этика науки. Реферат по философии этика науки соискателя кафедры экологии биологического факультета Логинова В. В
 Скачать 1.31 Mb.
|
|
Размещено на http://www.allbest.ru/ МИНИСТЕРСТВО ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ НИЖЕГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМ. Н.И. ЛОБАЧЕВСКОГО ФАКУЛЬТЕТ СОЦИАЛЬНЫХ НАУК РЕФЕРАТ ПО ФИЛОСОФИИ Этика науки соискателя кафедры экологии биологического факультета Логинова В.В. научный консультант: профессор, С.П. Макарычев Нижний Новгород 1998 Содержание реферата Вступление 1.Нравственность, мораль и этика в науке 2.Свобода и ответственность ученого 3.Биоэтика и мировоззренческие позиции 4.Евгеника и этика генетического контроля 5.Генетика и этика 6.Генная инженерия - неограниченные возможности и возможные ограничения Заключение Список использованной литературы Вступление Хотя наука и техника выступают сегодня в ряду факторов, приводящих к необходимости создания некоей новой или универсальной этики, но возможно эта задача в позитивистском духе не выполнима и тем тревожнее слышать предупреждения биологов, генетиков, медиков о том, что мы стоим перед опасностью разрушения человечества как вида, деформации даже его телесных основ. Расшатывание генофонда, лихие шаги генной инженерии, открывающей настолько новые горизонты, но и зловещие возможности: порождения “призрака Франкенштейна”, выход из-под контроля “мутантных генов”, могущих исказить эволюционные приспособления человека, массовое порождение искусственных мутантов. Не исключена возможность ломки основного генетического кода в результате непродуманных вмешательств в его структуру. Нарастает генетическая отягощенность человеческих популяций. Повсеместно фиксируется резкое ослабление иммунного аппарата человека, под воздействием ксенобиотиков и многочисленных социальных и личных стрессов (Философия, 1995, с.556). Возможно этика ненасилия и диалога из полуэкзотической и наивно-утопической конструкции становиться одним из центральных моментов этической мысли и выживания человечества в этом стремительно меняющимся мире. Поэтому дискуссии происходящие по этическим аспектам в биологии, медицине, генетике имеют не только чисто теоретический интерес, но и практический касающийся всех нас так или иначе. 1.Нравственность, мораль, этика в науке В научной литературе понятия “мораль” и “этика” часто употребляются, как взаимозаменяемые (хотя они и не тождественны). Например, мы говорим: нормы профессиональной этики, этика ученого, моральные, нравственные, этические нормы и т.д. Это происходит от того, что сама мораль, как реальность содержит в себе разные элементы, тесно переплетенные между собой - сознание, отношения, поступки (деятельность), то есть содержит и определенное обоснование своих норм и принципов, точно так же, как наука о морали - этика - не ограничивается лишь пассивным теоретическим отражением моральной стороны нравов, а сама имеет нормативное содержание вырабатывает конкретные образцы поведения, обоснование должного. Кроме понятий “мораль” и “этика” в русском языке употребляется и термин “нравственность”. Этимологически понятия “нравственность”, “мораль”, “этика” восходят к одному корню и в античности употреблялись как анонимы. Термин “этика” произошел от древнегреческого ,,s (обычай, характер, образ мыслей) и получил признание в работах Аристотеля. Латинским аналогом этого слова является mos-mores (нрав, обычай, характер, поведение). Отсюда наряду с греческим , (учение о добродетелях), появляется латинское moralitas - мораль (степень моральности человека). Другими словами, по своему первоначальному значению греческое и латинское moralitas в основном совпадают однако в процессе развития культуры, философии термины “этика” и “мораль” (“нравственность”) наполняются различным содержанием (цит. по: Лазар, 1985, с.33). В истории этики нравственность иногда трактовалась, как нечто отличное от морали. Так, Гегель делит этику на три части: абстрактное право, мораль и нравственность. Первое охватывает внешнее поведение, второе вскрывает внутреннюю сущность особой воли субъекта. Нравственности Гегель придавал более высокий смысл, рассматривая ее как идеал, как долженствование и критическое отношение к социально-историческим явлениям. Следует отметить, что предмет этики - мораль и наука о ней - этика исторически, от эпохи к эпохи менялись. Особенности научно-технической революции не могли