Практикум по когнитивной терапии w. W. Norton New York СанктПетербург Речь 2001 ббк 84. 5 М15

• Название: Практикум по когнитивной терапии w. W. Norton New York СанктПетербург Речь 2001 ббк 84. 5 М15
• Дата: 10.06.2022
• Размер: 3.72 Mb.
• Имя файла: praktikum_po_kognitiv_terapii.doc
• Тип: Практикум; #584358
• страница: 34 из 41

Комментарий
Культурные убеждения клиента редко прямо оспариваются. Вместо этого терапевт обычно помогает клиенту идентифициро­вать культурный источник своих когниций и затем позволяет ему решить, насколько эти убеждения полезны.

Одна из наиболее значимых культурных когниций — рели­гия. Важно, чтобы терапевт был знаком с религиозными воззре­ниями клиента и в своем консультировании их учитывал (Сох, 1973; Nielsen & Ellis, 1994). Существенным моментом также яв­ляется то, чтобы священники и духовные саны были знакомы с психотерапевтическими процедурами. Для лучшей ориентации в этой области обратитесь к работам доктора Эндрю Уивера (Koening & Weaver, 1997, 1998; Weaver, Koening & Roe, 1998; Weaver, Preston & Jerome, 1999).
Дополнительнаяинформация
Опросник, исследующий установки клиента, был первоначально опубликован мной в Me Mullin & Casey (1975).

Главный источник для всех терапевтов, работающих с клиентами из разных культур, — Intercultural Press, P. О. Box 700, Yarmouth, ME 04096. Он предоставляет учебники, пособия, книги и статьи, которые учат мультикультурной осведомленности, кросскультурному обмену знаниями, культурной адаптивности и мультикультурализму. Особый интерес представляют те руководства, которые описывают культурные взгляды и атрибуции различных общностей. Они написаны для запад­ных людей авторами, которые знакомы с установками, ценностями и убеждениями, потому что они жили или сами произошли из этой куль­туры. Например: Understanding Arabs: a Guide for Westerners; Good Neighbors: Communicatung with the Mexicans; Considering Filipinos; Spain is Different; Exploring the Greec Mosaic; Border Crossing: American Interactions with Israelis; A Fair Go for All: Australian and American Interactions; From Da to Yes: Understanding East Europeans; Encountering the Chinese; From Nyet to Da: Understanding the Russians. Все это и много больше можно приобрести в Intercultural Press.

КОНСУЛЬТИРОВАНИЕ В ДРУГИХ КУЛЬТУРАХ
Принципы
Учебники, которые учат терапевтов тому, как консультиро­вать клиентов, обычно кажутся восхитительными. Техники в них представлены в четкой, ясной логической манере. Однако клиенты гораздо сложнее, чем наши о них теории, поэтому в актуальной практике многие техники, которые выглядят хо­рошо в учебнике, терпят неудачу в приложении к реальным людям.

Многие из таких расхождений между теорией и практикой случаются во время работы с клиентами из других культур. Не­смотря на увещевания о том, что когнитивные техники должны работать везде, многие терапевты обнаруживают, что консуль­тативные техники не обладают универсальной эффективностью. К своему удивлению, они находят, что должны адаптировать свои техники, работая с людьми из других культур, даже если они консультируют клиентов из разных частей Соединенных Штатов.

Метод
1. Когнитивная терапия основана на помощи клиентам изме­нить свои убеждения, а убеждения в значительной степени подвержены влиянию культуры, к которой клиенты принад­лежат. Чтобы помочь клиентам, терапевт должен близко по­знакомиться с их культурой.

2. Познакомьтесь с искусством, музыкой и литературой куль­туры.

3. Будьте особенно осведомлены в народных историях, баснях и сказках (см. следующий раздел).

4. Поговорите с терапевтами, которые уже работали с клиента­ми данной культуры.

5. Адаптируйте свои техники настолько, насколько это не­обходимо для того, чтобы они отвечали культурным потреб­ностям.

• 
  Пример
  

• 
  Моя первая работа в Австралии — психолог в главном государ­ственном наркологическом диспансере недалеко от Сиднея. За ле­чением туда обращались пациенты со всей Австралии. Люди из глубинки были грубоватыми простолюдинами, искренними, доб­рыми, прямолинейными, но неискушенными в распознавании опре­деленных своих психологических аспектов. Те, кто приезжал из австралийских городов, таких, как Мельбурн, Сидней или Брис-бейн, были более разговорчивыми и образованными, они больше интеллектуализировали свои проблемы, и им труднее было прини­мать помощь.
  
