Философия. Постпозитивизм о развитии науки

• Название: Постпозитивизм о развитии науки
• Анкор: Философия
• Дата: 24.05.2023
• Размер: 75.89 Kb.
• Имя файла: Философия.docx
• Тип: Контрольная работа; #1155246

Министерство образования и науки Российской Федерации
Федеральное государственное бюджетное образовательное

учреждение высшего образования

«Тульский государственный университет»
КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА
по дисциплине «Философия»

на тему:

Постпозитивизм о развитии науки

Выполнила: студентка 3 курса Давлетова Амалия Гасратовна

Специальность: Таможенное дело

Группа: И760401р
Тьютор: Соколова Светлана Николаевна
Отметка о зачете (зачтено/не зачтено): _________________

Тула 2023

Оглавление

Введение 3

1.Позитивизм и неопозитивизм о развитии науки 4

2.Постпозитивизм о развитии науки 8

2.1 Основные концепции постпозитивизма о развитии науки 8

2.2 Альтернативы постпозитивизма в философии науки 15

Заключение 23

Список литературы 24

Введение

Логический позитивизм потерял свое лидирующее положение в 60-х годах ХХ века, но исследование методологии науки, представленной в этом направлении, является актуальным и сегодня. Это объясняется тем, что в рамках логического позитивизма были заложены представления о природе философии науки, ее предмете, задачах и методах, о круге ее проблем [8, с. 3].

В конце 50-х годов XX философия и методология науки обратились к тематике научных революций на материале физики. В рамках механической картины мира, созданной в XVII веке и господствовавшей в науке до последней трети XIX века, вопрос о научных революциях в науке не ставился. «Классическая механика была возведена в ранг Абсолюта, к которому редуцировались объяснения всех процессов в мире, и ни о какой революции в физике не могло быть и речи. Собственно, для естествознания XVШ-XIX вв. даже идея эволюции была достаточно революционной» [2, с. 56]. Однако кризис в физике на рубеже XIX-XX вв. вызвал к жизни новую физическую картину мира и способствовал краху механицизма. Как известно, это была научная революция, в ходе которой были созданы новые фундаментальные теории (квантовая механика, теория относительности, квантовая теория поля). Однако в западной методологии науки вплоть до начала 60-х годов характер этой научной революции не стал предметом анализа, так как методология науки имела преимущественно позитивистский характер. Позитивизм развился на основе эмпиризма Нового времени. Обоснованием науки в XVII веке в постсхоластическом ключе занимался Галилео Галилей, который придерживался эмпиристской методологии научного познания и отдавал приоритет экспериментальному естествознанию, а не исследованию «величайших вопросов» без изучения их опытной основы [9, с. 55].

Цель работы: рассмотреть одно из направлений позитивизма - постпозитивизм.

1. Позитивизм и неопозитивизм о развитии науки

Проблема развития научного знания стала предметом философской рефлексии в философии Ф. Бэкона, создавшего кумулятивистскую модель. «Исторически первой и наиболее распространенной концепцией развития научного знания является так называемая кумулятивистская концепция» [9, с. 193]. «Именно Бэкон ясно видел необходимость индуктивных выводов для научного метода, и его место в истории философии принадлежит ему как провозвестнику индукции», - пишет Г. Рейхенбах. То есть основания методологии индуктивизма, на базе которой возникла эта концепция, разработал Бэкон и развил впоследствии Дж. Ст. Милль. Логической формой связи научной теории с опытом, согласно Бэкону, является индукция. У Бэкона индукция является не только методом получения новых знаний, но и методом обоснования знаний. Это нечто большее, чем простой переход от частных знаний к общим. Бэкон предостерегал исследователей от поспешных обобщений. Переход должен быть постепенным. «Для наук же следует ожидать добра только тогда, когда мы будем восходить по истинной лестнице, по непрерывным, а не прерывающимся ступеням - от частностей к меньшим аксиомам и затем к средним, одна выше другой, и, наконец, к самым общим» [2, с. 35].

Эта методология приобрела в свое время множество сторонников и сохраняет определенное значение до настоящего времени. Основными принципами методологии индуктивизма являются следующие положения: 1) опора в научном исследовании на эмпирические факты; 2) по правилам индуктивной логики делается обобщение фактов, что ведет к получению законов и научных теорий; 3) развитие научного знания имеет кумулятивный (накопительный) характер, то есть оно выступает как «процесс накопления абсолютных истин» [10, с. 194]; 4) предполагается, что количество законов природы конечно и процесс развития науки по этой причине тоже конечен (так предполагал Бэкон, так думают и некоторые современные физики).

Бэконовскому методу присущи рациональные моменты, но в целом этот метод не соответствует реальному развитию науки, в частности, физики. Методология кумулятивизма в современных условиях показала свою ущербность, так как выводить общие законы из отдельных фактов невозможно. Физическая теория не является чисто индуктивным обобщением эмпирических фактов. Современная наука пользуется не только индукцией, а преимущественно гипотетико-дедуктивным методом, который возник практически с момента возникновения математической физики и был предназначен для сопоставления научной теории с данными опыта с целью ее проверки. Но сами физики не всегда отдавали себе в этом отчет, например, И. Ньютон провозглашал: «Hypotheses non fingo» («Гипотез не измышляю»).

