Роберт Джордан Великая охота
 Скачать 1.72 Mb.
|
ГЛАВА 24. Новые друзья и старые врагиЭгвейн шла за Принятой по коридорам Белой Башни. Стены, такие же белые, как и сама башня, были увешаны гобеленами и картинами; полы выложены узорчатыми плитками. Белое платье Принятой почти не отличалось от одежды Эгвейн, не считая семи узких цветных полос на манжетах и по подолу. Эгвейн хмурилась, глядя на это платье. Со вчерашнего дня платье Принятой носит Найнив и, похоже, никакой радости от этого не испытывает, как не радуется и отмечающему ее ступень золотому кольцу – змей, глотающий собственный хвост. В те немногие минуты, когда Эгвейн удавалось повидаться с Мудрой, глаза Найнив были будто подернуты тенью, как будто она увидела такое, чего всей душой желала бы не видеть никогда. – Сюда, – указывая на дверь, коротко обронила Принятая. Звали ее Педра, и она была невысокой сухощавой женщиной, немногим старше Найнив и с всегдашней живостью в голосе. – Это время тебе отпущено потому, что сегодня – твой первый день, но я буду ждать тебя в судомойне, когда гонг ударит Разгар, и ни мигом позже. Эгвейн присела в реверансе, затем показала язык удаляющейся спине Принятой. Лишь накануне вечером Шириам наконец-то вписала ее имя в книгу послушниц, но Эгвейн уже успела понять, что Педра ей не нравится. Девушка толкнула дверь и вошла. Комната оказалась обыкновенной, маленькой, с белыми стенами, и на одной из двух жестких скамей сидела молодая женщина с золотисто-рыжеватыми волосами, рассыпавшимися по плечам. Пол был голым; послушниц не баловали комнатами с коврами. Эгвейн решила, что девушка примерно того же возраста, что и она сама, но из-за окружающей ее ауры достоинства и самообладания та казалась старше. На ней даже простое скромное платье послушницы выглядело чем-то большим. Оно было элегантным. Изящным. – Меня зовут Илэйн, – сказала девушка и склонила голову набок, разглядывая Эгвейн. – А ты – Эгвейн. Из Эмондова Луга, в Двуречье. – Она произнесла это со значением, но сразу же продолжила: – Новую послушницу на несколько дней всегда определяют к той, которая пробыла уже здесь какое-то время, чтобы новенькой помогли разобраться, что к чему. Садись, пожалуйста. Эгвейн уселась на вторую скамью, напротив Илэйн. – Я думала, Айз Седай начнут меня учить, раз я наконец стала послушницей. Но Педра разбудила меня за добрых два часа до рассвета и заставила подметать коридоры. Она говорит, что после обеда я должна помочь мыть тарелки. Илэйн скривилась: – Ненавижу мыть посуду. Никогда не приходилось… ну неважно. А обучение еще будет. Каждый день, начиная с сегодняшнего, в этот час, вообще-то говоря, будут занятия. От завтрака до Разгара, потом от обеда до Тройки. Если ты обучаешься быстрее или медленнее, чем прочие, с тобой будут дополнительно заниматься также от ужина до Полноты, но обычно это время отводится для поденной работы. – В голубых глазах Илэйн появилась задумчивость. – Это у тебя с рождения, да? – Эгвейн кивнула. – Да, кажется, я это чувствую. У меня тоже с рождения. Не расстраивайся, если не определила. Ты еще научишься чувствовать способность к этому у других женщин. У меня-то есть преимущество – я росла рядом с Айз Седай. Эгвейн захотелось порасспросить об этом. Интересно, кто растет рядом с Айз Седай? Но Илэйн продолжала: – И не огорчайся, если получаться будет не сразу. Я про Единую Силу. Даже наипростейшая вещь требует сколько-то времени. Терпение – добродетель и одновременно качество, которому должно учиться. – Она сморщила носик. – Шириам Седай вечно так говорит и делает все от нее зависящее, чтобы мы это обязательно выучили. Попробуй только бежать, когда она говорит