• 
  Все психологи в клинике проводили терапию в группах. Обычно 12 или более пациентов набивались в маленькую комнатушку с не­сколькими окнами и плохой вентиляцией (летом там было довольно жарко). Мы все сидели в кругу на стульях, рассматривая друг друга по полтора часа несколько раз в день, 6 раз в неделю.
  
• 
  Первые сеансы проходили приблизительно так.
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Я хочу кое-что сказать.
  
• 
  КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: Давай, Колин.
  
• 
  (Несколько человек из глубинки начали ворчать.)
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Я требую, чтобы каждый принимал уча­стие в поддержании чистоты помещений. Моя работа — чистить туалет перед групповой терапией, а все там так пачкают, что у меня едва хватает времени, чтобы сюда попасть.
  
• 
  (Громкий взрыв шума. Послышалось: «Вот он опять жалует­ся». Посыпались аргументы, и люди стали выкрикивать со всех сторон.)
  
• 
  КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: У Колина появилась возможность выска­заться, пожалуйста, давайте дадим ему это сделать.
  
• 
  (Снова возмущение по поводу того, почему все опять должны меня слушать.)
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ: Они слишком громко храпят, плохо мо­ются и...
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ СЕВЕРНЫХ РАЙОНОВ (перебивая): Убил наповал. Похоже, от нас ждут, что мы будем душиться и надевать кроваво-красные трусы.
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ СИДНЕЯ (обращаясь к консультанту-янки): И вы позволите им так со мной говорить, янки? Я думал, мы должны соблюдать здесь некоторые правила.
  
• 
  (Некоторые начали возмущаться, некоторые говорили: «Хвале­ные американцы», все заговорили разом.)
  
• 
  КОНСУЛЬТАНТ-ЯНКИ: Сейчас говорит Колин, у всех остальных будет возможность высказаться позже.
  
• 
  (Я говорил самым тихим и спокойным голосом. Но тут начался ад кромешный.)
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ МЕЛЬБУРНА: Некоторые из этих мужланов плохо моются. Они уже здесь две недели, и я не видел, чтобы они мылись. ЧЕЛОВЕК ИЗ ГЛУБИНКИ: Что, приятель? Опять тратишь время на вопрос о душе для парней, а?
  
• 
  (Общий смех мужиков из деревни, сильные возражения горо­жан, все говорят на высоких тонах.)
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ БРИСБЕЙНА: Как в провинции называют прелю­дию?.. Перепихнуться!
  
• 
  (Все горожане начинают истерично смеяться, а в это время деревенские мужики делают угрожающие замечания и потрясают кулаками.)
  
• 
  ЧЕЛОВЕК ИЗ СНЕЖНЫХ ГОР: Черт, тут все воняют. (Опять поднимается шторм. Крики одобрения городских ребят и смех деревенских: «Мы вам покажем, кто здесь воняет, а кто нет».) Кто-то сказал: «Почему мы должны делить комнату со старьев­щиком, пукающим как овца?» Другой произнес: «Почему я должен был сразу же попасть в эту проклятую больницу, выпив пару кружек пива, что в этом плохого?»
  
• 
  Комната снова взорвалась воплями и смехом, и человек из Бен-диго сказал, что с десяти лет он уже не останавливался на двух кружках пива. Я перебил его самым спокойным, на какой я спосо­бен, образом: «Мы не должны пытаться говорить все сразу».
  
• 
  Несмотря на мои просьбы, все продолжали орать, и я услышал, как кто-то в дальнем углу комнаты под оглушающий шум сказал: «Почему мы должны терпеть этого проклятого янки как нашего кон­сультанта?»
  
• 
  Затем кто-то сказал, что ему не нравится еда, и это вызвало дальнейшие жалобы, причем опять стали громко кричать.
  
• 
  На этом сеансе должна была быть лекция про биохимические компоненты зависимости. В течение нескольких сеансов я пытался дать эту лекцию, но у меня так и не получилось это сделать.
  
• 
  Буря звуков, циркулирующих по комнате, сильно контрастиро­вала с групповыми консультациями с наркоманами, которые я про­водил в Америке, — этот процесс шел достаточно хорошо. Можно было быть демократичным и позволять говорить всем, кто этого хотел. Не было больших проблем с шумом, большинство были вежливы и оставались в рамках темы. Работа терапевта состояла в фасилитации группы и ведении людей в терапевтическом направ­лении. Можно было быть недирективным и не насаждать никому свои взгляды. По большей мере терапевты просто рефлексиро­вали групповые чувства и тихо задавали участникам деликат­ные вопросы, над которыми они должны были поразмыслить. Это все, казалось, шло так гладко, мягко и тихо. Но это! Что это бы­ло такое?
  
