Рассказ Синухе
 Скачать 2.2 Mb.
|
|
Зиккурат в г. Уре Реконструкция Население привлекалось к трудовым повинностям. Деспотической власти требовались циклопические сооружения. В Уре была построена колоссальная ступенчатая храмовая башня – зиккурат. Сохранился лишь его первый этаж размером 65 хм и высотой 10 м. Стены Ура высотой 8 ми толщиной 24 м напоминали валы. Возведение оборонительных стен вокруг столичного города свидетельствует о том, что обожествляемые правители отнюдь не чувствовали себя в безопасности. И действительно, всего через сто с небольшим лет процветания государство III династии Ура распалось на самостоятельные области и отдельные города. И во многих из них правили не местные, а иноземные – аморейские – династии. Историки располагают в основном документами отчетности государственного хозяйства, поэтому характер социальных отношений за пределами этого хозяйства представить непросто. Следует, однако, обратить внимание на то, что уже в эпоху III династии Ура появился сборник писаных законов (сохранившийся лишь в небольших фрагментах) – несомненное свидетельство далеко зашедшего имущественного расслоения. Гигантских хозяйственных архивов, относящихся ко времени после распада государства III династии Уране найдено. Вполне вероятно, что удельный вес государственного хозяйства в экономике страны сильно сократился. Сама же организация его изменилась таким образом, что не требовала прежней – немыслимой по объему – бюрократической отчетности. Старовавилонский период В распоряжении историков находится значительная документация первых веков II тысячелетия дон. э, принадлежавшая не храмам или государству, а частным лицам. Это таблички, фиксирующие имущественные сделки, содержащие договоры о браке, усыновлении или разделе наследства, а также семейную переписку. Все эти источники дают богатый материал для изучения частноправовых отношений в так называемый Старовавилонский период, охватывающий почти всю первую половину II тысячелетия дон. э. Почти одновременно в разных городах Месопотамии составляются сборники законов, фиксирующие городское право. Известная близость между этими сборниками по терминологии, формулировкам, композиции и общим принципам позволяет говорить об уже сложившейся традиции клинописного права. Все важнейшие области частного права подвергаются кодификации, очевидно, с целью не допустить произвола сильного (используя термин самих законов) в суде. Характерная черта древних писаных законов – стремление наказать преступника посуду, исключив тем самым кровную месть. Последовательно в законах проводился принцип талиона лат. talio – возмездие, равное по силе преступлению знаменитое око за око, зуб за зуб. Принцип этот проводился ив тех случаях, когда ущерб был причинен неумышленно. Например, врач рисковал своим собственным глазом, если пациент окривел по его вине. Если только что построенная стена обрушилась и под ее руинами погиб кто-то из семьи хозяина дома, то убивали сына того, кто столь некачественно строил стену. Принцип не делай другому того, чего для себя не желаешь в древности был непросто обращением к совести – он имел самые что ни наесть практические последствия то, что ты причинил другому, испытай-ка сам В тоже время в законах чувствуется тенденция к замене телесного наказания денежным штрафом, дающая состоятельным людям возможность откупиться от калечащих или позорящих наказаний. Лучше всего сохранился сборник законов Хаммурапи, принадлежавшего к I Вавилонской династии (аморейского происхождения) и правившего примерно с 1792 по 1750 г. дон. э. Этот царь известен также по дипломатической переписке и хозяйственным распоряжениям. Удается проследить его политику постепенного расширения территории, в результате которой под властью Вавилона оказалась вся Месопотамия – от Персидского залива до городов Марина Евфрате и Ниневии на Тигре. Но главным достижением царя стало создание Законов Хаммурапи – крупнейшего образца клинописного права, сборника, который переписывали и изучали в Месопотамии более 1000 лет. Законы Хаммурапи высечены на каменном столбе, в верхней части которого изображен сам царь, стоящий перед богом солнца и справедливости Шамашем. Как было принято ив других сборниках месопотамских законов, текст, написанный на старовавилонском диалекте аккадского языка, открывался прологом. Вначале следовало поклонение великим богам