Право на любовь
 Скачать 435 Kb.
|
Глава 21Никки понял, что ненавидит ванную комнату, примерно через месяц после возвращения Настёны из санатория. Несмотря на принятые меры в виде коврика против скольжения и крепкую деревянную решетку, купленную лично доктором, заниматься там сексом было до жути неудобно. Нет, ну ради острых ощущений и при сильном нетерпении раз в год можно было бы и поизвращаться, но каждый раз… Каждый раз это было уже не смешно. - Господи, - Никки стоял, упершись руками в стену, - когда уже все эти проблемы с ипотекой, судами и квартирами закончатся?! Хочу заниматься этим в кровати, как белый человек. Согласен даже на коврик в прихожей! Виктор промолчал, лишь крепче прижимая покрытое капельками воды тело к себе и впиваясь в шею собственническим поцелуем. В глубине души он был согласен с Никитой и даже чувствовал некоторые уколы совести, но вот поделать пока ничего не мог: занятия любовью в комнате при спящем ребенке с некоторых пор вызывали панику. Расслабиться в таких условиях не получалось, секс выходил рваным и каким-то скомканным, оставляя после себя чуть ли не разочарование. Да и кто бы чувствовал себя уверенно, когда в самый разгар процесса на вас сверху приземляется отнюдь не невесомая тушка ребенка и просит приготовить оладушков?! Нет, они, конечно, были под одеялом, и Настёна вообще вряд ли что поняла, но каков стресс! Так и импотентом стать недолго. Ласковые руки скользили по животу и бедрам, старательно игнорируя напряженный орган. Никки знал, что Виктор будет дразнить до последнего, не давая кончить и не позволяя притронуться к себе самому. Не то чтобы он возражал, но иногда хотелось немного ласки и там. Дыхание дока стало тяжелее, движения резче. Никита низко застонал и прогнулся в пояснице сильнее – хотелось глубже и резче. Виктор на уровне инстинктов схватил его за бедра, больно впиваясь пальцами в плоть, но это было так необходимо сейчас, так нужно и так хорошо, что Никки невольно всхлипнул, непроизвольно подаваясь навстречу сильным толчкам. - Давай, давай, мой хороший, - низким от страсти голосом говорил Виктор почти в самое ухо Никиты, вызывая сладкую дрожь по всему телу и нестерпимое желание немедленной разрядки. Подставляясь под хаотичные толчки, Никки запрокинул голову, открывая беззащитную шею жадным губам, рука Виктора уже накрыла и сжала страдающий без внимания член парня. - Быстрее, - сквозь зубы выдохнул тот, не в состоянии оторвать рук от прохладного кафеля стен – оргазм приближался, а вместе с ним накатывала слабость. Виктор ускорил движения, и некоторое время в ванной было слышно только тяжелое дыхание двух мужчин и смачные шлепки плоти о плоть. - Хочу в прихожую на коврик, - с трудом выдавил из себя Никита, совершенно обессиленно сидевший на дне ванной. – Там хоть лечь можно. - Зато в душ идти не надо, - философски заметил доктор, задумчиво водивший губами по шее любовника. - Вот эта проблема меня вообще меньше всего заботит, - Никки закрыл глаза и подумал, что идея завалиться спать прямо здесь не лишена привлекательности. - Не спи, не спи, - голос доктора вызывал вибрации в его грудной клетке и отдавался дрожью во всем теле Никиты так, что казалось: вот-вот и встанут дыбом все волоски на теле, которых в общем-то и не было. Так сладко. - Нет, - сонно протянул он и попытался извернуться в объятиях Виктора так, чтобы подставить губы под поцелуй. - Пойдем, - док явно с трудом разорвал поцелуй под тяжкий вздох Никки, - кроватка ждет. Они оба нехотя поднялись, постояли немного под теплыми струями душа и, превозмогая желание уснуть прямо в ванной, поплелись в комнату. - Лови ее! – серая тень метнулась в комнату. Никита застонал: ловить шуструю кошку в темном помещении развлечение еще то. Особенно учитывая то, что вредное животное таким образом просто развлекалось. Что поделать – на кухне ей было скучно, а дверь она научилась открывать довольно быстро. Со стороны это, наверное, выглядело презабавно: два взрослых мужика, матерясь сквозь зубы, загоняли хитрое животное в строну двери. На это ушло минут десять, наконец, дверь захлопнута и даже подперта стулом. Из коридора раздалось жалобное «Ма-ау». - Даже и не мечтай, - пробурчал Виктор, обращаясь явно к кошке. – твое место… - Возле параши, - фыркнул Никки. - На кухне, - якобы серьезно поправил его док. - Ма-а-ау, - не согласилась с ними Леди. - Если не заткнется, отправлю в полет с четвертого этажа, - шепотом пообещал Виктор. - Угу, - скептически произнес Никки, напряженно прислушиваясь к наступившей тишине. - А ты говоришь, - удовлетворенно прошептал док, - все она понимает. Пошла спать, зараза полосатая. Никита