Российское законодательство Х - ХХ веков Том 1. Российское законодательство XXX веков в девяти томах Под общей редакцией доктора юридических наук, профессора
 Скачать 2.48 Mb.
|
|
Заголовок В заголовке дается перечень источников, на основании которых составлена Псковская Судная грамота. Прежде всего называются грамоты, данные великими князьями Александром и Константином. В литературе имеются различные мнения о том, какой из трех Александров, княживших в Пскове в разное время, явился автором грамоты, которая легла в основу Псковской Судной грамоты: Александр Невский, Александр Тверской или Александр Ростовский. Князь Александр Невский, строго говоря, в Пскове не княжил, он освобождал его. Князь Александр Тверской княжил в Пскове в 1327–1330 и 1332–1337 гг. Александр Ростовский княжил в Пскове несколько раз на протяжении 1410–1434 гг. Но признанию его автором Псковской Судной грамоты мешает послание митрополита Киприана от 12 мая 1395 г. в Псков, в котором упоминается грамота великого князя Александра. Кого из князей имел в виду Киприан, ответить трудно, так как, с одной стороны, титул великого мог быть присвоен только Александру Невскому (по мнению Н. Калачова), а с другой – летописи именуют великим и Александра Невского, и Александра Тверского. В пользу признания последнего говорит тот факт, что Иван III отверг Псковскую Судную грамоту на том основании, что она составлена не великими князьями, чего он не мог бы сказать об Александре Невском (С. В. Юшков, И. Д. Мартысевич, А. А. Зимин). Князь Константин (Константин Дмитриевич Белозерский) – брат Василия I, княжил в Пскове в 1407 и 1412 г. Помимо грамот князей и их последующих дополнений в Псковскую Судную грамоту вошли и нормы обычного права (псковские пошлины). По мнению некоторых авторов (например, Б. Б. Кафенгауэа, Ю. Г. Алексеева), грамота являлась правовым памятником, нормы которого постоянно развивались. Б. Б. Кафенгауз видит в Псковской Судной грамоте, во-первых, древнейшую псковскую грамоту, судебный устав, грамоту князя Александра (ст. ст. 1, 7–13, 20–27, 34–37, 46-50), во-вторых, специальный устав (подобный уставу о резах Владимира Мономаха – ст. ст. 14–19, 28–33, 38–41, 45). Вместе же первые 50 статей составляли первую редакцию Псковской Судной грамоты, принятую на вече в 1397 г. Ю. Г. Алексеев также считает первой редакцией Свод 1397 г., в который в переработанном виде вошла грамота Александра Невского, вторую редакцию относит ко времени княжения Константина (1409–1424 гг.), и, наконец, дошедшую до нас последнюю редакцию ко времени после 1462 г. Заголовок дает некоторое представление о законодательном процессе в Пскове: после одобрения духовенством закон принимался на вече. Статья 1 Соотношение денежных единиц в XV в.: 1 рубль=220 денег; 1 гривна кун=7 1/3 денги, т. е. 1 рубль=30 гривен=220 денег. В статье говорится о княжеской юрисдикции. Выделены кража, разбой, наход, грабеж. В последующих статьях говорится о суде князя по делам о бое, об убийстве, о земле и др. Таким образом, можно согласиться с мнением А. А. Зимина и Ю. Г. Алексеева о широких судебных полномочиях князя. Князь судил в составе коллегии – господы, в которую входили посадники и сотские. Закон не говорит о размере ущерба, нанесенного кражей, внимание обращено лишь на характер хищения: по существу, как отмечает Ю. Г. Алексеев, это разные случаи кражи из закрытого помещения. Вторая часть статьи говорит о преступлениях, представляющих значительно большую опасность: разбой, наход, грабеж. Разбой – наиболее опасное преступление. Он упоминается в Русской Правде, наказание за разбой самое суровое – поток и разграбление, или вира, в которую не вкладывается община. В памятниках XV в. термин разбой сохранил значение неспровоцированного убийства с целью грабежа, вооруженной засады на дорогах с той же целью. По-видимому, в данном значении употребляется термин разбой и в Псковской Судной грамоте. На тяжесть перечисленных преступлений указывает размер штрафа, определенного законом, – 70 гривен. Вряд ли можно согласиться с мнением В. О. Ключевского и А. А. Зимина о том, что 70 гривен – это описка, а правильно надо читать 9 гривен. Сама тяжесть деяния предполагает суровость наказания. Если учесть, что преступления, предусмотренные этой частью ст. 1, могли сопровождаться убийством или угрозой убийства, то вряд ли наказание за них могло быть равное наказанию за кражу сена из стога. Поэтому штраф в 70 гривен (или 2,3 рубля) представляется вполне допустимым (ср.: 2 рубля за оскорбление, выразившееся в вырывании бороды; 1 рубль за убийство). Спорным является вопрос о характере 70-гривенного вознаграждения: компенсация ли это потерпевшему (Ю. Г. Алексеев) или штраф в пользу Пскова (А.