реферат. Реферат по истории нефтегазовой отрасли. Советский нефтяной экспорт в 1920е годы
 Скачать 65.77 Kb.
|
Состояние советского нефтяного хозяйства в 1920-е гг.На фоне столь стремительных изменений в нефтяном деле, происходивших в мире, положение в монополизированной государством нефтяной отрасли СССР оставалось поистине удручающим. Нельзя сказать, что в 1920-е гг. ничего не делалось. Было стремление отойти от устарелых способов добычи и переработки, применить более совершенные методы откачки нефти из скважин глубокими насосами, внедрить американское вращательное бурение, повысить выход бензина из сырья с 1 до 7% и т.д. Но нефтяная промышленность СССР не поспевала за структурными изменениями и необходимостью углубленной переработки нефти, в том числе и в связи с выходом на мировой рынок. Структура потребления нефти в стране в середине 1920-х гг. выглядела следующим образом (см. Таблицу 1). Таблица 1. Структура потребления нефти в СССР в 1924/25 хозяйственном году, в т
Две трети потребляемой нефти составляло котельное топливо. Несмотря на отдельные случаи внедрения более прогрессивных способов бурения и добычи преобладали фонтанирование и тартание. Нефтяник В.И. Фролов писал, что фонтанная добыча в Бакинском, и особенно в Грозненском районе, выражается процентами, давно небывалыми. Введение в эксплуатацию фонтанных скважин, указывал он, несомненно, обессиливает район. Чем дешевле сейчас получается нефть, тем дороже она будет позже. Тем не менее, доля фонтанной добычи поднялась к 1927 г. до 32%, к 1928 г. — до 40%, к 1930 г. — до 47%. Новые способы транспортировки нефти распространялись слишком медленно, вызывая перегрузку железнодорожного и водного транспорта. О строительстве новых нефтепроводов было больше разговоров, чем дела. От 1920-х гг. ведет начало советская тракторная эпопея. Планом ГОЭЛРО предусматривалось коммунистическое преобразование сельского хозяйства на основе электроплуга и электропахоты, но скоро стало ясно, что с ними ничего не выйдет. В деревенский социализм решили ехать на тракторах. Их стали покупать за границей. Поначалу было закуплено 2,5 тыс. единиц. В 1923 г. было издано постановление об организации тракторного производства в стране на старых заводах, прежде всего на «Красном Путиловце» (быв. Путиловском). Это были заграничные тракторы, произведенные по заграничным лицензиям («Фордзон-Путиловец»). Тракторизация ввиду потребности в горючем и смазке имела шанс стать способом расширения внутреннего рынка. В середине 1920-х гг. в сельское хозяйство было вброшено сразу 13 тыс. тракторов, но в дальнейшем процесс тракторизации замедлился. К 1929 г. их было 32 тыс., из них только 27 500 работоспособных. Потребление керосина как тракторного топлива даже уменьшилось. Выяснилось, что тракторизация требует снабжения сельскохозяйственным инвентарем, производства запасных для трактора частей, квалифицированных трактористов, технического и агрономического инструктажа. Обозначились болезни тракторизации, которые преодолевались с большим трудом, так как не хватало кадров для обслуживания тракторов в созданных для этой цели машинно-тракторных станциях (МТС). Поэтому каждый советский трактор вместо положенных для обработки 300 га делал лишь 137. Обнаружились и проблемы снабжения тракторов горючим и смазкой, которых не было под рукой. Нефтесклады с этой задачей не справлялись, и зачастую их приходилось доставлять «гужом». Кооперация, ввиду невыгодности продажи нефтепродуктов тракторопользователям, отказывалась от них. На переговоры о том, чтобы наладить дело, ушло более двух лет. К концу 1920-х гг. в стране встал вопрос о резком отставании от других стран в производстве бензина, который шел в основном на европейские рынки, где главным его потребителем был автотранспорт. Из примерно 40 тыс. машин, доставшихся Советам в наследство от старой России, к середине 1920-х гг. осталось всего 10–12 тыс., которые постоянно ремонтировались. Завод АМО был единственным в стране, рассчитанным на производство 1,5–2 тыс. автомобилей