ПЗ2_Турулов Д.А.. Реферат по дисциплине Философия Христианский предэкзистенциализм
 Скачать 47.95 Kb.
|
РЕФЕРАТ по дисциплине «Философия» Христианский «предэкзистенциализм» С. Кьеркегора
Москва 2021 Оглавление Введение………………………………………………………………3 стр. Основная часть………………………………………………………4 стр. Заключение…………………………………………………………...13 стр. Список использованной литературы………………………….......14 стр. Введение Одним из первых философов, деятельность которых ознаменовала поворот от классической буржуазной философии к современной, был Серен Кьеркегор(1813—1855). Этот поворот состоял в том, что тема человеческой личности и ее судьбы заслонила все остальные темы, выдвинулась на первый план, а центральной проблемой в этой теме стала проблема человеческой субъективности. Устами одного из своих героев Кьеркегор ставит мучительные вопросы: «Где я? Что значит сказать — мир? Каково значение этого слова? Кто заманил меня сюда и покинул здесь? Кто я? Как я оказался в мире? Почему меня не спросили, почему не познакомили с его правилами и обычаями, а просто всунули в него, как будто я был куплен у продавца душ? Разве это не дело "выбора? ...Кому я могу пожаловаться? ...Вина — что она значит? Или это не известно, как получается, что человек бывает виноват?» Таким образом, дело не только в том, что Кьеркегор на первый план выдвигает проблему человека, а в том, что сам человек становится для него сложней шей проблемой, его существование или экзистенция — загадкой или тайной. Кьеркегор пытается раскрыть эту тайну исключительно внутренними средствами, обращаясь внутрь себя, стараясь в своей собственной душе найти разгадку своего бытия. Основная часть Философы и до Кьеркегора пытались объяснить феномен человека. Но, во-первых, они считали это возможным исходя из того, что человек есть часть общества и мира в целом, что понять его можно только отправляясь от знания целого, т. е. мира и его закон6мёрностёи."Кьеркег6р же берет человека как бы изолированно от мира и общества и ставит задачу понять его в этой его первичной изоляции, как данное, конкретное, уникальное существование, понять его путем погружения внутрь самого себя. Прежние философы считали наиболее надежным способом познания человека рациональный метод науки, поскольку они полагали, что человек подчинен всеобщим законам, доступным рациональному познанию. Кьеркегор исключает подобную возможность. Никакие научные рациональные методы не годятся, согласно Кьеркегору, для познания человека, для проникновения в его самость. Это возможно только посредством саморефлексии и чувства. Таким образом, человек и его экзистенция становятся для Кьеркегора, а затем и для очень широкого течения идеалистической философии предметом совершенно особого вненаучного, иррационального типа познания, насколько оно вообще считается возможным. Человек выходит за пределы науки, как нечто абсолютно недоступное ей. При жизни Кьеркегора его идеи не получили признания и не вызвали сколько-нибудь значительного интереса за пределами Дании. Они казались слишком личными, слишком субъективными, связанными с ним, с самим Кьеркегором, с его личной судьбой. Они стали привлекать внимание значительно позже. Это, однако не значит, что они были несвоевременными, что проблема личности еще не была поставлена в философии того времени. Наоборот, она была весьма своевременна, несвоевременным был лишь способ ее рассмотрения, подход к ней, предложенный Кьеркегором. Какими бы личными, психологическими мотивами ни руководствовался Кьеркегор, делая проблему личности центром философских размышлений, он уловил ту проблему, которая была поставлена самой жизнью. Проблема человека должна была встать, и она встала очень остро в духовной жизни буржуазного общества после того, как капиталистические порядки утвердились в значительной части Европы, после того, как можно было подводить итоги происшедшим уже буржуазным революциям и на их основе оценивать перспективы и возможности новых, назревающих революций. В XVIII в. буржуазия выступала против абсолютизма и феодальных привилегий под лозунгами свободы, равенства и братства. Ее идеологи взывали к разуму и сулили наступление царства разума. Буржуазия победила, она достигла, чего хотела. Пришло время посмотреть, каковы результаты ее победы, как они сказались на судьбе человека. Почему именно на судьбе человека? С самого возникновения буржуазного общества остро ставится проблема личности. Почему это происходит, понятно. Буржуазное общество, разрывая путы феодальных связей и зависимостей, как будто раскрывает перед человеком безграничные горизонты свободы, возможности для применения своих