в руках одного лица — принцепса (императора). Однако первоначально прин- цепс был республиканским должностным лицом, и как таковой он не являлся законодателем, а лишь обладал магистратским империем {imperium) — т.е. высшей и неделимой распорядительной властью, включавшей в себя: (i) право созывать и командовать легионами с возможностью праздновать триумф; (И) полицейскую власть с правом применять репрессии к тому, кто сопротивляется или оспаривает его приказ; (iii) юрисдикцию, т.е. судебную власть в уголовной и частноправовой сфере и руководящую деятельность вообще в судебной области; (iv) право созывать и председательствовать в сенате и в комициях, а, значит, возможность ставить на голосование свои предложения в этих органах (т.е. право законодательной инициативы). Другими словами, в самом начале периода империи принцепс не обладал полномочиями на издание законов (leges) в специальном смысле этого слова, но мог отдавать прямые приказы и издавать административные распоряжения, т.е. указы. Общее название для таких указов — конституции принцепсов Сconstitudones principum). Виды императорских конституций следующие. 1. Рескрипт (rescriptum, дословно «написанное в ответ») — письменный ответ императора на представленный ему для разрешения запрос (как от должностных, так и от частных лиц). Обычно императорская канцелярия писала заключение внизу под прошением, а принцепс подписывался. После этого текст нового рескрипта вывешивался в публичном месте, а сам проситель мог получить копию за плату. Рескрипты по своей сути являлись не судебными решениями, а толкованием существующих норм, а, значит, могли вносить новшества как в область jus civile, так и в сферу jus honorarium. Человек, являвшийся в суд с полученным по своему запросу ответом императора, в значительной степени гарантировал выигрыш дела. Достаточно долгое время в сфере частного права именно рескрипты имели преобладающее значение среди всех видов императорских конституций. 2. Декрет (decretum, дословно «решение», «постановление», «определение») — судебное решение, выносившееся от имени принцепса, чаще всего в порядке апелляции на решение нижестоящей инстанции. 3. Эдикт (edictum, буквально «объявление») — общее распоряжение, обязательное для выполнения всеми; эдикты издавались принцеп- сом в качестве магистрата, обладающего imperium (точно так же, как раньше это делали республиканские должностные лица, например, преторы); выставлялись у резиденции принцепса. 4. Мандат (mandatum, дословно «поручение») — инструкция, адресованная чиновникам того или иного ведомства или наместнику провинции; касается вопросов суда и управления; мандаты точно так же как эдикты изначально покоились на административной власти принцепса (его империи), которой он обладал как высший республиканский магистрат. В эпоху раннего принципата мандаты и эдикты могли сохранить свою силу после смерти издавшего их принцепса только в том случае, если их подтверждал преемник. Таким образом, эти два вида императорских конституций первоначально также не являлись законами в собственном смысле этого слова. Созданные мандатами и эдиктами нормы относились к сфере jus honorarium, а не jus civile. С течением времени различия между различными видами императорских конституций начинают стираться, и постепенно они приобрели силу настоящих законов — leges. Эта кардинальная перемена в природе законодательной власти была концептуально осмыслена юристами, что проявилось в доктрине, выводившей феномен императорских законов из прежней, республиканской идеи: «Что принцепс решил, то имеет силу закона (quod principi placuit, legis habet vigoremj, так как народ посредством царского закона, который издан о высшей власти (imperium) принцепса, переносит ему и на него всю свою власть и полномочия», Ульпиан в Дигестах Юстиниана (I. 4. 1 в начале). В результате всех этих перемен указы принцепсов — как настоящие leges — создавали нормы не магистратского права, но права цивильного. 4.