клуб чудес. Предисловие Это предисловие было написано в 1977 году в ответ на многие просьбы о кратком вступлении к Курсу Чудес. Две первых части Как он появился и Что он собою представляет Хелен Шакман написала сама.
 Скачать 1.54 Mb.
|
|
III. За сферою всех символов 1. Силе несвойственно противодействие. Противодействие ослабило бы силу, а ослабленная сила — противоречивая концепция. Слабая сила бессмысленна, а сила, что ослабила ее, использовалась с целью ограничения. И следовательно, она сама должна быть ограничена и немощна, раз и ограничение, и ослабление были ее целью. Чтоб быть самой собой, силе не нужно противостояния. Слабость не может вторгнуться в нее, не обратив силу в нечто другое. Ослабить — значит ограничить и навязать противоположность, противоречащую концепции — объекту нападения. И, таким образом, слабость действительно соединяет идею с чем–то совсем иным и делает ее непонятной. Кому под силу разобраться в двойственной концепции, как, например, "ослабленная сила" иль "ненавистница–любовь?" 2. Ты порешил, что брат твой — символ "ненавистницы–любви", "ослабленной силы" и, в довершение ко всему, "живущей смерти". Он ничего не значит для тебя, символизируя бессмысленное. Он представляет двойственную мысль, одна половина которой исключает другую. Но и оставшаяся половина мгновенно опровергнута той, которую она свела на нет, и они обе исчезают. Теперь он — символическое ничто. Символы, представляющие несбыточные идеи, суть символы пустого места и небытия. Но ни пустое место, ни небытие не могут служить помехой. Помехой осознанию реальности может стать только вера в нечто, стоящее за символами. 3. Картина брата, которую ты себе рисуешь, бессмысленна. В ней нечего отрицать и не на что напасть; в ней нечего любить и ненавидеть, нечему придать силу или увидеть слабым. Картина аннулируется полностью, символизируя противоречие, сводящее на нет ту самую мысль, что она представляет. И, таким образом, картина ничем не обусловлена. Кто в состоянии воспринять следствия без причины? И что есть беспричинное, если не "ничто"? Картины брата, что привиделась тебе, никогда не было и нет. Пусть же тогда пустое место, занимаемое ею, считается незанятым, а время, что ушло на созерцание ее, — потерянным и не заполненным ничем. 4. Если пустое место не воспринимать заполненным, а неиспользованный промежуток времени не считать использованным и полностью занятым, они становятся безмолвным приглашением для истины прийти и быть как дома. И никакая подготовка не сделает такое приглашение привлекательнее. Ибо то, что ты оставляешь незанятым, заполнит Бог, а там, где Он, должна быть истина. Неослабная и не имеющая антипода сила и есть творение. А для творения нет символов. Ничто не в состоянии указать за грани истины, ибо разве возможен символ для большего, чем всё? Однако истинное упразднение всего содеянного должно быть добрым. Поэтому, первым делом, твоя картина заместится картиной иного толка. 5. Как пустоту нельзя отобразить картиной, так нет и символа для тотальности. Реальность познаваема в конечном счете без формы, вне изображения или видения. Прощение — еще не безграничная сила. Однако оно не устанавливает пределов, которые навязываешь ты. Прощение — это средство, временно представляющее истину. Оно дает возможность Святому Духу менять картины, покуда средства не утратят смысл, а обучение не подойдет к концу. Польза учебного средства не выходит за рамки учебной цели. По достижении цели средство становится бездейственным. Но в интервале обучения оно имеет цель, которая тебя сейчас пугает, но вскоре завоюет твою любовь. 6. Картину брата, данную тебе для заполнения пустого места, не так давно освободившегося, не нужно защищать. Ибо ей ты отдашь полное предпочтение. Без промедления решишь: она — единственно желанная. Эта картина не представляет двойственных концепций. Хотя она — всего лишь полкартины и не завершена, внутри нее самой всё одинаково. Другая половина представляемого ею остается неизвестной, но не аннулированной. И, таким образом, Господь свободен сделать Самолично последний шаг. Для этого тебе не нужно ни картины, ни учебных средств. А, то, что в конце концов заменит все средства обучения, просто будет. 