Философия семинар. Проблема Восток Запад насчитывает тысячелетие, начиная с религиозного разделения мира сначала в христианстве (католицизм и православие), а затем между христианским миром и исламом

• Название: Проблема Восток Запад насчитывает тысячелетие, начиная с религиозного разделения мира сначала в христианстве (католицизм и православие), а затем между христианским миром и исламом
• Дата: 14.12.2021
• Размер: 27.91 Kb.
• Имя файла: Философия семинар.docx
• Тип: Документы; #303540

Проблема Восток — Запад насчитывает тысячелетие, начиная с религиозного разделения мира сначала в христианстве (католицизм и православие), а затем между христианским миром и исламом. При этом высвечиваются различные аспекты этого взаимодействия. Пожалуй, ведущей идеей остается "центризм" ("европоцентризм", "востокоцент-ризм"). Центризм предполагает не просто сосредоточенность на себе, а выявление на основе сравнения того, что считать нормальным развитием, принятым за образец. В массовом сознании он укоренился благодаря религии. А ведь восточные религии, в том числе и относя­щаяся к мировым (таковыми считаются еще христианство и ислам) — буддизм, на несколько тысячелетий старше существующих конфессий. Они во многом формировали ментальность своих народов, отчего в философских и культурно-исторических воззрениях так часто говорит­ся об основополагающей роли религии в формировании типов соци­альности, организации хозяйственной и иной деятельности человека и государства. Возможно именно поэтому возникают концепции, в том числе и среди современных ученых в нашей стране, рассматривающие западную культурно-историческую традицию как отклонение от нормы (см.: Л.С. Васильев. "История религий Востока").Проблема разделенное™ мира на Запад и Восток имеет много различных объективных и субъективных оснований, неравнозначных и систематизированных лишь в пределах той или иной концепции культурно-исторического развития. Начнем с географических факто­ров: сложности проникновения (разделенность сушей или океанскими просторами), огромные слабозаселенные пространства, климатические особенности. Эти же факторы сказывались и на формировании обще­ственного производства, ведущих видов хозяйственной деятельности. При этом восточные общества делятся на, скажем так, "оседлые" и "кочевые", к последним относят арабские страны азиатского конти­нента, да и то в определенный период своей истории, в эпоху создания огромных империй, проникающих на другие континенты. Сложности были и с преодолением языкового барьера, а Европа была объединена латынью. Следующим этапом взаимоотношений была колонизация Востока Западом. Многие исторические мифы и различия этих стран сложились именно в эту эпоху.

Какой бы привлекательной ни была теория самостоятельных зам­кнутых культур и цивилизаций, хотя она зачастую и восстанавливает в правах все культурно-исторические типы, все-таки остается стрем­ление и философов, и ученых к уяснению глубинных причин сущест­вования человечества, и, как правило, на единой основе. Но здесь были два варианта рассмотрения противоречивого единства: поляризация отношений Восток — Запад или дополнение ее неким синтезирующим третьим элементом, а именно "синтез" Востока и Запада в христиан-ско-германском (арийское происхождение германцев при великом переселении народов, путь ариев лежал из Индии в Европу) мире у Гегеля; или евразийская схема, схема Вл. Соловьева "Восток — Запад —Россия".

Пафос "европоцентризма" обусловлен и тем, что европейская культура может похвастаться такими изобретениями, имеющими глобальное значение для истории человечества, как наука и философия. Восток в содержательном плане также внес свой вклад в первоначаль­ное становление, а затем сохранение и развитие этих форм духовно-практического опыта, причем и их европейской традиции. Хотя трудно сказать, сколь соответствующим природе человека было их содержа­тельное наполнение. Что "правильнее": свобода воли или созерцатель­ное "вчувствование", единение себя с природой; приобретательство, потребительство как производственные цели или ограничение в рамках понимания необходимого. Даже наши небольшие примеры наводят на мысль о возможности и даже желательности возникновения объеди­нительных тенденций как в сфере ценностей, так и производства жизни.