А.Зимин)? Последняя точка зрения представляется верной. Несмотря на важную роль, какую играл в Пскове князь, он все же выполнял, пользуясь современным языком, функции чиновника. В отличие от Киевской Руси, где великокняжеская казна составляла единое целое с личным имуществом князя, в Псковской феодальной республике такого единства быть не могло. Поэтому в Русской Правде мы видим, как правило, два вида денежных взысканий за преступление: штраф в пользу князя (вира, продажа) и компенсация потерпевшему (головничество, урок); иногда определялись отчисления в пользу людей князя (вирника, емца). В Псковской Судной грамоте другая картина: продажа распределяется между князем, посадниками и Псковом (государством, казной). Денежная компенсация потерпевшему определяется в грамоте не всегда. Полсть (пълсть) – войлок, войлочный ковер. Титяга – кожаное покрывало на возу. Палуба – палуба, крыша на лодке для сохранения клади. Или вь яме – имеется в виду хлеб, жито в яме. Грабеж – хищение имущества с применением насилия (с боем). Наход – нападение, вторжение; скорее всего, вооруженное вторжение с целью захвата чужого владения. Статья 2 В статье речь идет о разграничении суда светского и духовного (владычню наместнику дела, подсудные светскому суду, не судить). Особо оговаривается княжеский суд: дела, подсудные княжескому суду, не могут рассматриваться и пересматриваться ни местным судом, ни судом духовным. Статья дает представление о том, кем осуществлялся суд в Пскове. Помимо княжеского суда, речь о котором шла в ст. 1, существовал особый суд наместника новгородского архиепископа (см. Новгородскую Судную грамоту), кроме этого, имелись судьи, вершившие суд на местах. Комментирование статьи во многом зависит от того, относятся ли слова князю и посаднику к окончанию ст. 1 (как в настоящем издании, а также в изданиях Археографической комиссии 1914 г., И. Д. Мартысевича 1950 г., Л. В. Черепнина и А.И.Яковлева 1940 г.) или к ее началу ст. 2 (как у А. А. Зимина в Памятниках русского права). В интерпретации А. А. Зимина речь в статье идет о невозможности пересмотра князем, посадником и владычным наместником дел, уже решенных местными судьями. Ю. Г. Алексеев предпочитает видеть в первых двух статьях грамоты одну статью, мотивируя это палеографическими особенностями текста, однако внутри статьи вторую ее часть выделяет в смысловом отношении так жe, как А. А. Зимин. Статья 3 Статья содержит текст присяги, которая давалась посадником при вступлении в должность. Эта присяга является древнейшей из дошедших до нас. Так, в Новгородской Судной грамоте имеется только упоминание об обязанности судей судить по крестному целованию. Князь приносил присягу при вступлении на стол. Конец статьи трактуется по-разному. И. И. Полосин считает, что текст не содержит пропуска и поэтому речь идет о суде на вече (на суде на вечи). И. Е. Энгельман, а за ним Л. В. Черепнин и А. И. Яковлев при переводе этого фрагмента допускают возможность чтения ни на суду, ни на вече, а А. А. Зимин предлагает именно так и читать текст статьи, поскольку трактовка статьи И. И. Полосиным противоречит ст. 4 Псковской Судной грамоты, запрещающей князю и посаднику судить на вече. В. О. Ключевский, считая, что общеуголовные дела рассматривались на суде князя на сенях, а политические – на вече, понимает слова погубити на суду как ложное обвинение в общеуголовном преступлении, а погубить на вече – ложно обвинить в политическом преступлении. Употребление в статье термина куны говорит о раннем ее происхождении. Этим многие исследователи объясняют ее видимое противоречие со ст. 4, появившейся позднее. Городские куны – пошлины, идущие в пользу Пскова. Отчитись (отъчитися) – ублажать, потакать, считаясь родством. Исправа – расследование. Статья 4 В ст. 4 говорится уже вполне определенно о том, что на вече ни князь, ни посадник суд не осуществляют. Упоминаний о суде веча, за исключением данной статьи и ст. 3, в Псковской Судной грамоте нет, хотя во многих статьях говорится о суде князя, посадников, сотских (т. е. господы), владычного наместника, наместников князя. Поэтому можно признать справедливой точку зрения М. Ф. Владимирского-Буданова