сил и способностей. Но в то же время оно накладывает на человека новые, хотя и неформальные, узы и ограничения. Оно порождает новые материальные и духовные потребности, развивает их, но в то же время основную массу людей лишает средств удовлетворения этих потребностей. Оно порождает надежды, которым не суждено осуществиться. Оно создает новые, невиданные ранее соблазны и в то же время обрекает на разочарование и крушение иллюзий большинство людей. Конфликт между личностью и обществом, характерный для любого антагонистического общества, достигает своей кульминации именно в буржуазном обществе. И мы видим, как проблема личности, ее судьбы встает и перед философией, и перед литературой, причем совершенно независимо. Герои Бальзака и Стендаля — с одной стороны; младогегельянцы, «Единственный и его собственность» М. Штирнера и человек у Фейербаха — с другой. Эта проблема является настолько острой, что, по сути дела, Маркс начинает свою теоретическую деятельность именно с нее. Проблема личности, как свидетельствуют «Экономическо-философские рукописи», стоит у самой колыбели марксизма. В идеалистической же философии второй четверти XIX в. она получила наиболее обстоятельную трактовку у Кьеркегора. Главные произведения — «Или — или» (1843), «Понятие страха» (1844), «Стадии на жизненном пути» (1845), «Завершающий ненаучный постскриптум» (1846). Кьеркегор родился и почти всю жизнь провел в Копенгагене. Он был седьмым ребенком в семье зажиточного пожилого коммерсанта и вырос в весьма религиозной атмосфере своей семьи. Эта атмосфера была проникнута в то же время глубоким сознанием вины, так как его отец еще в ранней юности проклял бога. Он очень рано осознал несправедливость этого мира, его глубоко потрясла нищета большинства людей, которой противостояло богатство немногих, и он обвинил в этом бога. Затем со временем ему удалось самому разбогатеть, но он всю жизнь не мог избавиться от раскаяния. Меланхолия, бывшая характерной чертой отца, передалась и сыну, так же как склонность к глубокой, даже болезненной рефлекции и самоанализу, к оцениванию своих поступков. Кьеркегор был очень противоречивой, необузданной, неуравновешенной натурой, в которой душевные состояния постоянно и беспорядочно изменялись. Он быстро переходил от религиозного сомнения к фанатичной вере, от тяжелых и мрачных раздумий к фейерверкам иронии и бешеным нападкам на своих идейных противников, а под конец жизни их стало у него не мало. Это был человек, для которого его собственная личность и то, что происходило в его душе, оттесняло все остальное куда-то далеко на задний план. 'О чем бы он ни писал, он прежде всего имел в виду самого себя. Он был одним из наиболее субъективных и эгоцентристских писателей. Но, может быть, как раз поэтому мыслитель и человек сливались в нем воедино. Его жизнь и учение были неразрывны. Он жил так, как философствовал, и философствовал так, как жил. Понятия своей философии, поскольку о ней можно говорить, он черпал из своего собственного личного опыта, из своих переживаний и движений своих чувств. Проблемы, которые он ставил, носили общечеловеческий характер, но материал для их решения был весьма ограничен, а личный опыт не слишком разнообразен, поэтому в большинстве его сочинений мы постоянно имеем дело с одними и теми же мыслями и, как говорит У. Кауфман, «индивидуальность Кьеркегора всегда с нами — измученная индивидуальность, подобная некоторым характерам Достоевского, лишенная открытого горизонта Ницше, Гётеили Канта, — бедная, бесконечно жаркая и потрясенная индивидуальность» (116, 184). В юности, в студенческие годы, несмотря на изучение богословия, Кьеркегор вел чрезвычайно свободный, даже эксцентрический образ жизни, посещал злачные места, швырял деньгами и делал долги. Затем, пресытившись этим разгулом, он ударился в этический ригоризм, и тогда нравственный долг и моральная строгость стали для него идеалом. Вскоре, однако, от этического ригоризма он перешел к чисто религиозному состоянию и жить в единстве с богом, быть истинным христианином стало целью его существования. Кьеркегор собирался стать священником, но скоро он понял, что жизнь лютеранского пастора ему не подходит. Большую роль в его жизни и в эволюции его взглядов сыграло расторжение помолвки с 17-летней Региной Олсен — девушкой, которая любила его и, можно полагать, была ему очень дорога. Этот добро вольный, но весьма мучительный отказ Кьеркегора от своей невесты дал пищу для многочисленных сплетен, которые не прекратились и по сей день. Но каковы бы ни были подсознательные причины этого поступка Кьеркегора и имелись ли у него веские житейские