Кумулятивистская концепция была подвергнута сомнению в связи с революцией в физике на рубеже XIX-XX веков, так как в ее ходе был показан релятивный характер знания и способность науки к качественным изменениям, а не только к количественному накоплению знаний. В основе кумулятивистской модели лежал метафизический взгляд на процесс познания, принимавший только количественные изменения знаний, но не доходивший до понимания диалектики абсолютной и относительной истины. В свое время Иммануил Кант не пошел по тому пути, который проложили Ф. Бэкон и Д. Юм в виде одностороннего эмпиризма. Согласно Юму, всеобщностью и необходимостью обладают только формальные истины, например, математические идеи. Он пишет: «Пусть в природе никогда бы не существовало ни одного круга или треугольника, и все-таки истины, доказанные Евклидом, навсегда сохранили бы свою достоверность и очевидность» [11, с. 21]. Поэтому Юм выдвинул альтернативу: либо всеобщность и необходимость знания, основанного на априоризме, либо знание о мире, полученное из опыта.

Канту хорошо видна логика юмовского эмпиризма, ведущая к скептицизму, к сомнению во всяком знании. Кант же ищет пути к достижению всеобщего и необходимого, то есть аподиктического знания. Для этого ему необходима концепция априорного знания как источника аподиктичности знаний. При этом немецкий философ снимает противопоставление рационального и эмпирического знания, которого придерживались Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц, Д. Юм, и у Канта обнаруживается тесная связь априорного знания с опытом. В результате своих изысканий Кант устанавливает неразрывную связь философии и физики, а также философии и науки в целом. Это очень важная идея, сохраняющая свою актуальность и для современной философии науки. Согласно немецкому философу, философские положения включаются непосредственно в ткань науки [4, с. 114-115].

Идею Канта о единстве философии и физики полезно сравнить с более поздними философскими учениями - позитивизмом и неопозитивизмом, породившими модель науки, очищенной от метафизики. Например, О. Конт подвергает сомнению «умозрительные» и «смутные» построения метафизических систем прошлого, то есть классическую метафизику. По мнению основоположника позитивизма, необходим отказ от классических философских проблем и переход к научному решению основных вопросов, стоящих перед человечеством. Причем Конт отдавал предпочтение частным естественным наукам и их методам исследования, а также математике. То есть ему был присущ сциентистский стиль мышления. Отныне в качестве основы познания он провозглашает опыт, и основным законом всякого познания, имеющего смысл, он называет опору на фактическое состояние дел. Научные высказывания должны говорить о том, что доказано, что является фактом. Остальное содержание науки (метафизическое), по его мнению, необходимо элиминировать из науки.

Неопозитивизм, возникший в 20-х годах ХХ века в русле деятельности группы философов и ученых Венского университета, или «Венского кружка», развивал идеи О. Конта и аналитической философии Б. Рассела и Л. Витгенштейна. В «Венский кружок» входили М. Шлик, Р. Карнап, Ф. Франк, О. Нейрат, К. Гёдель, Ф. Вайсман, Г. Фейгль. В Берлине тоже была группа философов, поддержавших методологию логического позитивизма, - «Берлинская группа»: Г. Рейхенбах, К. Гемпель, В. Дубислав и др. В Великобритании идеи логического позитивизма развивал и пропагандировал А. Айер.

Б. Рассел разработал концепцию логического атомизма. Главной задачей философии является, по Расселу, логический анализ языка науки с целью установления точных и строгих значений слов и высказываний. Это и было востребовано в логическом позитивизме. М. Шлик и Р. Карнап полагали, что необходимо очистить философию от метафизических проблем, то есть от мировоззренческих, этических, эстетических, ценностных (аксиологических) вопросов, а также от всех проблем, связанных со смыслом человеческой жизни, так как эти проблемы неверифицируемы и поэтому невозможно установить их истинность.  

В логическом позитивизме задачей философии неопозитивисты  объявляют анализ языка науки. Здесь возобладала установка на изучение результатов научного познания, а не на исследование процесса их получения. При этом неопозитивистам была присуща особая трактовка природы науки, отграничивающая ее от других областей духовной культуры. То есть логический позитивизм сосредоточился на проблеме критерия демаркации, согласно которому научным знанием признается только такое, которое может быть верифицировано (эмпирически подтверждено). В результате неопозитивисты исключили из поля своего рассмотрения все «метафизические проблемы», отождествили объект и теорию объекта, которая должна, по их мнению, соответствовать языку наблюдений («протокольные предложения»). Теоретическое знание при этом сводится к эмпирическому. 

2. Постпозитивизм о развитии науки

2.1 Основные концепции постпозитивизма о развитии науки

В 60 - 70-х гг. XX в. на смену неопозитивизму в западной философии науки приходит постпозитивизм. Его главное содержательное отличие - в переключении внимания философии науки с анализа структуры готового научного знания на проблемы рациональной реконструкции процессов открытия, динамики, конкуренции и смены научных теорий. В решении указанных проблем постпозитивизм был весьма неоднороден. Здесь можно выделить такие его влиятельные концепции, как критический рационализм К. Поппера, методологию научно-исследовательских программ И. Лакатоса, эволюционную эпистемологию Ст. Тулмина, методологический анархизм П. Фейерабенда и, наконец, теорию научных революций Т. Куна [6, c.114]. Рассмотрим коротко основные положения этих концепций.

