доклад У.А.Ю.на крыловскую конференцию. Роль и. А. Крылова в демократизации русского литературного языка
 Скачать 208 Kb.
|
|
Орел ответствует, наскуча вздором тем: Ты права, только не совсем... (Орел и Куры) Даже в таком «классическом» примере ударения на основе (вы правы, они правы) наблюдаются колебания. И правы - сам себя вини: Что ты посеял, то и жни. (Волк и Кот) Языку русской поэзии XIX века известны так называемые усеченные прилагательные. Внешне они похожи на краткие, но употребляются в не свойственной кратким функции определения (приветливы, навозну): И на приветливы Лисицыны слова Ворона каркнула во все воронье горло. (Ворона и Лисица) Навозну кучу разгребая, Петух нашел жемчужное зерно (Жемчужное зерно) Такие прилагательные возникли в поэтическом языке как искусственные образования, позволявшие сохранить ритм в строке. Их возникновение опиралось на бытовавшие в фольклоре формы типа красна девица, сине море, сыра земля. У Крылова аналогичное образование тоже встречается: Помертвело чисто поле... (Стрекоза и Муравей) У прилагательных следует отметить наличие не свойственных современному русскому языку форм сравнительной степени наречного типа: Нет уж дней тех светлых боле... (Стрекоза и Муравей) А в доме так одно богатее другого... (Свинья) В первой половине XIX века продолжалась выработка норм образования и употребления таких форм. Об этом свидетельствуют и примеры из басен И.А.Крылова, которые анализируют Л.А.Булаховский: богатее, богатей, богаче (5, с. 103). Нередко речевые ошибки, а также стремление подогнать, приспособить поэтическую речь к современным нормам приводит к пренебрежению при чтении ритмом, рифмой. Читают иногда так: Очков с полдюжины себе она достала Вертит очками так и сяк... или: С зимой холодной нужда, голод настает... Такое пренебрежение ничем не оправдано. В классической поэзии следование поэтическим канонам было правилом, показателем мастерства. Ритм и рифма как бы подталкивают современного читателя произнести так, как написал автор. Этому следует доверять. Слово никогда не «уродовалось» из версификационных соображений. Поэты пользовались существовавшими в речевой практике вариантами, привлекая разные из них по мере необходимости (4, с. 22) Орфоэпические особенности русского языка XIX века находят отражение в привлекаемых поэтами рифмах: Не оставь меня, кум милый, Дай ты мне собраться с силой; Все прошло: с зимой холодной... На желудок петь голодный (Стрекоза и Муравей) При соблюдении современных орфографических и произносительных норм получается, что рифма неточная, ассонансная. Дело же в том, что в XIX веке прилагательные ср. ед.ч. произносились с такими же окончаниями, как и современные милой, доброй Р.Д.Т.П. п. ед.ч. ж.р.; в транскрипции это [ъй]. Такое произношение являлось исконным, [ый] сложилось под влиянием орфографии. Следовательно, у Крылова рифма точная: мил[ъ]й - сил[ъ]й, холоди [ъ]й - голодн[ъ]й. Зачастую недоумение вызывает и такая рифма: Когда в товарищах согласья нет. На лад их дело не пойдет (Лебедь, Рак и Щука) Расселись, начали квартет. Он всетаки на лад нейдет. (Квартет) Читать надо не пойд'ет, не не пойд'от, нейд'ет, а не нейд'от. У поэтов Х1Х века был выбор. Произошедший в предшествующую эпоху переход е в 'о позиции после мягкого согласного перед твердым под ударением (село - сёла) установил новую норму произношения. Однако под влиянием церковнославянского языка, не знавшего такого перехода, возможным оказывалось двоякое произношение: с переходом, e в 'о или без такого перехода. Достаточно сравнить рифмы в баснях: отдаётся -рвётся, облёк - пророк, настаёт - поёт. Зная обо всем этом, мы должны правильно читать поэтические строки. 