и Ю. Г. Алексеева об ограничении в XV в. функций псковского веча в области судопроизводства. Посадник не может судить на вече (а ведь именно он ведет народное собрание). Правда, летописи содержат примеры суда на вече в Пскове, относящиеся даже к 1509 г., а также вечевого суда в Опочке в 1477 г. (жители Опочки были наказаны за это). Суд происходит в княжеском доме, но судят князь и посадник вместе, коллегиально. Судят по крестному целованию, по законам, по справедливости. Однако реальных гарантий от неправого суда грамота не дает, указывая лишь на наказание на втором пришествии. Статья осуждает также и взяточничество – тайный посул. Представляется неверной точка зрения В. О. Ключев- ского и А. А. Зимина, согласно которой законодатель обращает внимание на слово тайный, в то время как явный, «законный» гонорар чиновнику допускался. Посул – слово, имевшее в русском языке несколько значений. Это и обещанная плата, и выкуп, и пошлина, и взятка. Причем в нормативных актах и в сходном контексте посул употребляется в значении «взятка» (см., например, послание Белозерского игумена Кирилла князю Андрею 1408–1413 гг., договорную грамоту Новгорода 1426–1461 гг. и, наконец, Судебник 1497 г.). Сочетание тайный посул в данной статье имеет, таким образом, цель усилить смысл запрета, а не противопоставить тайный, запрещенный законом посул явному, вполне дозволенному. У князя на сенех – в палатах князя. Взираа в правду – на основе права. Статья 5 Статья не завершена. Первая ее часть говорит о присяге при вступлении в должность наместника – должностного лица, осуществлявшего управление и суд в пригороде. Вполне справедлив, вероятно, вывод Л. В. Черепнина, А. И. Яковлева и Б. Б. Кафенгауза о том, что вслед за этой статьей должны были идти ст. ст. 77–83, говорящие о суде и о присяге местных судей, о межевщиках, судейских приставах и т. п. В состав Псковской феодальной республики входили 12 пригородов, т. е. городов и волостей, признававших власть Пскова. Несмотря на то что пригороды были вечевыми городами и самостоятельно избирали администрацию, наместников в пригороды присылали из Пскова. Причем а первые годы существования республики наместники эти назначались Псковом, но постепенно право назначать наместников получили и князья. До XV в. князь посылал своих наместников только в два пригорода – в пограничные, важные в стратегическом отношении города Изборск и Остров; но постепенно это право распространилось и на другие пригороды. С 1414–1428 гг. число пригородов, куда князь посылал своих наместников, увеличилось до 7, а с 1467 г. князь посылал своих наместников во все 12 пригородов. Но, как видно из статьи, наместник должен был принести присягу верности Пскову и его законам, подобную той, какая содержится в ст. 3 Псковской Судной грамоты (присяга посадника). Степень – трибуна, помост, на котором сидели в Пскове представители власти. Орудиа – дело, судебное дело. Статья 6 В статье говорится о порядке рассмотрения дел в случае переизбрания посадника. Согласно сложившемуся правилу, дело должен был рассматривать и выносить по нему решение тот посадник, который начал его слушать (ср. Новгородская Судная грамота, ст. 20). Такой порядок достаточно справедлив и логичен. Дело не прерывается и не начинает рассматриваться вновь новым посадником, иначе открывалась возможность произвола и волокиты. Невозможность пересмотра уже решенного судебного дела вполне соответствует положениям ст. 2. Судовое – 1) судебное дело; 2) дела административные (В. О. Ключевский). Насед (насадити) – утвердить. Пересужать – пересмотреть дело. Статья 7 Статья вводит новый вид наказания, не знакомый Русской Правде, – смертную казнь. Нельзя, однако, согласиться с И. Д. Мартысевичем в том, что с этого времени денежный штраф – продажа – хотя и применялся еще широко как наказание, однако уже отошел на второй план. Известны только две статьи (ст. ст. 7 и 8), предусматривающие смертную казнь; в подавляющем большинстве случаев по-прежнему применялась продажа. Сомнительно также утверждение А. А. Зимина, что введение смертной казни для изменников, поджигателей и воров (в случае совершения квалифицированной кражи) доказывает ярко выраженный классовый характер этого установления, использовавшегося против попыток открытых выступлений народных масс. Конечно, право любого государства, особенно уголовное право, всегда классово. В первую очередь оно защищает интересы господствующего класса, и