основания опасаться вступления в брак, расторжение помолвки дало Кьеркегору повод для бесконечных рассуждений и попыток этического оправдания своего решения, которое, видимо, стоило ему немало. Во всяком случае, чисто психологически из этих переживаний возникла проблема «решимости» и понятие «выбора», которые играют такую большую роль как у него, так и у современных экзистенциалистов. В его произведениях мы постоянно встречаем намеки на этот эпизод, а иногда и пространные рас суждения по поводу его морального аспекта. Хотя Кьеркегор прожил недолго, литературное его наследие насчитывает 12 томов да 20 томов дневников. Как бы ни относиться к его философии, не может быть сомнений в том, что это был талантливый, блестящий писатель. Правда, может быть у него было кое-что от графомана. В каждой комнате его квартиры, на всех столах лежали кипы бумаги, и он часто подходил к одной из них, садился за стол и начинал писать чуть ли не целую, ночь напролет. Мысли и слова переполняли его, и ему необходимо было дать им выход. Он был совершенно не в состоянии критически оценивать и исправлять написанное и почти никогда этого не делал. Издавал он свои книги за собственный счет. Поскольку он писал все, что приходило ему в голову, в его сочинениях встречается масса повторений и даже более того, — простой словесной чепухи. Когда мысль его ослабевала, а желание писать не проходило, из-под его пера выходило бог знает, что. Но лучшие его произведения составляют гордость датской литературы и принесли ему заслуженную славу блестящего, может быть, гениального писателя. Кьеркегора трудно назвать философом, да и сам он не претендовал на это звание. Гносеологические проблемы перемежаются у него с этическими, эстетическими и религиозными, никакого систематического изложения их мы у него не находим, как впоследствии у Ницше. Произведения его нередко вызывают раздражение в силу нечеткости и расплывчатости мысли. Социально-политические взгляды Кьеркегора реакционны. Он был современником революции 1848 г., боялся ее и презирал народ, рассматривая его как бессмысленную толпу; резко отрицательно относился ко всем формам демократии, а социалистические идеи вызывали у него пароксизмы негодования. Едва ли не главный принцип всей общественной жизни Кьеркегор видел в повиновении. Он допускал только одно исключение — для самого себя. Он вступил даже в дерзкий спор с главой датской протестантской церкви. Но для других он требовал абсолютного послушания. В 1847 г., накануне революции, он писал: «Ибо несчастье нашего века — в политической, равно как и в религиозной сфере, — это неповиновение, нежелание повиноваться. И кто хочет заставить нас вообразить, что это — сомнение, тот обманывает себя и других. Нет, это неподчинение». После революции Кьеркегор вновь повторил эту же мысль. Чисто философскими проблемами Кьеркегор занимался постольку, поскольку ему приходилось опровергать своих идейных противников и в ходе полемики с ними подводить общую философскую основу под свои собственные взгляды. Основные же интересы его были религиозно-этическими. В 1841 г. Кьеркегор получил степень магистра за диссертацию «Об иронии», в кото рой уже содержались основные его идеи. Но к 1843 г., когда вышло его первое большое произведение «Или — или», его взгляды уже вполне оформились. Как видно из его дневника, еще в юности перед ним встал вопрос: «Что я должен делать, в чем со стоит мое призвание?». Он писал, что нужно «найти такую истину, которая была бы истиной для меня, найти идею, ради которой я был бы готов жить и умереть» (116, 180). Этот вопрос в конце концов принял у Кьекегора такую форму: «Что значит быть христианином? Что нужно для того, чтобы быть христианином? Как добиться своего спасения?» Вывод, к которому пришел Кьеркегор, состоял в том, что религия требует от человека абсолютной веры и послушания, полного самозабвения и отдачи себя вере. Подобно Тертуллиану, Кьеркегор считал, что чем абсурднее догматы веры, тем лучше, ибо тем сильнее вера, которая нужна для их принятия. Он писал, что абсурд — вот объект веры и единственная вещь, в которую можно верить. Он уверял, что догмы христианского учения настолько абсурдны, что только в них и можно верить. В конце своей жизни Кьеркегор дошел до последних пределов религиозного фанатизма. При этом он вступил в противоречие даже с официальным протестантским духовенством. Последние годы его жизни заполнены острой полемикой и борьбой с этим духовенством. Кьеркегор обвинял церковников в том, что они недостаточно фанатичны, что они не искренне преданы богу, что они запятнали веру мирскими интересами и заботами. Но