Ану, Энлилю и Эа, а также солнечному Шамашу, что давало религиозную санкцию и царской власти, и царским законам. Особая роль отводилась богу Мардуку: он считался покровителем того самого города Вавилона, который был резиденцией Хаммурапи. Дальнейший текст пролога представляет собой стереотипный перечень тех благодеяний, которые Хаммурапи оказал храму того или иного бога в каждом из городов Месопотамии. Смысл этих списков царских благодеяний, богов, храмов и городов совершенно очевиден Хаммурапи непросто заявляло своих богоугодных делах, он указывал на поддержку местных храмов, а следовательно, декларировал свою власть над самими городами Вавилонии (именно такс этого времени можно называть всю Месопотамию. Этот однообразный каталог географических названий позволяет представить политическую карту Вавилонии во времена Хаммурапи. Старовавилонское царство, судя по прологу к законам, кажется некой ассоциацией городов во главе с Вавилоном (Бабили, те. врата бога, хранимым богом Мардуком, обитающим в храме Эсагила. Содержание Законов Хаммурапи дает яркую картину старовавилонского общества, хотя и неполную. Некоторая односторонность этой картины определяется тем, что представители государственной власти, администрация или работники храмов фигурируют в них редко. Законы не всегда предусматривают расследование и судебное разбирательство. Например, поджигателя, пойманного на месте преступления, не ведут к судье, а просто бросают в огонь пожара, который он разжег. Точно также легализуется самосуд, если на месте преступления пойман человек, в целях воровства сделавший пролом в глиняной стене дома. Закон в этом случае гласит Убить на месте и закопать. Царский судне подменяет органы общинного самоуправления. Если человек по нерадивости не укрепил плотину оросительного сооружения и таким образом погубил урожайна полях соседей, последние сами взыскивают с него убытки. Если же у виновного не окажется для этого средств, его продают как раба и делят между собой полученное за него серебро. Но если человек попал в пленив его доме нет денег для выкупа, то средства берутся из казны храма данного поселения, те. из общих денег. Община выступает в качестве третейского судьи, администратора, казначея. Она является важнейшей формой социальной организации древней Месопотамии. Полноправными членами общины являлись главы семей, владевшие участками земли на территории данного поселения. Тот, кто не имел собственной земли, был вынужден арендовать ее за определенную сумму или же за долю урожая (издольная аренда. Он имел также шанс получить участок из государственного земельного фонда, нов таком случае считался царским слугой и нес определенные повинности (военные, жреческие, торговые и т. п. Тот, кто не имел собственного наделана общинной территории, не мог принимать участия в деятельности территориальных органов самоуправления. Царский слуга, даже высоко поднявшийся по служебной лестнице, считался менее уважаемой персоной, чем свободные граждане города. В отношении последних неукоснительно соблюдался принцип око за око, а причинив обиду царскому слуге или работнику, можно было и откупиться от наказания (правда, это стоило весьма недешево. Судя по вавилонским законам, в семьях редко происходил раздел имущества между отцом и взрослыми сыновьями даже после его смерти они чаще всего продолжали жить под одной крышей. Так что преобладали большие семьи, в которых поддерживались патриархальные порядки. Глава семьи был единственным лицом, отвечавшим за семейное имущество. Любые сделки с общесемейным имуществом, совершенные младшими членами семьи без одобрения главы семьи, считались недействительными. В интересах семьи отец мог отдать в кабалу собственную жену либо сына (или сам пойти в кабалу. Кредитор, однако, не имел права относиться к свободнорожденным людям как к купленным рабам – истязать или продавать их, поскольку они не становились его собственностью. В случае уголовного преступления в отношении кабального должника закон наказывал виновного точно также, как за преступление против свободного человека. Обычай, зафиксированный в законах, требовал, чтобы через три года кабальный должник (будь то глава семьи или кто-либо из его родственников) был отпущен на свободу. В состав большой патриархальной семьи входили жены и наложницы хозяина вместе сих детьми. В Вавилонии был весьма распространен