Реферат по дисциплине История тема Иван iv гений или тиран Формирование образа первого русского царя в исторической литературе и народном восприятии
 Скачать 50.97 Kb.
|
|
Министерство Российской Федерации по делам гражданской обороны, чрезвычайным ситуациям и ликвидации последствий стихийных бедствий Академия Государственной противопожарной службы МЧС РОССИИ Кафедра истории и экономической теории Реферат по дисциплине «История» тема «Иван IV – гений или тиран? Формирование образа первого русского царя в исторической литературе и народном восприятии»
Москва, 2022 ОглавлениеВведение 2 1.Оценка Н. М. Карамзиным личности и деятельности Ивана Грозного 3 2.Оценка личности и деятельности Ивана Грозного современной исторической литературой 12 3.Иван IV в изобразительном искусстве 19 Заключение 23 Список использованной литературы 24 ВведениеОдним из важных вопросов историографии является вопрос об описании Ивана Грозного. Русские историки, писатели и другие исследователи русской истории уже не один десяток лет интересуются жизнью и делами первого русского царя Ивана Васильевича Грозного. Царствование Ивана Грозного в Русском государстве всегда рассматривалось с нескольких точек зрения. В советское время действия Ивана Грозного оценивались с позиций приоритета сильной, централизованной власти, но для многих историков он попадал в историческую категорию под названием "тиранов", вступая в общество Калигулы, Нерона, Людовика XI и т. д., а при изучении влияния личности царя на его политическую деятельность психиатрические мотивы стояли чуть ли не на первом месте. Эта тема имеет важное научное и историческое значение в историографии, так как личность Ивана IV Грозного является одной из самых ярких и противоречивых фигур в русской истории, поэтому эпоха его правления изучалась много раз и все время оценивалась с разных точек зрения. В настоящее время взгляды историков на прошлое также не однозначны. Поэтому попытка в данной работе объективно осветить личность и жизнь первого русского царя Ивана Васильевича Грозного на основе трудов Н. М. Карамзина и источников современной исторической литературы, отражающих различные точки зрения на исследуемую проблему, позволит в определенной мере объединить и дополнить имеющиеся в этой области научные исторические знания. Оценка Н. М. Карамзиным личности и деятельности Ивана ГрозногоНиколай Михайлович Карамзин в своем труде "История государства Российского" при описании Ивана IV Грозного разделил его долгое царствование на два этапа, границей между которыми стала смерть царицы Анастасии. Со смертью королевы исчез принцип, сдерживавший необузданный нрав короля, и наступило темное время зверств, жестокостей и тиранического режима. В годы смуты, когда пошатнулось самодержавие, погибла и Россия. Царствование Ивана Грозного описано в 8-9 томах "Истории государства Российского". Восьмой том "Истории" заканчивается в 1560 году, разбивая царствование Иоанна IV на две части. В девятом томе, продолжающем издание, Карамзин описал самые драматические события своего царствования. Успех 9-го тома был поразительным. Современник отмечал: "В Петербурге такая пустота, потому что все углубились в царствование Иоанна Грозного." Некоторые признавали его лучшим творением историка. Отношение историка к царствованию Иоанна IV после введения опричнины однозначно. Он называл свое правление "подвигом ужасов", а самого короля-тираном, человеком "ненасытным в убийствах и похоти"." "Москва застыла в страхе. Текла кровь; в застенках, в монастырях стонали жертвы, но...тирания еще зрела: настоящее страшило будущее", " Ничто не могло обезоружить свирепых: ни смирение, ни великодушие жертв..." Тиранию грозного автор уподобляет мытарства, количество русских в удельный период и время монгольского ига: "Среди других тяжких переживаний судьбы, над бедствиями удельного строя, кроме ига монголов, России пришлось испытать террор царя-тирана: пережил с любовью самодержавие, потому что верил, что Бог посылает и чуму, и землетрясение, и тиранов." Казалось бы, описывая тиранию Грозного (а это было впервые сделано с такой основательностью), Карамзин нанес удар самодержавию, которое он последовательно защищал. Историк снимает это кажущееся противоречие рассуждением о необходимости изучения прошлого, чтобы не повторять его пороков в будущем: "Жизнь тирана есть бедствие для человечества, но его история всегда полезна для государей и народов: внушить отвращение ко злу значит внушить любовь к добродетели - и слава того времени, когда вооруженный правдой писатель может посрамить такого правителя в самодержавном правительстве, так что не будет уже Истории России с древнейших времен до конца XVII века. Н. М. Карамзин описывал жизнь Ивана Грозного последовательно и очень подробно, анализируя предпосылки дальнейшей жизни царя. Такими предпосылками было трудное детство Ивана Васильевича. Царь Иван родился в 1530 году. От природы он получил живой и гибкий ум, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великий русский ум. Но обстоятельства, в которых прошло раннее