• 
  Группа за группой сеансы проходили одинаково. Шум во всех группах был непрекращающимся. Жалобы и эпитеты летели во всех и вся. Несмотря на все это, я сохранял хладнокровие. Я оставался эмпатичным, фасилитивным и продолжал прибегать ко всем техни­кам, которым меня учили и которые оказались эффективными с американцами. Через некоторое время этот постоянный шум начи­нал все возрастать, и во время одного сеанса мне это надоело. День был жарким, а сеанс особенно шумным, когда я вдруг поднял­ся и прокричал что-то вроде:
  
• 
  Заткнитесь. Всем молчать! Не важно, кто пахнет, кто храпит или насколько плоха еда. Все ваше нытье стоит не больше, чем помет коалы или динго и моча утконоса. Вы просто пьяницы и наркоманы, которые здесь из-за того, что превратили свою жизнь в такой бар­дак, что кто-то должен был вас упечь в эту больницу. Это не отель Шератон Хильтон. Мы не в кантри-клубе, черт возьми. Мы здесь не для того, чтобы отдохнуть и приятно провести друг с другом время или чтобы сладко пахнуть. Вы здесь находитесь, чтобы протрезветь. У вас для этого есть всего несколько недель, так что нет времени, чтобы тратить его на жалобы на все на свете под этим проклятым солнцем. Мне как до задницы кенгуру, из Сиднея вы, или Бурке, или любого другого места. Здесь нет пьяниц и наркоманов из высшего общества; вы все одинаковы. У вас мало остается времени, черт возьми, чтобы спасти свои жизни, поэтому вам лучше начать слу­шать прямо сейчас, пока я не вышел из себя.
  
• 
  Если бы это было произнесено во время группового сеанса в Соединенных Штатах, пациенты могли бы атаковать физически или, по крайней мере, встать и выйти со словами о том, что они не позволят никому так с ними разговаривать. Возможно, они спусти­лись бы всей толпой в кабинет заведующего и пожаловались, на­сколько я с ними был непрофессионален и как я на них ругался. Заведующий бы вызвал меня к себе, уволил бы меня или временно отстранил от работы, или попросил бы меня извиниться перед каждым клиентом лично. Жалоба, вероятно, была бы подшита в государственном отделе по лицензированию наркологических кон­сультаций. Но здесь, в австралийской группе, произошла удиви­тельная вещь. Все вдруг оглянулись, посмотрели на меня и замол­кли. Они не стали пререкаться, или разыгрывать обиженных, или изображать на лице выражение типа «никто-не-может-со-мной-так-разговаривать». Они уселись, уставились на меня и стали ждать, что я скажу дальше. Я воспользовался возможностью и сказал нечто вроде:
  
• 
  Э... хорошо... так лучше... э. Ну так вот, причина, по которой вы стали... э... зависимы, заключается в том, что у вас всех есть био­химическая предрасположенность, которую вы, возможно, унасле­довали... гм... что значит, что ваш организм не в состоянии спра­виться с этими веществами, как у других людей. Теперь, как это происходит...
  
• 
  Затем я подошел к доске и начал рисовать диаграмму мозга, эндорфинов и нейронов. Они сидели и внимательно слушали, неко­торые даже вытащили небольшие блокнотики и срисовывали мои картинки. Поразительно!
  
• 
  Мой взрыв возымел эффект, потому что культура в Австралии в значительной мере отличается от культуры Соединенных Штатов. Американцы могут быть более жестокими физически и могут быст­рее перейти к насильственным действиям, когда их обижают или оскорбляют, и в то же время они менее терпимы к вербальной агрессии. Вы можете услышать от австралийцев такое, о чем аме­риканец даже не подумал бы. Но то, что было бы в Соединенных Штатах словесной перебранкой, в Австралии останется словами. Австралийцы намного более толерантны к вербальной агрессии, чем американцы, но они менее терпимы к физическому оскорбле­нию. Как они там говорят: «Слова? Не волнуйся, приятель».
  
• 
  Эмпатия и позитивное отношение работали в Соединенных Штатах, но в Австралии не удались. В Австралии терапевт — авто­ритетная фигура, и от нее ожидается соответствующее поведение. Для членов группы это значило, что терапевт должен быть доминант­ным, критичным и настоятельным. Нечто меньшее считалось бы занудством и закончилось бы потерей уважения. Поскольку я был янки, люди дали мне небольшую поблажку, но мой американский стиль оказался неэффективным. Пока я не заговорил, не бросил им вызов, не противопоставил им себя, они не желали слушать меня. Если бы я сделал это в Соединенных Штатах, меня бы поколотили или подали в суд. Но в Австралии мое поведение было ожидаемым и воспринималось как адекватное. Благодаря своему срыву я снискал их уважение и заработал право быть выслушанным.
  
