Главная страница

Саша Майская Срочно требуется муж


Скачать 0.66 Mb.
НазваниеСаша Майская Срочно требуется муж
Дата27.12.2022
Размер0.66 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаMaiskaya_Sasha_Srochno_trebuetsya_much!_Litmir.net_bid151109_287.doc
ТипПротокол
#867164
страница2 из 13
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13

2


ГЛАВНОЕ - ГРАФИК, ОСТАЛЬНОЕ НА ФИГ!
Годы становления капитализма стали для Ольги всего лишь временем получения еще од­ного высшего образования. Она училась зара­батывать деньги — в то время как большая часть страны торопливо их воровала. В результате к моменту условного окончания «смутного вре­мени» Ольга стала настоящим, хорошим спе­циалистом в своем деле и, с некоторым недо­умением поглядывая на коллег-капиталистов, растерявших за годы боев кто — зубы, кто — здоровье, кто — нервы, взялась за накопление капитала. К настоящему моменту она являлась главой не очень крупной, но стабильной и про­цветающей компании «Хельга», занимавшей­ся в основном дизайном и рекламой.

Родители были вежливо, но решительно от­правлены на жительство в прекрасный, выст­роенный по авторскому проекту их заботливой дочери загородный дом, но сама Ольга наез­жала туда нечасто: дела фирмы требовали ее постоянного присутствия в городе. Жила она в центре, в пентхаусе, расположенном на кры­ше старинного доходного дома.

Отдельные отсталые жители данного мик­рорайона (впрочем, пока их было явно боль­ше, чем передовых и продвинутых) формули­ровали эту ситуацию несколько иначе: «Богатейка чердак выкупила и ванну там поставила. А ну как эта жакузя навернется? Ведь все эта­жи пробьет!» После чего, как правило, приво­дили в пример случай с одним армянином с Садовой. Этот самый армянин якобы заделал себе в старинном доме полы с подогревом, но, мучимый ностальгией по исторической роди­не, распорядился проложить .этот замечатель­ный подогрев под плитами из розового кара­бахского гранита. Поскольку же семьей этот зар­вавшийся сибарит обременен не был, то роскошнейшую ванну-джакузи, стилизованную под фонтан Треви, брюнет-капиталист вынес прямо в большую комнату.
В результате, согласно народному преданию, в день своего окончательного новоселья бедняга решил понежиться в джакузи среди великолеп­ного новехонького интерьера — и вместе с фон­таном, розовым гранитом и со всеми прочими своими впечатляющими достоинствами прова­лился в квартиру этажом ниже, лишь по счаст­ливой случайности никого в ней не задавив.

Ольга всех этих страшных историй не слы­шала, потому как не имела ни минуты свобод­ного времени. Точнее, оно, свободное время, у нее было, но строго по графику. Вся жизнь Ольги строилась по этому самому графику, и ей это очень нравилось. Никаких неожиданно­стей, никаких сюрпризов. К точности соблю­дения распоряжений Железной Леди сотруд­ники привыкали мучительно, не без потерь и довольно долго, но вот теперь, последние три года все вроде бы окончательно наладилось.

Ей было тридцать пять лет, выглядела она на двадцать семь (сауна по субботам, бассейн с утра каждый день, фитнес-центр через день вечером, массаж ежедневно), волосы стригла коротко, косметикой пользовалась исключи­тельно швейцарской и исключительно ради дела. В одежде предпочитала строгий стиль и высокие каблуки — так легче подавлять парт­неров-мужчин, среди которых наметилась странная и пугающая тенденция: чем успеш­нее был мужичок, тем меньше волос у него оставалось на голове, тем круглее был живо­тик и сильнее одышка.

Впрочем, внешние данные Ольгу Ланскую в деловых партнерах совершенно не интересо­вали. В рамках все того же графика она завела себе мужчину...

Тут нужны пояснения. Разумеется, мужчи­на — не котенок, не рыбки, не попугайчик и не щенок, чтобы его так вот прямо «заводить». И — нет-нет! — Ольга вовсе не имела на содер­жании избалованного альфонса для удовлет­ворения исключительно природных инстинк­тов. Просто к половому вопросу она подошла так же, как и к любому другому, то есть ра­зумно. Как раз три года назад, когда дела фир­мы окончательно устроились, у нее появились время и возможность заняться собой.