3.1.2 Жанр басни Жанр басни вобрал в себя все стилевое разнообразие средств русского языка начала XIX века, смешав, объединив стилистические пласты, положив начало взаимодействию и сближению разговорного языка с языком письменно-литературным. И работу эту начал Крылов. Императорская Академия наук, составлявшая академические словари русского языка, славилась своим пуризмом. Известно, что словарный состав литературного языка довольно медленно пополнялся за счет какого-то количества слов, ранее не входивших в него и не фиксировавшихся словарями. В 50-х годах XIX века Отдел русского языка и словесности Академии наук заявил о тех словах, которые недавно вошли в литературный язык и без которых теперь невозможно обойтись. К этим словам были отнесены, в частности, прилагательное хилый и глагол хиреть. Оказывается, Крылов, словно предугадывая потребность языка в этих словах, использовал их в своих баснях неоднократно, хотя тогда они литературными не считались. Вот глагол хиреть в значении «чахнуть, худеть, слабеть»: Но побывать у псов не шутка в зубах: Бедняжка от такой тревоги Насилу доволок в овчарню ноги; А там он стал хиреть, потом совсем зачах. (Ягненок) В баснях три раза встречается приставочный глагол захиреть: В груши расцветший Василек Вдруг захирел, завял почти до половины И, голову склоня на стебелек, Уныло ждал своей кончины. (Василек) Свое же стадо захирело И все почти переколело: И мой пастух пришел с сумой, Хотя зимой На барыши в уме рассчитывал прекрасно. (Дикие козы) С утра до вечера трудиться На месте бы твоем я в сутки захирела. (Муха и Пчела) Количество примеров с этим глаголом говорит о том, что эта лексическая единица не просто входила в язык, но и укреплялась в нем. Прилагательное хилый (слабый, болезненный, немощный) употребляют и в полной, и в краткой форме: ...с твоим проворством, силой Ужели ты уступишь Серне хилой! (Лев, Серна и Лиса) Как золото его, Бедняк мой пожелтел. Уж и о пышности он боле не смекает: Он стал и слаб и хил. (Бедный Богач) Слова хилый и хиреть сейчас понятны каждому, но официально они допущены в литературный язык только в середине прошлого века. Эти слова закрепились в системе литературного языка и в настоящее время включаются в толковые словари русского литературного языка без каких-либо стилистических помет. Проследим на конкретных примерах функционирование отдельных слов русского языка, которые затрудняют понимание текста, т.е. слов устаревших, сегодня вышедших из активного употребления. На первый взгляд у Крылова почти нет архаизмов: так понятно все, о чем он пишет. Но на самом деле это не так. Вот басня «Хозяин и Мыши»: Коль в доме станут воровать, А нет прилики вору, То берегись клепать Или наказывать всех сплошь и без разбору. Если слово сплошь понятно всем, то три слова здесь нуждаются в объяснении: коль имеет значение «если» (это условный союз): существительное прилика означает «улика»; клепать - «Ложно обвинять кого-либо в чем-либо». У Крылова этот глагол встречается и в другом значении: «клеветать, наговаривать на кого-либо»: А тут бесенок из-за печки: «Не стыдно ли, - кричит, - всегда клепать на нас!» Объясняя значения устаревших слов из басен Крылова, попробуем показать сложные процессы в жизни языка. Мы только что говорили о словах, которые сравнительно недавно вошли в литературный язык. Но ведь слова и уходят из языка: исчезают какие-то жизненные реалии и перестают быть понятными или нужными в активном словарном запасе слова, их обозначающие, - такие слова называются историзмами. Собственно архаизмами считаются слова, которые перестали употребляться по внутренним языковым причинам, когда слово из языка было вытеснено синонимом или потеряло какое-то одно из своих значений. Очень часто при этом меняется «стилистическая прописка» слова - из диалектного оно превращается в литературное, а литературное становится разговорным и даже просторечным. Язык басен Крылова дает нам множество примеров, которые помогут рассказать об этих процессах, сделать их зримыми и понятными. Собственно историзмов в баснях Крылова не очень много, примерами таких слов могут быть тризна, ритop, пустынник. Отметим, что слова тризна и во времена Крылова уже было архаичным, устаревшим. Какой-то Повар, грамотей, С поварни побежал своей В кабак (он набожных был правил И в этот день по куме тризну правил). Иронический оттенок и употребление слова ритор в той же басне: Тут ритор мой, дав волю слов теченью, Не находил конца нравоученью. Ритор - «упражняющийся в красноречии» - отмечается в словаре 1847 года. В наших