• 
  Мораль этого рассказа — это мораль всей главы. Профессио­нальные консультанты не просто прикладывают абстрактные теории к отвлеченным проблемам людей — они пытаются помочь людям, а эти люди родились и выросли в той или иной культуре. Культура не только дает клиентам язык, эстетику или обычаи, также она дает им метафоры, через призму которых они интерпретируют все, что их окружает. Чтобы эффективно консультировать, вы должны погрузить­ся в культуру клиента, так чтобы вы могли видеть мир его глазами.
  

Комментарий
Я не рекомендую такие взрывы, как мой. Я включил его, чтобы продемонстрировать, что отношения между клиентом и профессионалом в области психического здоровья идиоматичны для конкретной культуры. Именно культура определяет, каки­ми должны быть социальные роли терапевта и пациента, роле­вые экспектации различны в различных культурах. Терапевт не может переносить отношения клиент—консультант, усвоен­ные им в Нью-Йорке, в восточный Техас, Гавайи или Сидней, Австралия. Если мы хотим быть эффективными терапевтами, нам нужно узнать об идиоме отношений, которая дозволена в пределах местной культуры.

Одна из главных идиом, которую должны узнать терапевты, когда консультируют в других культурах, — это язык и выра­жение культуры. Я обнаружил, что понимание языка клиента может стать большой проблемой.

Много лет назад у меня был клиент из восточного Техаса. Это был юный подросток, который родился и вырос в этом районе. Его священник послал его на терапию, потому что он был подав­лен потерей своей подруги. Он жил со своей семьей в глухих лесах восточного Техаса и никогда до этого не был в городе. Кон­сультативный кабинет находился на втором этаже двухэтажно­го здания администрации колледжа, но он отказался поднимать­ся наверх. Он сказал, что никогда не был на втором этаже и не понимал, почему все остальные не проваливаются. Консульта­тивный сеанс проводился на газоне кампуса.

Его первые слова были необычными. Он сказал что-то типа: «Я лежу очень низко, потому что страдания. Показывать не мое мясо, но пард думает, что вы меня чинить».

Я помню, что ужаснулся. Несмотря на все годы, что я учил­ся, чтобы стать психологом, я не имел ни малейшего понятия, о чем он только что сказал. Как мы могли вместе продолжать кон­сультации? С практикой, однако, я все понял и сейчас могу пе­ревести его замечание: «Я подавлен из-за боли от потери своей девушки. Я не очень хорошо могу говорить о таких вещах, но мой священник верит, что вы мне сможете помочь».

После того как я освоил местную идиому, я переехал и кон­сультировал людей, которые говорили на совершенно ином на­речии — на диалекте южной Джорджии—северной Флориды. После того как я помучился какое-то время с этим диалектом, я оказался в западной Виржинии, где консультировал клиентов, которые говорили быстро и гнусаво, потом я работал с клиента­ми из отдаленных горных регионов, которые разговаривали гор­танной стенографией. Мне понадобились годы, чтобы научиться понимать адекватно все эти идиомы.

Наконец после многолетнего консультирования клиентов по всем Соединенным Штатам я почувствовал, что достаточно уз­нал, чтобы иметь возможность понимать большинство амери­канских диалектов. Но когда я поехал работать в Австралию, я снова испытал замешательство и недоумение. Я выбрал англого­ворящую страну, рассчитывая на то, что терапевт и клиент вы­играют от того, что будут говорить на одном языке. Но, как ока­залось, австралийский английский в корне отличается от его американского варианта.

Затем я переехал на Гавайи. На Гавайях разговаривают на смеси нескольках интересных диалектов. Большой остров не похож на Оаху, где находится Гонолулу. Он больше похож на страну третьего мира, страну Тихоокеанского бассейна. Мест­ные жители добрые, мягкие люди, но говорят они на комбина­ции гавайского и англо-китайского, который пришлым людям понять очень трудно. Клиент-кокаинист, которого прислал на­блюдающий за ним офицер, сказал на нашем первом сеансе: «How's it... bummahs man. We got come haole de kine place from now? What you say brah? Fo' real? Eh?» После года изучения нескольких диалектов англо-китайского я наконец мог перево­дить: «Здравствуйте... Это печальные новости. Должен ли я по­сещать консультационные сеансы в офисе кавказского терапевта регулярно? Правильно ли я понимаю ситуацию? Это правда?»

Потом я научился отвечать в духе: «Yeah... You got come, brah»¹.