детство Ивана, испортили этот ум, дали ему неестественное, болезненное развитие. Иван рано осиротел, на четвертом году потерял отца, на восьмом-мать. У России никогда не было такого молодого правителя. После смерти отца власть оказалась в руках его матери Елены и нескольких бояр, которые имели сильное влияние на ум правителя. Вскоре Елена умирает, и Иван остается один среди чужих, без отцовского присора и материнского приветствия. Шмидт С. О. "История государства Российского" в культуре дореволюционной России. Так, Н. М. Карамзин говорит, что Иван Грозный с детства видел себя среди чужих. Чувство покинутости, заброшенности и одиночества рано и глубоко укоренилось в его душе и осталось на всю оставшуюся жизнь, как он всегда говорил: "Мои родственники не позаботились обо мне". Анализируя личные качества Ивана Грозного, Н. М. Карамзин отмечал, что " Иван рано усвоил привычку ходить, оглядываться и слушать. Это развило в нем подозрительность, которая с годами переросла в глубокое недоверие к людям. В детстве ему часто приходилось испытывать равнодушие и пренебрежение со стороны окружающих. Безобразные сцены боярского своеволия и насилия, среди которых вырос Иван, были его первыми политическими впечатлениями. Они превратили его робость в нервную робость, из которой, по мере того как он становился старше, у него развилась склонность преувеличивать опасность, формируя то, что называется страхом с большими глазами. Всегда встревоженный и подозрительный, Иван рано привык думать, что его окружают только враги. Это постоянно держало его начеку; мысль о том, что враг вот-вот бросится на него из-за угла, стала привычным, ежеминутным ожиданием. Сильнее всего в нем работал инстинкт самосохранения. Все усилия его ума были направлены на развитие этого чувства." По словам Карамзина, совершенно ясно, что детство Иоанна прошло в неестественной, ненормальной обстановке, которая не способствовала сбалансированному, здоровому развитию ребенка. В детстве душа Джона была наполнена тяжелыми болезнями, которые развивались и усугублялись, в зависимости от обстоятельств, в будущем. Следуя историческим фактам, Н. М. Карамзин так и описывает коронацию молодого царя: "В 1546 году шестнадцатилетний Иван вдруг заговорил с ними о том, что он задумал жениться, но перед женитьбой он хочет исполнить древний обряд предков, чтобы быть коронованным. Иоанн велел митрополиту и боярам готовиться к этому великому празднику, как бы подтверждая печатью веры священный союз между государем и народом. Между тем знатные сановники, дьяки и приказчики разъезжали по России, чтобы увидеть всех знатных девушек и представить императору лучших невест: из них он выбрал молодую Анастасию. Личные достоинства невесты оправдывали этот выбор." Карамзин в своем труде отмечает, что примечательно в этих событиях то, что Иван Грозный был первым из московских государей, кто увидел и живо ощутил в себе царя в истинном библейском смысле, помазанника Божия. Это было для него политическим откровением, и с тех пор его царственное " Я " стало объектом благоговейного поклонения. Но ни благочестие Иоанна, ни его искренняя любовь к жене не могли укротить его пылкой, беспокойной души, порывистой в движениях гнева, привыкшей к шумной праздности, к неприличным развлечениям. Он любил показать себя царем, но не в делах мудрого правления, а в наказаниях, в необузданных прихотях; он играл, так сказать, милостями и опалами; умножая число фаворитов, он еще больше увеличивал число отверженных; он самовольно доказывал свою независимость и все еще зависел от дворян, потому что не работал в устройстве царства и не знал, что государь, истинно независимый, есть только добродетельный государь. Россия никогда не управлялась хуже: Глинские делали, что хотели, во имя молодого государя; пользовались почестями; богатством и равнодушно смотрели на измену частных правителей; требовали от них раболепия, а не справедливости. Сильные характеры требуют сильного потрясения, чтобы сбросить с себя ярмо злых страстей и с живым рвением устремиться на путь добродетели. Для исправления Иоанна Москва должна была сгореть! Невозможно, по описаниям современников, описать или представить себе это бедствие, люди с опаленными волосами, с черными лицами бродили, как тени, среди ужасов огромного пепла: они искали детей, родителей, остатки усадьбы; они не находили ее и выли, как дикие звери. И царь со своими вельможами удалился в село Воробьево, как бы для того, чтобы не слышать и не видеть этого народного отчаяния. В это страшное время, когда молодой царь дрожал в своем Воробьевском дворце, а добродетельная Анастасия молилась, явился какой-то удивительный человек, по имени Сильвестр, священник, родом из Новгорода, подошел к Иоанну с поднятым грозным перстом, с видом пророка, и убедительным голосом сказал ему, что над головой легкомысленного и злого царя гремит суд Божий, что огонь небесный испепелил Москву. Открыв Священное Писание, этот человек указал Иоанну на правила, данные Всевышним для воинства царей земных; заклинал его быть ревностным к далеко