не только духовенство подвергалось его нападкам. Он обрушился также и на достопочтенных датских бюргеров, обличая их за недостаточную веру и осуждал их за невнимание и отсутствие заботы к проблеме спасения своей души. В «Заключительном ненаучном постскриптуме» Кьеркегор рассказывает, как однажды он сидел в Фридриксбергском саду в Копенгагене, куря сигару и размышляя о множестве самых разнообразных вещей. Он подумал и о том, что ему предстоит состариться, не сделав ничего путного, в то время, как и в жизни и в литературе ему постоянно встречались почтенные граждане, каждый из которых снискал уважение как признанный благодетель людей. Одни строили дороги и пароходы, другие прокладывали телеграфные линии, третьи писали и публиковали учебники по различным отраслям знания, нравственные руководства и т. д. Словом, все они заботились о том, чтобы сделать жизнь людей легче и приятнее. И вот, когда Кьеркегор размышлял обо всем этом, у него возникла мысль, не пришла ли пора появиться человеку, который, напротив, постарался бы сделать жизнь людей более трудной. Жизнь" становится настолько лёгкой, чтолюд1Г могут захотеть вернуть ее тяжесть и что, может быть, именно в этом-то и состоит его призвание. «Эта идея — говорит Кьеркегор, — мне страшно понравилась и в то же время мне было лестно думать, что я, как и другие, буду любим и уважаем всем сообществом... Я решил, что моя задача состоит в том, чтобы везде создавать трудности» (90, 149). Будь Кьеркегор католиком" его религиозный фанатизм легко мог бы привести его в лоно какого-нибудь монашеского ордена. Но Кьеркегор не был католиком, да и вряд ли смог бы им быть. Ведь католическое философское мышление развивается в основном в русле томизма, предполагающего гармонию веры и разума. Для Кьеркегора же, как мы видим, вера -—'это "нечто принципиально противоположное разуму. Более того, разум рассматривается им как злейший враг веры и религии. Но ведь в основе всей классической европейской философской традиции лежало представление о рациональном мире, познаваемом с помощью разума. Даже у агностика Канта мир явлений, т. е. доступный нам мир возможного опыта, был миром рациональным, полностью познаваемым с помощью рассудка и его категорий. Поэтому Кьеркегор выступает против всей этой рационалистической философской традиции. «Именно интеллект, и ни что другое, помимо интеллекта, есть то, что_ следует опровергнуть, — писал Кьеркегор в своём дневнике —: Вероятно, именно поэтому я, обязанный выполнить эту работу, был наделен колоссальным интеллектом» (117, 166). Это звучит не очень скромно, скромностью Кьеркегор во всяком случае не отличался, но дело не в этом. Дело в том, что здесь провозглашается целая программа, программа разрушения интеллекта. Во времена Кьеркегора главным представителем классической рационалистической традиции был Гегель. Его философия пропагандировалась в Копенгагене Иоганном Людвигом Хейбергом и настолько успешно, что в копенгагенском обществе стало хорошим тоном щеголять такими словечками, как «тезис», «антитезис», «синтез», и применять другие диалектические выражения во всех случаях жизни. Философия Гегеля ведет к путанице, к ложному представлению о том, что такое христианство, оно означает самообман худший, чем прямое выступление против христианского учения. Поэтому Кьеркегор предпринимает критику рационализма прежней философии и выступает прежде всего против Гегеля как олицетворения рационализма. Главный довод, выдвигаемый Кьеркегором против Гегеля и рационализма вообще и принимаемый его последователями, — это то, что рационалистическая философия была эссенциализмом, учением о б отвлеченных сущностях, постигаемых в общих понятиях. Эта философйяг1арила в сфере общего и не считала возможным снизойти до отдельного, конкретного, индивидуального. Индивидуум был для нее средним экземпляром рода, он полностью растворялся "во всеобщем. В этом описании есть немалая доля истины. Гегель был всецело проникнут всеобщим, поглощен им без остатка. Кьеркегор говорил, что весь интерес этой философии сосредоточивался на общих сущностях, но она игнорировала существование, которое всегда индивидуально. Несогласие Кьеркегора с Гегелем вполне понятно, ибо существование, или экзистенция, по мнению Кьеркегора, вообще не может быть выражено и понятно с помощью понятия. 