лежал и улыбался. Виктор каждый раз ругался на кошку и грозил ей страшными карами, но любой, кто видел, сурового доктора, умильно смотрящего, как это наглое, но жутко обаятельное животное лезет в его тарелку, никогда бы не смог поверить, что тот сможет хотя бы просто пнуть нахалку. Что-то в ней было такое, что вызывало улыбку и желание погладить. - Завтра я тебя стричь буду, - душераздирающе зевнув, сообщил Никита доку. – А то это уже неприлично – живешь с профи, а на голове сплошное безобразие. - Только без этих твоих штучек-дрючек, - счел необходимым предупредить его тот. - Посмотрим, как пойдет, - фыркнул Никки, - я же не знаю какое вдохновение на меня снизойдет. А еще я считаю необходимым сделать тебе интимную стрижку, - проворковал Никки прямо в ухо доктору. - Зачем?! – напрягся тот. – Не вижу смысла. - А я вижу, - продолжал щекотать дыханием ухо Виктора Никикта. – Надо укротить твои заросли, а то я замучился отплевываться от шерсти во время минета, да и нос щекочет. Фу! - Нет, - резко произнес доктор. – А если меня кто-нибудь без штанов увидит? - И перед кем это ты, дорогой, собрался щеголять без трусов?! – с угрозой прошипел Никки и сжал мошонку незадачливого любовника в руке. Доктор что-то забормотал в свое оправдание и что его не так поняли, но в конце концов согласился под твёрдое обещание, что стрижка в том самом месте не будет слишком уж поражать воображение. - Изображу тебе что-нибудь консервативное, - сдерживая смех, произнес Никита, благоразумно умолчав, что любимого завтра ждет еще и бритье лохматых подмышек. Утром дока загнали в ванную еще до завтрака. Не слушая его нытье и стенания – вот как будто косы растил всю жизнь – Никита приступил к экзекуции. Виктор закрыл глаза, сдаваясь на милость победителя. В принципе это было необязательно – зеркало было гораздо выше сидящего мужчины, но видимо, ему было так гораздо спокойнее. - Так, ну с головой все, - сказал Никки, снимая полотенце с плеч Виктора, - теперь нижняя часть… Через десять минут док ощупывал изрядно укороченную поросль на лобке. Никита хоть и грозился сделать модную стрижку, на самом деле просто прошелся машинкой, оставляя около полусантиметра длины волос. А вот чего док совершенно не ожидал, так это того, что и подмышки его тоже лишат растительности. - Поверь, - Никки собирал инструмент в специальный баульчик, - запаха будет гораздо меньше. Волосы очень способствуют, знаешь ли. Виктор пожал плечами это было уже неважно и встал, чтобы рассмотреть себя в зеркале. Стрижка была как стрижка. Ничего особенного на первый взгляд, но внешний вид неуловимо изменился все равно. Мужчине в зеркале было явно меньше лет, чем реальному Виктору, к которому тот привык и которого знал. Морщинки в уголках рта теперь не выглядели скорбными складками, а придавали чуть загадочный вид, как будто этот человек знал что-то такое, что давало ему право загадочно улыбаться. Вечно криво лежащая челка была так хитро выстрижена, что закрывала лоб почти до бровей и не пыталась никуда убежать. Стрижка ему шла, этого Виктор не мог не признать. - Спасибо, - произнес он совершенно искренне, постарался перестать думать про другую стрижку и про странные ощущения под мышками. А потом они поехали на рынок. Виктор ворчал и недоумевал, почему согласился, но на самом деле в этом вопросе Никки был непреклонен: ему нужна новая одежда. С одной стороны, док был согласен, что пообносился, но с другой, было жалко денег, да и не любил он шляться по рынкам или магазинам, покупая шмотье, и сейчас он недовольно ходил между рядами, не имея ни малейшего представления, на что надо обращать внимание. В результате Никита потерял терпение и выбрал несколько вещей сам, буквально силком загоняя Виктора в примерочную. Настёна скакала рядом, то и дело одобрительно повизгивая, когда папа представал перед глазами то в новых джинсах, то в стильной рубашке. Потом они перекусили в маленьком семейном кафе, где по случаю буднего дня народу было совсем немного, и с чувством выполненного долга поехали домой. Правда, по дороге к выходу с рынка Настёна выпросила коляску для Молли. Где в их крохотной квартире держать еще и коляску, было непонятно, но отказать умоляющим глазам девочки ни у кого духа не хватило. Никита смотрел на гордо катящую коляску девочку и умилялся: как мало, оказывается, нужно для счастья. Сердце замирало от какой-то странной и прежде незнакомой нежности, и он не мог оторвать взгляд от гордо вышагивающей впереди девочки. Дни замелькали с удвоенной скоростью. Судебные дела, благодаря усилиям адвоката, двигались. При хорошем раскладе к осени можно было надеяться переехать в новый