Рассмотрим, каково же было отношение к Западу, Востоку и проблеме "Восток — Запад" и месту России в этих процессах среди отечественных мыслителей. В этом мы будем опираться на работы H.A. Бердяева, В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, П. Сорокина, пред­ставляющие в том числе и обобщающие труды по истории русской философской мысли. Формулирует проблему Н. Бердяев: "Противоре­чивость и сложность русской души может быть связана с тем, что в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока ми­ровой истории — Восток и Запад... Русская самобытная мысль пробу­дилась на проблеме историософичности... Может ли Россия пойти своим особым путем, не повторяя всех этапов европейской истории?" Бердяев отмечает внутреннюю свободу изъявления общественной мысли при отсутствии всякой внешней свободы в России. Его поражает и вдохновляет гражданское мужество Чаадаева. Он пишет: Чаадаев "был потрясен и пленен универсализмом католичества и его активной ролью в истории. Православие представлялось ему слишком пассивным и неисторичным". "Как выразил Чаадаев свое восстание против русской истории?" "Прекрасная вещь — любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное — это любовь к истине". "Не через родину, а через истину ведет путь к небу". "Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами". (Н. А. Бердяев. "Русская идея").

Критичность первого этапа осознания судеб России отразилась в "Философических письмах" П.Я. Чаадаева. Вот каковы его мысли по этому поводу: "Мы не принадлежим к одному из великих семейств человеческого рода; мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку... Стоя как бы вне времени, мы не были затронуты всемирным воспи­танием человеческого рода... У нас совершенно нет внутреннего раз­вития, естественного прогресса; каждая наша идея бесследно вытесняет старые... Мы принадлежим к числу наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок".

Чаадаев после публикации писем в журнале "Телескоп" был объявлен сумасшедшим, ему запрещено было писать. Но потом он создает "Апологию сумасшедшего", в которой, после горьких истин самоотри­цания русского самосознания, приходит к утверждению великой мис­сии России. "Сосредоточиваясь, углубляясь, замыкаясь в самом себе, созидался человеческий ум на Востоке; раскидываясь вовне, излучался во все стороны, борясь со всеми препятствиями, развивался он на Западе... У меня есть глубокое убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество". В России есть преимущество девственности почвы, ее отсталость дает ей возможность выбора, отто­го — за ней будущее.

Спор западников (Н. Станкевич, М. Бакунин, будущий анархист; К. Кавелин, Т. Грановский, исследователь Средневековья; М. Катков, А.И. Герцен, П.Я. Чаадаев, хотя последние два достаточно глубоко разочаровались в Западе, но не принимали православной концепции славянофильства) и славянофилов (A.C. Хомяков, И.В. Киреевский, братья К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин) должен был ответить на вопрос: есть ли исторический путь России тот же, что и Западной Европы, то есть путь, включающий ее в русло всемирной истории, а особенность ее лишь в отсталости России; или же она пойдет по особому, принадлежащему другому типу пути и в чем суть этого пути. Славянофилы верили в особый тип культуры, возникающий на основе православия, используя гегелевскую идею о "переносе" центров разви­тия от народа к народу (вероятно, не без этого влияния сложилась концепция В.И. Ленина о России как "слабом звене" в цепи капита­листических стран и перемещении центра революционного движения в Россию). Целостность и органичность России они противополагали раздвоенности Запада. Русское мышление гораздо более тоталитарно и целостно. Вот как пишет И. Киреевский: "Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее сосредоточие для всех отдельных сил разума, и одно достойное постигать высшую истину — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека" (И. Киреев­ский. "О характере просвещения Европы и его отношении к просве­щению России"). Как отмечают Бердяев и Лосский, славянофилы так идеализировали историю допетровской Руси, что не замечали явных несоответствий с исторической действительностью.

И славянофильство, и западничество были преодолены в универ­сальности философии Вл. Соловьева. Основой этого была его "интуи­ция всеединства", целостности, всеединства мира, божественного космоса, в котором нет отделения частей от целого, нет вражды и раздора, нет ничего отвлеченного и самоутверждающегося, это было видение Красоты, Истины, Добра. Эти идеалы могут воплотиться в Богочеловечестве, поскольку человек по природе соизмерим Богу. Идеи особости русского пути, как мы уже отмечали, говоря об идеях В.И. Ленина, остались до сих пор в общественной мысли России. Сейчас эта тема даже болезненно актуальна. Россия стоит перед выбором путей модернизации. А теории модернизации, как мы уже отмечали ранее, связаны так или иначе с идеей вестернизации, то есть признания за образец западного пути развития. Отмечается и запаз­дывающий характер "догоняющей модернизации".