институт усыновления, посредством которого оформлялись отношения самого разного рода. Ребенка мог усыновить мужчина, который сам был бесплоден (если же была бесплодна жена, легко было найти другую – либо наложницу, либо рабыню. При существовавшей в древности высокой смертности, а также прочности родственных связей институт усыновления был средством социальной защиты сирот. Но нередко под юридическим покровом скрывались совершенно иные мотивы – усыновлялись и взрослые, но обнищавшие люди, которые, по существу, становились батраками в доме своих родителей. В десятках статей Законов Хаммурапи упоминаются рабы – купленные, уведенные в плен из чужой страны или родившиеся от раба и рабыни. Как правило, рабов использовали в домашнем хозяйстве. Их бытовое положение мало отличалось от положения других младших членов семьи, однако между ними было одно – и весьма существенное – различие. Неполноправного члена семьи могли держать в черном теле, но он считался личностью, раб же, даже если к нему почему-либо относились гуманно, считался собственностью, ипритом почти такой же, как скотина или вещь. Поэтому, например, если за убийство свободного человека виновному грозила смертная казнь, то за убийство чужого раба он лишь платил его цену, те. возмещал имущественный ущерб, который понесла семья, лишившаяся раба. Женская честь свободной вавилонянки (особенно замужней) строго охранялась законом и обычаем, ау рабыни не могло быть никакой чести хозяин всегда мог сделать ее своей наложницей. Если же у них рождался ребенок, хозяину приходилось дать свободу и ему, и его матери негоже ведь сыну свободного гражданина (хоть и от рабыни) находиться в рабском статусе, да и матери получившего свободу сына нельзя было остаться рабыней. Впрочем, пока глава семьи был жив, положение рабыни-наложницы и после рождения сына менялось мало. Законная жена могла ее всячески унижать единственное, что ей запрещалось, это продавать в чужую семью женщину, которая родила ее мужу сына. В каких-то аспектах вавилоняне могли ставить на одну доску сына и раба хозяина тот и другой во многом зависели от произвола отца-рабовладельца. Однако без веских причин глава семьи не имел права лишить наследства своего сына, поскольку имущество было не его индивидуальной, а общесемейной собственностью. После смерти отца старшим в доме становился его сын. В число законных наследников мог быть включен также сын от рабыни- наложницы, если на то была воля отца. Но преимущественными правами, связанными со старшинством-первородством, он обладать не мог. Северная Месопотамия и касситская Вавилония Северные области Месопотамии развивались несколько иначе, чем южные. Здесь были более ограниченные возможности для организации ирригационных систем, и крупные храмовые и государственные хозяйства, видимо, не сложились. Население гористых районов занималось скотоводством. Пользуясь благоприятным положением региона (в самом центре Передней Азии, жители городов принимали активное участие в международной посреднической торговле. По своему социально-политическому развитию северные области Месопотамии значительно отставали от южных. Когда там уже складывались крупные деспотии, северомесопотамские города представляли собой самостоятельные мелкие государства, не имевшие даже настоящей царской власти. Например, в крупнейшем из этих городов – Ашшуре летосчисление велось не по годам правления царя, а по ежегодно избираемому чиновнику- магистрату. Ашшур и другие города Северной Месопотамии и Северной Сирии создавали в восточных областях Малой Азии торговые поселения – фактории, и на рубеже III–II тысячелетий дон. э. целая сеть семитских колоний покрывала весь этот регион. Помимо семитов в Северной Месопотамии издавна обитало хурритоязычное население, о котором мы хуже осведомлены в силу незначительного объема клинописных источников и трудностей в интерпретации самого языка. В середине II тысячелетия дон. э. хурритские области и города объединились в могущественное государство Митанни, проводившее экспансионистскую политику в Малой Азии ив верхнем течении Тигра. Однако международная ситуация не благоприятствовала митаннийским завоеваниям. Да и внутренняя структура этого государства, видимо, была непрочной из-за династийных усобиц и сепаратистских устремлений местной знати. Государство Митанни, будучи не в силах оказать решительное противодействие