Задумчиво поглядев на себя в зеркало, Ольга подумала, что неплохо бы ей обзавестись спут­ником жизни, хотя бы неформальным. С этой целью она внимательно просмотрела старые телефонные книжки, залезла в Интернет, схо­дила на встречи одноклассников и однокурс­ников, после чего методом исключения оста­вила в списке кандидатов пять кандидатур.

На старых знакомых она остановилась со­знательно — новые, как сейчас принято выра­жаться, бойфренды, скорее всего, погнались бы за ее деньгами, а доскональная их проверка заняла бы чересчур много времени. А старый друг, как известно... Пообщавшись с каждым из пяти отобранных кандидатов, решительная бизнес-вумен остановилась на одном. Так в жизни Ольги Ланской появился Петечка.

Двадцать лет назад они учились в одной шко­ле, только в параллельных классах. Романа меж­ду ними не было, но глаза их — серые Олины и голубые Петины — время от времени встреча­лись, и от этих случайных взглядов в груди у каждого разливалось приятное тепло. И это теп­ло обоим запомнилось.

Происходил Петечка из интеллигентной се­мьи, жизнь свою посвятил гуманитарным на­укам и искусствоведению, время от времени читал какие-то лекции (какие именно и где — это Ольгу совершенно не интересовало), а вот в бизнесе ничегошеньки не понимал.

Внешне Петечка, хоть и был ровесником Ольги, напоминал молодого Атоса, только не в исполнении известного киноактера Хохоталкина, а, скорее, такого, каким его себе пред­ставляешь, читая великую книгу первый раз в жизни.

Роста Петечка был высокого, сложения изящного, а над ясными голубыми глазами за­гибались нечеловеческой красы ресницы, за которые любая юная дева удавилась бы без вся­кого сожаления. Разговаривал он в основном о высоком: об искусстве позднего Средневеко­вья, литературе раннего Возрождения и отече­ственном кинематографе эпохи застоя.

Благодаря трем этим основным направле­ниям Петечка пользовался бешеным авторите­том в кругу Ольгиных знакомых: литература Возрождения вся сплошь состояла из скабрез­ностей, фильмы эпохи застоя вгоняли «новых русских» в состояние ностальгической тоски по пионерскому детству, ну а про Средневе­ковье никто, кроме Петечки, вообще ничего не знал, потому и слушали, открыв рот.

Незаменим был Петечка и во время светс­ких раутов, когда вечеринка начинала плавно перетекать в деловые переговоры. Помахивая длинными ресницами, спутник Ольги галант­но уводил заскучавших жен бизнесменов и раз­влекал их историческими анекдотами.

В быту Петечка был спокоен, ненавязчив и неприхотлив. Комплексом неполноценности он не страдал, поскольку сам являлся обладате­лем пятикомнатных хором на Площади Солн­ца Русской Поэзии, которые сдавал некоему студенту финансовой академии, носившему гордое имя Сарухан Тиребеков.

С сыном гор Петечка довольно быстро об­наружил родство душ, основанное на любви к латыни и древнегреческому, в результате вы­играли оба: Петечка едва ли не вдвое скостил юному дарованию арендную плату и разрешил пользоваться обширной библиотекой. А потря­сенный его благородством Тиребеков объявил себя Петечкиным кунаком, за свой счет сде­лал отличный ремонт, посадил в подъезд злую консьержку, которая немедленно принялась на него же строчить кляузы, ухаживал за Петеч-киными рыбками и поддерживал в квартире идеальный порядок.

Таким образом, Петечка имел свой соб­ственный доход (плата за аренду квартиры плюс загадочные лекции), ни в малейшей степени не походил на альфонса, с Ольгой был нежен. И та все чаще ловила себя на мысли, что у нее, пожалуй, уже вполне сложилась семей­ная жизнь...
В мае у фирмы начались некоторые трудно­сти, связанные с тем, что обнаглевшие парт­неры решили прибрать Ольгин бизнес к рукам. Дело, в общем-то, обычное, и Ольга не слиш­ком расстроилась или напряглась, только со­кратила сеансы массажа да забросила на неко­торое время фитнес. Практически все время она проводила в офисе, лишь иногда стремитель­но перемещаясь в пределах Садового кольца для проведения различных переговоров и частных консультаций.