идти: и глазом моргнуть не успеешь – очутишься у нее в кабинете. – У меня было уже несколько уроков, – сказала Эгвейн, стараясь говорить скромно. Она открыла себя саидар – этот этап теперь давался легче – и почувствовала, как тело пропитывает тепло. Она решила попробовать самое большее, что умела и знала, как делать. Она вытянула руку, и над пальцами возникла сияющая сфера, чистый свет. Сфера дрожала – Эгвейн никак не удавалось удерживать ее устойчивой, – но она была. Спокойным жестом Илэйн вытянула руку, и шар света появился над ее ладонью. Ее шар тоже мерцал. Через миг вокруг Илэйн разлилось слабое свечение. Эгвейн удивленно раскрыла рот, и ее шар исчез. Илэйн неожиданно захихикала, и свет пропал – и сфера, и то окружавшее ее свечение. – Ты увидела это вокруг меня? – возбужденно сказала она. – Вокруг тебя я видела. Шириам Седай говорила, что со временем и я увижу. Но это в первый раз! И у тебя тоже? Эгвейн кивнула, засмеявшись вместе с девушкой. – Ты мне нравишься, Илэйн. Думаю, мы подружимся. – Я тоже так думаю, Эгвейн. Значит, ты – из Двуречья, из Эмондова Луга, так? А ты знаешь парня по имени Ранд ал'Тор? – Я его знаю. – Вдруг Эгвейн вспомнила историю, которую рассказывал Ранд. историю, которой она не поверила, – о том, как он свалился со стены в сад и встретил… – Ты – Дочь-Наследница Андора, – выдохнула она. – Да, – просто ответила Илэйн. – Если бы Шириам Седай услышала, что я об этом говорю, то не успела бы я и договорить, как она отвела бы меня к себе в кабинет. – Все тут твердят о вызове в кабинет Шириам. Даже Принятые. Она так сурово и строго отчитывает? Мне она показалась очень доброй. Илэйн замялась, но потом медленно, не глядя в глаза Эгвейн, сказала: – На столе она держит ивовую розгу. Она говорит, что если ты не в состоянии следовать правилам по-культурному, то она научит тебя по-другому. Тут для послушниц так много правил, что волей-неволей какое-нибудь да нарушишь, – договорила она. – Но это… это же ужас! Я не ребенок, да и ты тоже! И я не хочу, чтобы со мной обращались как с ребенком. – Но мы – дети. Айз Седай, полноправные сестры, это – взрослые женщины. Принятые – молодые девушки, которые выросли настолько, чтобы им доверяли и не заглядывали то и дело им через плечо. А послушницы – дети, их нужно опекать, оберегать, за ними нужно ухаживать, вести по жизни и наказывать их, когда они делают что не следует. Вот так все объясняет Шириам Седай. Никто не будет наказывать тебя на уроке, пока ты не попытаешься сделать то, что тебе велели не делать. Иногда, правда, трудно удержаться; ты обнаружишь, что тебе хочется направлять, это будет для тебя все равно что дышать. Но если ты перебьешь слишком много тарелок из-за того, что замечтаешься за мойкой, если выкажешь неуважение или будешь невежлива с Принятой, или без разрешения покинешь Башню, или заговоришь с Айз Седай прежде, чем она заговорит с тобой, или… Единственное, что нужно делать, – стараться изо всех сил. Больше ничего делать нельзя. – Похоже на то, будто они пытаются сделать так, чтобы нам захотелось уйти отсюда, – возразила Эгвейн. – Нет, это не так, хотя, с другой стороны, все именно так и есть. Эгвейн, здесь в Башне всего сорок послушниц. Всего сорок, и не больше семи или восьми станут Принятыми. Как говорит Шириам Седай, этого недостаточно. Шириам Седай говорит, теперь недостаточно Айз Седай, чтобы делать то, что необходимо. Но Башня не… может… понижать свои стандарты. Айз Седай нельзя принимать в сестры женщину, если та не обладает способностями, силой и желанием. Они не станут вручать кольцо и шаль той, которая не может в должной степени направлять Силу, или той, которая поддастся