Общая психология письмення. Семинар Психологические теории внимания и исследования по изучению внимания

• Название: Семинар Психологические теории внимания и исследования по изучению внимания
• Дата: 15.02.2022
• Размер: 74.06 Kb.
• Имя файла: Общая психология письмення.docx
• Тип: Семинар; #362077
• страница: 2 из 4

Глейтман Г., Фридлунд А., Райсберг Д. Препятствия при решении мыслительных задач и способы их преодоления

До сих пор мы касались лишь общей структуры процесса решения задач — постоянной направленности на цель, иерархии и лежащих в ее основе мнемонических алгоритмов и программ действия. Однако некото­рые задачи — будь то капризный кроссворд или разрушительный про­фессиональный конфликт — кажутся абсолютно неразрешимыми. Могут ли наши знания о решении задач помочь подступиться к этой проблеме?

Мы уже упоминали один важный фактор: при решении задачи и новички, и мастера используют какие-то свои навыки и приемы всякий раз, когда берутся за ее выполнение. Некоторые из этих приемов вполне разумны и эффективны. Например, водитель такси, даже новичок, не тра­тит времени на размышление о том, не станет ли автокар самым лучшим транспортом до аэропорта, и даже неопытный повар понимает, что мари­нованные томаты не будут аппетитным украшением для утренних булочек. Но иногда эти базовые приемы вредны или, по крайней мере, непригодны в существующей ситуации. Будучи уверенным в успехе, индивид может стать жертвой своих, часто не замечаемых им самим, приемов, поскольку он введен в заблуждение сильной мыслительной установкой.

Этот вывод подтверждается широко известными экспериментами, которые демонстрируют, как люди могут зацикливаться на одном методе решения, будучи не в состоянии взглянуть на задачу под каким-то другим углом. Участникам одного эксперимента объясняли условие задачи: у них есть три сосуда: А, Б и В. Сосуд А вмещает ровно 21 л; сосуд Б — ровно 127 л; сосуд В — ровно 3 л. Задача участников заключалась в том, чтобы достать из колодца ровно 100 л, ис­пользуя эти три сосуда. Испытуемым потребовалось не­сколько минут, чтобы решить эту за­дачу. Решение состоит в том, чтобы наполнить сосуд Б полностью, затем перелить из Б в А столько воды, что­бы заполнить его. Теперь в сосуде Б осталось 106 л (127—21). Затем от­лить из Б столько воды, чтобы запол­нить В. В сосуде Б осталось 103 л (106—3). Наконец, вылить воду в ко­лодец из сосуда В и наполнить его вновь из Б, оставив там требуемое количество — 100 л . Затем испытуемые выполнили еще несколько заданий подобного типа. Объемы сосудов в каждой зада­че были разными , но в каж­дом случае решение можно было по­лучить с помощью той же последова­тельности действий: наполнить сосуд Б, затем перелить воду в А; напол­нить В, перелив воду из Б; опорож­нить В и заполнить его вновь водой из Б. Другими словами, в каждом случае требуемый объем воды получался из следующего алгоритма: Б — А — 2В.Когда участники решили пять таких задач, они получили две конт­рольные задачи. Первой была задача, где требовалось получить 20 л с по­мощью сосудов объемом 23, 49 и Зл. Испытуемые быстро решили задачу, используя тот же алгоритм: 49 — 23 — (3 х 2). Они уверенно оставили без внимания возможность простейшего способа решения этой задачи, кото­рый требовал всего лишь одного дей­ствия. После этого испытуемых попро­сили получить 25 л воды, имея сосуды объемом 28, 76 и 3 л. Единственным возможным решением здесь яв­ляется простое вычитание, то есть 28 - 3 — 25 (рис. 3). Но мыслительная установка оказалась настолько сильной, что многие вообще не смогли решить эту задачу. Они испробовали старый метод, но он не привел их к цели: 76 - 28 - (2 х 3) * 25, и они не смогли додуматься до нужной аль­тернативы! Установка сделала их настолько ригидными, что превратила в умственно отсталых.