Эдикты магистратов Эдикт (edictum) (от dico — «говорю») — устное объявление магистрата по тому или иному вопросу. Третий чисто римский источник права, перешедший от республиканского Рима, представляли эдикты магистратов (претора, курульного эдила, правителя провинции). При вступлении в должность магистрат издавал эдикт, в котором объявлял программу своей деятельности, обязательную для него на время его службы. Особенно большое значение получили эдикты преторов (содержавшие указания, при каких обстоятельствах будет даваться судебная защита). Эдикты преторов послужили источником образования особой системы преторского (или гонорарного, от honores, почетные должности) права. В эпоху принципата за преторами сохранялось прежнее право издавать эдикты. По-прежнему эдикт ставится наравне с цивильным правом. Однако независимое положение преторов и самостоятельное осуществление ими своей власти не согласовались больше с новыми формами государственного устройства. Издание преторами своих эдиктов (ius edicendi) формально не прекратилось, но они не могли вступать в конфликт с императорской властью. Подчиненные сенату преторы потеряли всякую инициативу. Сенат обычно предписывал преторам проводить свои постановления (выносившиеся под сильным влиянием императоров), и те послушно предоставляли специальные иски. Вводилось уже мало нового в эдикты предшественников, а новые статьи добавлялись только по предложениям сената или особо влиятельных юристов. Конечно, в начале принципата таково же было влияние и императора, но усиление императорской юрисдикции пока было направлено на содействие преторскому формулярному процессу, который номинально остался неприкосновенным. (из Новицкого) С течением времени эдикт получил специальное значение программного объявления, какое по установившейся практике делали (уже в письменной форме) республиканские магистры при вступлении в должность. Формально эдикт был обязателен только для того магистра, которым он был издан, и, следовательно, только на тот год, в течение которого магистрат находился у власти (отсюда принадлежащее Цицерону название эдикта lex annua, закон на год). Однако фактически те пункты эдикта, которые оказывались удачным выражением интересов господствующего класса, повторялись и в эдикте вновь избранного магистрата и приобретали устойчивое значение (часть эдикта данного магистрата, переходившая в эдикты его преемников, называется edictum tralaticium). Виды магистратских эдиктов: — эдикты эдилов регулировали в основном вопросы торговли, прав и обязанностей участников гражданских сделок, исковых требований, вытекавших из рыночного оборота; — провинциальные эдикты заключали в себе: утверждение местных узаконений и правовых обычаев, нововведения собственно начальников провинций — главным образом в административной, и финансовой сфере, заимствования из преторских эдиктов, пригодные для того или другого города или провинции по усмотрению начальника; — преторские эдикты. При назначении на должность претор издавал указ, в котором декларировал те правоположения и принципы, которых он будет держаться в течение года (срок преторских полномочий). Претор не посягал на авторитет цивильного права, а помогал их осуществлению, подкрепляя общественные отношения, урегулированные цивильным правом, также и своими исками. Виды эдиктов: 1) новые (в них указывались новшества правоприменения и юридической практики) и перенесенные (претор заявлял, что будет придерживаться практики своего предшественника) эдикты; 2) постоянные, где указывались правоположения, обязательные для юридической практики на протяжении всего срока полномочий, и непредвиденные, касавшиеся казусных обстоятельств, либо правоприменения в отношении отдельных личностей. Законом Корнелия 67 г. до н. э. преторам было строго предписано держаться деклараций постоянного эдикта. Ни претор, ни другие магистраты, издававшие эдикты, не были компетентны отменять или изменять законы, издавать новые законы и т. п. Однако в качестве руководителя судебной деятельности претор мог придать норме цивилизованного права практическое значение или, наоборот, лишить силы то или иное положение цивильного права. Например, претор мог при известных условиях защитить несобственника как собственника, но он не мог несобственника превратить в собственника. Во II в. н. э. император Адриан возложил на юриста Юлиана кодификацию отдельных постановлений, содержавшихся в преторских эдиктах. Окончательная редакция «постоянного эдикта» Юлиана (edictum perpetuum) была одобрена императором и объявлена постановлением сената неизменной, однако император оставил за собой право делать дополнения к эдикту. С этого времени правотворческая деятельность претора (и других магистратов) прекратилась. |