идущим уставам; снабдил его даже какими-то страшными видениями, потряс сердце и душу; он захватил воображение ума юноши и совершил чудо: Иоанн стал другим человеком; со слезами раскаяния; его правая рука вдохновила наставника, потребовала от него силы быть добродетельным и приняла судей. Смиренный священник, не требуя ни имени, ни чести, ни богатства, явившись на престол, чтобы спорить, ободрять молодого монарха на пути исправления, заключил тесный союз с одним из фаворитов Иоанна, Алексеем Федоровичем Адашевым, прекрасным юношей, которого описывают земным ангелом: имея кроткую, чистую душу, хорошие манеры, ум, славу, любовь к добру, он искал у Иоанна никакой пощады для своей личной выгоды и для блага Отечества, и царь нашел в нем редкое сокровище, друг которого должен быть нужен самодержцу, чтобы лучше знать народ, состояние государства, истинные его потребности. Сильвестр возбуждал в царе желание добра, Адашев облегчал царю делать добро. Здесь начинается эпоха славы Иоанна, новая, ревностная деятельность в правительстве, отмеченная счастливыми успехами для государства и великими намерениями. И современные русские, и иностранцы, находившиеся тогда в Москве, изображают этого молодого, тридцатилетнего венценосца как пример благочестивых, мудрых, ревностных монархов во славу и счастье государства. Шмидт С. О. " Словом, в то время в России был хороший царь, которого народ любил и который работал на благо государства. Описывая далее события царской жизни, Карамзин задается вопросом: "Неужели возлюбленный, обожаемый государь мог упасть с такой высоты добра, счастья и славы в бездну ужасов тирании?" - и пытается сам найти на него ответ. Джон родился с пылкими страстями, с сильным воображением. Дурное воспитание, испортив его естественные наклонности, оставило ему возможность исправиться только в вере, ибо самые дерзкие растлители не осмеливались тогда коснуться этого святого чувства. Друзья Отечества и добра в чрезвычайных обстоятельствах были ее спасительными ужасами, чтобы коснуться, поразить его сердце; вырвали юношу из сетей блаженства и благочестивой, кроткой Анастасией увлекли его на путь добродетели. Печальные последствия болезни царя расстроили прекрасный союз, ослабили силу дружбы и произвели перемену. Государь созрел, страсти зреют вместе с умом, а самолюбие действует еще сильнее в годы совершенства. Уверенность Джона в умах его бывших учителей, возможно, не уменьшилась, но его уверенность в себе возросла. Благодарный им за мудрые советы, император перестал чувствовать потребность в дальнейших наставлениях и тем более ощущал бремя принуждения, когда они говорили смело, решительно во всех случаях и не думали угождать его человеческой слабости. Такая откровенность казалась ему непристойной грубостью, оскорбительной для монарха. Многие завидовали избранному положению Сильвестра и Адашева. И завистливый, нетерпеливый кто над ним, не дремал, угадывал расположение сердца Иоанна и внушал ему, что Сильвестр и Адах хитрые лицемеры: проповедуя небесную добродетель, вы хотите мирских приобретений.; высоко стойте перед престолом и не позволяйте людям видеть царя, желая узурпировать успех, славу его царствования, и в то же время препятствовать СИМ успехам, советуя государю быть умеренным в счастье, опасаясь его внутренне, думая, что избыток славы, может придать ему изрядное чувство величия, угрожающее их жажде власти. Вскоре Адашев и Сильвестр были удалены со двора. Роковой точкой разрыва Иоанна стала смерть Анастасии. Ее смерть была приписана Адашеву и Сильвестру с помощью их друзей-завистников. Нервный и одинокий, Иван потерял моральное равновесие. Шмидт С. О. " История государства Российского» Н. М. Карамзин, описывая события, в которых царь Иван IV отказался править государством, выказывая гнев на весь народ, и когда народ умолял его вернуться и править Россией, акцентирует внимание на том, что последствия этих событий ужаснули Россию. Царь объявлял города: Можайск, Визьма, Козельск, Перемышль, Велев, Лихвин, Ярославец, Суздаль, Шуя, Галич, Юрьевец и др., а также волости Московские и другие с их доходами.; Он избрал 1000 телохранителей из князей, дворян и детей боярских и дал им поместья в этих городах, а местные вотчины и владельцев перевел в другие места; В самой Москве он занял улицы Чертольскую, Арбатскую с Сивцовым врагом, половину Никитской с различными населенными пунктами, откуда надо было изгнать всех дворян и дьяков, не числившихся в царской тысяче; Назначал за свои услуги особых сановников: дворецких, казначеев, экономов, даже поваров, хлебопеков, ремесленников; Наконец, словно возненавидев славные воспоминания о Кремле и священные гробы предков, он не захотел жить в великолепном дворце Иоанна III - приказал построить новый. Эта часть Руси и Москвы, эта тысячная дружина Иоаннова, этот новый двор, как отдельная собственность царя, находясь под его непосредственным управлением, назывались опричниной; а все остальное, то есть все государство, называлось земщиной, которую Иоанн поручил боярам земства. 