15то такая реальность, которая не поддается объективированию. Хотя философы иногда рассуждали на тему «Я существую», однако они не отдавали себе отчета в том, что значит существовать. Они упустили из виду то важнейшее обстоятельство, что мое собственное существование дано мне и, следовательно, не в суждении, а в самой жизни, в чувстве, в переживании. Кьёркегор ставит эмоцию, переживание на место рационального познания, осмысления. Согласно Кьеркегору, я знакомлюсь со своим существованием не по его отражению в уме, а встречаюсь с ним в потоке жизни, в который я вовлечен, сталкиваясь со стоящими передо мной проблемами. Декарт говорил: «Я мыслю, следовательно, я существую». Но если понятия бессильны выразить существование, то что же дает нам возможность схватить его и в каких случаях это можно сделать? Кьёркегор полагает, что подобная «встреча» со своим существованием возможна в критические моменты жизни, когда возникает необходимость в акте выбора, в «или — или». Именно в такой критический момент, когда делается решающий выбор, человек (осознает реальность своего существования куда более остро, чем, когда он высказывает предложение: «Я существую». Когда Кьёркегор решился расторгнуть свою помолвку с Региной, он навсегда отказался от радостей семейного уюта и обрек себя на одинокую и, может быть, подвижническую жизнь. Этот момент выбора раскрыл ему собственное существование как нечто гораздо более конкретное, полное и содержательное, чем это могли сделать любые системы категорий. Встреча с собственным существованием происходит, таким образом, не в отвлеченностях мысли, а в трудности, риске и пафосе выбора. Таким образом, оперируя одними общими понятиями, занимаясь проблемой абстрактной сущности, человек оказывается неспособным решить те проблемы, которые стоят перед ним как перед конкретным, индивидуальным существованием. Как практическое, нравственное существо каждый человек не может удовлетвориться общими разговорами, он должен знать, что конкретно ему нужно делать, как он сам как данная индивидуальная личность должен поступить, по какому пути пойти. Он чувствует себя не только экземпляром рода, для которого теория предписала уже какие-то общие законы, а индивидуальным человеческим существованием, которое само должно совершить свой выбор и в конечном счете пойти к своему личному спасению. Совершенно очевидно, что мышление Кьеркегора находится под определяющим влиянием христианской религии. Именно с точки зрения христианства, человек стоит перед двумя абсолютными возможностями: спасением и вечным проклятием. И цель его жизни должна состоять в стремлении к спасению. Но Кьеркегор был, пожалуй, первым мыслителем, который проблеме выбора придал гораздо более глубокое и принципиальное значение. Выбор для него не только определяет для каждого индивида путь индивидуального спасения, но он есть ядро человеческого существования. Способность к свободному выбору и к принятию ответственности за него, согласно Кьеркегору, есть отличительная черта человека как человека, т. е. как свободного существа. Общие теоретические соображения и полемика с рационализмом у Кьеркегора связываются с его главной проблемой — проблемой индивидуального спасения. Решая эту проблему, он рассматривает различные уровни существования или ступени, на которых может находиться существование. При этом Кьеркегор делает не что иное, как описывает этапы своей собственной жизни и духовной эволюции, представляя их как фазы или уровни человеческого существования. Если бы Кьеркегор не восставал так против эссенциализмом прежней философии, то можно было бы сказать, что для него сущность человека — это свобода. Эта идея останется центральной для всего последующего экзистенциализма, да и не только для него. Весьма характерно, что из лозунга французской буржуазной революции «свобода, равенство и братство» после ее победы идеи равенства и братства были исключены из философии и забыты, а идея свободы осталась; более того, она превратилась в основную догму, в предрассудок всей буржуазной идеологии. Это и понятно: лозунг «равенства» был направлен против сословных привилегий феодального общества, и когда они были уничтожены, он утратил для буржуазии свое значение. Лозунг братства был призывом объединить все третье сословие в борьбе буржуазии против абсолютизма. После победы революции он утратил всякий смысл. А вот лозунг свободы сохранился, но, конечно, в буржуазном понимании как свободы частной инициативы и предпринимательства, с одной стороны, и свободы для рабочего продавать свою рабочую силу — с другой. Все остальные формы свободы, или так называемые демократические свободы буржуазного общества, выступают в качестве производных от этой исходной, хотя бы они и объявлялись первичными. В сознании же буржуазного философа понятие свободы проходит процесс идеализации и трансформируется в представление об абсолютной внутренней свободе личности. На