Я считаю, что многие терапевты совершают ошибки не из-за неправильной установки диагноза или недостатка умений, а от того, что не знают тех специфических идиом, которые использу­ет клиент, или из-за неудачного взаимодействия с клиентом в рамках идиомы, которую они могут понимать.
Дополнительная информация
Есть много хороших работ по вопросу применения когнитивно-би-хевиоральной терапии в различных культурах (Ivey, Ivey & Simec-Morgan, 1993; Hays, 1995; Pedersen, 1991; and Wehrly, 1995).

Отношения между терапевтом и клиентом в значительной степени определяются культурой (Okpaku, 1998). Например, до недавнего вре­мени врачи в Японии не говорили пациенту диагноз и не требовали осознанного согласия на лечение. Похоже, в культуре было непрелож­ное доверие к доктору и не было причин советоваться с пациентом по подобным вопросам (Kimura, Reich, 1998). В Китае может считаться культурно неправильным взаимодействовать с пытавшимися совер­шить самоубийство, потому что в некоторых случаях суицид является строжайшим запретом (Qui, 1998). Во многих культурах терапевт не может начинать лечение без полного согласия семьи или человека, не­сущего ответственность за клиента (Koenig & Gates, 1998).

The InterculturalPress(P. O. Box 700, Yarmouth, ME 04096) — от­личный источник информации для всех терапевтов, работающих в дру­гих культурах.
__________________
¹ «Да, брат, регулярно». (Прим. перев.)

КУЛЬТУРНЫЕ РАССКАЗЫ И СКАЗКИ
Принципы
Один из лучших способов найти ключевые темы той или иной культуры — ознакомиться с ее любимыми рассказами, искусст­вом и музыкой. В ходе фиксированной истории ценности откро­вения, принципы и ловушки, которых люди должны остерегать­ся, передавались каждому новому поколению посредством фа­бул, сказок, колыбельных, народных песен и искусства. Все мы помним истории и песни, которые слышали в детстве, мораль, которую они в себе несли, хорошую ли, плохую, мудрую или глупую, нашла дорогу в нашу систему ценностей. В этих самых рассказах терапевт найдет культурные идеалы: культурного героя, главного культурного противника, ключевую ценность, которую восхваляет рассказ, установка, которую рассказ ру­гает. Обратите внимание, как басня подкрепляет желаемые ценности и наказывает неверные. (Обычно плохое с героем или героиней случается, когда они следуют несоответствующим культуре ценностям, таким, как трусость, антисоциальные действия или излишне независимое мышление. Хорошее про­исходит после того, как герой или героиня решает быть кон­формным по отношению к превалирующим социальным дей­ствиям.)

Когнитивно-реструктурирующая терапия признает, что эти истории играют свою роль в помощи клиентам принять более адаптивный взгляд на свою жизнь. Культурные сказки, исто­рии, басни, аналогии и метафоры в искусстве, литературе и му­зыке — ценные средства взаимодействия с некоторыми сложны­ми тонкостями жизни определенных клиентов.

Используя технику рассказывания истории, у терапевта по­является возможность либо придумать собственную историю, извлекая ее из своего жизненного опыта или извлекая пользу из культурных историй с помощью существующих средств, вклю­чая опубликованные работы известных поэтов и тех, кто пишет статьи и книги. Рассказы, используемые таким образом, могут быть короткими или длинными, смешными или серьезными. Есть только два существенных требования к применению этой техники: а) рассказ должен соотноситься с обстоятельствами каждого клиента; б) история должна содержать в себе по край­ней мере основу моста между старым, разрушительным, и но­вым, предпочитаемым, убеждениями клиента.

Метод
1. Синтезируйте центральные убеждения клиента в рассказ. Каждый рассказ должен состоять из главных ситуаций, с которыми сталкивается клиент, основных эмоциональных реакций и, что важнее всего, принципиальных тем, или установок, особенно тех, которые являются ложными или негативными.

2. Затем терапевт должен придумать историю, чтобы объяс­нить, как и почему образовалась каждая очевидно ложная тема и как они негативно изменили жизнь клиента.

3. Посреди рассказа терапевт должен поменять темы на более рациональное и полезное восприятие. Привяжите это новое восприятие к ценности высшего порядка в иерархии клиен­та. Идентифицируйте позитивные изменения, которые про­исходят у главных героев истории благодаря новому вос­приятию.

История может быть басней, сказкой, расширенной метафо­рой в зависимости от того, какой жанр будет наиболее полез­ным в убеждении конкретного клиента. Приготовьте исто­рию заранее и запишите ее на кассету, чтобы клиент мог об­ращаться к ней, когда это необходимо.

• 
  Пример
  

• 
  Когда я работал на Большом острове на Гавайях, мне понадо­билось произвести некоторые радикальные изменения в том, как я проводил психотерапию. Я должен был научиться приспосабливать­ся к культуре острова.
  