Преодоление препятствий на пути к решению задач

Мы должны еще раз подчеркнуть, что мыслительная установка как таковая — вещь полезная, она позволяет решающему задачу сосредото­читься на конструктивных направлениях и избежать бессмысленных дей­ствий. Однако те же самые установки могут создать затруднения, застав­ляя нас задаться вопросом о том, как можно их преодолеть. Мы уже от­мечали важное значение знакомых программ и алгоритмов. Но что нам делать, если не удается выделить подзадачи или нам незнаком тот алго­ритм, который требуется для решения?

Обратное действие

Одним из полезных приемов при решении задач является обратное действие, когда поиск решения начинается с конца и идет в обратном направлении, двигаясь к исходной точке. Рассмотрим такую задачу. Количество водяных лилий на поверхности озера удваивается каждый день. В первый день лета на озере росла только одна лилия. Потребовалось 60 дней, чтобы озеро полностью покрылось лилиями. В какой по счету день озеро было покрыто наполовину? Задача может быть решена следующим образом. В первый день есть одна лилия; во второй — две лилии; в третий — четыре и т.д. При дос­таточном терпении этот метод приведет нас к заключению, что на 60-й день на озере было 580 млрд. лилий; половина из них — это 290 млрд., которые появились бы на 59-й день. Однако существует очень простой путь, который избавляет от этих громоздких вычислений: если озеро покрыто полностью на 60-й день, оно должно быть покрыто наполовину в предыдущий день, поскольку количество лилий удваивается каждый день; следовательно, правильный ответ — 59-й день.

Решение по аналогии

В качестве еще одного приема, помогающего при решении трудных задач, можно предложить решение по аналогии, поскольку многие зада­чи похожи друг на друга. Школьный психолог часто сталкивается с тем, что проблема, о которой ему рассказывают сегодня, напоминает ту, кото­рая была несколько месяцев назад, и первый опыт может помочь ему справиться со второй. Ученый, пытающийся дать объяснение новому явле­нию, часто находит ответ, анализируя прошлые явления, схожие с дан­ным. Аналогии сыграли важнейшую роль в истории науки; вспомним ученых, которые расширяли свои знания о газах, сравнивая молекулы с бильярдными шарами, или давали объяснение работе сердца, сравнивая его с насосом.

В одном из исследований участникам была предложена такая за­дача.

У больного — неоперабельная опухоль в брюшной полости. Существуют та­кие лучи, которые при достаточной интенсивности могут разрушить эту опу­холь. Однако при такой интенсивности лучи разрушат и здоровую ткань вок­руг опухоли (стенки желудка, брюшные мышцы и т.д.). Как избавить боль­ного от опухоли, не причиняя вреда здоровой ткани, через которую должны пройти эти лучи? Эта задача чрезвычайно сложна: в первой группе 90% участников не смогли ее решить. Вторая группа справилась намного лучше. До того как решать задачу с опухолью, они прочитали историю о генерале, ко­торый хотел захватить крепость. Для этого ему требовалась большая ар­мия солдат, но все дороги к крепости были заминированы. Маленькая группа солдат могла пройти по дороге, но более крупная группа обяза­тельно подорвалась бы на мине. Как же генералу провести к крепости всех солдат? Он разделил свою армию на маленькие группы и перепра­вил их по разным дорогам. По данному им сигналу все группы напра­вились к крепости, где объединились. После успешной атаки они захва­тили крепость. По своей структуре история о крепости похожа на задачу с опухо­лью. В обоих случаях решение заключается в разделении «боевой силы» таким образом, чтобы она подходила из нескольких разных источников. Для того, чтобы уничтожить опухоль, сквозь здоровую ткань нужно пропустить несколько слабых лучей, каждый — разным путем. Лучи скон­центрируются на опухоли и окажут суммарное воздействие. Несколько слабых лучей исходят из различных точек снаружи та­ким образом, чтобы соединиться на месте опухоли. В этом месте доза облучения будет сильной, так как в данной точке суммируется их общее действие. Но поскольку каждый луч сам по себе слаб, лучи не причиня­ют вреда здоровой ткани, окружающей опухоль.