Домой приезжала часа в два ночи, расслаб­ленно гладила обеспокоенного Петечку по не­жной щеке и засыпала мертвым сном, едва доб­равшись до их общей кровати, рассчитанной человек на восемь.

Очень жаль, что она не могла в этот момент видеть Петечкиного лица. А оно, лицо, выра­жало уже не просто обеспокоенность, а, ско­рее, панику. Жаль также, что дома она появля­лась редко, — иначе бы заметила, что Петечка, в ее представлении весь день смирно сидевший за компьютером и медитировавший над средневековыми текстами, в последнее время часами разговаривает по телефону, иногда вздрагивая и тревожно прислушиваясь к зву­кам, доносящимся из-за входной двери.

Ну а услышь она, КАК Петечка разговари­вает по телефону...
...Ангел мой, не плачь, я тебя умоляю. Я весь на нервах, я слабый, безвольный чело­век, меня нельзя любить... Что? Можно? Ты уверена? Ты очень добра ко мне... И совершен­но незаслуженно, между прочим... И не спорь, пожалуйста!..

...Как почему?! Да потому что я — подлец. Я мучаю двух прекрасных женщин... Кто вторая? Разумеется, Оленька! Ведь я никак не решусь на серьезный разговор... Что ты!.. О чем ты го­воришь!.. Да мы не делали этого уже полгода! Она же засыпает, не успев раздеться... Ну не раздеться, не плачь, слышишь? Я не в том смысле. Я в смысле, она не успевает сапоги снять, как уже спит...

...Я так измучен... Обещаю!.. Солнышко мое, заинька, ласточка — я клянусь тебе! Я завтра же... До конца недели... Следующий месяц бу­дет началом нашей новой жизни... В крайнем случае, дождемся осени и тогда... Ой, ты снова плачешь? Не порть свои прелестные глазки...

...Я целую их миллион раз. Я всю тебя це­лую, мою ненаглядную пышечку, мою доб­рую, милую... Конечно, хочу! Я только об этом и мечтаю в своей одинокой... половине посте­ли... (Настораживается) Ой! Кто-то, кажется.. (Шепотом) Целую, пока! Я позвоню!.. (Броса­ет трубку, стремглав убегает на кухню и опас­ливо выглядывает в коридор). И так каждый день!
В понедельник напряженность достигла наивысшего накала, и Ольга не позволяла себе расслабиться ни на секунду. Она осунулась, но это только добавило очарования ее красиво­му, надменному лицу, а искусный макияж пре­вратил ее в вовсе уж неотразимую Королеву Дизайна. Она перенесла все консультации к себе в офис, и теперь у нее постоянно сидел народ. Сизый от дыма воздух не успевал циркулиро­вать, секретарши горстями пили таблетки от головной боли, телефоны раскалились от по­стоянного использования.

И тут позвонил Петечка. В разгар совершен­но умопомрачительной сцены, когда глава хол­динга «Медиалюкс» Прохор Петрович Недыбаи-ло, налившись свекольным соком, надсадно орал на Элеонору Константиновну Бабешко, главу компании «Интерлюмен».

Элеонора, дама не робкого десятка, пух­ленькая и увешанная бриллиантами не хуже новогодней елки, остроумно отвечала Про­хору Петровичу в том смысле, что сам он козел и борьбу с коррупцией в стране надо было начинать с его, Прохора Петровича, по­казательного расстрела на Красной площади. А уж Элеонора бы последнее бы платье бы с

себя бы заложила бы, чтобы выкупить экск­люзивные права на прямую трансляцию этого события.

Ольга сидела как бы между ними, но на са­мом деле слегка в глубине, и холодно улыба­лась в пространство. Эту сцену она тщательно срежиссировала заранее, просчитав все возмож­ные варианты, и сейчас наслаждалась резуль­татом. Дело в том, что ее фирму «Хельга» серь­езнее всего поджимали именно «Медиалюкс» и «Интерлюмен». За Прохором стояли деньги и ресурсы областного правительства, за Элео­норой — мощное лобби жены министра по пе­чати, с которой Элеонора познакомилась и подружилась, благодаря гидроколонотерапии, проще говоря, клизмам, которыми они обе из­бавлялись от шлаков и лишних килограммов прошлой зимой. Поскольку обе дамы были до­вольно пышными, клизмы не могли дать ра­дикального решения, но общие страдания сближают — и на гемокод они пришли уже за­кадычными подругами.