7. Прощенье исчезает, блекнут символы, а из того, что видели глаза, чему внимали уши, более ничего не воспринимается. Сила, всецело безграничная, приходит не разрушить, а получить всё Ей принадлежащее, возможность выбора функции исчезла отовсюду. Выбора, который ты так боишься потерять, у тебя никогда и не было. При этом, только он и кажется помехой и безграничной силе, и простым мыслям, счастливым, целокупным, не знающим противоположностей. Тебе неведом покой могущества, лишенного противостояния. Но никакого иного и быть не может. Приветствуй Силу, превосходящую и прощение, и мир символов, и конечный мир. Желание Бога — просто быть, поэтому Он просто есть. IV. Тихий ответ 1. В безмолвии на всё даны ответы и все проблемы тихо решены. В конфликте не найти ответа или решения, ведь цель конфликта в том и состоит, чтобы решенье сделать невозможным, чтобы ответ не оказался совсем простым. В конфликте проблема остается без ответа благодаря различным воззрениям на нее. То, что явилось бы ответом одному воззрению, не будет им другому. Ты — в состоянии конфликта. И, совершенно ясно, не способен дать какого–либо членораздельного ответа, ибо конфликт в своих последствиях неограничен. Но коли дан ответ Всевышним, то, видимо, есть способ разрешения всех твоих проблем, ибо всё, что ни есть в Господней Воле, уже свершилось. 2. А это значит, что время не имеет отношения к ответу, и каждую проблему возможно разрешить сейчас. Но также ясно, что при нынешнем твоем мышлении решения не найти. А потому Господь и должен был дать тебе возможность прийти к такому умонастроению, в котором уже есть ответ. Таково святое мгновение. К нему ты должен принести и в нем оставить все свои проблемы. Ему они принадлежат, ибо в святом мгновении заложен на них ответ. А там, где на проблему есть ответ, она становится простою и разрешается легко, бесцельны были бы попытки решать проблему там, где на нее ответа нет. Но так же несомненно и другое: если проблему принести туда, где есть ответ, она решится. 3. Не ищи решения проблемы вне святого мгновения. Ибо в нем на проблему будет дан ответ, и она будет решена. Вне его нет решения и следовательно нет ответа. Вовне его не задавался ни один простой вопрос. Вопросам, задаваемым в миру, присуща двойственность. Вопрос со множеством ответов ответа не имеет. Не эффективен ни один из них. Мир задает вопрос не с целью получить ответ, а лишь для подтверждения своей точки зрения. 4. Вопросы, задаваемые в мире, — это воззрения, а не вопросы. Вопрос, рожденный в ненависти, не найдет ответа, ведь он сам по себе уже — ответ. Двойственный вопрос содержит и вопрос и ответ, свидетельствуя одному и тому же в разных формах. Мир задает единственный вопрос. Какая из иллюзий подлиннее? Какая принесет покой, подарит радость? Которая утешит боль, пронзающую мир?" В какой бы форме ни предстал вопрос, цель у него одна. Он задан с целью подтверждения реальности греха, он отвечает в форме предпочтения. "Какой грех предпочтительнее для тебя? Выбери этот. Другие — ложны. Что более желанно для услады тела? Оно — слуга и друг тебе. Только поведай ему свои желания, и оно будет верою и правдой тебе служить". Но это не вопрос, коль скоро тело тебе диктует, чего ты хочешь и куда за ним идти. Тело не оставляет места сомнениям в его мотивах, просто оно их формулирует в форме вопроса. 5. На псевдо–вопрос не найти ответа. Самим вопросом подразумевается ответ. Поэтому вопросы, задаваемые миром — не более, чем пропаганда самого мира. Подобно тому, как свидетелями тела служат его же внутренние ощущения, ответы на вопросы мира уже содержатся внутри его вопросов. Там, где ответы представляют собой вопросы, они не добавляют ничего и ничему не учат. Честный вопрос есть средство спросить о том, чего, покамест, ты не знаешь. Он не обуславливает ответ, а просто об ответе просит. Никто, однако, будучи в конфликте, не свободен задать такой вопрос, ибо он не желает честного ответа, в котором завершается конфликт. 6. Только в святом мгновении возможно честно задать честный вопрос. Смыслом вопроса определяется осмысленность ответа. Здесь есть возможность разъединить свои желания с ответом, чтобы последний был тебе дан и был тобою же получен. Ответ предоставляется повсюду. Но только здесь он слышим. Местный ответ не просит жертвы, ведь отвечает он на честно заданные вопросы. Мир вопрошает лишь о том, чья жертва необходима, безотносительно к тому, насколько она осмысленна. Покуда на это нет ответа, вопрос останется неузнанным и неуслышанным, не тронутым в своей сохранности, поскольку он ответил самому себе. Мгновение святое есть такой интервал, когда разум достаточно покоен, чтоб услыхать такой ответ, который бы не следовал из самого вопроса. Мгновение это предлагает нечто совсем иное и не похожее на заданный вопрос. Возможно ли ответить на вопрос, если ответом повторяется сам вопрос? 