угрозам и запугиванию, или той, которая повернет, когда дорога окажется тяжкой. Обучение и проверка помогут верно направлять, а что до силы и желания… Ну если ты захочешь уйти, они тебя отпустят. Но как только ты узнаешь достаточно, вряд ли ты захочешь умереть от неведения. – Да, наверное, – медленно сказала Эгвейн. – Шириам кое-что из этого нам говорила. Я никогда, правда, не думала, что здесь так мало Айз Седай. – У Шириам есть теория. Она говорит, что мы подвергли выбраковке род человеческий. Знаешь, что такое выбраковка? Отделяешь от стада тех животных, которые обладают свойствами, что тебе не нравятся. – Эгвейн нетерпеливо закивала; расти среди овец и не знать, как отбраковывают отару! – Шириам Седай говорит, что Красные Айя охотятся на мужчин, способных направлять, три тысячи лет и таким образом мы вытравили из всех нас способность направлять. На твоем месте я не стала бы говорить такое, если рядом есть Красные. На эту тему у них с Шириам Седай не один спор до крика был, а мы-то всего-навсего послушницы. – Не буду. Илэйн помолчала, потом сказала: – С Рандом все хорошо? Эгвейн почувствовала внезапный укол ревности – Илэйн была очень хорошенькой, – но еще сильнее укусил страх. Она пробежала мысленно по той малости, что знала о единственной встрече Ранда с Дочерью-Наследницей, убеждая себя: Илэйн никак не может знать, что Ранд способен направлять. – Эгвейн? – С ним все хорошо, как только может быть. – Надеюсь на это, шерстеголовый балбес. – Когда я его видела в последний раз, он скакал вместе с шайнарскими солдатами. – С шайнарцами! Мне он сказал, что он пастух. – Илэйн покачала головой. – Я ловлю себя на том, что вспоминаю о нем в очень странные моменты. Элайда считает, что он в каком-то отношении очень важен. Впрямую она такого не заявляла и ничего точно не знает, но она приказала отыскать его и пришла в ярость, когда узнала, что он покинул Кэймлин. – Элайда? – Элайда Седай. Советница моей матери. Она из Красной Айя, но, несмотря на это, матери она, по-видимому, нравится. У Эгвейн пересохло во рту. Из Красной Айя и интересуется Рандом. – Я… я не знаю, где он сейчас. Он уехал из Шайнара, по-моему, возвращаться не собирался. Илэйн посмотрела на нее безразличным взглядом. – Эгвейн, я не стала бы говорить Элайде, где его искать, даже если бы и знала. Насколько мне известно, ничего плохого он не сделал, а она, боюсь, хочет каким-то образом его использовать. Так или иначе, я все равно не видела ее со дня приезда сюда, а по дороге за нами по пятам шныряли Белоплащники. Они до сих пор стоят лагерем на склоне Драконовой Горы. – Внезапно она вскочила со скамьи: – Давай поговорим о чем-нибудь повеселее. Здесь есть еще две девушки, которые знают Ранда, и с одной из них я бы хотела тебя познакомить. Она взяла Эгвейн за руку и потащила из комнаты. – Две девушки? Похоже, Ранду повстречалась уйма девушек. – М-м? – Ведя Эгвейн по коридору, Илэйн посматривала изучающе на нее. – Да. Ну вот. Одна – лентяйка по имени Эльз Гринвелл. Вряд ли, по-моему, она долго тут пробудет. От работы по хозяйству она отлынивает и всегда тайком подглядывает, как Стражи с мечами тренируются. Она говорит, будто Ранд приходил на ферму ее отца со своим другом Мэтом. Видно, они-то и заронили в ее головку мысли о мире за околицей ближайшей деревни, и она сбежала из дому, чтобы быть Айз Седай. – Мужчины, – проворчала Эгвейн. – Как-то я потанцевала с симпатичным пареньком танец другой, так Ранд слонялся вокруг, как побитая собака, но он… – Она оборвала себя. когда в коридор впереди них шагнул мужчина. Рядом с нею замерла на месте и Илэйн, крепче сжав пальцы в руке Эгвейн. Оставляя в стороне