Ольга, как бизнес-леди нового формата, прибегла к помощи науки и опыта гениев про­шлого. Она внимательно изучила труды Маки­авелли и с блеском применила его любимый прием: если маленькому и слабому государству одновременно угрожают два больших и силь­ных, нужно поссорить их между собой и спо­койно переждать в стороне. Кто бы ни побе­дил — после этой битвы ему будет не до ма­ленького государства.

И тут этот звонок Петечки. Ольга досадливо поморщилась, но на вызов ответила. Он рань­ше никогда ей на работу не звонил, возмож­но, действительно что-то важное. Ольга сосре­доточилась и попыталась слушать любимого одним ухом. Связь барахлила, и до нее долета­ли только обрывки фраз:

— ...нельзя... сейчас ухожу,., понадобится время... у Тиребекова... слишком горячо... лопнуло...

Ольга успокоилась. Из этих отрывочных фраз она поняла, что в квартире на Площади Солн­ца Русской Поэзии, вероятно, прорвало трубу с горячей водой и Сарухану Тиребекову сроч­но требуется поддержка и помощь. Вообще-то Петечка вряд ли мог хоть чем-нибудь помочь при сантехнической аварии, но мальчишки — всегда мальчишки. Не бросает друга в беде! Молодец.

Ольга решительно рявкнула в трубку:

— Очень хорошо. Только проверь воду и газ. Сегодня я тебя не жду. Извини, мне очень некогда.

И отключилась.
В шикарной никелированно-мраморной кух­не пентхауса сидел Петечка с растерянным лицом и таращился на мелко пищавшую труб­ку. Постепенно на смену растерянности при­шла лютая обида.

Он так волновался, он не спал две ночи, сочиняя этот текст: «Оля! Так больше нельзя!

Я сейчас ухожу, и некоторое время мы не уви­димся. Нам нужно разобраться в себе, на это понадобится время. Пока поживу у Тиребеко-ва, вернее, у себя. Я слишком горячо тебя лю­бил, но терпение мое лопнуло!»

Он выпил сегодня два пузырька валерьянки! Да чего там — он чуть не умер от страха, потому что ожидал чего угодно: грозы, шторма, реп­рессий, заточения под замок, слез, истерики, в конце концов, — но только не такого равно­душия. «Очень хорошо!» — нет, вы слышали?! Это же надо: «Только проверь воду и газ!»

Бессердечная, холодная, циничная и злая, с калькулятором вместо сердца и компьюте­ром вместо мозгов! Что ж, ладно. Так даже луч­ше. По крайней мере, угрызения совести его не будут мучить.

Петечка гордо выпрямился и решительно набрал следующий номер.

— Солнышко? Я знаю, что у тебя дела, я на одну секунду. Только сказать, что я тебя обо­жаю и с сегодняшнего дня принадлежу одной тебе. Все. Точка. Я был тверд, как скала, у нее не было шансов. Все-все, целую, до вечера. Блинчиков тебе нажарю.

Петечка добросовестно проверил воду и газ, подхватил свой элегантный портплед и наве­ки покинул квартиру Ольги Ланской.
Ольга возвращалась домой поздней ночью. В голове звенело, по всему телу разливалась приятная легкость. Она сегодня выиграла! Не от­дала фирму. Правда, лучше бы Прохор сдался первым, он более опасный противник. Жаль, что Элеонора внезапно растеряла весь свой пыл. Давление ее, что ли, прихватило? Или дома что? Да, наверное, ведь она говорила по теле­фону... Так смешно — говорит, а сама Прохору кукиш показывает.

Конечно, обольщаться не стоит. Это была всего лишь первая схватка, потом будут дру­гие, например, этот круиз, в который все друг друга зазывают. Ну, мужикам, понятно, ра­дость — водки попить, рыбку половить, в реч­ке с похмелья искупнуться... А ей это зачем? Она уже давно запланировала на это время от­пуск и поездку в Италию, подарок Петечке, он так хотел увидеть фрески Равенны.

Ох, Петечка-то как сейчас, бедный? Они с Тиребековым два сапога пара, гаечный ключ от дверного не отличат. Завтра надо будет им позвонить, узнать...