Без подсказок, инструкций или знания аналогичных случаев 90% участников первой группы не смогли решить задачу с опухолью. Одна­ко, когда им дали прочитать историю о крепости и сказали, что она им поможет, большинство (80%) решило задачу. Безусловно, аналогии чрез­вычайно полезны. Но недостаточно просто знать историю о крепости, испытуемые должны были понять и то, что эта история связана с дан­ной задачей. Удивительно, но многие не увидели здесь никакой анало­гии: участникам еще одной группы дали прочитать историю о крепости, но не намекнули на то, что эта история относится к их задаче. При та­ких условиях только 30% испытуемых решило задачу с опухолью.
Семинар № 4. Интеллект, социальный интеллект и творческое мышление.

Пиаже Ж. Природа интеллекта.

Всякое психологическое объяснение рано или поздно завершается тем, что опирается на биологию или логику. Для некоторых ис­следователей явления психики понятны лишь тогда, когда они связаны с биологическим организмом. Такой подход вполне при­меним при изучении элементарных психических функций. Но со­вершенно непонятно, каким образом нейрофизиология сможет когда-либо объяснить, почему 2 и 2 составляют 4. Отсюда другая тенденция, которая состоит в том, чтобы рассматривать логичес­кие отношения как несводимые ни к каким другим и использовать их для анализа высших интеллектуальных функций. Однако сама логика, понимаемая как нечто выходящее за пределы экспери­ментально - психологического объяснения, является аксиоматикой состояний равновесия мышления, а реальной наукой, соответствующей этой аксиоматике, может быть только психология мыш­ления.

Двойственная природа интеллекта, одновременно логическая и биологическая, - вот из чего нам следует исходить. Мы имеем своей целью показать единство этих двух, на первый взгляд не сводимых друг к другу основных аспектов жизни мышления.

Поведение, понимаемое в смысле функциональных обменов, в свою очередь, предполагает существование двух важнейших и теснейшим образом связанных аспектов: энергетического, или аффективного, и структурного, или когнитивного. Если во всяком без исключения поведении заложена «энергетика», представляю­щая его аффективный аспект, то вызываемые этой «энергетикой» обмены со средой необходимо предполагают существование некой формы или структуры, определяющей те возможные пути, по которым проходит связь субъекта с объектом. Именно в таком структурировании поведения и состоит его когнитивный аспект. Восприятие, сенсомоторное научение, акт понимания, рассужде­ние и т. д. — все это сводится к тому, чтобы тем или иным образом, в той или иной степени структурировать отношения между средой и организмом. Именно на этом основании все они объеди­няются в когнитивной сфере поведения и противостоят явлениям аффективной сферы. Аффективная и когнитивная жизнь являются, таким образом, неразделимыми, оставаясь в то же время различными. Даже в области чистой математики невозможно рассуждать, не испыты­вая никаких чувств, и, наоборот, невозможно существование каких бы то ни было чувств без известного минимума понимания и различения. То, что в жизни здравый смысл называет «чувством» и «умом», рассматривая их как две «способности», противостоя­щие одна другой, суть две разновидности поведения, одна из которых направлена на людей, а другая — на идеи и вещи. При этом каждая из этих разновидностей, в свою очередь, обнаружи­вает и когнитивный, и аффективный аспекты действия, аспекты, всегда объединенные в действительной жизни и ни в какой сте­пени не являющиеся самостоятельными способностями. Более того, сам интеллект невозможно оторвать от других когнитивных процессов. Он, строго говоря, не является одной из структур, стоящей наряду с другими структурами. Интеллект - это определенная форма равновесия, к которой тяготеют все структуры, образующиеся на базе восприятия, навыка и элемен­тарных сенсомоторных механизмов. Этот способ рассуждения приводит нас к убеждению, что ин­теллект играет главную роль не только в психике человека, но и вообще в его жизни. Гибкое и одновременно устойчивое струк­турное равновесие поведения - вот что такое интеллект, являю­щийся по своему существу системой наиболее жизненных и ак­тивных операций. Будучи самой совершенной из психических адаптации, интеллект служит, так сказать, наиболее необходимым и эффективным орудием во взаимодействиях субъекта с окру­жающим миром, взаимодействиях, которые реализуются сложней­шими путями и выходят далеко за пределы непосредственных и одномоментных контактов, для того чтобы достичь заранее уста­новленных и устойчивых отношений. Однако, с другой стороны, этот же способ рассуждения запрещает нам ограничить интеллект его исходной точкой: интеллект для нас есть определенный конеч­ный пункт, а в своих истоках он неотделим от сенсомоторной адаптации в целом, так же как за ее пределами от самых низших форм биологической адаптации. Если интеллект является адаптацией, то нам прежде всего следует дать определение последней. Мы бы охарактеризовали адаптацию как то, что обеспечивает равновесие между воздей­ствием организма на среду и обратным воздействием среды. Дей­ствие организма на окружающие его объекты можно назвать ас­симиляцией (употребляя этот термин в самом широком смысле), поскольку это действие зависит от предшествующего поведения, направленного на те же самые или на аналогичные объекты. Физиологически это означает, что организм, поглощая из среды вещества, перерабатывает их в соответствии со своей структурой. Психологически же происходит, по существу, то же самое, только в этом случае вместо изменений субстанциального порядка про­исходят изменения исключительно функционального порядка, обусловленные моторной деятельностью, восприятием и взаимо­влиянием реальных или потенциальных действий. Таким образом, психическая ассимиляция есть включение объектов в схемы по­ведения, которые сами являются не чем иным, как канвой дей­ствий, обладающих способностью активно воспроизводиться. Интеллект с его логическими операциями, обеспечивающими устойчивое и вместе с тем подвижное равновесие между универ­сумом и мышлением, продолжает и завершает совокупность адап­тивных процессов. Ведь органическая адаптация в действитель­ности обеспечивает лишь мгновенное, реализующееся в данном месте, а потому и весьма ограниченное равновесие между живу­щим в данное время существом и современной ему средой. А уже простейшие когнитивные функции, такие, как восприятие, навык и память, продолжают это равновесие как в пространстве (вос­приятие удаленных объектов), так и во времени (предвосхищение будущего, восстановление в памяти прошлого). Но лишь один интеллект, способный на все отклонения и все возвраты в дейст­вии и мышлении, лишь он один тяготеет к тотальному равнове­сию, стремясь к тому, чтобы ассимилировать всю совокупность действительности и чтобы аккомодировать к ней действие, кото­рое он освобождает от рабского подчинения изначальным «здесь» и «теперь» В биологии отношение между организмом и средой имеет сей­час шесть возможных интерпретаций, строящихся как комбинации ниже приведенных исходных положении (все эти положения определяют различные - классические или современные - реше­ния)