неожиданность появления, ничего тревожащего в облике мужчины не было. Высокий и красивый, среднего возраста, если не моложе, с длинными и темными вьющимися волосами; но в глазах его таилась печаль, и он едва заметно сутулился. Он не сделал и шага к Эгвейн и Илэйн. просто стоял и глядел на девушек, пока у плеча его не выросла одна из Принятых. – Вам не следует здесь находиться, – сказала она ему совсем незло. – Я хочу погулять. – Голос его был глубоким и печальным, как и глаза. – Вы можете выйти погулять в сад, это вам разрешено. Солнечный свет будет вам полезен. Мужчина горько рассмеялся: – И за каждым моим шагом надзирают парочка-тройка из ваших? Вы просто боитесь, что я найду нож. – Увидев взгляд Принятой, он вновь рассмеялся: – Для себя, женщина. Для себя. Веди меня в ваш сад, к вашим недреманным очам. Принятая легко коснулась его руки и повела его прочь. – Логайн, – произнесла Илэйн, когда он исчез из виду. – Лжедракон! – Он укрощен, Эгвейн. Теперь он не более опасен, чем любой другой мужчина. Но я помню, я видела, нужно было шесть Айз Седай, чтобы удержать его, не дать воспользоваться Силой и уничтожить всех нас. Она вздрогнула. Эгвейн тоже. Вот, значит, что Красные Айя сделали бы с Рандом. – А это обязательно – укрощать? – спросила она. Илэйн уставилась на нее, раскрыв рот, и Эгвейн поспешила добавить: – Просто я подумала, вдруг Айз Седай найдут другой способ, как с ними справляться. Анайя и Морейн, они обе говорили, что величайшие деяния Эпохи Легенд свершены совместной работой с Силой и мужчин, и женщин. Я просто подумала, что они могли попробовать найти какой-то способ. – Ладно, только бы эти твои мысли вслух не услышала какая-нибудь из Красных сестер. Эгвейн, они пытались. Все три тысячи лет, с тех пор как построена Белая Башня, они пытались. Они отказались от поисков потому, что стало нечего искать. Идем. Я хочу, чтобы ты познакомилась с Мин. Хвала Свету, она не в том саду, куда пошел Логайн. Имя прозвучало для Эгвейн смутно знакомо, и, увидев молодую женщину, она поняла почему. В саду протекал узкий ручей, с невысоким каменным мостом над ним, и на парапете этого моста сидела, скрестив ноги. Мин. На ней были мужские обуженные штаны и мешковатая рубашка, а с коротко подрезанными волосами она вполне могла сойти за парня, хотя и на редкость хорошенького. Через парапет рядом перекинута серая куртка. – Я тебя знаю, – сказала Эгвейн. – Ты работала в байрлонской гостинице. Легкий ветерок рябил воду под мостом, в деревьях в саду щебетали серокрылки. Мин улыбнулась: – А ты – одна из тех, за кем явились Друзья Темного, которые спалили нашу гостиницу. Нет, не волнуйся. Посланец, приехавший за мной, привез золота в достатке, чтобы мастер Фитч отстроил гостиницу заново, и даже вдвое больше. Доброе утро, Илэйн! Не надрываешься на своих занятиях? Или над кастрюлями? – Сказано было добродушным тоном, как подначка между друзьями, что и доказала ответная ухмылка Илэйн. – Вижу, Шириам пока не удалось обрядить тебя в платье. Мин озорно рассмеялась: – Я-то не послушница. – Она произнесла писклявым голосом: – "Да, Айз Седай. Нет, Айз Седай. Могу ли я еще раз подмести пол, Айз Седай? " Я одеваюсь так, – девушка вновь заговорила обычным своим низким голосом, – как хочется мне. – Она повернулась к Эгвейн: – Как поживает Ранд?, Эгвейн поджала губы. Ему бы в самый раз бараньи рога, как у троллока, подумала он гневно. – Мне было очень жаль, что ваша гостиница сгорела, и я рада, что мастер Фитч сумел ее отстроить. А почему ты приехала в Тар Валон? Ясно же, что ты и не думаешь быть Айз Седай. Мин дугой выгнула бровь – как была убеждена Эгвейн, это изображало веселье. – Он ей