современных словарях уже усилен оценочный характер этого слова: «оратор, говорящий многословно и напыщенно (4-томный Словарь русского языка)|. Еще несколько лет назад значение этого слова пришлось бы долго объяснять, а сегодня, когда многие изучают риторику, таких комментариев уже не потребуется. Слова живут - они не только уходят, но иногда и возвращаются (так же возвращаются сейчас гимназия, лицей, биржа - вместе с новыми реалиями нашей жизни). Объясняя значение историзма пустынник (басня «Пустынник и Медведь») - «человек из религиозных соображений поселившийся в безлюдном месте и отказавшийся от общения с людьми, отшельник», прежде всего скажем, что связано оно не с современной засушливой пустыней, а с пустыней - пустынью. Словом пустынь сначала называлось место, где жил отшельник, а потом и монастырь, который иногда возникал на таком месте. Интересна группа слов, которые можно назвать полуисторизмами. Реалии, которые они обозначают, остались в жизни не всего народа, не всех говорящих на русском языке, а только отдельных групп людей. Например, как всем понятные употребляет Крылов слова клеть и дресва. К Крестьянину на двор Залез осенней ночью вор; Забрался в клеть и на просторе, Обшаря стены все, и пол, и потолок, Покрал бессовестно, что мог. (Крестьянин в беде) В басне «Червонец» мы встретимся с другим подобным словом: Тут, взяв песку, дресвы и мелу И наколовши кирпича, Мужик мой приступает к делу. И со всего плеча Червонец о кирпич он точит, Дресвой дерет, Песком и мелом трет. Вряд ли кто-нибудь знает, что такое дресва. В 4-томном Словаре находим; дресва - «мелкий щебень, крупный песок, образующийся при разрушении некоторых горных пород». В Словаре Д.Н.Ушакова это слово приводится с пометкой спец. А вот в архангельских говорах сфера употребления этого слова до сих пор та же, что и во времена Крылова: дресвой шоркают (т.е. оттирают) посуду, деревянные полы. В диалектах это слово сохраняется. Подобными же полуисторизмами являются и слова приход «низшая церковная организация в христианской церкви; местность, где живут члены этой организации»; прихожанин «лицо, принадлежащее к какому-нибудь церковному приходу». Значение «местность, где живут члены церковной организации» это слово совсем утеряло, но продолжает существовать в языке церковнослужителей, верующих, посещающих церковь. Отметим, что во времена Крылова слова прихожанин и прихожанка произносились с ударением на втором слоге. Все это полезно знать, так как до сих пор употребляется фразеологизм «Я не здешнего прихода». Переносное значение слова приход - «круг людей, приверженцев какого-либо одного направления, взгляда». Сюжет басни «Прихожанин» взят из сборников анекдотов того времени; видимо, свою жизнь в языке этот фразеологизм начинает именно оттуда. Интересным является разговор об архаизмах, т.е. устаревших словах, вытесненных из активного словарного запаса синонимами. Трудно сказать, почему ушло из языка слово поварня: Какой-то Повар, грамотей, С поварни побежал своей В кабак... Общий контекст басни и сегодня даже ребенку позволяет догадаться, откуда убегает Повар: конечно, с кухни. Слово кухня тоже встречается в Крылова, и даже чаще: не один раз (как поварня), а пять. Академический словарь фиксирует оба слова: кухня - «комната, где приготовляют кушанье; поварня»; поварня - «комната, где стряпают кушанье и варят разные пития». Иначе говоря, в словаре эти слова выступают как синонимы. (1, с. 319) Каждое из этих слов было выдержано своим словообразовательным гнездом: поваренка, поваренная «кухня», поваренок, поваривать, повариха, поварницы «кухня», поварский, повар; кухарить, кухарка, кухарочка, кухарничать, кухарь «повар», кухмейстерский, кухмействерство, кухмеистер та, кухмейстер «повар», ухмистр, кухнишка, кухница, кухонка, кухонный. Два из этих слов (повар и поваренок) встречаются в баснях: Тут повар на беду из кухни кинул кость. (Собачья дружба) Из поваренок, за грехи, В деревню он был сослан в пастухи: Так кухня у него немножко схожа с нашей. (Пастух) Так почему же стала не нужна поварня? Может быть, многозначность помогла выжить кухне, а