Что касается генетических интерпретаций, то среди них есть такие, которые объясняют интеллект исходя из одной внешней среды (например, ассоцианистский эмпиризм, соответствующий ламаркизму), такие, которые исходят из идеи собственной актив­ности субъекта (теория слепого поиска в плане индивидуальных адаптации, соответствующая мутационизму, если брать его в пла­не наследственных изменений), а также и такие интерпретации, которые объясняют интеллект взаимодействием субъекта собъек­тами (операциональная теория).
Измерение социального интеллекта у школьников Н. Тихомирова, В. Ушаков
Способность понимать людей и общаться с ними является очень важной не только для успешной жизни взрослого человека в современном обществе. Уже в начальной школе и даже дошкольном возрасте уровень социального интеллекта оказывает ощутимое влияние на жизнь ребенка. Кроме того, в связи с реформами, проводимыми в сфере образования в настоящее время, исследования механизмов формирования интеллектуальных способностей детей, включая социальный интеллект, являются особенно актуальными, но вместе с тем и наиболее проблемными ввиду специфики школьного возраста.

Школьная практика, пожалуй, является наиболее активным потребителем психологических тестов в стране. Однако тесты социального интеллекта там до сих пор не применялись. При этом тесты общего интеллекта весьма востребованы и являются на сегодняшний день лучшим предиктором школьной успеваемости. Проблема определения понятия «социальный интеллект» и поиска методик его измерения, характеризующихся подобающими психометрическими свойствами, является одной из наиболее актуальных и вместе с тем сложных. При попытке найти адекватный метод диагностики социального интеллекта можно выделить следующие сложности, с которыми сталкиваются исследователи:

1) ситуации, в которых проявляется социальный интеллект, многообразны и трудно поддаются формализации с помощью единой тестовой процедуры;

2) в гипотетических ситуациях, предлагаемых испытуемым вне контекста ситуации общения, проявление социального интеллекта может никак не фиксироваться;

3) социальный интеллект может проявляться и как личностная черта, и как интеллектуальная способность.