нравится, – объяснила Илэйн. – Я знаю. – Мин глянула на Эгвейн, и на миг Эгвейн показалось, что она заметила в этом взоре печаль – или сожаление? – Я здесь, – осторожно выбирая слова, сказала Мин, – потому что за мной послали, и мне предоставили выбор: ехать верхом самой или быть привезенной в мешке связанной. – Вечно ты преувеличиваешь. – заметила Илэйн. – Шириам Седай видела письмо, и она говорит, в послании была просьба. Мин видит нечто, Эгвейн. Потому она и здесь, чтобы Айз Седай могли изучить, как она это делает. Это не Сила. – Как же, просьба, – фыркнула Мин. – Когда тебя приглашает Айз Седай, это смахивает на приказ королевы, к которому прилагается сотня солдат, чтобы он выглядел убедительнее. – Все что-то видят, – сказала Эгвейн. Илэйн замотала головой: – Не как Мин. Она видит… ауры… вокруг людей. И образы. – Не всегда, – вставила Мин. – И не вокруг каждого. – И она может по ним что-то растолковать о тебе, хотя и не уверена, что она всегда говорит правду. Она говорила, что мне придется делить своего мужа с двумя другими женщинами, а с таким я не смирюсь никогда. Она же просто смеется и говорит, что понятия не имеет и о том, как все происходит. Но она сказала, что я буду королевой, еще не зная. кто я такая; она сказала, что видела корону, и это была Корона Роз Андора. У Эгвейн с языка сорвался вопрос: – Что ты видишь, глядя на меня? Мин взглянула на нее: – Белое пламя, и… Ох, да много всего разного. Я не знаю, что это все значит. – Вот такого она много говорит, – сухо заметила Илэйн. – Посмотрев на меня, она сказала, что увидела отрубленную руку. Говорит, не мою. И об этом, утверждает, ничего растолковать не может, не знает, что она значит. – Потому что не знаю, – сказала Мин. – Я не понимаю, что значит хотя бы половина всего этого. Скрип сапог на дорожке заставил девушек обернуться, и они увидели двух юношей – блестящие от пота торсы, через локоть переброшены куртки и рубашки, в руках – мечи в ножнах. Эгвейн поймала себя на том, что во все глаза глядит на самого красивого мужчину, которого она в жизни видела. Высокий, стройный, но мускулистый, он вышагивал с кошачьей грацией. Вдруг до нее дошло, что он склонился над ее рукой – она даже не почувствовала, как он взял ее ладонь своей рукой, – и пошарила в памяти в поисках услышанного раньше имени. – Галад, – пробормотала она. Его темные глаза смотрели на нее в упор. Юноша был старше нее. Старше Ранда. При мысли о Ранде она вздрогнула и очнулась. – А я – Гавин, – ухмылялся второй юноша. – По-моему, в первый раз вы не расслышали. Мин тоже широко улыбалась, и одна Илэйн глядела хмуро. Эгвейн внезапно вспомнила про свою руку, которую все еще держал Галад. и высвободила ее. – Если позволят ваши обязанности, – сказал Галад, – я был бы рад снова увидеть вас, Эгвейн. Мы могли бы погулять, или, если вы получите разрешение оставить Башню, мы могли бы выбраться за город на пикник. – Это… это было бы славно. – Она стеснялась остальных, стоящих рядом. Мин и Гавин по-прежнему ухмылялись, будто эта сцена их немало забавляла, Илэйн смотрела мрачнее тучи. Эгвейн попыталась успокоить себя, думая о Ранде. Он такой… красивый. Она вздрогнула, испугавшись, что невзначай сказала это вслух. – Тогда до встречи. – Наконец оторвав свой взгляд от глаз Эгвейн, он поклонился Илэйн. – Сестра. – Гибкий словно клинок, он зашагал через мост. – Этот, – проворчала Мин, глядя ему вслед, – всегда будет делать то, что сочтет правильным. Невзирая на тех, кому от этого будет больно. – Сестра? – сказала Эгвейн. Пасмурный вид Илэйн с уходом Галада смягчился лишь чуть. – Я думала, он твой… то есть по тому. как ты хмурилась… – Она решила, что