Проблема определения предмета философии
 Скачать 166 Kb.
|
|
Тема «Проблема определения предмета философии» Можно выделить две группы специалистов: 1-я группа – это политики, инженеры, менеджеры, производственные рабочие и обслуживающий персонал, 2-я группа – философы, ученые, религиозные деятели, художники. Представители 1-й группы включены в повседневную жизнь, в решение постоянно возникающих практических проблем. А их решение требует постоянного общения с людьми. Значит, эти специалисты должны быть открыты для общения с окружающими их люди, которые должны иметь возможность читать их «язык тела», т.е. язык эмоций, которые они испытывают. И выглядеть они должны так, чтобы их собеседники сразу же, не задумываясь, понимали, что с ними общаются те, для которых важнó мнение о них окружающих людей, и им важно, чтобы их реальный визуальный образ совпадал с образом представителя 1-й группы, сформировавшимся в повседневном общении у людей. Исследования показали, что эмоции окружающими людьми распознаются, чаще всего, по расположению губ. А если губ не видно из-за бороды и усов, то возникают недоразумения в общении. И потому усатых и бородах очень мало среди указанных специалистов. Но бородатых достаточно много среди представителей 2-й группы. И выглядят они нередко существенно иначе, чем окружающие их люди. Связано это с тем, что данные специалисты и не настроены на общение с окружающими людьми – они «странные» для них: странные и в смысле, что не похожи на «обычных» людей («юродивые», «убогие» с точки зрения «обычных» людей), и в смысле находятся в стороне от повседневной жизни, т.е. их профессиональная деятельность не связана с решением повседневных житейских проблем. Поэтому философы, ученые, религиозные деятели, художники мужского пола нередко оказываются бородатыми без ущерба для своей работы. «Обычные», т.е. «нормальные» люди (те, кто живет, руководствуясь здравым смыслом) как бы «поглощены» реальностью, потоком повседневной жизни, а философы, ученые, религиозные деятели, художники в те моменты, когда они размышляют, творят, как бы «выключены» из повседневности, живут «перпендикулярно» потоку повседневной жизни. Перпендикуляр на линию – «ноль», т.е. с точки зрения линии повседневной жизни такие люди и не живут вовсе. Таким образом, этих людей объединяет то, что они профессионально занимаются рассматриванием себя и мира со стороны. И потому у них есть возможность обнаруживать смыслы событий, явлений и процессов повседневной жизни, неочевидные для непосредственных участников этой жизни. Философия из ясного делает неясное и показывает, что многие вещи кажутся нам ясными и очевидными только в силу ограниченности нашей точки зрения. Древнегреческий философ Аристотель в связи с этим писал, что философия начинается с удивления перед таинственностью мира. Но желание понять суть загадочного, неведомого характеризует не только философа, но и ученого, религиозного деятеля, художника. Значит, нужно разобраться, а чем философ отличается от ученого, художника и священника, т.е. нужно понять специфику того, чем он занимается, т.е. специфику философии. Дословно «философия» – это любовь к мудрости. Но существует проблема – а как понимать обе части этого слова – «любовь» и «мудрость»? 1. Смысл слова «любовь» («филия») в слове «философия» Древние греки различали три вида любви: 1) агáпэ (agápē) – любовь, нисходящая к ближнему, любовь-жалость (например, любовь, которую испытывают родители по отношению к своему маленькому ребенку); 2) филия (philía) – любовь равных, любовь-дружба, любовь-расположенность; 3) эрос (eros) – восходящая любовь, любовь-почитание (например, любовь верующего к Богу как личности можно рассматривать как вид эротической любви, но личность Бога – не друг для верующего, а Солнце, ибо на него нельзя посмотреть, не ослепнув, но без него все остальное не увидишь). Эрос нередко понимают как страсть, но предмет страсти – это, что подчиняет нас себе, но у нас нет сил и желания сопротивляться этой власти, и мы с восторгом-ужасом взираем снизу вверх на предмет своей страсти, поэтому понимание эроса как «взгляда снизу вверх» не противоречит пониманию эроса как страсти. Филия парадоксальна. С одной стороны, филия основана на личном выборе, т.е. тот, к кому испытают филию, осознанно избран личностью. Иное дело – агапе и эрос. На агапе, т.е. жертвенно-нисходящую любовь, все имеют равные права, т.е. здесь нет никакого выбора, кого можно жалеть, а кого не стоит. Но нет выбора и в случае эроса – эрос вспыхивает как спонтанная и независимая от воли человека стихийная страсть, подчиняющая полностью человека себе, лишающая его свободы. И поскольку филия – это личный выбор, постольку философ, если бы не захотел, мог бы и не заниматься тем, что он выбрал в качестве своего рода занятий, т.е. он, вроде бы, сам решает, быть ему философом или нет. Но, с другой стороны, любовь, независимо от ее разновидности, а значит, и филия тоже, означает стремление к своему предмету, тягу к нему, потребность, вроде бы и не зависящую от личного выбора, т. е. философия – это такая тяга человека к мудрости, которая управляет поступками философа, т. е. своего рода «одержимость». Философия, как и всякая любовь, – это страсть, это то, что древними греками обозналось словом pathos (патос, пафос). Pathos – это двойственное переживание: с одной стороны, патос есть болезнь, страдание, т.