4 февраля в Москве состоялось исполнение условий, объявленных царем духовенству и боярам. Начались казни предполагаемых предателей, которые якобы замышляли покушение на жизнь Иоанна, покойной царицы Анастасии и его детей. Опричник, или кромешник, как стали их называть, словно исчадия кромешной тьмы, мог спокойно толпиться, грабить соседа и, в случае жалобы, брать с него штраф за бесчестие. Словом, народ земский, от дворянина до мещанина, был безгласен, безучастен против опричников.; первые были охотниками, вторые-охотниками, и только для того, чтобы Джон мог надеяться на усердие своих телохранителей в новых убийствах, которые он планировал. Чем больше государство ненавидело опричников, тем больше государь имел на них доверенностей: эта общая ненависть служила ему залогом их верности. Изощренный ум Иоанна изобрел достойный символ для своих усердных слуг; они всегда ходили с собачьей головой и метлой, привязанной к седлу, в память о том, что укус мягко подметал царскую Россию. Одним словом, Иоанн, наконец, достиг высшей степени своей безумной тирании, "еще мог уничтожать", но уже не мог поражать русских никакими новыми изобретениями жестокости. Вот некоторые из бесчисленных злодеяний того времени, описанных Карамзиным в его "Истории" - "Не было безопасности ни для кого, но менее всего для людей, известных своими заслугами и богатством: ибо тиран, ненавидя добродетель, любил жадность. Гнев тирана, обрушиваясь на целые семьи, уничтожал не только детей с отцами, супругов с супругами, но часто и всех родственников предполагаемого преступника. Но тогда смерть казалась легкой: жертвы часто требовали ее в качестве одолжения. Невозможно без трепета читать обо всех адских выдумках тирании, обо всех способах мучить человечество. Для муки делались специальные печи, железные щипцы, острые гвозди, длинные иглы; людей резали на составы, перемалывали надвое тонкими веревками, сдирали кожу, вырезали из спины ремни. И когда в ужасах убийства Россия оцепенела, во дворце послышался шум ликования: Иоанн забавлялся со своими палачами и веселыми людьми, или скоморохами, которых присылали к нему из Новгорода и других областей. И в заключение Карамзин говорит: "Таков был царь! Должны ли мы больше всего удивляться ему? Если он не превзошел всех в муках, то его подданные превзошли всех в терпении, ибо они считали власть государя божественной и всякое сопротивление беззаконию; они приписывали тиранию Иоанна гневу небес и каялись в своих грехах; они с верой и надеждой ждали умилостивления, но не боялись смерти, утешая себя мыслью, что для счастья добродетели существует иное существование и что земное служит ей только искушением.; они умерли, но сохранили для нас силу России, ибо сила народного повиновения есть сила государства." Оценка личности и деятельности Ивана Грозного современной исторической литературойСложность и противоречивость трактовки личности царя современной литературой объясняется тем, что о его времени сохранилось очень мало исторического материала, поэтому составить объективную картину характера и жизни царя практически невозможно. В отличие от Н.М. Карамзина, который связывает политическую деятельность Ивана Грозного с особенностями его личности и спецификой его мировоззрения, в современной литературе существуют и другие точки зрения. Таким образом, свидетельства современников показывают, что политическая деятельность Ивана Грозного является следствием его политических взглядов. По словам секретаря польских королей Стефана Батория и Сигизмунда III Васы Рейнгольда Гейденштейна в Московском царстве: "Они выработали понятие о князе, которому особенно помогали митрополиты, что через князя, как бы посредника, Сам Бог входит в единство с ними. В результате они считают своим долгом, предписанным верой, повиноваться его воле, как воле божественной, во всех делах, приказывает ли он постыдное или честное, доброе или дурное; князь имеет по отношению к нему "власть жизни и смерти и неограниченное право собственности". Посол папы Григория XIII Антоний Поссепино, находившийся в Москве в 1581-1582 годах, писал об Иване IV: "...то, что относилось к поклонению Богу, он переносил на прославление самого себя...<... > Великий князь держит в своих руках все: города, крепости, села, дома, имения, леса, озера, реки, честь и достоинство. Другой точки зрения на царствование Ивана Грозного придерживался Р. Ю. Виппер. Виппер впервые поставил вопрос о "внешнем факторе" как главной силе, определяющей социально-политическое развитие Московского государства в царствование Ивана IV. Военная борьба на нескольких фронтах, изнурительная борьба, истощившая Россию, по мнению ученого, наложила свой отпечаток на все основные события эпохи, на все преобразования, на экономику, внутреннюю политику и государственное устройство страны. В частности, он пишет: "Крупнейшие социальные и административные реформы, страшная борьба с князьями, возвышение за счет старого дворянства народовичей, усиление воинской повинности и централизация государственного управления были не в мирное время, а среди величайших военных