Как отмечают современные отечественные исследователи (хотя и по-разному В.П. Федотова, A.C. Ахиезер, АИ. Пригожий и др.), Россия —-исторически модернизирующаяся страна, начиная со времен Петра I. Проблема российского самоопределения (идентичности) осуществля­ется в терминах Восток—Запад, отражающих соотношение традици­онного (незападного) и современного (западного) обществ и переход от одного к другому как процесс модернизации.

В связи с этим высказываются следующие точки зрения. Россия находится между Востоком и Западом и не имеет цивилизационной определенности, она лишь колеблется в ту или иную сторону.

Россия осуществляет слабый, неустойчивый синтез между Востоком и Западом, постоянно теряя стабильность и цельность.

Россия — евразийская страна, в ней осуществлен синтез европей­ского и азиатского начал, она явилась плавильным тиглем для славя­но-тюркских народов, сформировавших в результате органику российского суперэтноса (этнос — народность), его культуру.

Россия вовсе не является азиатской страной, она — безусловно европейская страна, находящаяся, однако, в состоянии недостаточной развитости, но способная ее преодолеть.

Россия представляет собой часть восточноевропейской цивилизации.

Россия обладает собственной цивилизационной особенностью, которая ярче всего представлена ее провинцией.

Следует рассмотреть все эти подходы как ракурсы познавательного исследования, интерпретации, а не характеристик действительного пути развития. Это предположение возникает потому, что весь спектр выбора расположен между идеально-типическими конструкциями в духе Вебера —"Восток —Запад". Последние имеют под собой геогра­фическую, политическую и культурно-цивилизационную почву, но характеризуются они прежде всего своей сущностью: "Запад" — пафо­сом покорения природы, демиургическим (творческим) началом, раз­витием науки, целерациональности, демократией; "Восток" — традиционностью, религиозностью, ценностной ориентированностью и др.

Здесь следует сказать об осознании общефилософской значимости диалога как внутреннего процесса развития культуры. Мир диалогичен в основе и в своем единстве (это прекрасно выразил в своем творчестве М.М. Бахтин). Мы сталкивались с таким подходом при определении сущности человека (Л. Фейербах, М. Бубер). Значение диалога под­тверждается признанием высокой ценности перемен, как условия поиска путей повышения эффективности деятельности, ценности лич­ности.

