Программа Культура России
 Скачать 4.43 Mb.
|
Глава 9. Морфологические средства стилистики§ 9.1. Предварительные замечанияМорфология – это, во-первых, средства и правила образования форм слов, во-вторых, функционирующая система данных форм с присущими им грамматическими категориями. Форма слова – морфологическая разновидность слова, которая при склонении или спряжении сохраняет его лексическое значение, но приобретает новое грамматическое значение. Под грамматическим значением понимают то обобщенное значение, которое имеет ряд слов, словоформ или синтаксических конструкций и получает регулярное языковое выражение. Именно грамматическая форма слова соотносит его с той или иной частью речи, а внутри ее с определенной грамматической категорией (например, рода, числа, падежа), обусловливает сочетаемость слова с другими компонентами предложения. Любое знаменательное слово имеет формальный показатель, передающий обычно комплекс грамматических значений. Так, словоформа программируют указывает на то, что действие данного глагола относится к 3-му лицу, множественному числу, настоящему времени. Среди форм слов различают простые (синтетические) и сложные (аналитические). Простая форма слова имеет основу, неразрывно связанную с окончанием, которое и указывает на те или иные свойственные ей грамматические значения. Сложная форма представляет собой сочетание знаменательного и специального служебного слова. Например, женюсь (простая форма будущего времени глагола совершенного вида), буду жениться (сложная форма будущего времени глагола несовершенного вида), женился бы (сложная форма сослагательного наклонения). Слова русского языка делятся на две большие группы в зависимости от свойственных им грамматических значений (категорий) и выражающих их форм: знаменательные и служебные. Отдельно стоят междометия. Все они могут использоваться в той или иной стилистической функции. § 9.2. Стилистические возможности имен существительных и их формСтилистическое использование нарицательных и собственных имен. Нарицательные имена сами по себе бывают настолько своеобразными, что привлекают внимание авторов, и они делают эти имена предметом внимания читателей. Примеры существительных такого рода, на с. 171 (стрекулист, кокпуфтель), где они рассматривались с точки зрения использования в стилистических целях однозначных слов, дополним примером нарицательного существительного, использованного писателем именно вследствие своей необычности. Нельзя сказать, что у нас наступило охлаждение, пламени-то сроду не было, поскольку я не сумела зажечься. Но у нас застыло в приемлемой форме супряги – мне недавно это слово попалось в романе о послереволюционной деревне, так называли объединение двух крестьянских дворов на экономической основе. Нас с Игорем связывает не только экономика, мы нужны друг другу, нужны детям, мы будем до конца тащить свой воз (Ю. Нагибин). Нарицательные имена существительные употребляются в стилистических целях и тогда, когда писатели сознательно выбирают их и используют в качестве фамилий или собственных имен иного рода: Скалозубу А. Грибоедова, Тарас Бульбау Н. Гоголя, Иван Книга у С. Бабаевского; у В. Барковского читаем: Я знал их. Глиста отсидел двенадцать лет в две ходки. Беспредел потому и Беспредел – на зону попал в восемнадцать лет... Авторы могут выделять нарицательные существительные и иным способом – через написание с большой буквы. Это повышает их весомость, значимость, степень воздействия на читателя: Нравственность есть правда. Не просто правда, а – Правда. Ибо это мужество, честность, это значит жить народной радостью и болью, думать, как думает народ, потому что народ всегда знает Правду (В. Шукшин). Говоря о народе, необходимо сразу разделить понятия. Есть НАРОД как объективно и реально существующая в каждом поколении физическая, нравственная и духовная основа нации, корневая ее система, сохранившая и сохраняющая ее здоровье и разум, продолжающая и развивающая ее лучшие традиции, питающая ее соками своей истории и генезиса. И есть народ – «в широком смысле слова, все население определенной страны», как читаем мы в энциклопедии. Первое понятие входит во второе, существует в нем и действует, но это не одно и то же (В. Распутин). Собственные имена нередко отражают специфику эпохи, и писатели не могут пройти мимо этого явления, поскольку такие имена многое говорят о характере эпохи, о сознании и подсознании лидеров и рядовых тружеников. Интересно рассказывает об этом С. Баруздин в «Повестях о женщинах»: – А почему тебя так зовут – Елка? – спросил он. Вообще-то неожиданных имен в те годы было немало. Индустрия, например, Электрификация, Вил, Рабкрин, Сталина, Коллективизация... У Леньки в классе даже один Проля был, а полностью – Пролетарская революция. Когда вырастет, Пролетарская Революция Петрович будет! Но Елки он никогда не встречал. <...