Рассмотрим, какие требования к социальному интеллекту испытуемых предъявляет тест. Прежде всего, испытуемый должен понять цели персонажа, адекватность действий которого он оценивает. Здесь следует сделать замечание общего характера. Интеллект проявляется тогда, когда перед человеком стоит цель. Если не определено, к чему стремится человек, речь не идет об интеллекте. Если бы в тесте ставилась задача о том, например, должен ли подросток предпочесть отношения с родителями или отношения со сверстниками, речь шла бы о тесте личностного выбора, а не социального интеллекта. Тест социального интеллекта поэтому обязательно предполагает наличие целей, которые могут не формулироваться в самом задании, но при этом подразумеваются. Задача заключается в том, чтобы найти пути, которые позволят наиболее оптимальным способом сочетать различные цели.

Вернемся к ситуации с подростком. Очевидно, что он находится в поле действия противоположных тенденций. Выполнение требований родителей важно для него как в моральном, так и практическом плане. В то же время он имеет свои интересы и убеждения, должен быть способным отстоять свою точку зрения, в том числе и перед родителями. Понимание этих отношений требует от испытуемого опыта. Не столкнувшись с этими ситуациями или аналогичными им, этот опыт усвоить нельзя. Да и в самих ситуациях он усваивается имплицитно, а не в виде эксплицитной формулировки.Таким образом, методика позволяет протестировать понимание принятых в обществе отношений, которые можно освоить, лишь пожив в этом обществе. Необходимо проанализировать сложную систему социальных отношений, понимание которой сложилось у испытуемого за пределами ситуации тестирования.Речь в этом тесте идет о разрешении ситуации, которая включает целый ряд компонентов. Это не только воздействие на эмоции другого человека с учетом его особенностей. Это также и предвосхищение развития ситуации. Способность к такому предвидению не связана с собственно эмоциональным интеллектом, поскольку речь не идет об эмоциональных состояниях людей, принимающих решения. Необходимо предвидеть сценарий, по которому будет развиваться деятельность людей и организаций, осуществляемая на рациональных основаниях.

Процедура создания теста

Были выделены три основные сферы приложения социального интеллекта школьников – отношения с учителями, сверстниками и родителями. В случае старшеклассников для каждой из этих сфер было разработано по три ситуации с возможными вариантами ответов, в случае младшеклассников – по две. При составлении вопросов были учтены возрастные особенности школьников .

Все ситуации были предъявлены экспертам с целью оценивания различных вариантов ответов. В качестве экспертов в тесте для старшеклассников выступили пять человек среднего возраста с высшим психологическим образованием, в тесте для младших школьников – шесть. Экспертов просили оценить адекватность различных предлагаемых на выбор способов поведения для разрешения описанных ситуаций. Например, в случае теста для младшеклассников предлагалась следующая инструкция: «Вам будут предложены различные ситуации, в которых могут оказаться дети младшего школьного возраста и варианты выхода из них. Пожалуйста, оцените варианты разрешения этих ситуаций школьниками по пятибалльной системе. За наилучшее разрешение ситуации ставьте 5 баллов, за наихудшее – 1 балл. Спасибо». Был проведен анализ согласованности экспертных оценок с помощью критерия α Кронбаха. Анализ проводился при помощи компьютерной программы Statistica 7.0. Коэффициент α Кронбаха для разных шкал у младшеклассников колебался в пределах от 0,88 до 0,97, что может рассматриваться как вполне достаточный уровень. В тесте для старшеклассников суждения одного эксперта, оценки которого низко коррелировали с другими оценками, были исключены из дальнейшего анализа. Оценки оставшихся экспертов усреднялись для получения эталонного ответа. По результатам экспертных оценок ответов теста были составлены ключи. В качестве показателя социального интеллекта школьников было принято соответствие оценок испытуемого усредненным оценкам экспертов. Технически это соответствие вычислялось при помощи коэффициента корреляции между ответами испытуемого и средним баллом экспертов. Тем самым удается избежать зависимости тестовых баллов от склонности того или иного тестируемого выставлять высокие либо низкие оценки во всех случаях.