«Культура» и «цивилизация», проблема соотношения понятий Проблема соотношения цивилизации и культуры многогранна и ее осмысление осуществлено далеко не полно, так как это пока еще новое, находящееся в процессе становления, направление социальной культурологии. Попытаемся высветить три аспекта этой проблемы: становление соотношения цивилизации и культуры и его рефлексии; место и роль культуры в цивилизации и перспективы развития этого отношения. Понятие цивилизации в последние годы стало одним из самых ключевых в российской социально-гуманитарной науке. Оно явилось не только попыткой занять нишу, освободившуюся после падения монополии ортодоксального марксизма и, в первую очередь, формационной теории исторического процесса, но и результатом знакомства с ранее неизвестными широкому кругу исследователей работами западных основоположников теории цивилизации А. Тойнби, О. Шпенглера, М. Вебера и др., а также обретением «прав гражданства» отечественных разработок культурно-цивилизационной проблематики в последующие два десятилетия. С другой стороны, постижение внутренних смыслов культуры, освоение широких горизонтов культурного разнообразия, знакомство с внутренним строем той или иной культуры, осмысление ритмов исторического бытия общества, и перспектив грядущего сделали проблему соотношения цивилизации и культуры одной из актуальных в социально-научном и гуманитарном познании. Сложность анализа проблемы заключается в том, что оба понятия - как «цивилизация», так и «культура» -- имеют множество значений. Проблему многозначности понятия «культура» мы рассматривали уже в других темах. Остановимся теперь на понимании «цивилизации». Начнем с того, что этот термин широко применяется как в науке, так и в обыденной жизни. Во втором случае чаще всего он используется в качестве прилагательного («цивилизованный народ», «цивилизованное поведение») и, по сути, является эквивалентом слову «культурный». Научное понимание «цивилизации» связано со спецификой предмета исследования, ибо это одно из немногих понятий, которое применяют почти во всех социально-гуманитарных дисциплинах: философии, истории, социологии, экономике, антропологии, искусствознании, политологии и т. п. Каждая из них, как луч прожектора высвечивает ту, или иную сторону цивилизационного процесса: логику экономического роста (Ф. Бродель), взаимозависимость ментальности и хозяйственного уклада (М. Вебер), накопление социальных изменений (П. Сорокин), смену культурной парадигмы, проявляющуюся через форму и стиль -- Gestalt (О. Шпенглер) или «культурно-исторического типа» (Н.Я. Данилевский, А. Тойнби)... Как отмечал блестящий историк и философ науки А.Н. Уайтхед, «границы цивилизации неопределенны, о чем бы ни шла речь: о географических рамках, временных интервалах или о сущностных признаках». Новые попытки определить сущность понятия «цивилизация» предпринимают отечественные исследователи и теперь, когда фор-мационная парадигма истории, при которой главное -- смена способов производства, осознается как частность, далекая от универсального методологического подхода. Мы полагаем, что подход, который может приблизить нас к целостному пониманию существа цивилизации, -- это подход междисциплинарный. Именно по этому пути пошли ученые (в основном историки), группирующиеся вокруг французского журнала «Анналы: Экономика -- общества -- цивилизации», основанного в 1929 г. М. Блоком и Л. Февром. Французский историк Жак Ле Гофф в знаменитой книге «Цивилизация средневекового Запада» писал: «Ведь хорошо известно, что в каждой цивилизации есть разные слои культуры, различающиеся в зависимости от своего социального или исторического происхождения, и что их комбинации, взаимовлияния и слияния ведут к синтезу новых структур». Беглый взгляд на историю и логику развития взаимоотношении между цивилизацией и культурой позволяет выделить в них следующие этапы. Понятие цивилизации впервые применяется по отношению к историческому периоду, пришедшему на смену первобытному обществу. «Древние цивилизации -- это цивилизации, некое единство, противостоящее тому, что цивилизацией еще не является, -- доклассовому и догосударственному, догородскому и догражданскому, наконец, что очень важно, дописьменному состоянию общества и культуры», -- отмечали С.С. Дверинцев и Г.М. Бонгард-Левин. Обратим внимание здесь на «единство», то есть абсолютную слитность цивилизационных и культурных признаков общества. Культура и цивилизационное бытие человека не разведены еще и в Античности, где культура рассматривалась скорее, как следование человека за космической упорядоченностью мира, а не как результат его творения. Средневековье, сформировав теоцентрическую картину мира, трактовало человеческое бытие как исполнение людьми заповедей Бога-Творца, как приверженность букве и духу Священного Писания. Следовательно, и в этот период культура и цивилизация в рефлексирующем сознании не разделялись. Соотношение культуры и цивилизации (не рефлексия этого отношения, а оно само) обозначилось впервые, когда в эпоху Возрождения культура стала связываться с индивидуально-личностным творческим потенциалом человека, а цивилизация -- с историческим процессом гражданского общества. Но рефлексия несовпадения их предметной области возникла не сразу. В эпоху Просвещения культура рассматривалась как индивидуально-личностное и общественно-гражданское обустройство жизни, и тем самым культура и процесс цивилизационного развития наложились друг на друга. Собственно термин «цивилизация» был введен французскими просветителями прежде всего для обозначения гражданского общества, в котором царствуют свобода, справедливость, правовой строй, т.