Илэйн ревновала, и все еще не была уверена в обратном. – Я ему не сестра, – твердо заявила Илэйн. – Отказываюсь быть. – Наш отец был его отцом, – сухо сказал Гавин. – Этого отрицать ты не можешь, если не хочешь только назвать мать лгуньей, а это, по-моему, потребует куда больше нахальства, чем у нас есть на двоих. Впервые Эгвейн поняла, что у Гавина такие же рыжевато-золотистые волосы, что и у Илэйн, хотя сейчас потемневшие и слипшиеся от пота. – Мин права, – сказала Илэйн. – У Галада нет ни капли человечности. Он ставит правоту выше милосердия, или жалости, или… Он человек не в большей степени, чем троллок. На лице Гавина вновь расплылась ухмылка: – Об этом ничего не знаю. Если судить по тому, как он тут на Эгвейн смотрел, то нет. – Он поймал на себе взгляд Эгвейн, потом сестры и поднял руки, словно парируя их взоры своим мечом в ножнах. – Кроме того, с мечом у него выходит лучше, чем у кого бы то ни было. Стражам нужно лишь раз что-то ему показать, и он уже выучил это. Меня они загоняли до смерти, с меня семь потов сошло, пока они научили меня половине того, что Галаду удается делать не напрягаясь. – И быть ловким во владении мечом – достаточно? – фыркнула Илэйн. – Мужчины! Эгвейн, как ты могла догадаться, этот постыдно раздетый балбес – мой брат. Гавин, Эгвейн знает Ранда ал'Тора. Она из той же деревни. – Вот как? Он и вправду родился в Двуречье, Эгвейн? Эгвейн заставила себя спокойно кивнуть. Что он знает? – Конечно. Я вместе с ним росла. – Конечно, – медленно произнес Гавин. – Какой необычный человек. Пастух, как он сказал, но он выглядел и вел себя совсем не так, как виденные мною пастухи. Необычный. Я с разными людьми встречался, и они встречались с Рандом ал'Тором. Некоторые и имени его не знают, но по описанию точь-в-точь он, и Ранд переменил жизнь каждого. Старый фермер, который приехал в Кэймлин, чтобы просто посмотреть на Логайна, когда того провозили через город по пути сюда. Он, однако, остался и, когда вспыхнули беспорядки, поддержал мать. Из-за молодого парня, который отправился повидать мир, того парня, который заставил его задуматься, что в жизни есть что-то большее, чем ферма. Ранд ал'Тор. Можно подумать, будто он – та'верен. Элайда определенно им интересуется. Вот я и гадаю: изменит ли встреча с ним наши жизни в Узоре? Эгвейн посмотрела на Илэйн и Мин. Она была уверена: у них нет ничего в подтверждение того, что Ранд и в самом деле та'верен. Раньше под таким углом она над этим не задумывалась; он был Рандом, и он страдал от того, что мог направлять… Но та'верен приводят в движение людей, хотят того они или нет. – Вы мне в самом деле очень нравитесь, – внезапно сказала Эгвейн, жестом охватывая обеих девушек. – Я хочу быть вашей подругой. – И я хочу быть твоей подругой, – сказала Илэйн. Эгвейн порывисто обняла ее, а потом Мин спрыгнулас парапета, и они втроем стояли на мосту, обнявшисьвместе. – Мы втроем связаны, – сказала Мин, – и мы не позволим никакому мужчине сюда вмешаться. Даже ему. – Не соблаговолит ли одна из вас сказать мне, что все это означает? – вежливо осведомился Гавин. – Ты не поймешь, – сказала ему сестра, и все три девушки, будто им смешинки в горло попали, захихикали. Гавин поскреб шевелюру, потом покачал головой: – Ладно, если дело касается Ранда ал'Тора, то уверен, вы не хотите, чтобы услышала Элайда. С тех пор как мы приехали сюда, она трижды вытрясала из меня душу не хуже Белоплащника Вопрошающего. Не думаю, что она намерена ему… – Он вздрогнул; сад пересекала женщина, женщина в шали с красной бахромой. – "Назови Темного, – процитировал он, – и он тут как тут". Мне вовсе не требуется еще одно поучение на тему, что