Реферат. я бог. Русская поэзия серебряного века
 Скачать 20.25 Kb.
|
|
Реферат на тему «Русская поэзия серебряного века» В 90-х годах XIX века русская культура пережила сильный подъем. Новая эра, которая породила целый ряд писателей, художников, музыкантов и философов, была названа «Серебряным веком». За короткий промежуток времени — на рубеже XIX-XX веков — его назвали «Серебряным веком». Русская поэзия “серебряного века” создавалась в атмосфере общего культурного подъема как значительнейшая его часть. Характерно, что в одно и то же время в одной стране могли творить такие ярчайшие таланты, как А. Блок и В. Маяковский, А. Белый и В. Ходасевич. Этот список можно продолжать и продолжать. В истории мировой литературы это явление было уникальным. Рассмотрим, в свою очередь, важнейшие художественные тенденции «Серебряного века». Самым ярким из них был символизм. Это направление в развитии искусства было общеевропейским, но в России символизм обрел высокую философскую значимость, что нашло отражение в великих творениях литературы, театра, живописи, музыки. Символизм — первое и наиболее важное из модернистских движений в России. Учитывая время его возникновения и особенности мировоззренческой позиции в русской символике, принято присваивать двум основным этапам. Поэтов, дебютировавших в 1890-х годах, называют «старшими символистами» (В. Брюсов, К. Бальмонт, Д. Мерешковский, 3-й Бегемот, Ф. Сологуб и др.). В 1900-е годы новые силы объединились в символике, что существенно обновило облик движения (А. Блок, А. Белый, В. Иванов и др.). Принятым термином для «второй волны» символизма является «младосимволизм». Символисты «старшие» и «младшие» были разделены меньше по возрасту, чем по разнице в мировоззрении и направлении творчества. Философия и эстетика символизма развивались под влиянием различных учений — от взглядов древнего философа Платона до философских систем Б современных символистов. Соловьева, Ф. Ницше, А. Бергсон. Традиционная идея познания мира в искусстве символистов была противопоставлена идее построения мира в процессе творчества. Творчество в смысле символистов — это бессознательное, интуитивное созерцание тайных смыслов, доступных только художнику-творцу. Более того, невозможно рационально передать созерцательные «секреты». По мнению величайшего теоретика-символиста Вячеса Иванова, поэзия — это «тайное письмо невыразимого». От художника требуется не только сверхрациональная чуткость, но и тончайшее владение искусством инсинуации: ценность поэтической речи — в «преуменьшении», «сокрытии смысла». Основное средство передачи созерцательных загадочных значений и было задумано как символ. Символизм обогатил русскую поэтическую культуру многими открытиями. Символисты придавали поэтическому слову до сих пор неизвестную гибкость и разнообразие, учили русскую поэзию находить в слове дополнительные оттенки и грани смысла. Их поиски поэтической фонетики оказались плодотворными: мастерами выразительного ассонанса и эффектной аллитерации были К. Бальмонт, В. Брюсов, И. Анненский, А. Блок и А. Белый. Символизм изжил себя самого и изживание это пошло по двум направлениям. С одной стороны, требование обязательной “мистики” , “раскрытия тайны” , “постижения” бесконечного в конечном привело к утрате подлинности поэзии; “религиозный и мистический пафос “корифеев символизма оказался подмененным своего рода мистическим трафаретом, шаблоном. С другой — увлечением “музыкальной основой” стиха привело к созданию поэзии, лишенной всякого логического смысла, в которой слово низведено до роли уже не музыкального звука, а жестяной, звенящей побрякушки. Соответственно с этим и реакция против символизма, а в последствии борьба с ним, шли по тем же двум основным линиям. С одной стороны, против идеологии символизма выступили “акмеисты” . С другой - в защиту слова, как такового, выступили так же враждебные символизму по идеологии “футуристы” . В 1912 г. среди множества стихов, опубликованных в петербургских журналах, читатель не мог не задержать внимания на таких, например, строчках: Я душу обрету иную, Все, что дразнило, уловя. Благословлю я золотую Дорогу к солнцу от червя. (Н. С. Гумилев) И часы с кукушкой ночи рады, Все слышней их четкий разговор. В щелочку смотрю я: конокрады Зажигают под холмом костер. (А. А. Ахматова) Но я люблю на дюнах казино, Широкий вид в туманное окно И тонкий луч на скатерти измятой. (О. Э. Мандельштам) Эти трое поэтов, а так же С. М. Городецкий, М. А. Зенкевич, В. И. Набурт в том же году назвали себя акмеистами (от греческого akme — высшая степень чего-либо, цветущая пора) . Приятие земного мира в его зримой конкретности, острый взгляд на подробности бытия, живое и непосредственное ощущение природы, культуры, мироздания и вещного мира, мысль о равноправии всего сущего — вот, что объединяло в ту пору всех шестерых. Почти все они прошли ранее выучку у мастеров символизма, но в какой-то момент решили отвергнуть свойственные символистам устремленность к “мирам иным” и пренебрежение к земной, предметной