Как и все представители позитивистской философии, сторонники постпозитивизма считали, что сущность науки составляет эмпирическое изучение действительности, заканчивающееся созданием точных математических моделей познаваемых объектов. Именно поэтому постпозитивизм вполне правомерно рассматривать как продолжение позитивизма и даже как особое направление логического эмпиризма, несмотря на все попытки постпозитивистов отмежеваться от этого. Общее между ними было то, что образцом науки и научного знания как позитивисты, так и постпозитивисты считали физику. Структура, динамика и развитие именно этой науки рассматривались теми и другими как исходный эмпирический материал для построения универсальных моделей научного познания. Однако в понимании места и роли эмпирического опыта в обосновании и динамике научного знания между логическими позитивистами и постпозитивистами действительно имелось существенное различие. Тогда как логические позитивисты исходили из классических эмпиристских взглядов о том, что опыт играет положительную роль в утверждении, обосновании и динамике научного знания, постпозитивисты в лице К. Поппера впервые провозгласили альтернативный взгляд. С их точки зрения, гносеологическая функция наблюдений и экспериментов состоит не в доказательстве с их помощью истинности научных законов и теорий, а в опровержении ложных гипотез и теорий. И здесь постпозитивисты действительно оказались правы. Логика не позволяет делать выводы об истинности оснований любого вывода по истинности его следствий. Правила логики позволяют делать только два типа выводов: от истинности оснований вывода к истинности его следствий и от ложности следствий вывода к ложности его оснований. Опыт не может доказывать или даже подтверждать общее (универсальное) знание. Он может только опровергать любые ложные гипотезы общего (законосообразного) характера.

Уже в 40-х гг. XX в. К. Поппер занял жесткую и непримиримую позицию по отношению к джастификационизму (неоиндуктивизму) логических позитивистов, будь то Г. Рейхенбах или Р. Карнап, разрабатывавших индуктивную логику как метод количественного определения степени истинности или степени выводимости общих законов и теорий из имеющихся эмпирических данных. История полемики с логическими позитивистами по данному вопросу показала, что именно К. Поппер оказался прав. Его оппоненты совершили (как это ни покажется парадоксальным на первый взгляд) элементарную логическую ошибку: от истинности эмпирически удостоверенных следствий некоторой теории действительно нельзя заключать не только об ее истинности, но и ее вероятности. Истинные следствия могут быть вполне законно с логической точки зрения получены из ложных посылок. Приведем элементарный пример такого логически законного вывода.

Пример

Посылки: все травоядные - млекопитающие; все тигры - травоядны.

Заключение: все тигры - млекопитающие.

Очевидно, что заключение данного вывода истинно, тогда как обе его общие посылки ложны. Исходя из того что с логической точки зрения подтверждаться фактами могут и заведомо ложные теории, К. Поппер делает вывод, что критерий подтверждения теорий опытом не может рассматриваться в качестве критерия демаркации (различения) научного знания от ненаучного. Подтверждаться фактами могут любые концепции и теории, в том числе религиозные, политические, идеологические концепции, а также явно паранаучные, типа астрологии и т.п. К. Поппер считал, что критерием научности знания может быть только возможность его опровержения эмпирическим опытом. Знание, которое никогда и ни при каких условиях не может быть опровергнуто эмпирическим опытом, не может и не должно считаться научным согласно предложенному критерию. Отсюда К. Поппер делает последовательный, но довольно неожиданный и далеко идущий в гносеологическом плане вывод. А именно: любая научная теория в силу своей универсальной формы рано или поздно, но обязательно будет опровергнута опытом. Весь вопрос лишь во времени и таланте ее ниспровергателей. Эта концепция получила в философии науки название «фаллибилизма», или принципиальной ошибочности всех научных теорий. Согласно К. Попперу, если следствия научной теории будут опровергнуты опытом (данными наблюдения и эксперимента), она немедленно должна быть отправлена в «отставку», без всякого права на свое усовершенствование в целях исправления обнаруженного противоречия фактам. Если же в ходе проверки конкурирующих теорий каждая из них выдерживает проверки фактами (т.е. не опровергается ими), то предпочтение должно быть отдано той теории, которая была более информативной, богатой по содержанию, так как у нее была большая вероятность быть опровергнутой опытом по сравнению со своими соперницами. В отличие от логических позитивистов философия науки К. Поппера поощряет более смелые, более невероятные гипотезы. Философ полагал, что главный смысл научного прогресса в том, чтобы обеспечивать все большую эмпирическую информативность сменяющих друг друга научных теорий, а вовсе не в их коллекционировании как когда-то доказанных и якобы бесспорных истин. Подлинная философия науки должна быть направлена на объяснение и обеспечение динамики науки, а не ее статики [6, c.117].