потрясений. Фактически все царствование Ивана IV было сплошной непрерывной войной… Ситуация очень похожа на ту, в которой оказался Петр I, жизненной целью которого было завоевать то самое окно в Европу." Таким образом, применяя теорию "внешнего фактора", Виппер находит в войнах оправдание крайностям эпохи и жестокости царствования Ивана IV. В историографическом предисловии к “Исследованиям по истории опричнины” С. Б. Веселовский писал: “В нашей историографии, кажется, нет вопроса, который вызывал бы большую полемику, чем личность царя Ивана Васильевича, его политика и, в частности, его Опричнина. И примечательно, что с прогрессом исторической науки различия, казалось бы, уменьшились, но в действительности наблюдается обратное”. Русская дореволюционная историография от Татищева до В. О. Ключевского, посвященная истории царствования Ивана Грозного и одному из центральных событий этого царствования - опричнине, чрезвычайно обширна. Почти все крупные историки второй половины XVIII-XIX веков так или иначе касались царствования Ивана Грозного в своих трудах и оставили много разнообразных, а порой и взаимоисключающих концепций его правления. Михайловский в своей работе “ Иван Грозный в русской литературе” писал, что при чтении литературы, посвященной Грозному, " возникает такая длинная галерея его портретов, что хождение по ней в конце концов утомляет. Усталость тем более понятна, что хотя образ одной и той же исторической личности смотрит на вас со всех сторон галереи, но в то же время эта личность представлена в таких разных формах, что зачастую это не один человек.” И так далее: “ Те же внешние черты, те же рамки, и все же совершенно разные лица: падший ангел, простой злодей, возвышенный и проницательный ум, ограниченный человек, независимая фигура, сознательно и планомерно преследующая великие цели, какая-то хрупкая лодка “без руля и парусов”, человек, стоящий недосягаемо высоко над всей Россией, значит, наоборот, низменная натура, чуждая лучшим устремлениям своего времени.” Характеризуя историографию Ивана Грозного, важно также отметить, что взгляды отдельных историков в период его правления были столь же противоречивы, как и вся историография, а также то, что все новые концепции, выдвинутые как в XIX, так и в XX веках, по большей части основывались не на привлечении новых материалов, а представляли собой интерпретацию корпуса источников, уже введенных в оборот. Такое обилие понятий говорит о том, что главная ценность трудов, посвященных Ивану Грозному, лежит не в сфере истории России XVI века, а в невольной автохарактеристике русской историографии, для которой они дают богатейший материал. С. Б. Веселовский в уже цитировавшейся работе об Опричнине писал о связи историографии Грозного с внутриполитической обстановкой страны: “Дни Александровых-прекрасное начало " породили поучительную для государственных деятелей концепцию личности и государственной деятельности царя Ивана, данную Карамзиным. Жесткая реакция царствования императора Николая I вызвала ряд попыток писателей разного калибра и разной степени осведомленности реабилитировать царя Ивана в противовес негативной характеристике Карамзина." Такая тесная связь между внутриполитической ситуацией в стране и историографией царствования Ивана Грозного только обострилась после 1917 года. Эпоха сталинского правления - время безудержной апологии Ивана IV. Хрущевская либерализация конца 50-х-начала 60-х годов позволила опубликовать написанный двадцатью годами ранее труд С. Б. Веселовского “Исследования по истории опричнины", и появление этой монографии стало одним из наиболее показательных примеров десталинизации для русской интеллигенции. Частичная реабилитация Сталина и сталинизма в период правления Л. И. Ленина привела к гораздо более "взвешенной" трактовке как самой опричнины, так и всего царствования Ивана IV. Резко отрицательная оценка роли Грозного в русской истории была отвергнута, и победило мнение, что, несмотря на многие издержки, политика Грозного (в частности, репрессии, которые он развязал против дворянства) была разумной и необходимой. В наше время начало "перестройки" позволило возродить точку зрения, высказанную Н. М. Карамзиным, а впоследствии подробно развитую С. Б. Веселовский, о царствовании Ивана IV как об одной из величайших катастроф в истории России. Без преувеличения можно сказать, что историография царствования Ивана IV позволяет легко реконструировать все важнейшие повороты внутренней политики России и увидеть, как именно верховная власть смотрит на Россию и на себя. Не анализируя всех взглядов историков на царствование Ивана Грозного, можно выделить некоторые ключевые черты историографии, посвященной ему. Первое: во всех концепциях царствования Ивана Грозного личность, безусловно, доминирует над событиями его царствования, которые предстают чаще всего как материализованное воплощение черт Ивана. Психологизм в русской историографии занимал больше всего места в изучении этой темы, поэтому для историографии Ивана Грозного столь характерны блестящие портретные зарисовки (Белинский, Аксаков, Ключевский). Н. К. Михайловский отмечал, что " если историки, как Костомаров (роман "Кудеяр"), превращались в беллетристов ради Грозного, то поэты, как Майков, превращались в историков ради него и восхищали настоящих историков (Бестужев-Рюмин) и знаменитых публицистов К. Аксаков и Ю. Самарин." Эта особенность историографии Ивана Грозного легко объяснима. Неудачи в правильном историческом объяснении царствования Ивана Грозного и его эпохи привели к попытке понять и осмыслить его личность как героя литературного произведения. Отсюда определенная концептуальная зависимость историков от писателей и публицистов и стремление ввести в историческое исследование совершенно иной литературный метод. Во - вторых, при всем многообразии историографических концепций царствования Ивана Грозного все они могут быть сведены к двум основным направлениям-дискредитирующему и апологетическому. Такое разделение не случайно: каждое из этих направлений базируется на самом общем представлении историков о сущности и смысле русской истории и, соответственно, о критериях оценки исторических деятелей; соответственно, аксиоматика каждого из этих направлений глубоко различна. В основе первого взгляда - оценка Ивана Грозного с точки зрения человеческой морали, в основе второго-оценка его и его царствования с точки зрения состояния прогресса с ним. Второй взгляд не только неизбежно приписывает успехи, достигнутые Россией, личности ее монарха, но, что еще важнее, сводится к другой нравственной системе - этнической. Успех России - это абсолютное благо, независимо от того, какими средствами он достигается. Первое мнение наиболее ясно выразил М. П. Погодин. Описывая Ивана IV и его деяния, он писал: “ Что есть в них высокого, благородного, дальновидного, государственного? Злодей, зверь, болтун, писака с детским умом-и все. Нужно ведь, чтобы такое существо, потерявшее даже образ человека, а не только высокое лицо царя, нашло себе прославителей”" Второе у К. Д. Кавелина: "Все, что защищали современники Иоанна, было разрушено, исчезло; все, что защищал Иоанн IV, было разработано и осуществлено; мысль его была так живуча, что пережила не только его, но и века, и с каждым разом росла и занимала все больше и больше места. Неужели он ошибся? .. .. Из всех ужасов того времени до нас дошел труд Иоанна; он показывает, насколько он превосходил своих противников.” Каждое из этих двух направлений не столько пыталось опровергнуть те или иные положения противоположности, сколько ставило под сомнение саму их основу - систему аксиом. К. Д. Кавелин считал, что историки не могут рассматривать историческую личность с точки зрения современной морали, такой подход является неоправданной модернизацией истории. Защищая Грозного, он писал: "Иоанн IV - это целая эпоха русской истории, полное и верное выражение нравственной физиономии народа в это время”, он был" довольно популярной фигурой в России”. Однако аксиоматика, основанная на “государственной выгоде”, нашла не менее весомые возражения у Погодина. Он отвергал саму возможность активного участия Ивана IV в составлении нового судебника и других крупных государственных преобразованиях 50-х годов, а также в победах России над осколками многовекового врага - Золотой Орды - Казанского и Астраханского ханств. "В царствование Грозного, несомненно, было совершено много великих дел; но, - спрашивает Погодин, - мог ли такой человек, как Иоанн, проведший детство и отрочество, как он, никогда всерьез ничем не занимавшийся, вдруг в 17-20 лет превратиться в просвещенного законодателя?.. Он мог отказаться от прежнего бурного образа жизни, мог успокоиться, остепениться, заняться бизнесом, мог охотно согласиться на предложенные меры, одобрить их - вот и все; но чтобы он мог вдруг понять необходимость единства богослужения, угадать нужды и нужды народа, выяснить местные злоупотребления, найти контрмеры, дать необходимые правила относительно суда, например, об избрании целовальников и старейшин в городах и т. д. - это ни с чем не согласуется." Иоанн был полностью в руках своих советников, Сильвестра и Адашева, и их партии, что подтверждается как показаниями современников, так и собственным негодующим признанием Грозного в письмах к Курбскому. И тогда, когда влияние этой партии было парализовано, в последние 25 лет жизни Иоанна нельзя указать ни законов, ни постановлений, ни приказов, ни вообще каких-либо действий, из которых были бы видны его государственный ум и понимание требований народной жизни, проявившееся в первой половине его царствования. В это время “ нет ничего, кроме казней, пыток, опалов, актов яростного гнева, возбужденной крови, необузданной страсти." В самом конце XIX века, в 1899 году, концепция царствования Ивана Грозного была дополнена еще одной, которая принадлежит перу С. Ф. Платонова и изложена в первой его части “ Очерки истории смуты в Московском государстве XIV-XVII веков”. Впоследствии она была воспроизведена с некоторыми изменениями в его лекционном курсе и в книге “Иван Грозный". В общей оценке кризиса России середины