> – Мама когда-то так назвала. Она русская у меня... Так и повелось – Елка! Все привыкли... – Почему русская? – не понял Ленька. – А какая же еще? – Папа у меня эстонец. Только обрусевший, – пояснила Елка. – Хочешь, Анкой зови или Аней. Так тоже можно. Только на самом деле меня Эндой зовут, через «э» оборотное. Это по-русски значит «своя»... Вот! Имена, отчества, фамилии, – частый объект описания в литературе. Они нередко служат предметом неожиданных и в то же время забавных авторских размышлений. Так, один из персонажей романа С. Залыгина «Тропы Алтая», глядя на кем-то оставленный конверт с письмом, адресованным Марии Федоровне Синеокой, думал: Невозможно представить, чтобы Синеокая Мария Федоровна оказалась некрасивой, крикливой, вообще чем-нибудь неприятной, просто старой. Ей тридцать пять лет, не больше. Она русая, с косами. Как видим, слово в нашем воображении может ассоциироваться с чем-либо, минуя пространство и время, реальное состояние лица, предмета или действия, которого мы даже никогда раньше не видели. Ассоциации могут развиваться: от названия одного предмета переходить ко второму, от второго к третьему, от фамилии адресата к женщине, от женщины к жизни, обрастая деталями и подробностями, как у залыгинского персонажа: Не верилось, что он ее никогда не видел. Когда-нибудь видел, но не знал, что это она, не заметил. Прошел мимо и не заметил – ласковую, всепонимающую. Вот так многого он, наверное, не заметил в жизни. Удивительна ассоциативная связь слов, подсказываемая подвижным человеческим воображением, умещающая реальное и нереальное в жизни, осуществленное и только еще задуманное, даже несбыточное. Имя человека может быть даже предметом иронии. Так, по поводу редкого имени одной из своих героинь писатель С. Сартаков писал: Кто-то нечаянно назвал ее один раз вместо Дамдиналии Дуоденалией Павловной, и она теперь шутейно в записках к друзьям так и подписывается. При регистрации брака фамилию она приняла Васину. Но не в женском роде – Тетерева, а в мужском – Дамдиналия Тетерев, как ей ни доказывал Вася, что фамилия Тетерев означает вовсе не птицу, а является производной от старинного костромского словечка «тетери» – хлебной окрошки. Рассмотрим стилистическое использование собственных имен в современных средствах массовой информации. Здесь можно выделить две основные тенденции в их употреблении: экспрессивную игру со словом и его идеологическое использование в информационных войнах, когда и антропоним становится оценкой. Бесконтрольная языковая игра с именами, ведущаяся журналистами, представляется закономерной реакцией на выхолощенный газетный язык советского времени, что привносит положительный экспрессивный заряд в информацию. В этом плане используется парономазия – сближение близко звучащих слов – типа От Мутти мутилось в глазах, Фоменко в ритме фламенко, Гор горюет, Буш бушует, аллюзии типа Из-за Гора, из-за Буша. С юмором используются окказионализмы, образованные от собственных имен: Виношоукур (по поводу телепередачи с ведущим В. Винокуром), С приходом Буша Белый дом превратился в изБУШку. Идеологически языковые игры, основанные на употреблении антропонимов, используются в двух видах. Во-первых, это трансформация реальных имен политических лидеров, создающая положительные или отрицательные их портреты (Эльцин – Ельцин). Высказывается даже мысль о том, что первым шагом к подобного рода трансформациям антропонимов послужило сокращение традиционного для российского менталитета трехчленного называния по имени, отчеству и фамилии общественных деятелей до двухчленного (с исключением отчества): Борис Ельцин вместо Борис Николаевич Ельцин, Владимир Путин вместо Владимир Владимирович Путин и т.