не оказать влияния и на постановку этических проблем современного естествознания. в частности на отношение ученых к проблеме ответственности. Как постановка. так и решение проблемы ответственности естествоиспытателя находятся в прямой зависимости от более общей проблемы взаимоотношения науки. морали и этики. Для обозначения максимально широкого круга философско-методологических и социологических проблем. отражающих разносторонние аспекты этого взаимодействия, употребляют термин “этика науки”. Этика ученого - более узкое по своему объему понятие. чем этика науки. поскольку она охватывает преимущественно регулятивистские аспекты действия морали в науке. обосновывает профессиональную мораль ученых и является частью, одним из аспектов этики науки. Кроме этих двух понятий (“этика науки” и “этика ученого”) в литературе часто встречается и такие понятия, как “этика научного работника”, “этика (этические аспекты) научного творчества (деятельности), “нравственная функция науки”, обозначающие те или иные аспекты этики науки (Дробницкий, 1977, с.6). Этика науки представляет собой философское и социологическое изучение взаимоотношений науки и морали: а) в плане воздействия науки на мораль, знаний и научного прогресса на моральность, нравы людей и нравственный прогресс общества, влияние ценностей науки на мораль, соотношение истины и добра, истинности моральных явлений и б) в плане воздействия морали на науку, ценностей и норм морали на отношение в науке и ее результаты, мировоззренческих установок ученого на познание действия морали как регулятора научной деятельности и научного общения, раскрытия содержания гражданской и моральной ответственности ученых. По аналогии с социологией - этика науки должна иметь также разные уровни исследования: общеэтический анализ взаимоотношений науки и морали (с выходом на философский уровень, на обобщение методологического порядка), средний уровень для которого общеэтические положения выступают в качестве методологических предпосылок, и конкретно - эмпирический уровень исследования моральных отношений и нравов в науке с помощью методов социологии, социальной психологии и других наук. В нормах научной этики находят свое воплощение во-первых общечеловеческие моральные требования и запреты, приспособленные разумеется к особенностям научной деятельности. Во-вторых, этические нормы служат для утверждения и защиты специфических, характерных именно для науки ценностей. Первый из них является бескорыстный поиск и отстаивание истины. В повседневной научной деятельности обычно бывает непросто сразу же оценить полученное знание, как истину либо, как заблуждение. И это обстоятельство находит отражение в нормах научной этики, которые не требуют, чтобы результаты были новыми знаниями и так или иначе логически, экспериментально и пр. - обоснованными. Ответственность за соблюдение такого рода требований лежит на самом ученом (Фролов, 1989, с.407). Так, современный английский социолог науки Р. Мертон считает, что научные нормы строятся вокруг четырех основополагающих ценностей: универсализма, всеобщности, бескорыстности (незаинтересованности), и организованного скептицизма (Философия, 1995, с.513). Корень вопроса при обсуждении же, темы о науке и нравственности заключается, видимо, не просто в том, чтобы понять, как вообще соотносятся два этих явления. Для всех нас, имеющих какое-то отношение к науке, источник беспокойства, а с ним и повышенного интереса к теме, заключается, очевидно, не просто в том, нравственно или безнравственно современное использование достижений науки, нравственно или безнравственно то или другое явление современного научного развития, даже не в том, можем ли мы сегодня, как мы это делали последние 200-300 лет, начиная от эпохи Просвещения и до середины нынешнего века, все еще возлагать надежды на то, что научное развитие по мере достижения в области приобретения и распространения знаний сможет выработать надежную основу для решения наиболее важных проблем человеческого бытия, но в том, может ли вообще наука, как особая форма сознания, быть и оставаться высшей инстанцией при решении всех без исключения общих, т.