XVI века Платонов согласен с В. О. Ключевский и видит причину кризиса в противоречиях, заложенных в основу московского государственного и общественного строя. Платонов не выдвинул новой концепции царствования Ивана Грозного, он изменил подход к теме. До С. Ф. Платонова историки интересовались личностью Ивана Грозного. И от личности, как-то понимая ее, они перешли к собственно истории России. С. Ф. Платонов начал с другого конца, с истории России. Россия перестала быть простым продолжением Грозного. Она обособилась, и сразу стало ясно, насколько тесно XVI век в русской истории связан с событиями предшествующих столетий. Время царствования Ивана Грозного, сама Опричнина, эмансипированная от его личности, легко вписывалась в общий контур русской истории и была связана с общим направлением и традициями предшествующих царствований. Современная историография часто обвиняет Грозного в несоответствии цели и средств, в отсутствии логики и смысла в проводимых им репрессиях. Иван IV в изобразительном искусствеЧтобы ознакомиться с внешним обликом Ивана IV, можно выбрать картину И.Е. Репина «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», а также скульптуру М.М. Антокольского «Царь Иван Васильевич Грозный» (1875 г.) И.Е. Репин «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», Государственная Третьяковская Галерея, г. Москва: Здесь мы можем наблюдать Ивана Васильевича, держащего на руках своего сына, Ивана. Царь охвачен ужасом, произведенное им действие потрясло его, мы можем предположить, что он находится в состоянии аффекта и, возможно, еще не до конца осознает, что ударом посоха в висок совершил убийство. Его охватывает страх, горе, сожаление, гнев на себя, величайшую скорбь и ненависть к себе выражает его взгляд. На заднем фоне мы наблюдаем хаос, олицетворяющий результат эмоционального разговора, произошедшего перед ужасающим событием, которое изобразил И.Е. Репин. Также мы видим сына Ивана Васильевича на руках у отца, истекающего кровью. Лицо у него застывшее, выражающее эмоцию удивления, шока. С ней Иван застыл навсегда. «Илья Ефимович Репин Рассказывал, что идея создания картины «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года» возникла у него в 1882 году в Москве под впечатлением от музыки Н.А. Римского - Корсакова. Работа над полотном длилась несколько лет. Художник писал эскизы и этюды, подбирал натуры, изготавливал костюмы царя Ивана Грозного и царевича Ивана. Много переработок было сделано уже на самом холсте. Как известно, Репин очень придирчиво относился к своим картинам, редко был удовлетворен, казалось бы, завершенной работой… Завершенное произведение обладало огромной силой воздействия. Драматическая сцена убийства обезумевшем царем своего сына была представлена с невероятной убедительностью. На полотне художника запечатлен тот момент, когда Иван Грозный ударил в гневе своего сына. Для того чтобы усилить впечатление от кровавой сцены, художник перед нанесением многоцветного слоя покрывал холст красноватой краской, просвечивающей через новые оттенки цветов. Когда картина была выставлена в Санкт-Петербурге для обозрения, она привлекла внимание множества ценителей искусства. Люди толпами устремлялись в северную столицу, чтобы увидеть картину, которую, как говорили, могут запретить. Сюжет нового произведения Репина встревожил наиболее ревностных сторонников монархии, заподозривших крамольные намеки. Поэтому последовал запрет на показ картины для обозрения публики в Москве.» (Сурмина И.О. «Сокровища музеев России). Во время домашнего показа в кругу близких друзей Репина в 1885 году, все гости замерли в изумлении. Никто не решался начать комментировать увиденное, пока свое мнение не вынесет И.Н. Крамской: «Меня охватило чувство совершенного удовлетворения за Репина. Вот она, вещь, в уровень таланту… И как написано, боже, как написано! … Что такое убийство, совершенное зверем и психопатом?.. Отец ударил своего сына жезлом в висок! Минута… В ужасе закричал… схватил его, присел на пол, приподнял его… зажал одной рукою рану на виске (а кровь так и хлещет между щелей пальцев) … а сам орет… Этот зверь, воющий от ужаса… Что за дело, что в картине на полу уже целая лужа крови на том месте, куда упал на пол сын виском… Эта сцена действительно полна сумрака и какого-то натурального трагизма…» Мы можем наблюдать здесь Ивана Васильевича как человека неуравновешенного, способного на убийство собственного сына в порыве ярости. Внешность на картине неприятная, вызывающая шквал негативных эмоций, неприязнь. Но нельзя составлять мнение о такой персоне как Иван IV всего лишь по одной картине. Рассмотрим скульптуру М.