• 
  Большой остров — общество необычное. Это деликатная куль­тура. Дух алоха пронизывает большую часть общества и особенно явно проявляется в гаваитянах, родившихся здесь. Полезные в дру­гих местах, формальные классы с поучающими инструкциями здесь были бы слишком жесткими, они бы потревожили дух культуры. Что здесь действительно работает — это то, что называется рассказы­вать истории, это является частью местной культуры. На Большом острове множество местных жителей собираются и обменивают­ся идеями, придумывая истории. Они рассказывают эти байки в разговорной, расслабленной манере. Они придумывают длинные истории с подробными описаниями местной природы и людей, но в каждой истории скрыт небольшой принцип или маленькая максима.
  
• 
  Для хаоле (иностранца из Западной культуры) эти истории ка­жутся бессмысленными. Они выглядят как бессвязная болтовня без цели и направления, а смысл рассказа спрятан под слоями ненуж­ных описательных деталей. Представители Запада хотят, чтобы история вела к какому-то выводу. Хаоле хотели бы, чтобы рассказ­чик подошел к доске и начертил скрытую в истории идею.
  
• 
  Но для коренных жителей Большого острова прямо говорить об идеях — это значит упустить суть. Они мудро считают, что все идеи и абстракции идут от людей, а все люди живут в каком-то месте, и эти люди произошли от далеких предков, которые жили в этом месте. Следовательно, все идеи, концепции, максимы и принципы исходят от людей, которые исходят от предков, которые исходят от земли.
  
• 
  Для коренных гавайцев рисование абстракций на доске бы­ло бы святотатством, потому что понятия вычленяются из обще­го окружения, из которого идеи и происходят. Они возражают про­тив такого членения, так же как и возражают против медикамен­тозного лечения депрессии в отрыве от человека, который депрес­сией страдает. Гавайцы предпочитают более целостный подход и говорят о том, что подобная диссекция игнорирует тот факт, что человек, впавший в депрессию — это человек, который живет в семье, а семья живет в обществе, а общество живет в природной среде.
  
• 
  Для того чтобы работать с людьми на островах, мне пришлось научиться собираться вместе с ними и рассказывать истории. Так что вместо того, чтобы чертить диаграммы своих идей на доске, как я это делал на материке, на Большом острове я включал различные идеи и принципы в басни и байки. Когда это было возможно, я использовал гавайские легенды, которые оказались сокровищни­цей ценных историй.
  
• 
  Вот одна из них. Она учит людей подвергать сомнению свои предрассудки и смотреть в лицо своим страхам.
  

• 
  БУХТА ЧЕРНЫХ ЖЕМЧУЖИН
  

• 
  Давным-давно, задолго до того как капитан Кук пришел на ос­трова, у мыса Хумухуму была крохотная бухточка. Теперь ее нет, потому что уже давно Мауна Лоа вернула себе свое, но когда-то она там была. Это была мелководная бухточка вокруг мыса, которая защищала его от открытого океана. Маленький пляж с черно-зеле­ным песком с одной стороны ограничивала высокая кокосовая роща, а с другой — крутая стена лавы, возвышающаяся на сотни футов вверх.
  
• 
  Вода в этой бухте была необыкновенной, и больше нигде на све­те не было воды, подобной этой. У нее был темно-изумрудный отлив, и она была кристально чистой до самого дна на глубине 30 футов. В самой глубокой части дна бухточки обитали устрицы. Таких вы не отыщете больше нигде. Некоторые из устриц содержали в себе жемчужины редчайшего сорта. Они были совершенно круглые, с темно-бирюзовым оттенком. У жемчужин был такой глубокий и бо­гатый блеск, что они переливались сиянием бирюзы, изумруда и пурпура, идущим из самой глубины. Никто не видел таких.
  
• 
  Над скалами лавы недалеко от бухты, в небольшой деревне жили камахамы. Они спускались в бухточку и ныряли за жемчужина­ми. Поскольку жемчужины были такими красивыми и неповторимы­ми, жители продали их на других островах, и деревня стала процве­тать — все купались в жемчужном богатстве.
  
• 
  Но однажды богиня Пеле разгневалась и послала лаву из Мауна Лоа, чтобы та поглотила бухту. Она наслала широкие реки огня из юго-западного ущелья, стремящиеся вниз по склонам вулкана, по нависающим скалам и срывающиеся каскадом в бухту. Море осту­дило пылающие реки и замуровало бухту под сводом окаменевшей лавы. Гора непроницаемого плавленого камня скрыла под собой маленькую бухточку.
  