Идеи К. Поппера легли в основу целого направления в философии науки 60-70-х гг. XX в., получившего название «критический рационализм» (Дж. Агасси, Дж. Уоткинс, X. Альберт, Э. Топич, X. Шпиннер и др.). Одним из вариантов критического рационализма стала концепция развития научного знания И. Лакатоса, известная как «методология научно-исследовательских программ». Согласно этой концепции базисной единицей структуры научного знания являются не факты и теории, а более общие когнитивные образования - научно-исследовательские программы, представляющие собой синтез следующих компонентов [6, c.118]:

1) ядро программы - гипотеза о структуре объектов исследуемой предметной области (например, идея планетарного устройства структуры атомов);

2) продуцируемое на основе ядра программы множество частных научных теорий (гипотез второго уровня), представляющих собой конкретизацию основной идеи программы (например, первоначальная модель структуры атома, предложенная Э. Резерфордом). 3) положительная эвристика программы - методы развития ее защитного пояса, успешного объяснения имеющихся эмпирических фактов исследуемой предметной области, а также обеспечения предсказания новых фактов;

4) отрицательная эвристика программы - совокупность методов ее защиты от опровержения со стороны конкурирующих исследовательских программ, выдвижение против них таких фактов и теоретических аргументов, которые продемонстрировали бы их несостоятельность (или слабую конкурентоспособность).

Достоинство методологии научно-исследовательских программ И. Лакатоса в том, что ему удалось избежать изображения динамики науки как перманентной революции и одновременно объяснить очевидный эмпирический факт из истории науки - относительную устойчивость научных теорий в процессе их согласования с опытом на длительном промежутке времени. В числе недостатков методологии научно-исследовательских программ И. Лакатоса то, что принципиально невозможна окончательная победа или поражение одной из конкурирующих научных программ. Это, конечно, не соответствует реальной истории науки (например, бывшие когда-то вполне научными и успешными птолемеевская система астрономии, программы флогистона и теплорода в химии и физике, видимо, исчезли из науки навсегда).

В качестве альтернативы критическому рационализму в постпозитивистской философии науки второй половины XX в. был выдвинут ряд концепций. Наиболее известными из них стали: методологический анархизм П. Фейерабенда, парадигмальная теория развития науки Т. Куна и когнитивная социология науки М. Малкея. Главный смысл концепции П. Фейерабенда - в отрицании существования в науке некоего единого для всех наук и во все времена метода построения и обоснования научного знания, следование которому гарантированно бы вело к получению объективной научной истины. Обращаясь к анализу реальной истории науки в ее различных областях, философ убедительно показал, что так понимаемого метода науки никогда не существовало. Это касается как тех методов, которые предлагали различные философы (умозрение, феноменологическая редукция, диалектический метод, метод восхождения от абстрактного к конкретному и др.), так и любых реальных методов конкретно-научного познания (наблюдение, эксперимент, индукция, дедукция, аналогия, метафора, моделирование, подтверждение, фальсификация, формализация и др.). Согласно П. Фейерабенду, научные задачи, проблемы, предметные области, познавательные ситуации, с которыми имеют дело конкретные ученые, настолько разнообразны, что единого метода их решения просто не может существовать. И обращение к реальной истории науки подтверждает это весьма убедительно. Открытие и утверждение научной истины - это творческий и социальный по своей природе процесс. Хотя, разумеется, в научном познании важную роль играют разного рода частные методики. Но последние, как правило, способны лишь экстенсивно продуцировать (тиражировать) уже когда-то полученный с их помощью аналогичный результат, нежели порождать существенно новое знание. Для получения последнего ученый волен использовать самые разные комбинации известных познавательных средств или вводить новые, надеясь получить приемлемое решение определенной научной проблемы. Успех научного развития, по П. Фейерабенду, состоит в максимальной пролиферации (размножении) и поощрении многообразных попыток и способов решения проблем (как по результату, так и по средствам), а также последующем выборе (отборе) научным сообществом наилучшего из предложенных решений. Поэтому никакая философия науки не может претендовать на статус некоего нормативного знания по отношению к реальной науке и познавательной деятельности ученых. Она может быть полезна для ученых только как систематическое описание многообразия различных примеров и событий из истории науки. Здравая философия науки может быть лишь неким поучительным резюме прошлого науки, но никак не прямым руководством к действию, оставляя каждому ученому его свободу, право на риск и надежду на успех. Соответственно, научная истина понимается П. Фейерабендом не как объективно-безличностное по своему происхождению и содержанию знание, а как знание, имеющее социально-научный и временной характер. В науке всегда действуют и принимают когнитивные решения конкретные субъекты и научные сообщества, живущие в определенную историческую эпоху, а отнюдь не абстрактные ученые.