е. и мировоззренческих, нравственных и им подобных вопросов? Не являются ли напротив, некоторые, из этих суждений, например. нравственные, в общегуманистическом и мировоззренческом, пускай даже и более абстрактном смысле суждениями более высокого и общего порядка, чем суждения науки как таковой. Подобные вопросы, почти невозможные лет 50-100 назад неожиданно оказались почему-то возможными сегодня, и не только возможными, но чуть ли не естественными. И эта их возможность и естественность как раз и обнаруживает чрезвычайно важные сдвиги, которые произошли в сознании современного человека относительно науки, и научности по сравнению с сознанием людей ближайших к нам предшествующих культурных эпох. Естественность этих вопросов обнаруживает не только глубокое и все более возрастающее недоверие к современному научно-техническому развитию в его материальных формах, и в первую очередь к науке, как бы мы ни понимали ее (Трубников, 1990, с.278,279). 2.Свобода и ответственность ученого Одним из необходимых условий и особенностей развития науки является свобода научного творчества. Во всех своих аспектах - в психологическом (свобода воли), гносеологическом (свобода как познанная необходимость), социально-политическом (свобода действий), связанных между собой, свобода в области науки проявляется в особых конкретных формах и выступает, как необходимое основание ответственности не только ученого, но и человечества в целом. Свобода должна проявляться не только во вне и при помощи науки, но и внутри нее самой во всех формах свободы мысли (постановка научных проблем, научная фантазия, предвидение и т.п.), свободы выбора объектов исследований и методов научной работы, свободы действий (эксперимент, практическое использование научных достижений и т.п.), социальной свободы ученого как личности и др. (Медянцева, 1973, с.102). Одним из проявлений свободы научного творчества, а следовательно, и ответственности, является способность ученого освободится от предвзятых мнений, умение практически проанализировать свою работу и доброжелательно отнестись к работе другого, увидеть в ней зерна истины. Постоянное сомнение в правильности и достоверности выводов и открытий, является одним из оснований научной добросовестности, чувства ответственности ученого за истинность научных взглядов. Победа сомнений, которой предшествовала интенсивная работа мысли по проверке выводов и выражает подлинную свободу творчества. Одной из особенностей современной науки является ее все большее сближение с производством, уменьшается дистанция от момента научного открытия до его практического воплощения, ответственность ученого увеличивается. Появляется необходимость того научного риска, без которого невозможно претворение лабораторных результатов и научных выводов в производство в широком масштабе. Таким образом, вопрос о практическом применении научных открытий заключает в себе проблему риска, то есть осознания ученым необходимости той смелости, которая выступает одной из конкретных форм проявления ответственности. Формы проявления научного риска многообразны, но всегда вопрос о нем тесно связан с проблемой моральной ответственности ученого. В осознании ученым возможности или необходимости определенного научного риска проявляется противоречивый характер свободы научного творчества, с одной стороны, и ответственности - с другой. Ответственность ученого является оборотной стороной свободы его научного творчества. С одной стороны, ответственность немыслима без свободы, с другой - свобода без ответственности становится произволом. Когда четкие нравственные критерии утрачивает современный ученый, вооруженный всей мощью современной техники и поддержанный всеми “активами” современных государств, когда он “в интересах науки”, а не из нравственности, а часто и из чисто “эстетического” интереса к “делу”, к открытию и творчеству, как таковому, изобретает наборы ядов, атомное, бактериальное, психопатогенное и т.д. оружие, это смертельно для человечества, не говоря о том, что это смертельно и для науки (Трубников, 1990, с.279). Среди областей научного знания, в которых особенно остро и напряженно обсуждаются вопросы социальной ответственности ученого и нравственно-этической оценки его деятельности, особое место занимают генная инженерия, биотехнология, биомедицинские и генетические исследования человека, все они довольно близко соприкасаются между собой. Именно развитие генной инженерии привело к уникальному в истории науки событию, когда в 1975 году ведущие ученые мира добровольно заключили мораторий, временно приостановив - ряд исследований, потенциально опасных не только для человека, но и для других форм жизни