фараонам- завоевателям XVIII династии, уступило последним Северную Сирию. Вслед затем произошла консолидация городов Северной Месопотамии вокруг г. Ашшура. По названию этого города вся страна стала именоваться Ассирией. К последней трети II тысячелетия дон. э. Ассирия начала играть важную роль в международной политике. Для изучения ассирийского общества середины II тысячелетия дон. э. большое значение имеют так называемые среднеассирийские законы – один из важных памятников клинописного права. Несомненно, эти законы составлялись под значительным влиянием юридических памятников Нижней Месопотамии, однако по качеству оформления судебника они значительно уступают более древним законам вавилонского царя Хаммурапи. Составители среднеассирийских законов пытались кодифицировать обычное право городской общины Ашшура. И правовые нормы, и отраженное в них общество менее развиты, нежели в городах Вавилонии. Основная часть этих законов посвящена семье, порядки в которой отличались патриархальностью – суровой властью мужчины-домовладыки и приниженным положением женщины. В этом отношении семитоязычные скотоводы Ассирии небыли похожи на жителей южных районов Двуречья, среди которых еще сохранялись обычаи шумеров сих почитанием женщины-матери. Другая особенность, бросающаяся в глаза при чтении ассирийских законов, – крайняя жестокость уголовного права, что присуще ранним законодательствам многих народов мира. Даже относительно небольшие проступки карались смертной казнью. Очевидно, власть должна была столь строго наказывать преступника для того, чтобы родственники потерпевшего не чувствовали себя обиженными и не прибегали к самосуду и кровной мести. В самом начале XVI в. дон. э. Старовавилонский период в истории Нижней Месопотамии завершается набегом воинственных хеттских племен, пришедших из Малой Азии. Хетты небыли заинтересованы в присоединении новых территорий, да они и неспособны были бы их удержать. Однако Вавилонию они разорили с такой основательностью, что на несколько веков та перестала быть по-настоящему великой державой. Сразу же после ухода хеттов на вавилонском троне установилась новая династия – из племени касситов, правившая почти до самого конца II тысячелетия дон. э. Период XVI–XII вв. дон. э. именуется Касситским. История касситской Вавилонии известна значительно хуже, чем история предшествовавшего ей Старовавилонского царства или пришедшей ей на смену Нововавилонской державы I тысячелетия дон. э. Источники поданному периоду – как письменные, таки археологические – относительно малочисленны. В документах уже упоминавшегося Амарнского архива имеются письма касситских царей Вавилона. Касситы тщетно пытаются отстоять свой великодержавный статус, но, несмотря на их протесты, Египет ведет непосредственную переписку с Ассирией, которую Вавилон считает зависимым от себя княжеством, а несамостоятельным государством. Внутри страны положение центральной власти также не было прочным. Бесконечные уступки земельных владений в вечное пользование сановникам с передачей им всех налоговых поступлений, очевидно, способствовали оскудению казны и вряд ли прибавляли престижа царю Вавилонии. Культура конца II тысячелетия дон. э. весьма своеобразна. Постепенно уходит в прошлое э-дуба – клинописная школа, связанная с традициями храма и дворца. Писцов преимущественно учат дома, передавая и знания, и навыки, и саму профессию по наследству от отца к сыну. Тексты, изучавшиеся в старинной школе, были принципиально безличны и если приписывались неким авторам, тов качестве таковых фигурировали боги или мудрецы седой древности (а иногда и животные – мифические персонажи. Нов памятниках конца II – начала I тысячелетия дон. э. уже явственно чувствуется индивидуальное начало. Индивидуализация ощущается ив религиозных представлениях эпохи. Главной формой культа прежде было общинное богослужение, при этом никого не интересовала вера того или иного человека. Как член коллектива, он обязан был строго соблюдать все положенные обряды, дабы не вызвать гнев богов и не навлечь беды на всех своих близких (семью, род, город. В Касситскую же эпоху получает распространение вера в личных богов и особую связь, возникающую между человеком и его сверхъестественным покровителем. Личное божество, некий ангел-хранитель, сопровождающий человека повсюду, все знает о нем, как его совесть. Чтобы избавиться от