особенно ярко это видно на примере феодального права – права привилегии, памятником которого является Псковская Судная грамота. Однако в ряде случаев можно говорить и об интересах общества в целом, которые защищаются правом. В ст. 7 перечислены преступления, представлявшиеся во времена грамоты наиболее опасными: измена, поджог, кримская кража, конокрадство. О случаях совершения этих преступлений доносит до нас летопись. И хотя летописание находилось в руках господствующего класса, мы не встречаем упоминаний о перевете в смысле выступлений народных масс. В статье содержится перечень наиболее опасных преступлений. Уровень развития уголовного права в то время не был достаточно высок для того, чтобы законодатель отграничивал преступления по объекту посягательства на государственные и общеуголовные. Поэтому деяния, которые с точки зрения современного уровня развития уголовного права относятся к категории особо опасных государственных преступлений (измена), стоят рядом с имущественными преступлениями (конокрадство). С точки зрения законодателя конокрадство было так же опасно, как и измена. Много споров велось по вопросу о том, какое воровство называли кримским. Н. Н. Мурзакевич и Ф. Н. Устрялов считали, что это воровство из помещения, клети (храмины), М. Ф. Владимирский-Буданов и вслед за ним С. В. Юшков доказывали, что речь идет о краже церковного имущества, М. М. Исаев видит в этом преступлении кражу имущества из Церкви, т. е. не только непосредственно церковного имущества, но и нецерковного, хранившегося в церкви (чаще всего в подклети). А. И. Яковлев, Л. В. Черепнин, И. Д. Мартысевич, А. А. Зимин, Ю. Г. Алексеев рассматривают кримскую татьбу как кражу из Кремля (Крома). Такое разнообразие мнений было вызвано опиской при переписке грамоты. Уже в XVII в. неизвестный читатель Псковской Судной грамоты приписал на полях у трудно понимаемого слова крымской слово храмскои, т. е. увидел здесь кражу церковную. Толкование кримской татьбы как Кромской, т. е. кражи из Кремля, обосновывают значением Кремля как места хранения казны, припасов, документов и отсюда выводят особенную опасность такой кражи. Ссылаются также на указание ст. 8 о том, что вор-рецидивист наказывается так же, как кромскый вор. Тем не менее представляется все же более верной точка зрения М. М. Исаева, поскольку значение кончанских церквей для конца было такое же, как Кремля, для всего Пскова: в них хранились и запасы пороха, и продукты, и товары. Поэтому они также нуждались в усиленной охране. Конокрадство на Руси издревле рассматривалось как наитягчайшее преступление. Ю. Г. Алексеев считает, что есть закономерность в том, что преступления, караемые по Русской Правде потоком и разграблением (т. е. наиболее суровой мерой наказания), наказываются по Псковской Судной грамоте смертной казнью. К этим преступлениям относятся конокрадство и поджог. В грамоте к ним добавляются измена и кримская татьба, но нет упоминания об убийстве в разбое. Появление этих новых составов преступлений действительно было вызвано новыми условиями XIV – XV вв., пограничным положением Пскова. Однако объяснение отсутствия в грамоте статьи об убийстве в разбое действием норм Русской Правды в данном случае вызывает сомнение. Отношение к тем или иным видам преступлений со временем менялось, и то, что признавалось особо опасным в одно время, в другую эпоху таковым уже не считалось. Поэтому если во времена Русской Правды разбойников выдавали князю на поток и разграбление, то отсюда вовсе не следует, что во времена Псковской Судной грамоты их надо было казнить смертной казнью. В грамоте имеются ст. ст. 1 и 96, которых вполне достаточно для наказания разбойника-убийцы. Кроме того, в настоящее время трудно определить, что было опаснее с точки зрения древнего псковича: убийство в разбое или конокрадство? Во всяком случае, известно, что вплоть до XX в. конокрады в деревнях подвергались самосуду, а что касается разбойников, то их поимкой больше интересовались государственные органы. Живота не дати – казнить смертной казнью. Перевет – измена, переход на сторону врага. Примером может служить измена бояр в 1241 г. и сдача Пскова крестоносцам. Изличив – уличив. Ряд – раз. ...е пожаловати – вероятно, описка. Большинство ученых соглашается с И. Е. Энгельманом – е(го) пожалов. Крам – вероятно, описка: 1) как (Н. Мурзакевич); 2) кроме (М. Ф. Владимирский-Буданов); 3) прям, прямо, соответственно (В. О. Ключевский). |