д. Это обусловлено влиянием европейского и американского типа именования, но при этом забывают, что для российской ментальности неупотребление отчества по отношению к известному общественному деятелю равносильно проявлению к нему неуважения, «снижению» его имиджа. Впрочем, пока это отмечается в основном в публицистике. Во-вторых, «снижение» образа общественного деятеля (и не только политического) связано с широким распространением прозвищ. Прозвища еще чаще используются в художественной литературе, что вполне естественно, так как они не только индивидуальны, но и выразительны. К тому же редкий человек, постоянно находясь среди других, на работе или на отдыхе, чем-то не обращает на себя внимание: то ли своей внешностью, то ли характером, то ли поведением. В стилистических целях употребляются и топонимы. В публицистике и художественной литературе они нередко становятся предметом обсуждения и используются авторами, чтобы выразить свое отношение к легенде об их происхождении, к проблеме переименования, что нередко сопровождается красочными экскурсами в историю края или заслуживающими внимания рассуждениями, разнообразящими сюжет повествования. Так, В. Солоухин в повести «Капля росы», рассказывая о своем родном селе Олепино, начал с выдержки из пожелтевшей книжки, изданной в 1893 г.: «Село Олепино – от Владимира сорок верст при пруде и колодцах. В первой половине XVI века село Олепино принадлежало Московскому Ново-Девичьему монастырю...» – и далее развернул занимательную историю о своем селе, его примечательных постройках, окрестностях, представил историю его названия. Теперь я не могу не порассуждать насчет правильного названия села. Дело в том, что официально во всех современных документах село называется Алепино. Старики же его называют не иначе как Олепино, и теперь вот я нашел, как видите, книгу, где написано про село и где оно тоже Олепино. Буквально эпидемия переименований прокатилась по России после 1917 г. – так проявилась попытка стереть следы истории народа и увековечить имена тех, кто способствовал утверждению новой власти, новой идеологии. Конечно же, это нашло отражение в художественной литературе. В перестроечные годы прокатилась обратная волна переименований, которая будоражила и продолжает будоражить общественность, и прежде всего публицистов. Употребление форм рода имен существительных. Некоторые группы имен существительных отличаются колебаниями в роде, что дает возможность их стилистического использования. Вариантные окончания имеют обычно разговорный или просторечный оттенок, поэтому употребляются писателями для речевой характеристики персонажей, прежде всего социальной, так как нарушение языковых норм обычно свойственно лицам с недостаточным образованием: Тихон Тихонович даже вспотел от негодования: – Интересно получается. Сказать, кто отец, стыдно, а соврать про меня, оговорить, не глядя на возраст, не стыдно. Кто отец? Фамилию назови! – Не я знаю я его фамилие, – с тоской ответил Ксюта. – И имени не знаю. Ничо не знаю (Е. Евтушенко). В уста многоопытного ягодного уполномоченного Тихона Тихоновича, вращающегося в разных сферах, автор вкладывает литературную форму винительного падежа существительного женского рода – фамилию. Девушка с заимки (хутора), образцом для которой могла быть речь только ее отца-отшельника, употребляет просторечную форму фамилие как существительное среднего рода. Ошибки в употреблении рода имен существительных используются в художественной литературе и в целях национальной характеристики действующих лиц, для родного языка которых распределение слов по родам – задача чуждая и трудная: Не знаем, как жить будем? И тайга там бедный, оленям нет пастбища (из речи эвенка) (Г. Федосеев); Дальний. Шибко дальний я. Чулышман-река слыхал? Улаган район слыхал? Вот такой дальний!.. Из бестолковой девка очень хороший баба может получиться (из разговора алтайца со студенткой) (С. Залыгин). Однако есть и объективные трудности в отнесении тех или иных существительных к определенному роду. Например, в современном русском языке суффикс– ин(а) едва ли не самый многозначный. Он употребляется в разных значениях: единичности (жемчужина от жемчуг, изюмина от изюм), увеличительности (носина от нос, арбузша от арбуз), отвлеченности (ширина, вышина), предметности (малина, смородина; говядина, свинина) и др. А такие образования, как домина, псина, холодина, относят то к мужскому, то к женскому роду: Мы подкатили к ревкому: рослый стильный домина по главной улице, он на углу выпирает круто вперед, кидается в глаза (Д. Фурманов); Спутницы мои... увидев дом, от удивления воскликнули: «Э! Э! Э! Какая домина, да в этом и Бог знает сколько людей поместить можно» (А. Болотов); Иэту домину, в котором мы зараз, видал? Соорудили тоже без архитектора, а какой получился великан (С. Бабаевский). В последнем примере одно из определений, эту, при слове домина