История науки - пробный камень для философии науки, критерий адекватности различных концепций последней. Это один из главных принципов постпозитивистской философии науки. Наиболее полное выражение данный принцип нашел в философии науки американского историка и философа науки Т. Куна. В книге «Структура научных революций» (1970) [5] на примере анализа коперниканской революции в астрономии он изложил свою так называемую парадигмальную теорию развития науки. В ней Т. Кун попытался соединить идеи прерывности и непрерывности в развитии научного знания, а также совместить идеи существования внутренних законов функционирования и развития научного знания, внутренней логики науки и ее социальной обусловленности. Основной несущей конструкцией модели науки Т. Куна явилось понятие «научная парадигма». Научная парадигма - это общепринятая дисциплинарным или всем научным сообществом фундаментальная теория в той или иной области науки или даже в науке в целом (например, геоцентрическая, а затем гелиоцентрическая система мира или аристотелевская физика и сменившая ее ньютоновская механика и др.). Парадигмальная теория задает не только общепринятое видение определенной предметной области, но и методику решения научных проблем, относящихся к данной области. Это так называемый нормальный период в развитии науки в целом или одной из ее областей, когда ее динамика определяется чисто внутренними факторами самой науки. Однако, как показывает реальная история науки, рано или поздно любая фундаментальная теория исчерпывает свои когнитивные возможности. Это имеет место, в частности, когда открываются новые факты, с трудом поддающиеся описанию и объяснению («решение головоломок») в рамках существующей теории или вообще противоречат ей. Тогда в развитии научной дисциплины наступает «экстраординарный» период, или период «научной революции». Это время «смуты», неопределенности в развитии науки, в то же время востребованности творцов-инноваторов, способных выдвинуть и разработать новое видение данной предметной области, позволяющее решать непреодолимые для старой теории трудности столь же естественным и эффективным образом, как это делала прежняя теория по отношению к релевантным для нее фактам. Как правило, борьба между сторонниками старой научной парадигмы и теми, кто претендует на утверждение новой, является довольно жесткой, нелицеприятной и поначалу бескомпромиссной. Здесь используются самые разные ресурсы из социокультурной инфраструктуры науки (общие философские идеи, научные авторитеты, властный ресурс научной элиты, идеологическая аргументация, самоутверждение нового поколения научной молодежи, деятельность средств массовой информации и научной пропаганды и т.д.). При этом главные цели науки - точное описание и эффективное объяснение как имеющихся фактов, так и предсказание новых - остаются приоритетными для всех участников экстраординарного этапа развития науки. Во всяком случае, словесно. Интегрируя перечисленные выше социальные факторы, влияющие на исход научной борьбы во время научных революций, Т. Кун относит их к ведомству социальной психологии науки. Отказ научного сообщества (по крайней мере его влиятельной части) от старой научной парадигмы и принятие им в качестве таковой новой теории, во многом несовместимой со старой, Т. Кун сравнивает с обращением ученых в «новую веру». Он трактует этот переход в терминах психологии восприятия, а именно как гештальт-переключение.

Своей концепцией Т. Кун выступил оппонентом сразу двух весьма популярных среди философов и ученых XX в. моделей развития науки: концепции перманентной научной революции К. Поппера с его идеями фальсификационизма и фаллибилизма и концепции кумулятивного прогресса в развитии научных дисциплин, основанной на принятии принципа соответствия между содержанием новой и старой теорий. Т.Кун подверг резкой критике обе эти модели и заявил о себе как создателе новой парадигмы в философии науки. Его идеи до сих пор пользуются широкой известностью и признанием среди как зарубежных, так и отечественных ученых и философов.

Однако необходимо признать, что в концепции Т. Куна имеются два серьезных изъяна: отрицание наличия некоторого общего содержания у старой и новой парадигмы и истолкование процесса принятия научным сообществом новой парадигмы как чисто социально-психологического процесса. Оба эти допущения слишком наивны и прямолинейны, чтобы быть истинными.

2.2 Альтернативы постпозитивизма в философии науки

Гораздо дальше Т. Куна в признании фундаментальной роли фактора научного сообщества в утверждении научной истины, а также значения социально-психологического механизма в развитии науки пошли представители когнитивной социологии науки. Это направление в философии и социологии науки, возникшее в 70-х гг. XX в., представители которого считают, что адекватная модель функционирования и динамики науки должна учитывать существенное влияние не только социокультурных, но и личностных факторов на выбор научных проблем (направлений), темпы развития науки (например, за счет создания благоприятных финансовых, материальных, организационных и психологических условий) и даже на способ и результат решения проблем (в конечном счете на содержание научных теорий) [6, c.120].

Представители когнитивной социологии науки (М. Малкей, С. Уолгар, К. Д. Кнорр-Цетина, Р. Уитли и др.) отвергают классические модели бессубъектного или трансцендентально-субъектного характера процесса научного познания, настаивая на существенном влиянии конкретных эмпирических субъектов научного познания (их творческого потенциала, мировоззрения, психологических особенностей, объема знаний) как на процесс конструирования научных теорий, так и способы решения различных научных проблем. Они настаивают на принципиальном значении для адекватной теории научной деятельности того обстоятельства, что научное познание всегда совершается конкретными учеными в определенной социокультурной среде, имеющей специфическое историческое измерение. Согласно представителям когнитивной социологии науки важную роль в формировании содержания научной теории, наряду с эмпирической информацией об объекте («эмпирическим репертуаром»), играет разделяемая учеными система общих философских принципов и ценностных мотиваций (их «социальный репертуар»). Последний формируется либо в результате присоединения ученого к определенной научной традиции, школе, авторитету, либо благодаря личной актуализации накопленных обществом культурных ресурсов вплоть до творческого участия в их создании (Г. Галилей, Р. Декарт, И. Ньютон, Н. Бор, А. Пуанкаре, Д. Гильберт и др.).