• 
  Без жемчужин деревенские жители вскоре утратили свое богат­ство и стали бедными и нуждающимися. Но они поколениями пере­давали историю бухты от отца сыну. Так они хранили память о бухте черных жемчужин.
  
• 
  Через несколько сотен лет люди все еще рассказывали историю жемчужин, но они давно уже позабыли, где была эта бухта.
  
• 
  Однажды молодой юноша путешествовал в священный Город Пристанища, что находится вверх по побережью, но решил пойти другой дорогой. Он пересек свод из лавы и заметил расселину.
  
• 
  Ветер и море за сотни лет проделали в лаве отверстие. Сгорая от любопытства, он вставил факел в расселину и заглянул внутрь. Там оказалась огромная пещера, по дну которой протекала океанская вода. Отверстие было небольшим, но ему удалось пробраться внутрь. На дне он увидел пляж с черно-зеленым песком. Стены пещеры были как пчелиные соты с навесами, образовавшимися, когда дав­ным-давно один поток лавы наворачивался на другой. С одной сто­роны он увидел выжженную кокосовую рощу, и в отверстиях лавы были видны стволы деревьев, которые когда-то здесь стояли. Лава сохранила отпечаток древесины с того времени, когда деревья па­дали на горящую реку, и в застывшей лаве отразился замечатель­ный оттиск каждой ветки и каждого листика. Но замереть в изумле­нии и недоумении его заставили вспышки света на своде. На стенах пещеры отражалось блистающее свечение бирюзы, мерцающее точками пурпура, смешанного с изумрудом.
  
• 
  Он опустил свой факел на черно-зеленый песок у своих ног и увидел, что порождало это отражение. Прямо перед ним на песке были рассыпаны сотни черных жемчужин, отбрасывающие на стены пещеры радужное сияние бирюзы, изумруда и пурпура. Он сразу же понял, где он. Он знал, что после всех этих столетий он обнаружил потерянную бухту черных жемчужин. Он в возбуждении насобирал столько жемчуга, сколько мог унести, спрятал его под одеждой и поспешил в Город Пристанища. Он пробежал мимо огромной, двад­цати футов в ширину, каменной городской стены и попал на про­долговатую площадь трех старинных храмов. Затем он вошел в святилище духовников Лоно и высыпал перед ними жемчужины.
  
• 
  Сначала священники пришли в экстаз. Найденные жемчужины могли вернуть острову процветание, и они могли стать богатыми. Но затем они начали беспокоиться. Если люди узнают, что нашлись черные жемчужины, они все побегут в бухту, насобирают жемчуга и мало оставят для священников. Они не могли сохранить открытие в секрете, потому что они будут торговать жемчужинами на других островах. Что им было делать?
  
• 
  Они думали об этом много дней, пока главный священник не нашел решение, которое было признано идеальным всеми осталь­ными. Они сделают пещеру табу.
  
• 
  Священники сказали юноше, что теперь пещера является табу. Они сказали, что он осквернил бухту черных жемчужин и что Пеле наслала злых менехунов, чтобы они охраняли пещеру. Они поясни­ли, что если кто-нибудь захочет проникнуть в пещеру, менехуны завладеют его телом и разорвут его. Они сказали ему, что только духовенство Лоно были достаточно освящены, чтобы противостоять табу, и только они могли входить в бухту.
  
• 
  Юноша держался вдалеке от пещеры, как и все остальные жи­тели деревни. Священники становились богаче, а люди — беднее.
  
• 
  Через год или больше юношей стало овладевать любопытство. Его не волновали жемчужины, но, поскольку он был мальчишкой, его все больше и больше начинали интересовать менехуны. Он ни­когда их не видел и хотел узнать, как они выглядят и как им удается сделать так, чтобы вещи взрывались. Поэтому однажды он решил спросить священников. Он пошел снова в Город Пристанища и спро­сил высшего священника Лоно, как выглядели менехуны. Священ­ник сказал ему, что менехуны невидимы и никто их никогда не мог видеть.
  
• 
  «Тогда откуда вы знаете, что они там?» — спросил мальчик. Высший священник рассердился и прогнал мальчика. Он сказал, что, если мальчишка когда-нибудь войдет в пещеру, менехуны про­никнут в него и взорвут его, и что тогда он будет очень хорошо знать, что менехуны там были и что они могли с ним сделать.
  