7. Тогда и не пытайся решать проблемы в мире, который от ответа отстранен. Но принеси проблему в то единственное место, в котором для тебя с любовью сохраняется ответ. Там — все ответы на твои проблемы, ибо они отделены от проблем и видно, на что можно ответить и каков вопрос. Внутри же мира ответы просто порождают другой вопрос, при этом оставляя без ответа первый. В святом мгновении ты можешь соотнести вопрос с ответом и получить ответ, специально приготовленный тебе. V. Пример исцеления 1. Есть только один способ исцелять и это — исцелиться самому. Чудо продолжится и без твоей помощи, ты нужен только для его начала. Прими же чудо исцеления; тогда оно распространится далее, в силу того, что оно есть. В природе чуда продолжать себя с момента своего рождения. А рождено оно в тот миг, когда оно получено и отдано. Никто не обращается за исцелением к другому. Но каждый может себе позволить исцелиться и этим предложить другому полученное им самим. Можно ли оделить другого тем, чего у тебя нет? И кто способен разделить с другими то, в чем он отказывает себе? Святой Дух говорит с тобою. Не с другим. Но тем, что ты Его услышал, голос Его распространится далее, ибо ты принял сказанное Им. 2. Здоровье есть свидетельство здоровья. Незасвидетельствованное, оно осталось бы неубедительным. Представшее воочию, оно доказано, предоставляя неоспоримые доказательства в свою пользу. Никто не исцеляется посредством двойственных вестей. Если твое единственное желание исцелиться, ты будешь исцелять. Твоя единственная цель способствует этому. Но если ты боишься исцеления, оно не сможет прийти через тебя. Для исцеления необходимо всего одно условие: полное отсутствие страха. Обуреваемые страхом не исцеляются и не исцеляют. Это не значит, что для исцеления конфликт должен раз и навсегда покинуть твой разум. Будь оно так, в исцелении не было бы нужды. Но это означает твою любовь, пусть на мгновение, лишенную атаки. Мгновения достаточно. Ведь чудеса не ждут своего часа. 3. Святое мгновение есть местопребывание чудес. Отсюда каждое из них рождено в мир, свидетельствуя о состоянии разума, переступившего конфликт, достигшего покоя. А из обители покоя чудо несет успокоение на поле брани, показывая, что война безрезультатна. Ибо вся боль, которую стремилась принести война — разбитые и изувеченные тела, крик умирающих, молчание мертвых, — мягко изъята и ласково утешена.. 4. Там, куда с целью исцеления явилось чудо, нет грусти. Для этого необходим лишь краткий миг твоей любви без нападения. В этот единый миг ты исцелен, в это мгновение всё исцеление свершилось. Что остается вне тебя, когда ты принял благословение, несомое святым мгновением? Не бойся же благословения, ибо Благословляющий тебя любит весь мир; Он не оставил в мире ничего, чего бы следовало бояться. Но, уклоняясь от благословения, ты видишь мир действительно пугающим, ибо ты отнял у него успокоение и поддержку, оставил его умирать. 5. Разве столь горько обойденный мир не выглядит проклятием тому, кто мог его спасти, но в страхе перед исцелением отступил? Глаза всех умирающих полны укора, страдающие шепчут: "Чего ж ты испугался?" Подумай хорошенько над таким вопросом. Он задан для твоего же блага. Мир умирающий только того и просит, чтобы хоть на мгновение ты отдохнул от нападений на самое себя, а миру дал возможность исцелиться. 6. Приди к мгновению святому и исцелись, ибо всё в нем полученное ты принесешь с собой по возвращении в мир. благословленный, ты принесешь благословение. Ты жизнью наделен, чтобы дарить ее страдающему миру. Более нет укора в страдальческих глазах, они сияют благодарностью к тебе, принесшему благословение. Святого мига лучезарный свет осияет твои глаза и даст им зрение, чтобы за пеленою мук увидеть лик Христа. Исцеление заместит страдание. Увидевший одно из них, другого не воспримет, поскольку и страдание, и исцеление не могут быть в одном и том же месте. То, что увидишь ты, увидит мир и станет тому свидетелем. 7. Итак, твое исцеление — вот всё, что необходимо миру для его собственного исцеления. Ему необходим всего один урок, но выученный в совершенстве. Тогда если урок забудется, мир мягко тебе напомнит о том, чему ты сам его учил. Своей признательностью мир не обойдет тебя, позволившего исцелить себя, чтобы он жил. Мир призовет своих свидетелей, чтобы явить лицо Христа тебе, принесшему им видение, которым они свидетельствуют ему. Мир обвиняющий сменился миром, в котором все глаза с любовью устремлены на Друга, принесшего освобождение. И твой счастливый брат увидит множество друзей среди своих, как он считал, врагов. 8. Проблемы по сути своей не специфичны, но они принимают специфические формы, и эти формы составляют мир. Никто не понимает природы своих проблем. Иначе никто бы их не видел. Самая суть проблемы в том, что она — не проблема. Поэтому покуда некто ее воспринимает, он сути ее не видит. Но исцеление очевидно в конкретные моменты, и обобщая, оно объемлет их все. Ведь все проблемы — одно и то же, безотносительно к их форме. Всякое обучение имеет своей целью обобщение, которое завершается когда две ситуации увидены как одна благодаря общности их компонентов. Но это может быть достигнуто лишь Тем, Кто в разных ситуациях не усматривает различий, видимых тебе. Окончательное обобщение постигнутого делается не тобой. Но то, что оно всё же сделано наперекор всем видимым тобой различиям, уверит тебя в том, что различия — нереальны. 