эстетическомуровне человек обращен к внешнему миру, погружен в жизнь чувства, символ этой стадии — Дон Жуан. Он стремится узнать все, испытать все виды наслаждения — от непосредственно-чувственного до "высокоинтеллектуального. Музыка, театр, искусство, женщины — все к его услугам. Эстетическая точка зрения — это позиция гедонизма. Но чем больше эстетик предается игре чувств, тем сильнее становятся его неудовлетворенность и разочарование. В «Дневнике обольстителя» мы узнаем под конец, что, несмотря на то что герой искренне влюблен в свою девушку, все же, когда он чувствует, ЧТ о приближается к цели, им начинает овладевать скука и желание новизны," а когда он достигает цели, то она немедленно утрачивает для него всякий интерес. В «Афоризмах эстетика», которые составляют самую яркую главу первой части «Или — или», постоянно встречаются такие записи: «Моя жизнь совершенно бессмысленна», «Как, однако скучна... ужасно, ужасно скучна!», «Самое наслаждение разочаровывает», «Лучшим доказательством ничтожества жизни являются примеры, приводимые в доказательство ее величия» и т. д. В конечном счете скука, вызываемая Эстетическим образом жизни, приводит человека на грань отчаяния. Он осознает непригодность, неаутентичность эстетического образа жизни, необходимость порвать с ним и выбрать более высокую позицию, т. е. перейти на этическую стадию. На этой стадии господствует не стремление к наслаждению, а чувство долга. На эти ческой стадии человек отказывается от свободной игры чувств и добровольно подчиняется нравственному закону. Выбор, который он совершает, состоит в том, что он выбирает себя как нравственное существо, знающее различие между добром и злом, сознающее себя греховным, но сознательно вступающее на истинный путь. Символ этой стадии — Сократ, а художественной" иллюстрацией ее служит законный брак, противопоставляемый распутству эстетика. Здесь дается детальная и страстная критика эстетического взгляда на жизнь и образа жизни эстетика. Заключение Совершить выбор, отдаться вере, представляется как прыжок в пропасть, как полная потеря себя, и человек отворачивается от этого. Но тогда вокруг него все равно нет ничего, кроме небытия, ничто, и человек чувствует себя в отчаянии, как бы отчужденным от себя. Напротив, если он рискнет и совершит прыжок в пропасть, если он сделает свой выбор, он найдет себя, выберет свое истинное я, которое является и конечным, и бесконечным. Тогда божественная благодать снизойдет на грешную душу и человек ощутит и свою свободу, и свое общение с божеством. Отказавшись от разума, человек находит свое спасение в вере. Такова вкратце суть учения Кьеркегора. Многие его идеи были подхвачены экзистенциалистами, в частности Хайдеггером. В начале главы говорилось о том новом, что внес Кьеркегор и что составляет принципиальное отличие его философии от классической. К этому можно добавить, что Кьеркегор создал и новый стиль философствования и изложения философии. Его философские идеи предлагаются им не в форме стройных, логически последовательных трактатов, а в форме литературно-философских эссе, а то и в форме художественных произведений. Это и неудивительно. Поскольку проблемы, рассматриваемые Кьеркегором, считаются не поддающимися научному рассмотрению и в то же время они относятся непосредственно к существованию человека, к человеческой жизни и ее конфликтам, т. е. к темам, с которыми имеет дело литература, то естественно, что Кьеркергор охотно прибегает к такой форме. Вслед за ним ею пользуются и французские экзистенциалисты, в то время как немецкие пытаются сохранить академическую строгость. Что же касается отсутствия системы во взглядах Кьеркегора и фрагментарного характера его изложения, то это объясняется характером самого его предмета и его пониманием. Этот предмет — экзистенция человека и превратности его существования на пути к подлинному существованию. Экзистенция — это загадка, решение которой может носить лишь частичный характер путем различных, подчас противоречивых к ней подходов. Отсюда и отрывочность, а порой и противоречивость самих рассуждений Кьеркегора. И наконец, некоторые авторы считают, что литературно-образная форма изложения применяется Кьеркегором для возбуждения интереса читателей и для более сильного эмоционального на них воздействия. Список использованной литературы Гайденко П. П. Трагедия Эстетизма. М., 1970, Быховский Б. Э. Кьеркегор, М., 1972. Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1%8C%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%B5%D0%B3%D0%BE%D1%80,_%D0%A1%D1%91%D1%80%D0%B5%D0%BD_%D0%9E%D0%B1%D1%8E http://hpsy.ru/authors/x122.html |