мук после какого-либо прегрешения, человек обращался к божеству с молитвой и покаянием. Покаянные тексты становятся одним из наиболее популярных жанров клинописной литературы. Остро встают вопросы о неумолимой судьбе, о провидении, которое не дано постигнуть человеку, об отсутствии видимого соответствия между грехом и наказанием, благочестием и воздаянием. Все относительно в этом мире, и ни о чем нельзя сказать вот истина Интереснейший памятник эпохи – клинописный текст, который исследователи назвали Разговор господина и раба о смысле жизни. Он построен как обмен репликами между двумя персонажами, причем раб каждый раз приводит красноречивые аргументы в пользу мнения, высказанного господином. В ответ на слова Женщину я хочу любить – раб произносит Да, господин мой, да. Кто любит женщину, забывает печали и скорби. После реплики противоположного содержания Женщину не хочу я любить – раб столь же убедительно рисует все опасности и муки, которые приносит любовь Не люби, господин мой, не люби. Женщина – яма, западня, ловушка, женщина – острый нож, пронзающий горло мужчины. Господин заявляет о своем желании почитать богов и исполнять для них все установленные обряды. И раб кивает согласно Почитать богов – благо. Но господин утверждает обратное Не хочу я приносить жертвы богами раб саркастически подтверждает Не приноси, господин мой, не приноси. Ведь совершением жертвоприношений тыне приучишь богов, будто собак, следовать твоим желаниям. Концовка этого произведения – неожиданная и сильная. Убедившись в том, что все в мире относительно и обо всем с равным правом можно сказать и да и нет, господин восклицает Я хочу убить тебя, раб мой, – ожидая, оправдает ли раб и это желание. Но раб отвечает кратко Воистину, проживет ли мой господин три дня после меня Современные историки, склонные к вульгаризации, полагали, будто бы речь здесь идет об угрозе восстания рабов или раб предупреждает, что без него хозяина некому будет кормить. Но смысл этой концовки, конечно, в другом. Он значительно глубже человек смертен, и хозяин мало чем отличается от раба. Раба можно, конечно, убить, но и хозяину не избежать неизбежного. Именно в это время в Передней Азии (как и на всем Ближнем Востоке) складывается если не философия, то философствование. Появляется литература древневосточной мудрости – сборники притч, афоризмов, назидательных рассказов, в центре которых стоят проблемы личной морали, справедливости, жизни и смерти, страстей и страхов человеческих. Книги премудрости создаются на различных языках и легко переходят из одной культуры в другую. Арамейские и сирийские тексты подобного рода позднее окажут значительное воздействие на греческую (эллинистическую, а затем и на арабскую литературу. Истоки же самой арамейской как и древнееврейской) традиции можно найти в тех строчках, которые 3 тысячи лет назад вавилонский писец выдавливал концом тростниковой палочки на мягкой глиняной табличке. Так, в клинописном сочинении О безвинном страдальце проводится мысль, что воля богов непостижима. Праведник говорит А ведь я постоянно возносил молитвы, мне молитва – закон, жертва – привычка, песнопенья святые – мое наслажденье!» Он жалуется на судьбу На меня ж, бедняка, налетела буря, злая болезнь надомною нависла Растут невзгоды, а истины нету Только начал я жить – как прошло мое время Общая идея произведения – Кто же волю богов в небесах постигнет Бога пути познает ли смертный – напоминает знаменитую библейскую Книгу Иова». Железный век I тысячелетие дон. э. вошло в историю как эпоха железного века. Собственно говоря, судя по археологическим данными упоминаниям в письменных источниках, железо было известно значительно раньше. Но лишь на рубеже II и I тысячелетий дон. э, а в некоторых районах и несколькими столетиями позднее, произошли качественные изменения в экономике и общественных отношениях, которые позволяют говорить о начале новой эпохи. Первоначально железо применялось значительно реже, чем медь, поскольку добыча железной руды, выплавка и обработка железа требовали более сложной технологии. К тому же обычное железо, сильно подверженное коррозии, не имеет существенных преимуществ перед такими мягкими металлами, как медь и бронза (сплав меди соловом. Лишь изобретение в IX–VIII вв. дон. э. закалки металла (получение стали) показало его настоящие достоинства. Едва лине главное преимущество