Она раздевалась на ходу, оставляя одежду там, где снимала. Босые ступни ныли после целого дня на шпильках, легкий сквознячок приятно холодил кожу. Ольга прошла на кух­ню, села на кожаный табурет, крутанулась — и замерла, разглядывая свое отражение в зеркаль­ной дверце роскошного холодильника.

Оказывается, довольно эротично выглядит обнаженная женщина, сидящая посреди всей этой бытовой техники, да еще верхом на ко­жаном табурете. Ольга медленно подняла руку.

Отражение коснулось своей обнаженной гру­ди, погладило плечо, обхватило себя обеими руками, склонило голову, глядя немного ис­подлобья. Пепельные волосы растрепаны в ху­дожественном беспорядке. Если бы Ольга сама лично не вылила на этот беспорядок почти весь пузырек лака... Отражению проще, оно выгля­дит так, словно только что встало с кровати.

И на этой кровати развратное отражение явно занималось любовью!

Ольга расхохоталась, показала отражению язык и пошла в душ. Потом, по-прежнему го­лышом, завалилась поперек постели, с наслаж­дением задрала ноги на стенку, раскинула руки и расслабилась. Мысли текли медленные, спо­койные, словно большая река по равнине...

Жаль. Именно сегодня эта авария. А у нее именно сегодня вполне хватило бы сил на не­длинный, без романтического ужина, эроти­ческий массаж.

Когда же они с Петечкой последний раз за­нимались любовью? Батюшки... в марте, что ли? Нет, в марте она летала в Ниццу, а потом чини­ла машину — то есть чинил слесарь, а она была вынуждена стоять у него над душой, потому что иначе он никогда бы не поменял эти тросики...

Так что же выходит, в феврале? Была рек­ламная акция, потом участвовали в книжной ярмарке, потом она на неделю укатила учить­ся в Лондон...

Неужели с января она ни разу не:.. Ужас какой! Послать все к черту! Когда вернется Петечка, встретить его вот в этом виде, и чтоб прямо в прихожей, на мраморном полу, а по­том в ванной, под горячими и тугими струями воды, и чтоб потом на руках принес её сюда я любил на ковре, на кресле, на постели, чтоб измучил любовью, чтобы даже кричать от удо­вольствия сил не было...

Ольга резко села. Грудь тяжело вздымалась, на висках выступил пот. Голубушка, да у вас нервишки-с! За неимением полноценного секса перебиваетесь эротическими фантазиями? Так и до порнушки по видео докатитесь.

Она поежилась, торопливо подтянула к себе халат, завернулась в него, пошла на кухню. Вынула из морозилки мясо, бросила на тарел­ку, засунула в микроволновку.

Из маленького бара-холодильника достала текилу, соль и половинку лимона, налила в маленький стаканчик, резко, по-мужски оп­рокинула в себя, зажмурилась.

По животу медленно расползалось тепло, но теперь заныл висок. Тренькнула микроволновка. Ольга достала мясо, выдавила на него ли­монный сок, посмотрела —'и отвернулась с тос­кливым отвращением.

Ее жизнь — как это мясо из микроволновки. Перемороженное, бледное, ничем не пахну­щее, заботливо лишенное холестерина и лиш­него белка. Готовится за три минуты, приправ­ляется по вкусу, съедается без удовольствия.

И так — все. Всегда. Шикарная упаковка — с утра. Товарный вид. Подходящее освещение, выигрышный ракурс. Видели мясо в супермар­кете? А розовые лампочки над ним?

О каком диком сексе с Петечкой она меч­тает? Петечка на него не способен, но будем откровенны: не он один. Ты тоже не способна. Только на некий вид скучноватых физических упражнений, строго по графику, с соблюде­нием антуража — два раза охнуть, три раза про­шептать его имя, один раз (несильно) впиться в спину ногтями, но осторожно, не повредив маникюр... В свободное время, не дольше деся­ти, ну ладно, пятнадцати минут. Потому что иначе — сбой, недосып, плохо соображаю, могу напутать с контрактами...

Вот что для тебя единственно важно и до­рого! Контракты. Твоя работа. А что у тебя, в сущности, за работа?

Смысл моей жизни. То, чем я зарабатываю деньги. То, чему я училась...

Деточка, так лучше надо было учиться! Ра­бота — это когда что-то производят, гонят про­дукт, материальный либо интеллектуальный. И тратят на это, соответственно, силы, средства и определенную часть души. А что тратишь ты?