я должен носить рубашку, когда выхожу с учебного двора. Всего вам доброго. Взойдя на мост, Элайда бросила взгляд в спину уходящему Гавину. Как подумалось Эгвейн, она была скорее привлекательной женщиной, чем красивой, но это лицо без возраста отличало ее так же несомненно, как и шаль; только новоиспеченные сестры подчеркивали свою принадлежность к Айз Седай ношением шали, остальным она не была нужна. Когда взгляд Элайды скользнул, задержавшись на мгновение, по Эгвейн, девушка вдруг увидела безжалостность в Айз Седай. Она всегда считала Морейн сильной и твердой, сталью под шелком, но Элайда обходилась вовсе без шелка. – Элайда, – сказала Илэйн, – это – Эгвейн. Она тоже родилась с зерном этого дара. И у нее уже было несколько уроков, поэтому она продвинулась так же далеко, как и я. Элайда? Лицо Айз Седай было бесстрастным и ничего не выражающим. – В Кэймлине, дитя мое, я – советница королевы, твоей матери, но тут – Белая Башня, а ты – послушница. – Мин сделала движение, собираясь уйти, но Элайда пригвоздила ее к месту резким: – Останься, девочка. Я хочу с тобой поговорить. – Я знала тебя всю свою жизнь, Элайда, – не веря, произнесла Илэйн. – На твоих глазах я росла, зимой ты заставляла цвести сады, где бы я могла играть. – Дитя мое, там ты была Дочерью-Наследницей. Здесь ты послушница. Ты должна это запомнить и уразуметь. Придет день, и ты станешь великой, но ты должна помнить! – Да, Айз Седай. Эгвейн была поражена. Если б ее кто так отчитал перед другими, так унизил, она бы была взбешена. – Теперь ступайте, обе. – Начал мерно бить гонг, глубоко и звонко, и Элайда склонила голову набок. Солнце стояло на полпути к зениту. – Разгар, – сказала Элайда. – Вы должны поторопиться, если не хотите другого выговора. Да. Илэйн! После того как исполнишь порученную тебе работу, зайди к Наставнице послушниц в кабинет. Послушницы не заговаривают с Айз Седай, пока их не спросят. Бегите, обе. Вы опоздаете. Бегите! И они побежали, подхватив подолы. Эгвейн глянула на Илэйн. На щеках у той горели два алых пятна, а в глазах сверкала решимость. – Я буду Айз Седай, – тихо произнесла Илэйн, но прозвучали эти слова обещанием или, скорее, клятвой. Позади себя Эгвейн услышала, как заговорила Айз Седай: – Мне дали понять, девочка, что сюда тебя вызвала Морейн Седай. Эгвейн хотелось остаться и послушать, не начнет ли Элайда расспрашивать о Ранде, но по Белой Башне звенел Разгар, и ее ждала работа. Она и бежала, как ей было приказано. – Я буду Айз Седай, – прорычала она. Илэйн блеснула быстрой понимающей улыбкой, и девушки припустили быстрее. В конце концов с моста Мин ушла, но рубашка ее прилипла к телу. Она взмокла не от жаркого солнца, а от того допроса, который ей учинила Элайда. Девушка поглядывала через плечо – не идет ли следом Айз Седай, но Элайды видно не было. Откуда Элайда пронюхала, что ее вызвала Морейн? Мин была убеждена, что этот секрет известен только ей, Морейн и Шириам. И все эти расспросы о Ранде. Не так– то легко оказалось сохранить спокойным лицо и твердый честный взгляд, заявив в лицо Айз Седай, что никогда она не слыхала о таком и ничего о нем не знает. Ей-то что от него нужно Свет, а что Морейн от него нужно Кто он такой? Свет, не хочу я влюбиться в человека, которого всего раз встречала, мало того, в мальчишку с фермы. – Морейн, ослепи тебя Свет, – пробормотала Мин, – ради чего бы ты ни привезла меня сюда, вылезай из норы, где ты там прячешься, и скажи мне, скажи, чтобы я смогла наконец уйти отсюда! Единственным ответом ей стали нежные трели серокрылок. С недовольной миной девушка отправилась на поиски укромного уголка, где бы можно было остыть и успокоиться. |