реальности. Отличительной чертой поэзии акмеизма является ее вещественная реальность, предметность. Акмеизм полюбил вещи такой же страстной, беззаветной любовью, как символизм любил “соответствия” , мистику, тайну, Для него все в жизни было ясно. В значительной степени он был таким же эстетством, как и символизм и в этом отношении он, несомненно, находится с ним в преемственной связи, но эстетизм акмеизма уже иного порядка, чем эстетизм символизма. Акмеисты любили производить свою генеалогию от символиста Ин. Анненского и в этом они, несомненно, правы. Ин. Анненский стоял особняком среди символистов. Отдав дань раннему декадентству и его настроениям, он почти совсем не отразил в своем творчестве идеологии позднего московского символизма и в то время, как Бальмонт, а за ним и многие другие поэты-символисты заблудились в “словесной эквилибристике” , — по меткому выражению А. Белого, захлебнулись в потоке бесформенности и “духа музыки” , залившем символическую поэзию, он нашел в себе силы пойти по другому пути. Поэзия Ин. Анненского знаменовала собой переворот от духа музыки и эстетствующей мистики к простоте, лаконичности и ясности стиха, к земной реальности тем и какой-то поземному амистичной тяжелости настроения. Ясность и простота построения стиха Ин. Анненского была хорошо усвоена акмеистами. Их стих приобрел четкость очертаний, логическую силу и вещественную весомость. Акмеизм был резким и определенным поворотом русской поэзии ХХ века к классицизму. Но именно только поворотом, а не завершением — это необходимо иметь все время в виду, так как акмеизм носил в себе все же много черт еще не окончательно изжитого романтического символизма. В целом поэзия акмеистов была образцами в большинстве случаев уступающего символизму, но все же очень высокого мастерства. Это мастерство, в противоположность пламенности и экспрессии лучших достижений символизма, носило в себе налет какого-то замкнутого в себе, утонченного аристократизма, чаще всего (за исключением поэзии Ахматовой, Нарбута и Городецкого) холодного, спокойного и бесстрастного. Во внешней судьбе русского футуризма есть что-то, напоминающее судьбы русского символизма. Такое же яростное непризнание на первых шагах, шум при рождении (у футуристов только значительно более сильный, превращающийся в скандал) . Быстрое вслед за этим признание передовых слоев литературной критики, триумф, огромные надежды. Внезапный срыв и падение в пропасть в тот момент, когда казалось, небывалое доселе в русской поэзии возможности и горизонты. Что футуризм – течение значительное и глубокое – не подлежит сомнению. Также несомненно его значительное внешнее влияние (в частности Маяковского) на форму пролетарской поэзии, в первые годы ее существования. Но так же несомненно, что футуризм не вынес тяжести поставленных перед ним задач и под ударами революции полностью развалился. То обстоятельство, что творчество нескольких футуристов – Маяковский, Асеев и Третьяков – в последние годы проникнуто революционной идеологией, говорит только о революционности этих отдельных поэтов: став певцами революции, эти поэты утратили свою футуристическую сущность в значительной степени, и футуризм в целом от этого не стал ближе к революции, как не стали революционными символизм и акмеизм оттого, что членами РКП и певцами революции стали Брюсов, Сергей Городецкий и Владимир Нарбут, или оттого, что почти каждый поэт-символист написал одно или несколько революционных стихотворений. В основе, русский футуризм был течением чисто-поэтическим. В этом смысле он является логическим звеном в цепи тех течений поэзии XX века, которые во главу своей теории и поэтического творчества ставили чисто эстетические проблемы. В футуризме была сильна бунтарская Формально-революционная стихия, вызвавшая бурю негодования и “эпатировавшая буржуа” . Но это “эпатирование” было явлением того же порядка, как и “эпатирование” , которое вызывали в свое время декаденты. В самом “бунтарстве” , в “эпатировании буржуа” , в скандальных выкриках футуристов было больше эстетических эмоций, чем эмоций революционных” . Исходная точка технических исканий футуристов – динамика современной жизни, стремительный ее темп, стремление к максимальной экономии средств, “отвращение к кривой линии, к спирали, к турникету, Склонность к прямой линии. Отвращение к медленности, к мелочам, к многословным анализам и объяснениям. Любовь к быстроте, к сокращению, к резюмированию и к синтезу: “Скажите мне поскорее в двух словах!” Отсюда – разрушение общепринятого синтаксиса, введение “беспроволочного воображения” , то есть “абсолютной свободы образов или аналогий, выражаемых освобожденными словами, без проводов синтаксиса и без всяких знаков “препинания” , “конденсированные метафоры” , “телеграфические образы” , “движения в двух, трех, четырех и пяти темпах” , уничтожение качественных прилагательных, употребление глаголов в неопределенном наклонении, опущение союзов и так далее – словом все, направленное к лаконичности и увеличению “быстроты стиля” . |