е. негатив, а, с другой стороны, это возбуждение, воодушевление, т.е. позитивное переживание. Философия словно принуждает философа философствовать даже против его воли. Слово «филия» говорит также и об особом отношении философа к предмету своей деятельности, т. е. к мудрости: философ относится к ней как к чему-то достойному уважения, поэтому испытывает к ней не агапэ, не жалость, ибо дружба без уважения, дружба, построенная лишь на жалости – не дружба. Но он воспринимает это знание и не как божественную истину, не как божественное откровение, а потому его отношение к мудрости нельзя отнести к эросу, к поклонению. Мудрость для философа – это такое знание, которое всегда открыто как для критики со стороны других философов, так и для критики со стороны самого философствующего субъекта, т. е. для самокритики. То же самое наблюдается и в повседневной жизни в отношениях с друзьями, когда нормальными являются и взаимная критика, и самокритика, из-за которых дружба не страдает. А вот повседневное же знание, как и божественное откровение, по мнению философа, не имеет смысла критиковать. В первом случае такое знание изначально ниже по качеству философского знания (мудрости), так как обычно является лишь чьим-то субъективным мнением, а не истиной, а потому к нему можно относиться снисходительно, т.е. испытывать только агапэ, во втором же случае знание не подлежит критике и должно восприниматься как догма, как положение, принимаемое слепо на веру, без аргументации на основе слепого обожания (слово «обожание» – одного корня со словом «бог»), т. е. можно испытывать только эрос. Таким образом, сравнительный анализ значения слов «агапэ», «филия» и «эрос» показывает, что слово «филия» первыми философами было выбрано для обозначения того, чем эти люди стали заниматься, не случайно. Любовь, в том числе, и «филия», – подобно большинству человеческих качеств – это не состояние, не результат, т.е. не нечто уже готовое, а процесс, который не оканчивается даже с жизнью отдельного человека. Значит, философствование – это не получение такого знания, которое можно оформить в виде учебника и истинность которого уже нет смысла обсуждать, ибо точно установлено, что оно является абсолютной истиной. Наоборот – философия как раз и есть процесс размышления по поводу истинности философского знания, процесс обсуждения истинности такого знания, т.е. процесс стремления к истине, которая в абсолютном смысле недостижима. Т.е. любое знание истинно лишь относительно, лишь в какой-то определенный промежуток времени. Процесс размышления и обсуждения философского знания как процесс со-поставления разных точек зрения, – это и есть форма существования философии. Наиболее ярко такое понимание философии характеризует Сократа, который принципиально ничего не писал, ибо считал, что истина рождается в споре не в смысле, что является его результатом, а в смысле, что живет в нем, т.е. сам спор и есть истина. И философ – не мудрец, т.е. не тот, кто обладает истиной, а тот, кто ищет мудрость, тот, кто познание понимает как путь без конца. 2. Смысл слова «мудрость» («софия») в слове «философия» Широко распространенным является понимание мудрости как умения выбрать из многих мнений наилучшее, не основываясь на твердом знании. Так понимают мудрость многие в повседневном общении, когда связывают ее с возможностью принимать правильные решения о том, как действовать, даже тогда, когда отсутствует твердое знание о решаемой проблеме – во-первых, знание о том, что может повлиять на исход принятого решения, во-вторых, ради чего нужно решить ту или иную проблему. В определенном смысле хорошо быть животным – ему не нужно выбирать, потому что оно как бы заранее «знает», что делать. За него выбор уже сделан в процессе эволюции его вида, и этот выбор закреплен в жизни отдельной особи на уровне ее генетической программы и реализуется в форме безусловных рефлексов, инстинктов. А человек всю свою жизнь должен решать, в том числе и по поводу того, жить ему или не жить. Поэтому можно сказать: человек – это существо, принимающее решения. Но тогда обязательно возникает вопрос – «на что опереться человеку, чтобы сделать выбор, т.е. что может ему гарантировать правильность решения?». Ещё в эпоху первобытности человек сталкивался с фактом того, что в процессе его трудовой деятельности любой предмет может превратиться во что-то такое, что заранее невозможно предсказать. Представление об изменчивости вещей, создаваемых человеком, было расширено на весь мир. Человек увидел, что окружающий его мир текуч. И это открытие было зафиксировано мифологическим мышлением первобытного человека в форме закона всеобщего оборотничества – всё превращается во всё. Но подобное открытие делает и любой ребенок, и можно сказать, что первобытная история – это своеобразное детство человечества. Закон всеобщего оборотничества означает, что предметы окружающего мира для древнего человека и ребенка – ненадежная основа, и они не могут выступать в качестве абсолютной точки отсчёта при выборе, ибо постоянно меняются. Но древний человек обнаружил также, что и сам он способен изменяться, превращаться в кого-то другого. Особенно характерна эта способность для первобытного человека и для ребёнка, которые – как выдающиеся актеры – могут превращаться во что угодно. При перевоплощении происходит уподобление (даже слияние) Я индивида с существованием другого человека (или даже животного), т.