9. Далее твое исцеление продолжится к тем проблемам, которые ты не считал своими. И станет очевидным, что с решением одной проблемы решится множество других. Ясно, что не различия способствовали этому, поскольку обучение не перескакивает от одних ситуаций к им противоположным, показывая один и тот же результат. Всё исцеление должно проследовать в порядке, соответствующем верно воспринятым и не нарушенным законам. Не бойся того, каким образом ты воспримешь законы. Пусть ты неправ, зато в тебе есть Тот, Кто прав. 10. А посему, предоставь обобщение постигнутого Тому, Кто понимает законы обобщения и обеспечит их нерушимость и беспредельность. Твоя задача — применять к себе всё то, чему Он научил тебя, а остальное Он сделает Сам. Таким путем могущество тобой постигнутого будет подтверждено всеми возможными свидетелями, им найденными. И первым среди них ты увидишь брата, но встанут тысячи за ним и тысяча за каждым из них. Каждый будто бы озабочен своей проблемой, несхожей с проблемами других. Но все проблемы разрешатся вместе. И общий ответ на них покажет, что и вопросы были не раздельны. 11. Мир тебе, кому исцеление дано! Ты убедишься, что одарен покоем как только примешь собственное исцеление. Тебе не нужно знать его всеобщей значимости, чтоб оценить всю его пользу для тебя. То, что произойдет внутри мгновения, куда пришла любовь, лишенная агрессии, останется с тобою навсегда. Одним из следствий этого станет твое и брата исцеление. Куда бы ты ни шел, повсюду будет ощущаться многократный эффект исцеления. Причем свидетельства, тобой увиденные, будут лишь малой частью тех, что есть на самом деле, беспредельность не постигается простым подсчетом ее разрозненных частей. За исцеление твое Господь тебя благодарит; Он знает: оно — дар любви Божьему Сыну, а следовательно и Ему. VI. Свидетели греха 1. Боль удостоверяет реальность тела. Ее скрипучий, резкий голос перекрывает слова Святого Духа, предотвращая их проникновение в твое сознание. Боль привлекает к себе внимание и, отвлекая от Него, сосредоточивает всё внимание на себе. Цель ее та же, что и наслаждений; то и другое суть средства превратить тело в реальность. А то, что разделяет одну и ту же цель, есть одно и то же. Таков закон цели, объединяющий всех тех, кто разделяет эту цель. Однако боль и наслаждение нереальны, ввиду недостижимости их цели. Стало быть, они — лишь средства пустоты, служащие ничего не значащей цели. И вместе со своею целью они разделяют ее бессмысленность. 2. Грех мечется от боли к наслаждениям и снова к боли. Ведь их свидетели — одни и те же; они несут одну и ту же весть: Ты — здесь, вот в этом теле, и ты — уязвим. Ты можешь наслаждаться, но только ценою боли". К этим свидетелям присоединяется множество других. Каждый покажется отличным от других благодаря другому имени, да еще тому, что отвечает он, вроде бы, другому звуку. Во всем же остальном свидетели греха тождественны. Назовешь наслаждение болью, и оно причинит боль. Но назови боль наслаждением, и ты не испытаешь боли. Свидетели греха кочуют от имени к имени, один как бы шагнет вперед, другой назад. Но кто шагнул вперед — неважно. Свидетели греха внимают только зову смерти. 3. Тело, бесцельное само в себе, удерживает все твои воспоминания и надежды. Ты пользуешься его глазами, чтобы видеть, его ушами, чтобы слышать, и позволяешь ему поведать тебе о том, что оно чувствует. Оно не знает. Оно лишь называет имена, тобою отданные в его пользование, когда ты обращаешься к свидетелям его реальности. Тебе не выбрать среди них реального свидетеля, так как любой из них подобен остальным. То имя или это — вот весь твой выбор. Свидетеля не сделать истинным, назвав его именем истины. Он станет истинным, только свидетельствуя ей. В противном случае, он — лжец, если даже ты и называешь его Святым именем Божьим. 4. Свидетель Божий не видит никаких свидетельств против тела. Равно не внемлет он свидетелям с иными именами, по–разному свидетельствующим реальности тела. Ему известно: тело нереально. Ибо ничто на свете не вместило бы того, что, по твоим соображениям, вмещает тело. А части Бога Самого тело бессильно указывать, что чувствовать, в чем видеть свою роль. Но должен Он любить всё, чем ты дорожишь. Поэтому против каждого свидетеля телесной смерти Он шлет свидетеля твоей жизни в Нем, смерти не Знающем. Каждое, принесенное Им чудо свидетельствует о нереальности тела. И наслаждение тела, и его боль Он исцеляет одинаково, ибо Его свидетели поистине замещают свидетелей греха. 5. Чудо не различает свидетелей греха по именам. Оно просто доказывает, что представляемое ими остается без последствий. А доказательством сему служат свидетели самого чуда, пришедшие на место свидетелей греха. Неважно, каким именем ты назовешь свое страдание. Оно ушло. Тот, Кто приносит чудеса, воспринимает все имена единым именем и называет страхом. Страх — в той же мере свидетель смерти, в какой свидетельствует жизни чудо. Это свидетель неоспоримый, поскольку чудо есть следствие той жизни, которую оно несет. И умирающие оживают, мертвые воскресают, и исчезает боль. Чудо же говорит не за самое себя, а лишь за то, что оно представляет. 