М. Антокольского «Царь Иван Васильевич Грозный» (1875 г): Мы можем наблюдать Ивана Васильевича, сидящего в троне. Он погружен в тяжелые думы, и его голова наклонена вперед, а взгляд задумчив и суров. Здесь Царь предстает перед нами уже в ином образе: сильный, властный правитель, создается впечатление что в его руках всегда всё под контролем. В руках он держит синодик, на колене лежит еще одна книга, предположительно религиозная литература. Также стоит заметить, что хоть Иван Васильевич сидит на троне, на нем монашеское одеяние. «Личность Ивана Грозного и значение деяний этого царя на протяжении веков вызывали противоречивые оценки историков и неугасавшие споры. Некоторые видели в нем великого государственного деятеля, способствовавшего единству страны и успешно расширявшего его границы. Другие считали Грозного сумасбродным тираном, разорявшим собственные владения и загубившим множество невинных людей. Антокольский пытался составить собственное представление об Иване IV на основе старинных свидетельств и исследований современных ученых. Он пришел к выводу, что это был сильный и властный человек, легко распоряжавшийся судьбами других. Но осуществленные по приказу грозного самодержавца пытки и казни впоследствии пробуждали у Ивана IV совесть, которая беспощадно мучила уже его самого, так что «эти терзания были страшнее пытки». «Тени убитых им подступают, они наполняют весь покой, ему страшно, он хватается за псалтырь, падает ниц, бьет себя в грудь, кается и падает в изнеможении. Назавтра он весь разбит, нервно потрясен, раздражителен» - писал о своем представлении об Иване Грозном сам скульптор. Таким Царь Иван IV и запечатлен в мраморе - он погружен в тяжелые раздумья, держит в руке поминальный синодик, а на колене - раскрытую книгу (очевидно, псалтирь). Грозный самодержец изображен сидящем на красивом резном троне, все узоры которого тщательно переданы ваятелем. Но одеяние вовсе не соответствует царскому величию. Это монашеский подрясник, который подобно псалтыри и синодику свидетельствует о покаянном настроении. А переданное художником психологическое состояние Ивана IV, в свою очередь, имеет мало общего с состоянием искреннего и усердного молящегося, возносящего к Богу просьбы о даровании пущения… Очевидно, Грозный вспоминает совершенные им зверства, и эти горькие думы терзают его душу…» (Сурмина И.О. «Сокровища музеев России). Антокольский не дает четкой оценки характера Ивана Васильевича, оставляя ноту противоречивости и загадочности личности Царя. Мы должны сами для себя найти ответ на этот вопрос после изучения скульптуры. Иван IV уже не так жесток, мы здесь видим альтернативную точку зрения, где самодержец сожалеет о содеянных им зверствах, казнях, пытках, расправах. Это уничтожает его изнутри, это хуже любого наказания. Иван Грозный словно просит прощенья у всех замученных через молитву и свои страдания. Царь понимает, что искупить или исправить случившееся уж невозможно, и совесть в итоге пробудилась в Иване IV. ЗаключениеН. М. Карамзин связывает политическую деятельность Ивана Грозного главным образом с особенностями его личности и со спецификой его мировоззрения. Среди недостатков Грозного Карамзин выделял "самодержавие, сочетавшееся с робостью и подлостью духа", которое он приписывал "чрезмерной горячности, недоверчивости и жестокой мести". Внутреннее противоречие и двойственность характера Ивана Грозного, с точки зрения Карамзина, состояли в противопоставлении его недостатков "проницательному и дальновидному уму". Большинство современных историков, изучающих эпоху Ивана Грозного, ориентируются в первую очередь на личность царя. Но, несмотря на преобладание личностно-ориентированного подхода, ученые все же пытаются описать историю страны, а не историю влияния государя на историю страны. Это соотношение влияния "субъективного" и "объективного" в истории всех ученых различно. Из тех же предпосылок исходит теория "внешнего фактора" Виппера, который рассматривает "внешний фактор" как главную силу, определяющую социально-политическое развитие Московского государства в царствование Ивана Грозного. Позиция Карамзина во многом сходна с позицией С. Ф. Платонова, определяющего политическое состояние России действиями Ивана Грозного. Средства, использованные Иваном Грозным для достижения своих целей, по словам Платонова, были грубыми и губительными для страны. Таким образом, анализируя различные точки зрения на деятельность Ивана Грозного, можно сделать вывод, что оценка роли влияния личности Ивана Грозного на развитие средневековой государственности во многом зависит от подхода к роли личности в истории, которому следуют исследователи. Список использованной литературыВеселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. - М.: Изд-во АН СССР, 1963. Виппер Р. Ю. Иван Грозный, М., Л., 1944. Очерки Ивана VI Грозного. - Санкт-Петербург, 2000. История России с древнейших времен до конца XVII века. Москва, 2004. Карамзин Н. М. Легенды веков. - М.: Правда, 1988. Ключевский В. О. Очерки. Том II. Часть 2. Лекция XXX. Характеристика царя Ивана Грозного / / Бутромеев В. П. Всемирная история в лицах: Позднее средневековье. Москва, 2000. Михайловский Н. К. Иван Грозный в русской литературе, Соч., т. 6, СПб., 1897. Платонов С. Ф. Иван Грозный (1530-1584). Виппер Р. Ю. Иван Грозный / Сост. и вступ. Статья Д. М. Володихина. - М., 1998. Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. Петрозаводск, 1996. Скрынников Р. Г. Иван Грозный, Москва, 1975. |