е. это Я пропадает, и индивиду не на что опереться. Таким образом, нет определённости не только с информацией по окружающему человека миру предметов, но и с тем, кто он (человек) сам такой и что ему нужно в жизни. На что же тогда ещё опереться человеку, когда он делает выбор? Человечество в процессе своего развития выработало несколько вариантов обоснования выбора того или иного способа поведения. Эти варианты являются порождением ума и воображения самого человека и в природном мире отсутствуют, т.е. они являются вариантами надбиологического, а значит, собственно человеческого, регулирования нашего поведения: 1. Кинуть жребий. 2. Выбирать на основе вкусовых пристрастий. 3. Выбирать на основе знаний о мире и человеке. 4. Выбирать на основе системы смыслов и ценностей. С помощью любого из этих вариантов индивид может упорядочить окружающий его мир и найти свое место в нем, а это облегчает ему выбор действия, в том числе и в ситуации полного отсутствия информации по решаемой проблеме. Жребий – это самый простой выход из ситуации, когда нужно осуществить выбор и ответить на вопрос – что первично, что вторично, т. е. определить приоритеты в ситуациях, когда выбор с опорой на естественные потребности оказывается невозможен. Важной особенностью жребия как средства найти правильное решение является его принципиальная случайность и независимость от человеческого влияния на выбор. А потому очень часто жребий связывается с воздействием высших сил на выбор, и потому он может стать высшей точкой отсчета для того, кто должен принять решение. Простота этого способа повлияла на то, что жребий стал важным средством выбора решения проблем для древнего человека. Да и сейчас некоторые прибегают к этому способу. Но у этого средства есть очень серьезный недостаток – он предполагает ограниченный набор вариантов решения, и эти варианты должны быть заранее известны тому, кому нужно принять решение. А как быть в случае, когда имеется огромное (а часто – и бесконечное) количество возможностей, причем многие из них неизвестны на момент выбора, а если и известны, то про них нельзя ничего сказать заранее? В нашем распоряжении имеются еще три из указанных выше способов обоснования выбора. Жизненный выбор может осуществляться на основе эстетических пристрастий, т. е. представлений о красоте, и тогда конкурируют искусство и философия, на основе знаний о мире – тогда конкурируют наука и философия, на основе представлений о смысле человеческой жизни – тогда конкурируют миф, религия и философия. 3. Философия как знание Под словом «философия» нередко понимают очень сложную, критическую умственную работу, деятельность по обнаружению неочевидных смыслов событий, явлений и процессов повседневной жизни. Философ смотрит на жизнь как бы со стороны и обнаруживает в ней то, чего не видят другие. Философия из ясного делает неясное и показывает, что многие вещи кажутся нам ясными и очевидными только в силу ограниченности нашей точки зрения. Поэтому древнегреческий философ Аристотель считал, что философия начинается с удивления перед таинственностью мира. Удивиться, т.е. увидеть что-то привычное как бы снова, «в первый раз», очень трудно. Большая часть «нормальных» людей ничему особо не удивляется, принимая все, как есть, равнодушно. Но все же человек изначально обладает любознательностью. И желание понять суть загадочного, неведомого характеризует не только философа, но и ученого, религиозного деятеля, художника. Чем же любознательность философа отличается от их любознательности? Любознательность философа формирует у него мудрость. Но даже сами философы отвечали на вопрос «что такое мудрость» по-разному. Например, согласно Пифагору, мудрость, т.е. то, в чем заключается любознательность философа, – поиск истины (поэтому Пифагор не отважился назвать себя мудрецом: мудрец, в его понимании, – это только Бог). Для софистов (древнегреческих мыслителей, которые сами себя назвали «учителями мудрости» – они за плату учили вести спор, доказывать свою правоту, утверждая при этом, что можно доказать правоту любого человека) мудрость – умение доказывать то, что каждый сам считает правильным и выгодным. Для многих философов эпохи эллинизма и времен римской империи мудрость заключалась в том, чтобы освободить человека от страха перед будущим и страданий и способствовать достижению счастья и душевного здоровья. Значит, смысл слова «мудрость» указывает на то, что философия – не просто знание, а знание, помогающее человеку обрести смысл жизни и найти пути его осуществления. Поэтому можно много знать, но не быть мудрым, быть мудрым, но одновременно неграмотным. Теперь следует проанализировать другие виды знания, чтобы понять, почему именно философское знание можно понимать как «мудрость». Философия и наука 1. Сходство: 1.1. И философия, и наука требуют обоснованности выдвигаемых мыслителями положений. И ученый, и философ должны установить истинность своих идей путем выведения их либо из установленных с помощью наблюдений и экспериментов фактов, либо из ранее доказанных положений, истинность которой самоочевидна (например, из аксиом в геометрии, в философии – из своеобразных жизненных постулатов (положения о том, что мир существует и т.