6. Но в этом грешном мире есть свои символы и у любви. Чудо прощает потому, что олицетворяет всё истинное и запредельное прощению. Как глупо, как безрассудно думать, будто чудо подчиняется законам, искоренить которые оно пришло! Законы, управляемые грехом, имеют разных свидетелей различной силы. Они свидетельствуют разным видам мук. Но для Того, Кто чудесами благословляет мир, укол вины, убогое мирское наслажденье или агония самой смерти — один и тот же звук: мольба об исцелении и зов истца о помощи в многострадальном мире. Чудо свидетельствует их тождественности. Оно доказывает их идентичность. Законы, их называющие разными, отменены, показаны бессильными. Цель чуда — в осуществлении этого. Сам Господь Бог — порука силы чудес в том, чему они свидетели. 7. Стань очевидцем чуда, а не законов грешных. Более нет нужды в твоих страданиях. Но есть необходимость в исцелении, поскольку все мытарства и все печали мира сделали его глухим к собственному спасению и свободе. 8. Воскресенье мира ждет исцеления твоего и счастья как доказательств исцеления мира. Святой миг станет замещением твоих грехов, если ты только понесешь с собою его следствия. Тогда уже никто не выберет страдание. Разве могла тебе достаться лучше роль? Так исцелись же, чтобы исцелять, и станут неприменимы к тебе законы повиновения греху. И истина откроется тебе, позволившему символам любви прийти на смену символам греха. VII. Сновидец 1. Страдание есть сосредоточение внимания на том, что причинил тебе жестокий мир. В нем нелицеприятно выступает безумная мирская версия спасения. Как и во сне возмездия, где спящий не осознает, что привело к атаке на него, он видит себя жертвой немотивированной агрессии со стороны чего–то, но не себя. Он — жертва этого "чего–то", пришедшего извне, за что, конечно, он не несет никакой ответственности. Он должен быть невинен, поскольку он, не ведая, что сделал сам, знает о том, что сделано ему. При этом его собственная атака на себя довольно очевидна, поскольку именно он всё еще страдает. Ему не избежать страданий, доколе их причину он видит вне себя. 2. Итак, тебе показано, что избавление твое возможно. Всё, что тебе необходимо, это увидеть проблему такой, какая она есть, а не такой, какою ты ее вообразил. Есть ли какой–либо иной подход к решению проблемы, простой, но заслоненной тяжелыми, густыми облаками осложнений, созданных с целью оставить проблему неразрешенной? Вне мрака туч проблема явится в своей изначальной простоте. Выбор окажется совсем не труден, поскольку проясненная проблема предстает абсурдом. И никого не затруднит решение простой проблемы, если в ней распознана причина страданий, которую легко изъять. 3. "Логическое обоснование" мира, коим он создан, на коем он зиждется и коим сохраняется, весьма просто: "Причина всех моих поступков — ты. Твое присутствие оправдывает мою ярость, ты существуешь и мыслишь со мною врозь. Покамест ты нападаешь, я должен быть невинен. Мои страданья — следствие твоих атак". Увидев суть подобной "логики", нельзя не разглядеть ее несостоятельности и бессмысленности. Однако она кажется осмысленной, поскольку, на первый взгляд, мир причиняет тебе боль. И, вроде бы, не нужно уходить от очевидного, чтобы понять тому причину. 4. На самом деле, необходимо выйти за пределы очевидного. Нужно избавить мир от осуждения, и эта потребность мирянами разделяется сообща. Но этой общей необходимости они не осознают. Ведь каждый думает, что если он исполнит свою часть, то на него падет всё осуждение мира. Такою он воспринимает свою роль в освобождении мира. Возмездие должно иметь свой фокус. В противном случае, нож мстителя в его руках повернут острием к себе. Он должен увидеть нож в руках другого, дабы остаться жертвою атаки, которой он не выбирал. Теперь он пострадал от ран, чужой рукою нанесенных, а не его. 5. Такою видит он цель мира. Увиденный подобным образом мир предоставит средства, которые покажут осуществимой его цель. Средства свидетельствуют о цели, но сами не являются причиной. Причина же не изменится, увиденная раздельно со своими следствиями. Причина порождает следствия, которые затем свидетельствуют ей, а не самим себе. Итак, направь свой взор за их пределы. Не в следствиях заключена причина боли и греха. И не задерживайся на страданиях и грехе, ибо они — лишь отражение своей причины. 