железа заключалось в том, что его руда встречается в природе значительно чаще, чем медь и олово, а потому этот металл смог найти широкое применение. Бронза, использовавшаяся во II тысячелетии дон. э, оставалась металлом дорогим, аристократическим, железо – намного демократичнее. И потому лишь с массовым изготовлением железных предметов – боевого оружия, орудий труда – начинается настоящий век металлов, а каменные ножи, скребки, костяные шилья и т. п. практически выходят из употребления. Использование в быту металлических изделий – железных орудий труда – способствовало индивидуализации хозяйства. Можно сказать и наоборот стремление к индивидуализации хозяйства стимулировало потребность в орудиях труда, изготовленных из железа. Следствием этого стало бурное развитие частной собственности – прежде всего на землю, разделение больших патриархальных семей, ослабление общинно-родственных связей. Углублялось имущественное расслоение, долговая кабала перерастала в настоящее рабство. Ломался традиционный уклад жизни, население становилось более мобильным, в том числе ив социальном плане. Речь, идет, с одной стороны, о смене занятий и социального статуса, с другой – об освоении и колонизации новых территорий, создании новых социальных институтов. Особо следует отметить, что в эпоху железного века бурно растут города, причем городские жители по быту, занятиям, хозяйственному укладу все больше отличаются от сельского населения. Часто социальный статус горожанина предусматривает определенные привилегии. Деревенские общины порой представляются такими территориальными образованиями, главными функциями которых является организация сбора налогов и контроль за выполнением повинностей. Железный топор, кирка и лопата давали совершенно новые возможности земледельцам. Поэтому в I тысячелетии дон. э. наблюдаются хозяйственное освоение целинных земель, широкая вырубка лесов, сооружение каналов в гористой местности. Численность населения отдельных стран Древнего Востока бурно растет и, таким образом, меняется соотношение сил между регионами. Для использования технологий железного века жизненно важной становится близость к источникам сырья – залежам руды, а также доступность дерева для выплавки металла. Все это меняет политическую карту Древнего мира. Главную роль начинают играть государства, расположенные за пределами мягких, аллювиальных долин великих рек. Теперь ведется ожесточенная борьба за районы, богатые железной рудой, и за контроль над торговыми путями (в Сирии, восточной части Малой Азии, Закавказье. На основе использования технологических преимуществ железа возникают новейшие изобретения, например водоподъемное колесо на стальной оси. Но прежде всего, как всегда и везде, новые материалы и технологии начинают использоваться в военном деле. Вместо небольших массивных бронзовых кинжалов появляются длинные и острые стальные мечи. Для предохранения тела воина от нового типа рубящего оружия понадобились более совершенные доспехи кожаные панцири с нашитыми медными бляхами, шлемы, щиты. Использование железа вызвало настоящую революцию в военном деле. Гребной флот становится одним из основных родов войска для государств, расположенных неподалеку от морского побережья. Завоеватели новых территорий заимствовали военную тактику и снаряжение у подчиненных народов, которые прежде стояли в стороне от мировой политики. Так, наряду с пехотой и колесницами в армиях Ближнего Востока появилась конница – в первую очередь это были отряды всадников из кочевых племен. Армия превратилась в важнейший инструмент имперской политики. В эпоху железного века на территории Ближнего и Среднего Востока сменяют друг друга так называемые мировые державы Ассирия, Нововавилонское царство, Персия. Затем следуют держава Александра Македонского и эллинистические государства его наследников. Мировые державы охватывают огромные территории, объединяя районы с различными природными условиями и типами хозяйства. Они включают народы, находящиеся на разных уровнях социального развития и говорящие на разных языках. Экономические ресурсы завоеванных стран активно используются для удовлетворения всевозрастающих потребностей правящей политической элиты. Господствующий народ мировой державы стремится навеки установить свою власть над покоренным населением посредством военной силы и жесткого административного контроля. |