е. для обозначения некоторой качественной характеристики общества, уровня его развития. И все-таки именно потому, что отсутствовала рефлексия места культуры в содержании истории, культура и цивилизация отождествлялись. Но понимание культуры как земного самодеятельного процесса в противоположность средневековой ее трактовке как предзаданного человеку вероисповедания, начинает в Новое время формировать осознание культуры как определенного самосознания человека в качестве субъекта истории. Культура наполняется духом подлинного человеческого бытия. Постепенно формируется представление о культуре как духовном содержании цивилизации, как духе цивилизации, высвечивается несовпадение культуры и цивилизации. Сегодня общепризнано, что мир культуры -- это фундаментальное основание исторического развития, база цивилизации. По сути культурное измерение составляет качество цивилизации, фундамент всей человеческой истории. Впервые слово «цивилизация» встречается в «Друге людей» Мирабо (1756 г.): «Религия, бесспорно, наилучшая и наиполезнейшая узда человечества; это главная пружина цивилизации; она наставляет нас и беспрестанно напоминает о братстве, смягчает наше сердце и так далее». В его трактате о цивилизации говорится: «Если бы я спросил у большинства, в чем состоит цивилизация, то ответили бы: цивилизация есть смягчение нравов, учтивость, вежливость и знания, распространяемые для того, чтобы соблюдались правила приличий и чтобы эти правила играли роль законов общежития, -- все это являет лишь маску добродетели, а не ее лицо. Цивилизация ничего не совершает для общества, если она не дает ему основы и формы добродетели». Именно это несовпадение культуры и цивилизации почувствовал и представил в своей концепции О.Шпенглер, трактовавший цивилизацию как фазу заката культурно-исторического типа, его разложение. Итак, культура играет фундаментальную роль в модернизации общества, являясь генератором глубоких социально-экономических трансформаций. Культура как степень совершенства способа деятельности, то есть как технология, во многом определяет возможности человечества в освоении мира на данном этапе цивилизационного развития и возможности адаптации к прогрессирующим изменениям. Это обусловлено прежде всего тем, что культура, с одной стороны, в отличие от цивилизации, хранит, выражает и передает именно специфическое, своеобразное, что присуще определенному социуму, а с другой стороны, обеспечивает в рамках и вместе с цивилизацией этноисторическую целостность. Этнокультурная целостность той или иной цивилизации, по мнению М. Вебера, вырастает из системы ценностей, которая и является ядром культуры. По существу, ядро культуры можно определить как социогенетический код, обеспечивающий устойчивость социального организма, защищающий его от воздействий импульсов других культур, особенно если они несут угрозу существованию. Именно шкала ценностей (ядро культуры) обеспечивает и адаптацию к окружающей культурно-цивилизационной среде. Таким образом, культура -- это социогенетика как общей (глобальной), так и локальных цивилизаций, содержащая в себе механизмы наследственности, изменчивости и отбора в динамике цивилизаций, это внутренняя пружина их саморазвития. Но если ядро культурных универсалий определяет генотип общества, генотип цивилизаций, то это означает, что люди могут сберечь и обогатить его, а могут растратить и уничтожить. Люди не свободны в выборе не только биологического, но и социокультурного наследства, но они властны распоряжаться им. Изменчивость культуры определяет границы, пределы, в которых можно обогатить наследственный социокультурный генотип, добавить к нему нечто и передать следующим поколениям, возводя их на новый цивилизационный уровень. Однако культура может оказаться не в состоянии ответить на внешний вызов, брошенный ей цивилизацией, когда возникает рассогласованность социокультурного генотипа с цивилизационными историческими процессами. Вот в такие бифуркационные моменты огромное значение имеет сознательный целенаправленный отбор тех культурных традиций и нововведений, которые обеспечивают не только адаптацию к новым цивилизационным процессам, но (и это главное) позволяют предвидеть возможные последствия, перспективы цивилизации и формируют историческую ответственность за этот выбор. Таким образом, смена цивилизаций, исторические перемены кроются в процессуальности культуры. Отметим, что несовпадение культуры и цивилизации наиболее резко проявляется на переломах цивилизационного развития. Обусловлено это тем, что хотя ядро культуры не является абсолютно стабильным, но в сравнении с цивилизационными изменениями меняется очень медленно. При переходе от одной цивилизации к другой устойчивость системы ценностей культуры может оказаться негативным явлением, мешающим адаптироваться социуму к новым условиям жизнедеятельности. В свою очередь она перерастает в культурный национализм, а последний, естественно, в политический национализм, религиозный фундаментализм и фанатизм, являющиеся причинами войн и повсеместных конфликтов. Отметим также, что переходный период характеризуется не только разрушением целостности ценностного ядра культуры уходящей цивилизации, но и формированием контуров культурного ядра будущей цивилизации. Подчас это очень слабые контуры, но тем более они требуют рефлексии и поддержки тех, кому не безразлично будущее потомков. Как отмечает В.С. Степин, «искания в сфере духа и переосмысление ценностей предшествуют новым циклам цивилизованного развития ». Еще одна особенность взаимосвязи культуры и цивилизации в современном мире проявляется в особой роли духовных ценностей. Именно они определяют прогресс цивилизации и ее судьбу. Взаимообогащение культур является также и фактором, вызывающим учащение ритма истории, сжатие социального времени.