6. Твоею ролью в избавлении мира от осуждения станет твое собственное избавленье. Не забывай: свидетель миру зла не в состоянии свидетельствовать ничему, кроме того, что видится как потребность зла в этом мире. Именно здесь впервые предстала твоя вина. В твоем разъединении с братом зачата твоя первая атака на себя. Именно ей свидетель — мир. Другой причины не ищи; за помощью в искоренении мира не обращайся к неисчислимым легионам мирских свидетелей. Они поддерживают притязания мира на твою верность, бессмысленны попытки найти истину в том, что ее скрывает. 7. Свидетели вины, все как один, толпятся внутри ничтожного пространства. Там–то и обнаруживается причина твоего мировоззрения. Было время — ты не понимал причин всему, обрушившемуся в мире на тебя, тобой непрошеному и нежеланному. В одном ты твердо был уверен: среди бесчисленных причин страдания и боли не числилась твоя вина. Ты не просил себе подобных горестей. Так родились на белый свет иллюзии. Создатель их не видит себя их создателем, а посему реальность их не зависит от него. Какой бы ни была причина их возникновения, она от него далека; всё, что он видит — вне его разума. Реальность собственного сна не вызывает у него сомнений, поскольку он не видит своей роли в создании иллюзий и их воображаемой реальности. 8. Никто не пробуждается от сна, который снится миру за него. Он сам становится частью чьего–то сна. Ему не выбраться из сна, не созданного им самим. Он — лишь беспомощная жертва сна, замысленного и взлелеянного иным и от него отдельным разумом. Этому разуму до него нет дела, он столь же безразличен к его счастью и покою, как безразлична к нему погода или время дня. Тот разум его не любит; он своевольно наделяет его любою ролью в своем сне. Так, малозначимый, он просто — пляшущая тень, что скачет вверх и вниз, в согласии с бессмысленным сюжетом праздных сновидений мира. 9. Только подобная картина тебе доступна; единственная альтернатива в выборе, еще одна возможная причина, ежели ты — не тот, кто видит сон. Таков твой выбор, если ты отрицаешь, что в твоем собственном разуме находится причина всех страданий. Возрадуйся тому, что она в нем, ибо во времени ты стал единственным распорядителем своей судьбы. Перед тобою выбор: спящая смерть с пустыми сновидениями, либо радостное пробуждение и счастье жизни. 10. А между чем еще возможен выбор, если не между жизнью или смертью, сном или пробуждением, войной и миром, твоими снами и твоей реальностью? Есть риск принять смерть за покой, поскольку мир отождествляет тело с Я, сотворенное Всевышним. Ничто, однако, не может быть собственной противоположностью. И смерть есть антипод покоя, поскольку она — противоположность жизни. А жизнь и есть покой. Так пробудись же, позабыв все думы смертные, и ты найдешь в себе покой Господень. Но если тебе действительно дан выбор, тогда ты должен видеть причины всех вещей точно такими, какие они есть, и там, где они есть. 11. Есть ли возможность выбрать одно из двух состояний, если всего одно из них распознается с легкостью? И кто свободен выбрать между следствиями, если всего одно из них он видит для себя доступным? Честный выбор нельзя воспринимать как раздвоенный между тобой — пигмеем и необъятным и могущественным миром с разными его снами об истине в тебе. Разрыв между реальностью и снами лежит не меж мирскими сновидениями и тайными твоими снами. Они — одно. Мирские сновидения — не что иное, как часть твоего собственного сна, которую ты отдал миру, сочтя ее началом сна и его концом. Но началась та часть твоим секретным сном, который ты не воспринимаешь, хоть он — причина видимой тобою части, вне всякого сомнения, реальной. Возможно ль усомниться в ней, когда ты спишь и в своем тайном сне видишь ее причину такой реальной? 12. Твой сон — о брате, с тобою разделенном, исконном недруге, ночном убийце, замыслившим твою погибель, намеревающемся по злобе своей сделать твою смерть томительной и долгой. Но глубоко под этим сном сокрыт иной, в котором ты становишься убийцей, тайным врагом, до падали охочим, уничтожающим и брата, и ему подобный мир. Здесь кроется причина всех страданий, брешь между жалкими твоими снами и твоей реальностью. Ничтожная и незаметная расщелина, колыбель страха и иллюзий, время мучений и дремучей ненависти, зловещий миг — всё это здесь. Здесь зародилась нереальность. И здесь ее необходимо отменить. 13. Ты есть сновидец в мире снов. Нет у такого мира и никогда не будет иной причины. Не что иное как тщетный сон, страшит Божьего Сына, склоняя его к мысли, будто он утратил свою невинность, отверг Отца, затеял сам с собой войну. Так страшен сон и кажется таким реальным, что без мучительной испарины, без крика, порожденного смертельным страхом, сновидцу к реальности не пробудиться, если он не увидит перед пробуждением добрый сон, который даст возможность его успокоенному разуму приветствовать, а не страшиться Голоса, нежно зовущего его проснуться; сон, в коем исцелены его страдания, а брат его — ему друг. Бог повелел, чтобы он мягко пробудился в радости и ласке, дал ему средства пробуждения, исключающие страх. 