на нашей планете. Мораторию предшествовал резкий рывок в исследованиях по молекулярной генетике. Однако другой стороной этого прорыва в области генетики явились таящиеся в нем потенциальные угрозы для человека и человечества. Такого рода опасения и заставили ученых пойти на столь беспрецедентный шаг, как установление добровольного моратория. Тем не менее дискуссии вокруг этических проблем генной инженерии отнюдь не утихли (Фролов, 1989, с.410). И здесь использование средств философского анализа, обращение к многовековому опыту философских размышлений становится не просто желательным, а существенно необходимом для поиска и обоснования разумных и вместе с тем подлинно гуманных позиций при столкновении с этими проблемами в сегодняшнем мире. Это стало предметом особой науки - биоэтики. 3.Биоэтика и мировоззренческие традиции Биоэтика порождение западной цивилизации конца XX века. Биоэтика пытается ответить на тот морально-мировоззренческий запрос, который порождают медико-биологические исследования, и сегодня уже можно говорить о наметившихся позициях. Согласно одной из них, биомедицинские технологии допустимо рассматривать как ту “аномалию”, которая не может быть освоена средствами концептуально-понятийного аппарата устоявшейся “парадигмы” (традиционное морально-мировоззренческое сознание). Две старые мировоззренческие традиции - религиозно-идеалистическая и материалистическо-натуралистическая - равно остановились у порога Жизни и Смерти. Выход за их пределы был ограничен с одной стороны “Волей Божьей”, с другой непознаваемыми или еще не познанными “законами Природы”. В рамках этих традиций, которые условно можно назвать онтоцентрической парадигмой, человек не обладал правом произвольного манипулирования своей “уже ставшей” биологической сущностью, которая, и в естественнонаучном материализме и в догматическом богословии, заключается в его смертности и размножении. Новые возможности биомедицинского управления процессами размножения и смертности обнаруживают несостоятельность онтоцентрической парадигмы. Эта несостоятельность закрепляется успехами техногенной цивилизации и либерально-демократического “строительства” (Салуянова, 1995, с.125). Человек все чаще отказывается себя понимать как “пассивный” материал в руках высших сил (Бог, Природа) и все более укрепляется в оценке себя как самодетерминируемого существа, целеноправленного “творца” техники, своей жизни, самого себя. Все это характеристики антропоцентрической мировоззренческой парадигмы, в границах которой допустимо понимание биоэтики как системы “новых этических стандартов”. Так, П. Сингер отмечает, что “биоэтика - это дисциплина, которая обсуждает ценность тех этических доктрин, которые зачастую окружены ореолом святости” (Сингер, 1993, с.143). Т. Энгельхарт полагает, что “сегодня проблема заключается в том. чтобы создать для решения биомедицинских проблем такую этику, которая обладала бы авторитетом рациональности и выступала от имени всего разнообразия точек зрения на мораль. Эта проблема приобретает сегодня особую актуальность, если иметь в виду крах многих традиционных ценностей”. Один из стандартов связан с реанимационной практикой. Совершенствование реанимационных методик превратило умирание в длительный механизированный процесс. поставив новый для человека морально-этический вопрос: кто в данной ситуации должен принять решение о смерти - сам умирающий, врачи или родственники? Данная реальность в значительной степени способствует формированию у медицины, наряду с традиционной здравоохранительной новой функции - смертеобеспечения. Эта функция прочно закрепляется развитием трансплантологии, ибо основным источником биоматериала - человеческих органов, подлежащих трансплантации, являются терминальные пациенты - terminus (конец. предел). Для формирования “нового этического стандарта” используется превращенная форма - “дарение своих органов”. Именно он определяет и новые критерии гуманности - чем выше “органическая ценность”, тем выше гуманность, наличие которой проявляется в способности к “дарению своего биоматериала”. Однако если этому “стандарту” ещё предстоит завоевать “умы”, то право на уничтожение своего биоматериала (аборт), пожалуй уже приобрело искомый статус стандарта. В 1920-х годах в России начинается, а к 1980-м практически заканчивается “молчаливая революция” в общественном сознании: “право на свободу выбора” сохранять или не