Главные выводы когнитивной социологии науки - положения о принципиально коллективном характере субъекта научного познания и решающем значении научного консенсуса при принятии фундаментальных решений в науке, в том числе и при решении вопроса об истинности или ложности тех или иных научных концепций и теорий.

Несмотря на существенные различия позиций, неопозитивисты и постпозитивисты исходили из общего принципа. Согласно этому принципу основным противоречием в структуре и динамике научного знания является противоречие между эмпирическим знанием и научными теориями, пытающимися систематизировать, обобщить и объяснить эмпирические факты науки. Однако является ли это противоречие главным, а тем более единственным фактором, определяющим структуру и динамику науки?

Анализ реальной науки и ее исторического развития позволяет с достаточной определенностью дать на этот вопрос отрицательный ответ. Этот анализ показывает, во-первых, что противоречие между эмпирическим и теоретическим знанием вовсе не является универсальным фактором развития всего научного знания. Во-вторых, анализ функционирования реальной науки показывает, что противоречие между эмпирией и теорией не является единственным фактором развития научного знания и всегда включено в систему других факторов, будучи опосредовано влиянием на него более общих факторов структуры и динамики науки (ее идеологии, философских оснований, социокультурного контекста и др.). Наука всегда была органической частью более широкой системы - культуры и социума. Анализ существенной зависимости функционирования и развития науки и научного знания от этих условий составил основу такого альтернативного постпозитивизму направления современной философии науки, как культурно-исторический подход (В. С. Библер, П. П. Гайденко, Г. Д. Гачев, М. Фуко и др.). Сторонники данного подхода делают акцент на изучении исторической динамики науки как органической части культуры в целом и ее отдельных типов (исторических и национальных культур). При построении теоретических моделей этой динамики огромное значение придается опоре на эмпирический материал истории науки и истории культуры. Главные проблемы этого направления: объяснение происхождения науки как особого вида познавательной деятельности человека; анализ культурно-исторических предпосылок зарождения и становления науки; выделение основных исторических этапов и состояний науки от момента ее зарождения до настоящего времени; анализ особенностей основных культурно-исторических типов науки; анализ факторов культуры, наиболее мощно влияющих на содержание и динамику науки; анализ зависимости науки, ее содержания, динамики от особенностей национальных культур [6, c.121].

Общий итог культурно-исторического подхода в исследовании науки может быть сформулирован следующим образом: возникновение, содержание, особенности и динамика науки зависят не только от типа изучаемых объектов, но и от того типа культуры, частью которого данная наука является. По мере развития науки, увеличения ее информационной и методологической мощи значение веса ее внутренних факторов, детерминирующих содержание и динамику науки, неуклонно возрастает. Однако наука всегда остается имманентной частью наличной культуры и не может не испытывать на себе ее влияние в самых различных формах. Для обобщенной характеристики роли социальных факторов в развитии науки рядом исследователей было введено понятие «социокультурный фон науки».

Другим альтернативным постпозитивизму вариантом философии науки, возникшим в 60-70-х гг. XX в., явилось такое направление, как «кейс-стадис» (case-studies). Симбиоз микросоциологического и микросоциокультурного исследования науки. Его предмет распространяется от изучения всего комплекса причин, порождающих какую-либо новую единицу научного знания (факт, гипотезу, теорию, исследовательскую программу и т.п.), до анализа отдельных мотивов, приводящих конкретных ученых к принятию или отвержению определенных научных концепций. Большое значение здесь придается изучению жизненного пути отдельных ученых как фактора их когнитивного выбора и поведения. В основном исследованиями типа «кейс-стадис» занимаются представители когнитивной социологии науки, культурологи науки и антропологии науки (К. Д. Кнорр-Цетина, С. Уолгар, А. П. Огурцов и др.) [6, c.123]. Исходная философская предпосылка такого рода исследований - идея о том, что процесс научного познания детерминируется разнообразными факторами информационного, методологического, коммуникационного и личностно-психологического характера, при этом комбинация их может быть самой различной. Это положение подтверждается примерами эмпирического исследования реальных познавательных ситуаций, особенно при выдвижении и оценке учеными радикальных научных инноваций. С их точки зрения, стремление найти в науке какие-то общие нормы и закономерности когнитивной (или социальной) деятельности ученых не только малоэффективно, но и вредно, поскольку принижает значение личной ответственности ученого за принимаемые им решения. Несмотря на эмпирический характер, исследования в рамках «кейс-стадис» все же не являются историческим изучением науки. По своей направленности и методологии они ближе к когнитивной социологии науки и антропологии науки.

Наиболее мощной альтернативой постпозитивизму в философии науки конца XX-начала XXI в. стали такие ее направления, как радикальный конструктивизм, герменевтика, системный анализ, постструктурализм и диалектическая концепция науки. В чем суть каждого из них и насколько оправданы их претензии на универсальность и общезначимость по сравнению с постпозитивистской философией науки?