14. Прими же сон, дарованный Им как замещение твоему. Сон поменять не трудно, как только станет ясно, кому он снится. В Духе Святом найди успокоение и добрым Его снам позволь прийти на смену тем, что грезились, сопровождаемые ужасом и страхом перед смертью. Он принесет прощающие сны; в них нету выбора: кто станет жертвой, кто – убийцей. В снах, принесенных Им, нет ни убийств, ни смерти. Сон вины исчезает из поля зрения, хоть и закрыты твои глаза. Улыбка озаряет во сне твое чело. Покоен теперь твой сон, ведь ныне это — сон счастливый. 15. Так пусть тебе приснится твой безгрешный брат, с тобой соединившийся в святой невинности. И Царь Небесный Самолично разбудит Своего возлюбленного Сына от такого сна. Пусть будут твои сны о братской доброте, а не о братских промахах. Выбери заместить сном о глубине его мышления тот сон, где ты подсчитываешь ущерб, им нанесенный. Прости ему его иллюзии и поблагодари за помощь. Не отрекайся от его многочисленных даров лишь потому, что он не совершенен в твоих снах. Он представляет своего Отца, Которого ты видишь предлагающим тебе и смерть и жизнь. 16. Брат мой, Он дарит только жизнь. А то, какими ты видишь дары твоего брата, отражает в твоих грезах дары твоего Отца тебе. Пусть все дары твоего брата предстанут тебе в свете милосердия и доброты. Пусть никакая боль не потревожит сон твоей глубокой благодарности за братский дар. VIII. "Герой" сна 1. Тело — центральный образ в сновидениях мира. Нет снов без тела, а тела нет вне снов, где оно действует как зримая и достоверная личность. Тело есть средоточие любого сна; оно рассказывает о том, как было создано другими телами, как было рождено во внешний мир; как скоротечна его жизнь, как оно быстро умирает, чтобы соединиться с прахом тел других, таких же смертных, как оно само. В коротком промежутке времени, отпущенном ему для жизни, оно стремится к другим телам, в них находя друзей и недругов. Его непреходящая забота — собственная безопасность. Удобства — его жизненная догма. Тело стремится к наслаждениям, обходит всё, что может причинить ему страдания. Но более всего тело старается учить себя тому, что боль и наслажденье — не одно и то же, что их возможно друг от друга отличить. 2. Снам мира присуще разнообразие форм, поскольку тело разными путями стремится доказать свою автономию и реальность. Оно рядит себя в одежды, купленные за маленькие металлические диски или же за бумажные полоски, которые в миру считаются реальными и ценными. Чтоб их добыть, тело работает, производя бессмысленные вещи, затем их тратит на бессмысленные вещи, вовсе ненужные и даже нежеланные ему. Для собственной охраны оно нанимает другие тела, приобретая еще больше бессмысленных вещей, которые оно назовет своими. Тело стремится отыскать особые тела, с ним разделяющие его сон. Порой оно себя воображает победителем других, более слабых тел. В иных же фазах сна оно само — невольник тел, истязающих, преследующих его. 3. Череда событий, происходящих с телом со дня рождения и до смертного одра, — тема любого сна, когда–либо приснившегося миру. Ни цель этого сна, ни его "герой" не изменяются. И несмотря на то, что сон сам по себе и облекается во множество форм, тем самым создавая видимость великого разнообразия мест и событий, в которых оказывается его "герой", цель сновидения всегда одна, и ей он обучает разными путями. Снова и снова он учит одному уроку: тело — причина, а не следствие. Ты — его следствие, а посему не можешь быть его причиной. 4. Но ведь тогда ты — не сновидец, ты — сон. Тщетно блуждаешь ты от места к месту и от события к событию, вымышленных сном. Вот всё, что тело делает, ведь оно — только образ в сновидении. Но кто же реагирует на образы во сне, если, конечно, он их не принимает за реальные? В тот миг, когда он их увидит тем, что они есть, окончится и их воздействие на него, ведь он поймет, что наделил их следствиями, сам послужив тому причиной, и сам же их наделил реальностью. 5. Как велико твое желанье освободиться от последствий мирских снов? Желаешь ли ты, чтобы твой сон не представал причиной твоих действий? Тогда давай присмотримся к началу сна, ибо ты видишь лишь его вторую часть, причина которой — в первой. Из тех, кто спит и видит в этом мире сны, никто не вспомнит собственной атаки на себя. Никто не верит, что было такое время, когда он ничего не знал о теле и не воспринимал реальным этот мир. Он бы немедленно увидел во всех этих идеях одну иллюзию, слишком нелепую, чтобы воспринимать ее без смеха. Какими же серьезными кажутся эти идеи ныне! Никто уже не помнит, что когда–то подобные идеи не встречались иначе как со смехом и недоверием. Но можно об этом вспомнить, прямо взглянув на их причину. В ней мы увидим основание для смеха, а не причину для боязни. 