дом. Они, можно сказать, жили ожиданием. Ожиданием перемен и предвкушением чего-то чудесного. Возможно, это было глупо, нерационально, но когда двое влюблены, то видят весь мир в розовом цвете. Во всей этой семейной идиллии только один маленький червячок подтачивал семейное счастье изнутри. Проблема оказалась в Викторе. Не то чтобы огромная и неразрешимая, но как-то ее надо было решать, а как подступиться к ней Никки не знал. Совершенно незаметно и как-то исподволь к нему перешла роль «жены». То есть был глава семьи, принимающий решения. Приходящий после смены домой и имеющий право на отдых, абсолютно не умеющий готовить и ожидающий найти чистые носки в ящике, а не грязные под кроватью. Мужчина любящий, отзывчивый, но совершенно не понимающий, что отношения в нетрадиционной семье могут быть иными. Никита кусал губы и молчал, но играть роль любимой жены было может и неплохо в каком-то плане, но все же до невозможности обидно. Да, Виктор не умел готовить, не умел гладить, но почему нельзя засунуть белье в стиральную машинку, Никки не понимал. Почему и уборка легла на его плечи, тоже было непонятно. Недовольство накапливалось, а удобного случая, чтобы поговорить и объяснить, что он такой же мужик с теми же причиндалами и закидонами, что и док, все не представлялось. Внешне все выглядело очень хорошо. Секс, пусть и в неудобной ванной был, тоже невероятно хорош, но… Вот это «но» портило и отравляло жизнь, лишая ее необходимой легкости и радости. Критическим днем чуть не стало восьмое марта. В этот день Виктор возвратился с дежурства утром с роскошным букетом. Пока док раздевался в прихожей, неловко пристроив цветы на шаткую этажерку, Никита стоял рядом, скрестив руки на груди, старательно давя в себе возмущение. Цветы! Восьмое марта! - Настёна! – позвал Виктор из прихожей, едва надев тапочки. Девочка выбежала из комнаты еще в пижамке, прижимая к груди куклу. - Настенька, поздравляю тебя с праздником. Сегодня очень хороший, замечательный день, когда мужчины поздравляют всех женщин. Ты главная женщина в нашей жизни, и мы с дядей Никитой дарим тебе этот замечательный букет! Девочка с трудом уместила в руках и куклу, и цветы, с любопытством разглядывая пышную упаковку и бантики, привязанные к стеблям. - А Молли? – вдруг спросила она. – Молли тоже подарок? Виктор на секунду растерялся, а затем достал из кармана шоколадный батончик, видимо, купленный в больничном автомате на перекус. - И ее тоже поздравляем, - произнес он. Никки стоял и едва не смеялся в голос – его вдруг отпустило напряжение последних дней, и стало хорошо-хорошо. - Это она еще про Леди не вспомнила, - прошептал он, когда Настёна удалилась с подарками в комнату. - Да. Это я что-то не рассчитал, - усмехнулся док. – А ты чего такой грозный стоял, неужели думал, что цветы тебе? - Да кто тебя знает, - фыркнул Никки, - ты же меня за любимую женушку держишь. - Ну прости, - повинился Виктор. – Не получается у меня иначе как-то. Готовить не умею, рубашки я бы и неглаженые носил, если бы не ты… Понимаешь, ты не как женушка, а как центр, как ядро нашей семьи. Черт! Не знаю, как объяснить. Вот без тебя ничего бы не было. Мне вроде как ничего и не надо, все, что я делаю, это в основном ради тебя и Настёны. Все эти суды, бесконечные выяснения кучи вопросов с адвокатом, даже то, что потом мы с отцом будем заключать договор ренты, тоже не просто так. Не хочу, чтобы он нам мешал, и в то же время бросать не хочу. Он и виноват с одной стороны, а с другой, как бы и не очень - обула его ушлая дамочка, без психотропных там вряд ли обошлось, тем более она участковый терапевт была. - Но… - Квартиру отсудим, - Виктор грустно улыбнулся, - она в хорошем районе, в кирпичном доме, стоит прилично, только вот придется на гонорар потратиться и налог заплатить. В общем, как-то так. А вообще я могу кран починить и гвоздь забить, - вдруг без перехода добавил он. – И Настёна тебя очень любит. Не бросай нас, пожалуйста. Никки шагнул вперёд, прижимая напряженного Виктора к себе, и выдохнул. Разговор вышел сумбурный, странный, но как ни странно принес облегчение. Чувствуя рядом громкий стук другого сердца, он понимал, что вряд ли когда-то сможет отказаться от своей такой странной и в то же время такой правильной семьи. Виктор без него пропадет. И Настёна… Настёна. Никита был твердо убежден, что у каждой принцессы должно быть счастливое детство. И если уж так вышло, что оно зависит от него, Никки, то придется с чем-то мириться и закрывать на что-то глаза, а вот говорить, что кран починить он и сам может, наверное, не стоило. Никита улыбнулся и молча положил голову на плечо Виктора. |