Радикальный конструктивизм как особая философская концепция науки заявил о себе еще в начале XX в. при обсуждении проблемы природы математического знания, методов его построения и обоснования. Его идейной предтечей был математический интуиционизм Л. Брауэра и А. Гейтинга. Последние четко оппозиционировали свою концепцию философии математики, с одной стороны, эмпиристскому истолкованию природы математической науки, а с другой - различным версиям априористского понимания ее сущности (от Р. Декарта и И. Канта до Б. Рассела включительно). Эмпиризм, как справедливо отмечали конструктивисты, явно не соответствует идеализированному характеру математической реальности. Математические объекты в принципе не могут быть получены путем обобщения эмпирического опыта, а только путем его идеализации или свободного конструктивного введения мышлением. Априоризм же в объяснении сущности математического знания неприемлем в силу того, что не способен объяснить реально существующий плюрализм в математике, когда в ней сосуществуют и признаются одинаково истинными (в математическом смысле) альтернативные математические концепции и теории (евклидовы и неевклидовы геометрии, коммутативные и некоммутативные алгебры, статистические, логические и субъективные теории вероятности и т.д.). Пройти между Сциллой эмпиризма и Харибдой априоризма в истолковании природы математического знания, признать его внеэмпирический и в то же время внеаприорный характер можно лишь в том случае, если исходить из того, что все математические объекты и теории являются результатом конструктивной деятельности мышления математиков. Более того, конструктивисты считают, что основным методом построения математических теорий как систем доказательного знания служит вовсе не дедукция (имеющая аналитический характер), а конструктивно-генетический метод построения математических доказательств. Основу последнего составляет математическая индукция, имеющая характер синтетического вывода. Математическое конструирование полностью тождественно по своей структуре любому способу материального конструирования, когда из исходных объектов по определенным правилам строятся более сложные; из последних еще более сложные и т.д. Математическое мышление по своей сущности полностью аналогично предметно-практической деятельности человека. Оно является не просто активной, но и творческой и творящей новую реальность субстанцией. Именно так обосновывали в свое время сущность математического конструктивизма такие видные его отечественные представители, как А. А. Марков, Г. С. Цейтин, Н. А. Шанин, И. Д. Заславский и др. Математическая реальность дана человеку только в ходе его практической деятельности с ней. Поэтому «существование» в математике может иметь своим критерием только одно - «быть построенным» [6, c.124].

По мере развития естественных, технических и социально-гуманитарных наук и осмысления способов получения знания в этих науках стало более очевидным наличие в них конструктивного, деятельностного начала. Это относится к осмыслению как переходов от объективной реальности к чувственному знанию о ней, так и от чувственного знания к эмпирическому знанию, а от последнего к научным теориям. Все эти переходы имеют не логически выводной характер, а именно конструктивно-деятельностный. Таким образом, появилась возможность распространения идей конструктивизма на все этапы и виды научного познания. Это и было сделано в начале 70-х гг. XX в. представителями такого нового направления в философии науки, как радикальный конструктивизм (П. Вацлавик, У. Матурана, Р. Рот, Н. Бергер, Н. Лукманн и др.). Радикальные конструктивисты прежде всего подвергли разрушительной критике истолкование процесса научного познания как отражения действительности, где явно недооценивается творческая природа научного познания как на теоретическом, так и на эмпирическом уровне. Вместе с тем радикальные конструктивисты не приемлют ни в каком виде и априористский рационализм, считая его таким же порождением фундаменталистской научной идеологии, как и теорию отражения. С точки зрения конструктивистов, оба отмеченных варианта фундаменталистской эпистемологии одинаково далеки от реальной науки. Свой эвристический потенциал конструктивистская философия науки хорошо продемонстрировала не только в области математики, но также в социальных и инженерно-технических науках. В частности, существенные результаты здесь были получены в методологической школе Г. П. Щедровицкого при рассмотрении науки как проективной деятельности. Однако у конструктивистской философии науки при всех ее преимуществах имеется ряд существенных недостатков [6, c.125]:

1) нарушение баланса конструктивного и объективно-детерминированного начал в научном познании в пользу первого;

2) абстрагирование от взаимосвязи и диалектики продуктивной и репродуктивной деятельности в научном познании;

3) недостаточное внимание к различию степеней конструктивности познания на различных его уровнях и в различных областях наук, а также в эволюционный и революционный периоды развития науки. Эти недостатки не позволяют рассматривать конструктивистскую философию науки как имеющую универсальный характер по отношению к реальной науке и различным этапам ее функционирования и развития.