• 
  Но мальчик не успокоился. Он все время думал о менехунах, о взрыве и бухте черных жемчужин. Однажды в лунную ночь любопыт­ство одолело его. Он схватил пойманного им дикого поросенка и прокрался к пещере. Потихоньку он опустил свинью на песок и ждал, пока она взорвется, но этого не происходило. Она визжала и бегала туда-сюда по черно-зеленому песку. Он все ждал и ждал, но свинья так и не взрывалась. Наконец он решил рискнуть и спустить­ся сам. Исполненный ужаса, он забрался в пещеру и огляделся. Он ждал взрыва, но взрыва все не было. Немного погодя он схватил несколько черных жемчужин и свинью и побежал домой. Он показал жемчужины жителям деревни, рассказал им о бухте и о том, что сделали священники Лоно.
  
• 
  Люди осознали, что не было никакого табу и что их священники их обманывали. Они поняли, что учение священников было лишь предрассудками и его целью было удержать людей в бедности. Священники владели самыми пышными апартаментами в этой зем­ле, были богаты и влиятельны, стояли даже выше вождей, но сейчас они оказались мошенниками, самозванцами и обманщиками.
  
• 
  Итак, люди собрались и восстали могучей массой против слу­жителей Лоно. После великой битвы все священники были свергну­ты, и их влияние на островах было устранено.
  
• 
  Эта история помогала многим клиентам. Тревожные клиенты с Большого острова понимали мораль: «Подвергай сомнению свои предрассудки». Когда этот принцип объяснялся при помощи других методов, они не понимали — манера объяснения была им чужда, но когда я передал смысл через сказку, они схватили и извлекли из урока пользу.
  

Комментарий
В идеале подходящая история или сказка должна свободно «слетать с языка» терапевта в нужный момент в течение сеанса. Тем не менее терапевты, испытывающие недостаток креативно­сти, все же могут использовать эту технику с должным эффек­том. Те, кто не может придумать подходящий рассказ, просто должны будут посвятить больше времени и энергии планирова­нию наперед, как лучше можно было бы вставить истории из других источников в их общую стратегию для осуществления перцептивного сдвига у конкретного клиента.

Ничто, однако, не заменит тяжелой работы терапевта, кото­рую тому необходимо вложить в более близкое знакомство с культурой своего клиента.

Дополнительная информация
Со времени зарождения психотерапии консультанты прибегали к рассказам, чтобы донести психологические понятия доступным для по­нимания клиента образом, но по эффективности такого переплетения исследований проводилось крайне мало. Редкими исключениями ста­ли: Lazarus (1971, 1989, 1995), особенно работа воображения и фанта­зии, Singer (1974,1976, 1995), Singer and Pope (1978), Sheikh and Shaffer (1979), Sheikh (1983a, 1983b). Donnely and Dumans (1997), Martin, Cummings and Hallberg (1992), McCurry and Hayes (1992), Siegelman (1990) исследовали значение аналогий и метафор в терапевтических си­туациях.

Милтон Эриксон — один из наиболее известных терапевтов-сказоч­ников. Отдельные примеры вы найдете у Bandler and Grinder (1996), Erickson (1982), Havens (1985), Lankton and Lankton (1983).

Другие примеры терапевтического использования фантазии смот­рите у Duhl (1983), Gordon (1978), Leuner (1969), Shorr (1972, 1974) и символического моделирования — у Bandura and Barab (1973).

Литературная фантазия различных обществ часто выявляет ключе­вые установки и ценности культуры. Есть несколько очень хороших антологий фантазий различных стран: Новой Гвинеи (Gillison, 1993), шотландская (Manlove, 1997), кельтская (Yeats, 1990), датская (Huijing, 1994), португальская (De Quieroz, 1995), польская (Powaga, 1997), бри­танская (Stableford), еврейская (Neugroschel, 1997), венгерская (Ivaldi Cdtud, 1995).

Терапевты могут обнаружить, что ценной сокровищницей культур­ных когниций является мифология культуры. Общий обзор фольклора и сказок вы найдете у Смита (Smith, 1995). Рассказы и сказки юга Ти­хого океана вы найдете в Мапа, многотомном журнале о языке и куль­туре Океании (Мапа, 1980). Северную мифологию ищите в ProseEddaв переводе с исландского (Young, 1954). Австралийские мифы описаны в Aboriginal Myths: Tales of the Dreamtime (Reed, 1978). Гавайские мифы, устное народное творчество и исторические сказки собраны Fornander (1996). Сказки о происхождении вселенной и человека можно найти в MythsofCreation{Phillip Freund, 1965). Классические работы Булфин-ча по многочисленным мифологиям — великий кладезь культурных тем (Bulfinch'sMythology: Age of Fable, The Age of Chivalry, Legends of Charlemagne). В дополнение пересмотрите King Arthur and His Knights; The Mabinogeon, Beowulf, Religion and Folklore of Northern India (Crooke, 1926) и шотландский фольклор (Dalyell, 1935).