д.)). Такое знание – теория, т.е. совокупность знаний, истинность которых доказана. Теория (греч. theoria) – «созерцание, рассмотрение, исследование», пассивное «рассматривание зрелища, вида», а не стремление достичь практических целей. Древнегреческие мыслители первыми стали искать знание не для решения практических задач, а для постижения истины, и истина их интересовала сама по себе, независимо от практического ее применения. Рациональность в смысле рационалистической (лат. rationalis – разумный) обоснованности, доказательности является важнейшим критерием научности. Этот критерий отличает и науку, и философию от мифа, религии, искусства, повседневного знания. История развития философии свидетельствует о неразрывной связи философии и науки, показывает, что на протяжении истории своего развития философское знание оказывалось содержательно переплетенным с естественнонаучным знанием. Различают два типа обоснования: 1) непосредственное доказательство – воздействие на органы чувств путем непосредственной демонстрации вещи (ее свойства или ее отношения с другими вещами), существование которой доказывается; 2) рациональное обоснование – воздействие на разум путем использования рассуждений (умозаключений). И философия, и наука – преобладание второго типа обоснования (в современной науке непосредственное доказательство на основе наблюдений и экспериментов носит подчиненный по отношению к теоретическим рассуждениям характер). Возник этот тип обоснования именно в Др. Греции. Во многом это объясняется переходом многих греческих городов-государств (полисов) от монархической формы правления к демократии. Для подданных монарха нет проблем в установлении правоты монарха, диктующего им свои законы: он – либо посланник богов на земле, либо сам – бог. А боги всегда правы. А в демократическом обществе, с одной стороны, все равны перед законом и в своих правах (впервые такое – именно у древних греков), значит, нет каких-то «авторитетов», которым можно (и нужно) верить безоговорочно (в родовой общине – первой форме человеческого сообщества – также все были равны перед законом и в своих правах, но законы, в соответствии с которыми жили люди, не подлежали обсуждению в силу авторитета предков, от которых сородичам и достались законы, нормы). С другой стороны, в демократическом обществе у всех – разное материальное положение, разное образование, разный тип характера, разная биография, разный опыт. И потому у каждого – свое представление о правильном и неправильном. Но для сохранения единства любого сообщества, предохранения его от распада, нужно, чтобы большая часть (а лучше – все) представителей данного сообщества придерживалась единой точки зрения на правильное/неправильное. А потому членов сообщества следует убедить в том, что предлагаемый закон – единственно правильный в данном случае. Существуют самые разные способы убеждения собеседника в своей правоте – воздействие на него с помощью физической силы, угрозы такого воздействия, воздействие с помощью химических препаратов (алкоголь и т.п.), воздействие на органы чувств, на эмоции. Но так получилось, что для древних греков, решавших после свержения монархов, по каким законам им теперь жить, ни один из указанных способов не подошел. Одним из немаловажных факторов, повлиявших на отказ от указанных способов воздействия на собеседника, по моему мнению, оказалось отношение греков-мужчин к своим женщинам. Настоящий человек – гражданин полиса – это взрослый свободный мужчина. А женщине положено заниматься хозяйством, а не политикой, не государственными делами. Если бы женщины тогда участвовали в управлении государством, то при выборе вариантов решения той или иной государственной проблемы путем коллективного обсуждения вариантов решения, велика вероятность того, что на выбор женщин можно было бы повлиять с помощью угроз, эмоционального воздействия. Но для древнего грека «женщина – друг человека». А значит, в выборе решения участвуют лишь мужчины, а на мужчину нелегко воздействовать с помощью указанных ранее способов так, чтобы он сам был убежден в правильности выбора. И остается только воздействовать на его разум, доказывать, убеждать с помощью рассуждений. Именно древние греки первыми стали исследовать разные виды рационального доказательства и их применять в практике спора. Именно они заложили, таким образом, основы науки и философии, т.е. теоретического знания. 1.2. Философское, как и научное, знание является также знанием критическим. Философ должен постоянно задаваться каверзными вопросами, быть скептиком (гр. |