дается в женском роде, а другое, в котором, – в мужском. Непоследовательность при указании грамматического рода, казалось бы, однотипных образований с суффиксом –ин(а) отмечена и в словарях. Так, в 17-томном академическом Словаре современного русского литературного языка существительные с увеличительным значением кирпичина, островина, стволина относятся к женскому роду, а кулачина (в прямом смысле слова), лбина, сомина – к мужскому, хотя те и другие образованы от слов мужского рода. Таких примеров множество. Двойственность родовой характеристики этих образований в существующих грамматических пособиях не объяснена. Причина ее – омонимия суффикса –ин(а). В одних случаях он создает производные со значением увеличительности и сохраняет род производящего слова: Мужики после половодья нашли на берегу сома... большущий сомина (Русский охотник. 1895); Через большую колодину никогда не завалишься (В. Фаресов). В других случаях– ин(а) служит для создания или усиления выразительности (экспрессивности) тех слов, к которым присоединяется (старик – старичина, комель – комелина; лежебок – лежебочина, кулак – кулачина (в социальном значении)): Силантьев возвращается к комлю и отпиливает большой кусок дерева... Отрезанный кусок комлины падает на эстакаду с тяжелым сырым стуком (С. Липатов); – Все равно ты кулак, – настаивал белый дед. – Кулачина (В. Кочетов). Существительные с экспрессивным суффиксом– ин(а) имеют сложную родовую характеристику. 1. Они относятся к женскому роду, если образованы:
2. К мужскому или женскому роду они относятся в соответствии с полом лиц и животных, названия которых выступают в роли производящих основ: Такой морячина, как Хаугли, справится с любой бедой (Л. Капица); Отличный старичина, только вот страстишка к картишкам все животы подводит (Д. Мамин-Сибиряк). 3. К общему роду (типа тварина, уродина) относятся, если образованы от названий лиц, не дифференцирующихся по половому признаку: Так вот же тебе, тварина! – и всаживаю ей ножик... (В. Мельшин); Заподозревал вдруг князек Якуньку: – Ты, тварина, имению мою сцопал (Ю. Грачевский); Эка молодчина, Авдеев, прокурат малый (Л. Толстой); Им любуется отец: – Экой молодчина! (Я. Полонский); Брось, уродина этакая! (Л. Борисов); Болван уродина пречудный(Словарь А. Сумарокова. Притчи). Затруднение вызывает употребление существительных общего рода типа зевака, раззява, стиляга. Они относятся к мужскому или женскому роду в зависимости от пола лица, которое называют: Сахаров большой умница и хитрец, никогда ничего зря не делает (А. Степанов); Да, брат, у нас мать – умница! Ей бы министром следовало быть (М. Салтыков-Щедрин). Существительные общего рода относятся к разговорно-просторечной сфере употребления (за редким исключением – судья, староста и др.). Так, в романе С. Антонова «Разорванный рубль» читаем: Судья зазвонил в колокольчик и сказал, что участковый к делу не относится и Судья была женщина, но наши колхозницы расстроились, когда узнали, что фамилия ее была Погибель. В первом предложении автор информирует о действиях должностного лица, которые совершаются независимо от его пола, а во втором – обращает внимание на его пол, ибо с этим связаны надежды присутствующих в зале суда на смягчение приговора подзащитному, за которого они болели. Употребление сказуемого при названиях профессий, должностей, которые могут обозначать лиц как мужского, так и женского пола, также вызывает затруднение: декан или доцент Безухое – Безу-хова. При сообщении об официальной должности кого-либо сказуемое употребляется, как правило, в форме мужского рода: Посол вручил верительные грамоты Президенту Российской Федерации, в Большом Кремлевском дворце. Если же хотят обратить внимание на пол действующего лица или имеются иные, стилистические причины, согласование сказуемого с подлежащим проводится по смыслу, а не по форме: Посол выступила перед собравшимися. В русском языке небольшая группа существительных имеет только одну грамматическую форму. Их называют неизменяемыми или несклоняемыми. Род таких существительных определяется по следующим правилам:
В художественной литературе отражены особые случаи родового несоответствия между существительными и соотносящимися с ними словами. Например: – «Небо!» «Небо!» Я – «Береза»! Забавно, что напарник «Береза». Она «Береза» – это понятно. А он? (С. Баруздин); Глядит в газету, а сам навострил уши и ловит каждое слово. Чудной все-таки наш Раскладушка (С. Антонов). Раскладушка здесь прозвище парня, имеющее, однако, женский род. Родовая принадлежность имен существительных с недавних пор стала предметом стилистической игры в художественной литературе. Собственно, с той поры, как в обществе заговорили о транссексуалах – лицах, в сексуальном поведении которых выражаются признаки, свойственные представителям противоположного пола. Для примера приведем фрагмент из романа Б. Акунина «Внеклассное чтение»: Валя Глен появился на свет существом мужского пола, однако в процессе подрастания и взросления тендерное позиционирование необычного юноши утратило определенность. Иногда Вале казалось, что он – мужчина (такие дни назывались голубыми), а иногда, что он, то есть она – женщина (это настроение именовалось розовым). Фандорин сначала пугался интерсексуальности своего помощника и никак не мог разобраться с грамматикой – как говорить: «Ты опять строила глазки клиенту!» или «Ты опять строил глазки клиентке!». Но потом ничего, привык. По розовым дням ставил глаголы и прилагательные в женский род, по голубым – мужской, благо спутать было трудно, поскольку Валя даже говорил двумя разными голосами, тенором и контральто. Употребление форм числа имен существительных. Большинство существительных имеют формы единственного и множественного числа: самолет – самолеты, граница – границы, увлечение – увлечения. Меньшая их часть употребляется только в единственном или множественном числе. К существительным, имеющим формы только единственного числа, относятся: 1) собственные имена (Санкт-Петербург, Анна, Кавказ, Германия), 2) отвлеченные существительные (грациозность, акционирование, глобализм, вражда), 3) вещественные существительные (известь, бетон, соль, сахар), 4) собирательные существительные (детвора, матросня, старичье), 5) названия болезней (ангина, грипп), месяцев (апрель, март). Однако в определенных случаях существительные первых трех групп могут употребляться в форме множественного числа, получая определенную стилистическую окраску. В форме множественного числа используются:
Ведет меня в горку кривая, В Парижах бываю и в Боннах. И запросто там проживаю И в Хилтонах, и в Шератонах;
Формы только множественного числа имеют: 1) названия «сложных» предметов, состоящих из нескольких частей (брюки, очки, часы), 2) названия некоторых предметов (макароны, чернила), 3) названия отрезков времени (каникулы, сутки), 4) названия игр (кегли, карты). Форма единственного числа существительных используется в значении множественного:
В художественной литературе для речевой характеристики персонажей используются и просторечные формы числа существительных. Например, слово человек во множественном числе имеет литературную супплетивную форму люди, а не человеки, как в речи одного из героев писателя С. Антонова: Какая тебе польза доказывать, что я самый что ни на есть середняк, вполне заменяемый и на работе, и на других делах? Ну ладно, убедишь ты меня, усохнет у меня эта самая особая извилинка. И останется в голове одна только серая масса, и стану я походить на тех замороженных человеков, у которых эта серая масса через глаза просвечивает. Ненормативные формы числа имен существительных авторы употребляют и для национальной речевой характеристики действующих лиц: Мы [эвенки] говорили ему, что Чюльбю не наше место, люди там не охотник, работа мы не знаем, как жить будем? <...> Альгома – наш дом, а теперь Альгома нет. Последний люди ушли из тайги (Г. Федосеев). Стилистические особенности падежных форм существительных. Начальный падеж в русской парадигме склонения имен существительных – именительный. В единственном числе он не имеет системных вариантов окончаний, кроме, разумеется, родовых. Но в одном из своих значений именительный падеж выделяется стилистической ролью. Речь идет об именительном представлении, который называет тему дальнейшего высказывания и издавна используется как стилистический прием. Именительный представления не относится к структуре следующего за ним предложения и рассматривается как самостоятельная конструкция. Она может содержать простую констатацию темы, хотя и акцентируя внимание на ней, и заканчиваться точкой: Нефть. Я знаю. Нефть – это жизнь (Б. Горбатов). Если автор приглашает к размышлению над темой, именительный представления заканчивается многоточием: Совесть... Сейчас считается едва ли не дурным тоном, если наши герои в книгах принимаются рассуждать о совести (В. Распутин). Именительный представления может сопровождаться эмоциональной оценкой, тогда он заканчивается