6. Давай вернем сновидцу отринутый им сон, ведь он воспринимает сон отдельно от себя и как бы причиненный ему. В вечность, где всё едино, вползла безумная, ничтожная идея, над коей посмеяться запамятовал Божий Сын. Из–за такой забывчивости жалкая мысль переросла в серьезную идею, возможную в осуществлении, реальную в своих последствиях. Вместе, смеясь, мы выгоним то и другое прочь, поняв, что времени не вторгнуться в безвременье Было бы шуткой думать, будто время способно взять верх над вечностью, а это значит: времени нет. 7. Безвременье, в котором время сделалось реальным; часть Бога, способная напасть на самое себя, брат отчужденный, лютый недруг, разум в границах тела, — всё это формы круговой замкнутости, логического круга, заканчивающегося в своем начале, конец которого — в его причине. Мир, видимый тобой, есть точная картина того, что, как ты полагаешь, ты сделал. Только теперь тобою сделанное ты видишь сделанным тебе. Вину за собственные мысли ты поместил вовне, в виновный мир, что видит твои сны и мыслит твои мысли за тебя. Свое отмщение мир несет, а не твое. Он держит тебя в узких рамках тела, наказывая тело за прегрешения в мирском сне. Ты слишком немощен, чтобы пресечь злокозненную поступь тела, ведь ты его не создавал, не в состоянии контролировать его деяний, его судьбу и цель. 8. Мир иллюстрирует древнюю истину: ты будешь верить, что с тобою поступают так, как ты считаешь, что поступал с другими. Но, обманув себя, свалив вину на них, ты не увидишь причины их поступков, желая видеть их виновными. Как инфантилен, как нелеп путь сохранения своей невинности попыткой вытеснить свою вину вовне, но с ней не расставаться! Шутку понять довольно трудно, когда повсюду, вокруг тебя, глаза твои действительно наталкиваются на тяжелые ее последствия, не разглядев пустячной их причины. А без причины ее следствия и вправду выглядят весьма серьезными и довольно грустными. Но ведь они лишь следуют причине. Это причина их ничему не следует; она, по сути своей, просто шутка. 9. Со смехом благодушным воспринимает Дух Святой причину, пренебрегая следствиями. А как еще Ему исправить твою ошибку, если ты пренебрег причиной целиком? Он предлагает тебе снести к нему все ужасающие следствия, чтобы увидеть вместе их несуразную причину и вместе над нею посмеяться. Ты судишь следствия, Он судит их причину. И следствия Его суждением отменяются. Возможно, ты пришел в слезах. Но слышишь Его голос: "Брат мой, святой Сын Божий, вглядись в свой сон пустой, где оказалось подобное возможным". И ты покинешь миг святой, смеясь, сопровождаемый веселым смехом брата, сливающимся со смехом Святого Духа. 10. Секрет спасения таков: всё это ты делаешь самому себе. Какую бы атака ни принимала форму, это — правда. Кто бы ни принял на себя роль нападающего или врага, всё это — правда. В чем бы ни видел ты причину своих мук и боли, всё это — правда. Ибо ты не реагировал бы на образы во сне, знай ты, что это — сон. Пусть остаются они неистовыми, исполненными какой–угодно ненависти, они не возымеют действия, если ты распознаешь в них свой сон. 11. Этот простой урок освободит тебя от всех страданий, какую бы они ни принимали форму. Святой Дух будет повторять сей всеобъемлющий урок освобождения, покуда ты не выучишь его, безотносительно к форме страдания, причиняющего боль. С какою бы к Нему ни обращались болью, Его ответом всегда будет эта простая истина. Ибо только такой ответ и устранит причину любых печалей и горестей. Форма никак не сказывается на Его ответе, ибо Он будет учить тебя единственной причине всех страданий, безотносительно к их форме. И ты поймешь, что чудо отражает простую мысль: "Я сделал это и мне же предстоит это разделать". 12. Итак, все формы своих страданий неси к Тому, Кто знает, что каждая из них подобна остальным. Он не усматривает различий там, где их нет, и Он тебе покажет, чем они вызваны. Причина каждого несчастья та же, что и остальных, и все они легко искоренимы одним, но истинно выученным уроком. Спасение — тайна, хранимая тобою только от самого себя. Вселенная свидетельствует об истинности этого. Но ты не уделяешь ее свидетелям внимания. Ведь они говорят о том, чего ты знать не хочешь. Они как бы утаивают это от тебя. Тебе же необходимо осознать, что их не видеть и не слышать ты выбираешь сам. 13. С подобным осознанием твоим глазам предстанет мир иной. Простив ему свою вину, ты от нее освободишься сам. Его невинность не требует твоей вины, твоя же невиновность не зиждется на его грехах. Одно неоспоримо: свой секрет ты держал в тайне от самого себя, ни от кого другого. Именно это и разъединяло тебя с миром, а брата отстраняло от тебя. Ныне необходимо понять одно: вы либо невиновны, либо виноваты оба. Разными вам не быть, ибо невинность и вина не могут быть одновременно истинными. Этот единственный секрет и остается тебе постичь. И не останется секретом: ты исцелен! |