Не так давно, в начале весны, отбили у Про­хорова дружка, Бэзила Белорыбкина, выгодней­ший заказ. «Концепция социального образа М-ского целлюлозного комбината» называется. Блок рекламных роликов, логотипы, слоганы, атри­бутика... По-настоящему свежее решение пред­ложил Саня из отдела печатной продукции. Сра­зу тебе и логотип, и слоган, и концепция.

Чего, говорит, больше всего из их продук­ции ценится? Правильно, туалетная бумага. За­полняем фон маленькими голыми задницами, можно разными, можно одной и той же, мож­но вообще крупным планом, по центру. И сло­ган: «Наше лицо — это ваша жопа».

Разумеется, это он рассказывал не при ней, она только в коридоре стояла, подслушивала. А ребята ржали, как кони. Потому что смешно. Не столько то, что Саня придумал, сколько то, чем они в принципе занимаются. Что такое «социальное лицо»? И как оно может выгля­деть у комбината?

И какую часть души ты потратила на кон­цепцию туалетной бумаги?

Деньги ты заработала, молодец. И не воро­вала, как многие в твоем бизнесе, и не уводи­ла чужие фирмы, как Прохор с Элеонорой, просто пахала, как рабочая лошадь. И что? Мама с папой сидят в деревне, дышат свежим воздухом. Ты звонишь им в две недели раз. При­езжала с Петечкой на Новый год. Привезла маме новую шубу, а папе — электробритву. Они очень благодарили...

А потом, уже под утро, очумев от восьми одинаковых «Огоньков» по восьми разным ка­налам, Ольга пошла разбирать постель в госте­вой комнате, случайно открыла шкаф и уви­дела: пять новых ненадеванных маминых шуб висят на вешалке рядышком.

Ее это взбесило, она слетела вниз и рявк­нула на мать, потом повернулась к отцу, чтобы ехидно поинтересоваться, нет ли у него тоже склада для ненужных подарков... И увидела на его растерянном, виноватом лице не особенно длинную, но густую и окладистую бороду. Всю ночь просидела с ним за одним столом, а уви­дела только сейчас.

Мама подошла тихонько, проговорила бы­стро и тоже виновато:

— Ты не сердись, Олюшка... Куда мне тут в шубах-то? В магазин — неловко, люди-то вокруг небогатые...

Ольга вздрогнула, перевела непонимающий взгляд на мать, и тогда глухо, с тоской бросил отец:

— А кто же сейчас богатых любит, доча? Ведь все ж на виду, разве скроешь...

Не договорил, замолчал, и тогда Ольга вспыхнула, заговорила громко, звонко, с ужа­сом чувствуя набегающие на глаза слезы:

— Но почему я должна это скрывать? Я ведь не украла, не убила никого, я их заработала, понимаешь?! Заработала! Я пять лет вкалывала, чтобы все это у вас было, чтобы дом, чтобы шуба у мамы, чтобы не считать каждую копейку...

Горло перехватило, она замолчала, и отец вдруг выпрямился, произнес спокойно и тихо:

— Конечно, ты ни в чем не виновата. Ты работала. Пять лет, говоришь? А у меня — тридцать лет педагогического стажа. А мама на производстве проработала двадцать пять лет. Баба Зина -в жизни не имела даже трудовой книжки, но и отпуска у нее не было ни разу. За все ее восемьдесят восемь. А моя мама прекрасно пела, училась в Гнесинке, но чтобы меня выучить, пошла санитаркой в больницу. Понимаешь, Ольга, работать и трудиться — это не всегда одно и то же...

Ольга молча сунула тарелку с нетронутым мя­сом в холодильник. Настроение было испорчено безвозвратно. Она ушла в спальню, сердито бро­силась на кровать и накрыла голову подушкой.

Наплевать! Завтра все будет иначе. Взойдет солнце, к вечеру Петечка вернется, а на вы­ходные можно взять тайм-аут и поехать к ро­дителям. Телефон мобильный выключить к чер­тям, или нет, оставить только голосовую по­чту.1.. Да, и еще надо перестать валять дурака и сыграть нормальную свадьбу с Петечкой. Будет она тогда Ольга Александровна... Минуточку... Господи, как же его фамилия?

С этой мыслью Ольга заснула.

1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13


написать администратору сайта