восклицательным знаком, а если автор одновременно приглашает и к размышлению над темой, то восклицательный знак сопровождается многоточием: Сибирь! Сибирь!.. Одни слышат в этом гулком звучании уверенность и надежду, другие – тревожную поступь человека на дальней земле... (В. Распутин). Если же именительный представления тесно контактирует с последующим местоимением и к тому же интонационно они слабо расчленены, между ними может стоять запятая: Алеша Бесконвойный, тот самый, что добился топить по субботам баню, разжигает Алеша каменку, смотрит на разгорающийся огонь и думает: «Вот вы там хотите, чтобы все люди жили одинаково... Да два полена и те сгорают неодинаково, а вы хотите, чтобы люди прожили одинаково» (В. Распутин). Когда именительный представления сопровождается вопросом, после него, естественно, ставится вопросительный знак: Всякий поступок оставляет после себя след. Амысль? Она тоже участвует в поступке... (В. Распутин). У именительного темы нет параллельных форм с тем же значением, однако он имеет синонимичную форму другого – предложного падежа с предлогом о: О мучениях. Однажды я спросил у Абрамова, насколько трудно было в ту пору, когда литература еще считалась уделом сочинительства, писать «вокруг да около». Он ответил... что писать правду всего легче, чем неправду; трудно печатать ее (В. Распутин). Писатель одинаково мог бы сказать в данном случае: Мучения. Однажды я спросил... и т.д. по тексту, и сказанное было бы выразительнее. Именительный представления звучит энергичнее, концентрированнее, литературнее, эмоциональнее, возможно, потому, что короче, а предлог о растягивает представление, уводит его от художественности в сторону официально-делового стиля, напоминая об одном из обязательных реквизитов в служебных документах – указании на его содержание: О продлении договоров, Об итогах соревнования, О назначении на должность главного инженера. В некоторых косвенных падежах имена существительные имеют вариантные формы, которые отличаются сферой употребления или стилистическими нюансами. 1. В родительном падеже единственного числа следующие группы неодушевленных существительных мужского рода могут иметь не только окончания– а(-я), но и– у(-ю), характерные для разговорного стиля:
Употребление форм с –у(-ю) особенно характерно для вещественных существительных с уменьшительно-ласкательным суффиксом (попробуйте медку, налейте коньячку). В случае употребления определений при вещественных существительных обычно предпочитается форма с –а(-я) (машина мелкого песка, попробуйте нашего медка);
2. В винительном падеже неодушевленные существительные могут получать форму одушевленных. Так, существительное лицо при обозначении человека традиционно относится к разряду неодушевленных: Ссыльное население смотрело на меня как на лицо официальное (А. Чехов). В составном наименовании физическое лицо это существительное признается одушевленным: Недобросовестной является реклама, которая дискредитирует юридических и физических лиц, не пользующихся рекламируемыми товарами (ФЗ от 11.06.95 г. «О рекламе»). Здесь к одушевленным приравнивается и составное наименование юридическое лицо, обозначающее не человека, а организацию. 3. В творительном падеже существительные женского рода единственного числа могут иметь окончания –ой(-ей) и –ою(-ею): головой, синицей – головою, синицею. Последние формы используются обычно в стихах для поддержания размеров строчки и рифмы. Например, у Л. Рубальской: Смотрю на сцену, замирая, Как будто нет вокруг людей. А там, как ангелы из рая, Порхает стайка лебедей. Залюбовался я Одеттою, В прикид из перышек одетую. 4. В предложном падеже некоторые существительные мужского рода единственного числа с предлогом в при указании на нахождение внутри чего-либо и с предлогом на при указании на нахождение на поверхности чего-либо могут иметь ударные окончания –у(-ю) (в углу, на шкафу). Самыми употребительными существительными этого типа являются: берег, бок, борт (судна), век, край, лес, луг, мост, порт, ряд, сад, угол (в углу комнаты, на углу улицы), шкаф (в шкафу, на шкафу); Дон, Клин, Крым. При наличии дублетных форм следует иметь в виду, что:
5. В именительном падеже множественного числа ряд существительных мужского рода имеет ударные окончания –а(-я): адрес – адреса, бок – бока, директор – директора. Наиболее последовательно получают это окончание следующие существительные: адресу бег, берег, бок, век, вечер, глаз, голос, город, директор, доктор, дом, катер, китель, корпус, край, лагерь, лес, луг, мастер, номер, орден, остров, парус, паспорт, повар, поезд, профессор, рог, рукав, снег, сторож, том, цвет. При наличии вариантов окончаний у существительных следует иметь в виду, что: • варианты могут различаться значениями; ср.: образы (художественно-литературные) и образа (иконы) учтели (идейные руководители) и учител (преподаватели), цветы (растения) и цвета (окраска); • формы с– а(-я) более свойственны бытовой и профессиональной речи: годы – года, инспекторы –.инспектора, прожекторы – прожектора, секторы – сектора, слесари – слесар, токари – токар, тополи – топол, тракторы – трактора , кори – якор. Ненормативное употребление форм с –а(-я) в художественной литературе служит для речевой характеристики героев: – Что-то получится, – ответили ей слесаря. – Но вот что – это задача (В. Кочетов); И опыт Европ и Америк Путиловской хваткой беря. В ученых, спецов, в инженеров Растут по цехам токаря (Б. Глебов); Не сводя глаз с огней, Янсен пошарил на груди свисток. Свистнул. Ответили боцмана (А.Н. Толстой). Существительные мужского рода типа домище в именительном падеже множественного числа имеют форму домища; форма с окончанием– и (домищи) является разговорной. 6. В родительном падеже множественного числа некоторые группы существительных мужского рода имеют форму именительного падежа единственного числа, т.е. нулевое окончание:
Из вариантов –oв/нулевое окончание стилистически нейтральным является первый, а последний свойствен разговорной речи: (сколько?) гектаров – гектар, граммов – грамм, каратов – карат, килограммов – килограмм. В художественной литературе краткие варианты используются для речевой характеристики действующих лиц: Дела в нашей деревне идут плохо. Ржи гектар восемьдесят до сих пор лежит не убрано, а скоро снег (В. Тендряков); Глашка тут прикидывала – килограмм по пятьдесят [меду] на семью (Б. Полевой);
7. В родительном падеже множественного числа стилистически различаются также следующие формы существительных: дупел – дупл, ремесел – ремесл, русел – русл (первые свойственны книжной речи, вторые – разговорной); захолустий – захолустьев, побережий – побережьев, снадобий – снадобьев (первые стилистически нейтральные, вторые – разговорно-просторечные); верховьев – верховий, низовьев – низовий, яблок – яблоков, блюдец – блюдцев, полотенец – полотенцев, щупалец – щупальцев, мест – местов, дел – делов, кур – курей (первые стилистически нейтральные, вторые – разговорно-просторечные). Ненормативное употребление приведенных слов характеризует речь литературных персонажей: У них, бают, яблоков моченых страсть как много! (М. Алексеев); Дайте полотенцев... надо связать его (М. Горький); Хоть и недолго мы его видели, а много он тут делов наделал; Курей не прокормить (С. Антонов). 8. Существительные мужского рода типа домишко склоняются по следующему образцу: Р.п. домишка, Д.п. домишку, Т.п. домишком. Склонение таких существительных по образцу: Р.п. домишки, Д.п. домишке, Т.п. домишкой – свойственно разговорной речи. 9. Существительные среднего рода на– ие могут иметь разговорные формы с редуцированным и, т.е. с ерем (ь): Все мненья пополам разделились, кто говорит, что я проспорил, а кто говорит, что Мишка слово не выдержал; «Есть где-то она, наша доля-то». Сказал и сел. «Должна быть!» – это Мартын говорит, а Федула, тот уснул на собранье (В. Белов). 10. Некоторые группы личных имен могут иметь вариантную ферму:
11. В стилистических целях, для речевой характеристики персонажей, не соблюдающих нормы литературного языка, могут склоняться даже несклоняемые существительные. Употребление их с окончаниями в косвенных падежах свидетельствует о недостаточной грамотности того или иного действующего лица: Все мы, Парменушко [обращение к лошади], под сельпом ходим, ты уже меня не ругай»... Ты, значит, у сельпа стоишь, у высокого крылечка (В. Белов). Разговорно-просторечные падежные формы имен существительных используются и для стилизации речи лиц, для которых русский язык не является родным: Рита присела на корточки. Старик [алтаец] еще поглядел на нее и сказал: – Твой палатка четыре штука там стоит?.. Она пожала плечами. – Должно быть, там... – Большой дорога бежишь? Бийск бежишь? – Бийск... – Ай-ай! Какой-такой начальник? Куда глазам глядит? Ай-ай! Какой начальник – один девка хоронил, другой девка ночью лес бежит! (С. Залыгин). Итак, вариантные падежные формы имен существительных играют заметную роль в стилизации литературного текста. |