сохранять жизнь своего ребенка становится основным нормативным регулятором обесценив и практически вытеснив норму “не убий”. Обесценивание и вытеснение многих традиционных ценностей возможно и ожидаемо при условии неограниченного и массового распространения методик искусственного оплодотворения - “асексуального размножения”. Транссексуальная хирургия - ещё одно медицинское нововведение. Оно возникло как следствие широкого правозащитного движения, и в частности новых подходов к сексуальности человека. Транссексуальная хирургия, которая, как правило, сопряжена с подавлением функции продолжения рода, косвенно, но все же существует в режиме обеспечения сексомоторной сексуальности, то есть стандарта “анормальность”. Практика генетической диагностики приводит к вопросам: что такое здоровая наследственность, хороший или плохой ген, существует ли мера допустимых для общества аномалий? Неудивительно, что генные технологии называют “новым социальным оружием”. Принцип “личного права” стал этическим стандартом и для “антипсихиатрического” движения. В основе, признание права пациента на отказ от принудительной изоляции, госпитализации, определенным методам лечения лежит признание права каждого человека на свой “образ мира”. Последовательное осуществление этического стандарта “личное право” оборачивается реальным обесцениванием традиционных норм (цит. по: Силуянова, 1995, с.125-126). Последние десятилетия отмечены чрезвычайным развитием нейробиологии, в рамках которой возникли и успешно развиваются новые направления, изучающие структуру и функции центральной нервной системы человека. Результаты этих исследований, как имеющие подлинно научное значение, так и представляющие собой скоропалительные, необоснованные или явно сфальсифицированные “сенсации” таят опасность их антигуманного использования отнюдь не в целях излечения психических расстройств, а в качестве средства “модификации поведения”. Бурное развитие химии и фармакологии в течение последних десятилетий обогатило медицину большим количеством новых активных лекарственных средств, воздействующих на психику человека и его поведение. Успехи нейрохирургии позволили проводить тонкие и сложные операции на мозге. Все эти достижения научно-технического прогресса и естественное стремление ученых проникнуть в тайны деятельности мозга человека выдвинули ряд важных морально-этических и правовых проблем (Чавкин, 1982, с.215, 218). Понимание биоэтики как “новой этики” в рамках антропоцентрической парадигмы можно рассматривать как следствие “правовой ошибки”, то есть сведения моральных ценностей к природно-психологической основе. Типичным примером натуралистической ошибки является гедонистический принцип “удовольствие является единственным добром”. Может ли “новый опыт” быть осмысленным с христианских позиций? Могут ли быть найдены ответы на биоэтические проблемы в рамках христианского понимания человека? Православное богословие полагает, что биомедицинские технологии не столько ставят новые, сколько усиливают и обостряют традиционные моральные проблемы. Современные представители католицизма, протестантизма, а также и иудаизма, ислама, буддизма активно включились в работу Совета Европы по выработке рекомендаций по вопросам биоэтики. Православие не откликнулось на очередной цивилизационный “запрос” рядом “инструкций” и “правил”. Этика православия в первую очередь этика “сердца” (“блюдение сердца” и “сведение ума в сердце”). Поэтому осмысливая “новую реальность” и “новый опыт” православие не стремиться к созданию “учения, разработанного во всех пунктах”, но определяет “лишь основную онтологическую ориентацию”. Последняя применительно к нашим проблемам заключается в признании апофатической природы Богочеловечества и в признании принципа синергии. Речь, прежде всего, идет о возможности для человека быть причастным Высшему Бытию - Богу. Между человеком и Богом возможен не только “нравственный союз”, но и реальное соединение. Реализованное в Боговоплощении, оно создает и гарантирует “тайну Личности”. Отказ же от “тайны Личности”, то есть богообразия человека, равносилен “отказу человеку в праве считаться человеком”. Даже если личность еще не вступила в обладание всей полнотой своей природы или утратила это обладание - сама личность есть. Поэтому - аборты и эвтаназия это убийство (цит. по: Кураев, 1995. с.117). Таковы две мировоззренческие позиции во взгляде на биоэтику. |