не поварне? Мы можем только гадать - и констатировать тот факт, что слово поварня сегодня стало лексическим архаизмом. Есть и такие устаревшие слова, у которых в современном языке сохранились «близкие родственники» - однокоренные синонимы. Поэтому о значении лексико-словообразовательных архаизмов чаще всего можно догадаться, не прибегая к словарю. Примеры таких слов мы также найдем у Крылова. В басне «Бритвы» встречается существительное знакомец «знакомый человек»: С знакомцем съехавшись однажды я в дороге, С ним вместе на одном ночлеге ночевал. Теперь знакомого человека мы называем словом знакомый, по происхождению субстантивированным прилагательным (мой новый знакомый). А если кто-то употребляет слово знакомец, то воспринимается оно как разговорное. И в словарях мы найдем его с пометой разг., как и слово Грамотей («Как-то Повар, грамотей...»). Теперь мы его употребим разве что в ироническом смысле (Ну и грамотей!), а ведь в Словаре 1847 г. оно охарактеризовано вполне нейтрально: «грамотный человек (умеющий читать и писать»). Теперь слово грамотей в литературном языке также заменено субстантивированным прилагательным грамотный. К подобным архаизмам относится и уже упоминаемое слово прилика. Но в этом случае догадаться о значении слова труднее, потому что не сразу сообразишь, что родственно ему слово улика,- ведь исторический корень в слове улика мы уже не выделяем (улик-а, улич-ать). Такие слова, как дорожный, червонец, кума позволят рассказать о лексико-семантических архаизмах, т.е. словах, которые живут в современном языке, но потеряли какое-то одно из своих прежних значений. Дорожный - сейчас прилагательное к слову дорога (дорожные впечатления), оно может означать также «предназначенный для дороги, поездки, путешествия» (дорожная сумка). Но было у этого слова и другое значение: «находящийся в дороге, поездке, путешествии». Слово дорожный в этом значении употреблялось и как существительное (может быть это значение развилось на базе словосочетания дорожный человек) и означало тогда «путник, путешественник; прохожий». Именно с таким употреблением слова мы встречаемся в басне «Муха и Дорожные». Довольно сложна история изменения значений слов кума, кум, так часто встречающихся в баснях Крылова (существительное кума встречается в крыловских баснях 8 раз, а кум - 21). В наше время эти слова употребляются не часто, и не все значения этих слов. Видимо, кум, кума в значении «крестный отец, крестная мать» стали полуисторизмами - ими пользуется лишь определенный круг людей. У Крылова в некоторых случаях слова кум, кума явно указывают на родственные отношения: Так это кум иль сват И, словом, кто-нибудь из вашего же роду. (Волк и Ягненок) Молчи! Все знаю я сама; Да эта крыса мне кума. (Совет Мышей) Друзья! К чему весь этот шум? Я, ваш старинный сват и кум, Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры. ( Волк на псарне) Второе вторжение этих слов в современных словарях: «обращение к знакомому пожилому мужчине» и «обращение к пожилой знакомой женщине» - проводится с пометами устар. и простореч. и иллюстрируется цитатой Крылова: «Здорово, кум Фаддей!» - «Здорово, кум Егор!» - «Ну, каково, приятель, поживаешь?» (Два мужика) В басне «Стрекоза и Муравей» мы встречаемся, видимо, с тем же значением («Не оставь меня, кум милой»). Третье значение слова кум: «О приятеле, оказывающем покровительство по службе» - имеет помету ирон. Да не изволишь ли сенца? Вот целый стог: Я куму услужить готова. (Волк и Лисица) В том же словаре отмечено, что кума употребляется как «эпитет» лисьих русских народных сказок», дается помета народно-поэт и приводится иллюстрация из басни Крылова (2, с. 391): Голодная кума Лиса залезла в сад; В нем винограду кисти рделись. (Лисица и Виноград) Словарь 1847 г. фиксирует только два значения слов кум и кума (которые в современном языке сводятся к одному значению): «крестный отец по отношению к родителям крестника и крестной матери; отец ребенка по отношению к крестному отцу или крестной матери». Второе и третье современные значения, закрепившиеся в языке, видимо, прочно связаны с баснями Крылова. |