Одним из направлений современной философии науки, также претендующим на универсальный характер, является философия науки системного анализа. Ее сторонники подчеркивают фундаментальную роль системного метода не только в самом научном познании, но и в его адекватном философском осмыслении, в построении моделей структуры и динамики науки. Сторонники системной философии придерживались системного метода прежде всего при построении онтологии науки, в моделировании исследуемых объектов и процессов. Здесь существенный вклад внесли такие философы и ученые, как Л. фон Берталанфи, Ю. Урманцев, М. Месарович, А. И. Уемов, И. Блауберг, Э. М. Мирский, Э. Г. Юдин, В. Н. Садовский и др. Отечественная школа философии науки системного анализа объединилась в свое время вокруг издаваемого с 1969 г. ежегодника «Системные исследования», который регулярно выходит и в наше время. Как известно, системная философия науки получила блестящее применение во всех конкретных науках, но особенно в биологии, экологии, почвоведении, геологии, теории управления, информатике, экономике, политических и социальных науках, глобалистике, технических и военных науках. Начиная с 70-х гг. XX в. системная философия науки получила широкое распространение и при моделировании проблем теории научного познания. Так, австро-немецкий философ науки В. Штегмюллер разработал принципы системного подхода применительно к анализу строения и динамики научного знания. Используя предложенный ранее П. Суппесом метод теоретико-множественного определения понятий, В. Штегмюллер ввел такие категории, как модель теории, возможная модель, частичная возможная модель, ограничения и законы модели, и показал, как эти компоненты системного изображения науки связаны с множеством ее возможных приложений. Последние трактуются как множество возможных расширений ядра научной теории. Этот подход получил название структуралистского анализа научной теории и ее динамики. Однако он не приобрел такой широкой популярности в современной философии науки, как, скажем, постпозитивизм и радикальный конструктивизм или постструктурализм и герменевтика. Во многом это связано, на наш взгляд, с его абстрактностью, использованием формализованного языка и явно искусственным схематизмом по отношению к реальной науке и ее истории. Одним из главных недостатков системной философии науки является также отвлечение ее представителей от интуитивного, диффузного (размытого) и даже случайного характера многих процессов и факторов научного познания. Применение к ним системного подхода не просто не продуктивно, а зачастую и контрпродуктивно. Но это отнюдь не уменьшает его веса и значимости в реальном научном познании. Необходимо подчеркнуть, что, несмотря на широкое использование, понятие «система» по своей сути является очень жестким и обязывающим, а потому не применимым эффективно к очень многим явлениям и процессам не только природы и общества, но и их научного познания.

Заключение

К середине ХХ в. в рамках логического позитивизма (неопозитивизма) происходит быстрое усложнение теоретико-познавательных конструкций за счет введения аппарата математической логики и все более тонкой и рафинированной работы с ним. В результате на новом витке повторяется ситуация, характерная для кануна позитивизма в XIX в., – отрыв философии науки (в основе которой теперь лежит логика, а не метафизика) от сообщества ученых. "Домашней философией" последних, как и столетием раньше, становятся различные сочетания взглядов «наивного реализма» и вариантов постпозитивизма.

В постпозитивизме главное внимание уделяется проблеме роста научного знания, и в его русле был предложен ряд некумулятивистских моделей развития науки: К. Поппера, И. Лакатоса и Т. Куна. Поппер пишет о смене научных теорий, Лакатос - научных исследовательских программ, Кун - парадигм. Но уже у Поппера можно заметить некий прообраз представлений о картине мира. В куновской модели эта аналогия между «парадигмой» и «картиной мира» усиливается. Лакатосовская же «научная исследовательская программа» целым рядом исследователей рассматривается именно как картина мира (см.: [1;3;7]).

Кроме этого в постпозитивизме возникли новые подходы, связанные с анализом природы науки, исследованием истины, значения, языка и т.д. В рамках постпозитивизма произошел переход от рассмотрения науки как системы абсолютного знания к науке как системе знания, имеющего вероятностный характер. Поэтому в современной методологии научного познания доминирует пробабилизм. И еще важно то, что в постпозитивизме исследуются социокультурные основы развития науки и проблема субъектности в науке, которая в философии науки прежних времен оставлялась без внимания.

Список литературы

1. 
   Ахундов М. Д., Илларионов С. В. Преемственность исследовательских программ в развитии физики // Вопросы философии. 1986. № 6. с. 56-65.
   
2. 
   Бэкон Ф. Сочинения: в 2-х т. М.: Мысль, 1972. Т. 2. 582 с.
   
3. 
   Илларионов С. В. Теория познания и философия науки. М.: РОССПЭН, 2017. 535 с.
   
4. 
   Киссель М. А. «Критика чистого разума» как первый опыт философии науки // Вопросы философии. 1983. № 10. С. 112-119.
   
5. 
   Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ, 2018. 608 с.
   
6. 
   Лебедев С.А. Философия науки. – М.:ИНФРА-М, 2019. – 410 с.
   
7. 
   Никифоров А. Л. От формальной логики к истории науки. М.: Наука, 1983. 177 с.
   
8. 
   От логического позитивизма к постпозитивизму: хрестоматия. М.: НИИВО ИНИОН РАН, 2018. 216 с.
   
9. 
   Социальные и методологические проблемы современной науки / под ред. В. И. Степанова. М.: Мысль, 2017. 317 с.
   
10. 
    Швырев В. С. Теоретическое и эмпирическое в научном познании. М.: Наука, 2018. 382 с.
    
11. 
    Юм Д. Сочинения: в 2-х т. Изд-е 2-е. М.: Мысль, 2016. Т. 2. 799 с.