в год, но и он находился на консервации. В 1924 г. он выпустил всего 10 «полуторок». Отсутствие машин и дорог, какой-либо заправочной сети, высокая стоимость эксплуатации и ремонта свидетельствовали о том, что автомобильное дело в советской России находится в зачаточном состоянии. Асфальтовых дорог фактически не было. Только к концу 1920-х гг. асфальтовым гудроном были покрыты Моховая улица, Ленинградское шоссе и Воздвиженка в Москве. Покрытие производилось кустарным и дедовским способом. Немногочисленным автомашинам приходилось либо трястись по мощеным до революции улицам, либо тонуть в грязи или прыгать по ухабам. На всей территории страны господствовало бездорожье. Заправка и ремонт имеющихся машин тоже были проблемой. Бензин, например, приходилось буквально выпрашивать на складах. Хорошо, если он имелся в бидонах, но больше использовалась любая подходящая тара. Слабый спрос на асфальтовый гудрон вел к тому, что основным потребителем битума была кровельная промышленность, или металлургия для смазки гудроном прокатных валов. Можно представить, какой чад царил на заводах! С переходом промышленности на рельсы индустриализации выяснился резкий недостаток практически всех нефтепродуктов: консистентных мазей, идущих для смазки шариковых и роликовых подшипников, автолов, тяжелых масел, транспортных масел, солидола и т. д. Нефтепродукты были низкого качества. Например, парафин производился с сильным запахом керосина, что препятствовало его использованию для нужд ряда отраслей, например, в пищевой промышленности. Везде, где имелась потребность в высококачественных нефтяных добавках, существовал острейший товарный дефицит. Переход к реконструкции намечалось начать со старых нефтяных районов. Поиска новых нефтяных месторождений в 1920-е гг. почти не велось. Получилось так, что с переходом к нэпу нефтеразведкой занимались сами тресты, но они вели ее только на подведомственной им территории. «Нефтесиндикат», пытавшийся организовать разведку, явно с этой задачей не справлялся. Отсутствие нефтеразведки в новых районах, где уже давно были известны выходы нефти, было чревато для будущего развития нефтехозяйства. Необходимость интенсификации разведочных работ и освоения новых месторождений, вроде бы, были очевидны ведущим специалистам, но их призывы были тщетными. В 1928 г. в СССР добывалось 9% нефти от уровня США, но новое бурение составляло всего лишь 2%. К этому времени относится возникновение острейших теоретических дискуссий по поводу того, куда направлять дальнейшие усилия в развитии нефтеразведки и нефтедобычи. Среди специалистов-геологов, круг которых был в общем-то невелик, и они хорошо знали друг друга, разразились споры относительно географии новых нефтяных месторождений. Наибольшим авторитетом пользовалась теория первичных залежей геолога К.П. Калицкого, по работам которого учились предшествующие поколения нефтяников. Она стояла на том, что нефть надо искать в первичных пластах, и, прежде всего, там, где когда-то были гигантские залежи морской травы. Иной точки зрения придерживался Губкин. Его положения сводились к тому, что нефтяные залежи тесно связаны с особенностями строения и состава горных пород. Нефть надо искать в осадочных породах, там, где в прошлом обильно развивался органический мир в морских условиях: на окраинах древних морей, там, где наиболее активно шла борьба между морем и сушей. В противовес теории первичных залеганий, Губкин выдвинул гравитационную теорию. Нефть приходит из районов своего первичного образования путем более или менее сложной миграции. На этой основе строилась стратиграфическая (рукавообразная) теория залегания нефтяных пластов, согласно которой нефть способна пробиваться на поверхность, пользуясь трещинами в земной коре. С этой точки зрения, по мнению Губкина, наиболее перспективным был бассейн между Волгой и Уралом, указывая на необходимость бурения на нефть антиклинальных куполов. В дальнейшем Губкин распространял свою теорию на восточные склоны Уральского хребта, на Западно-Сибирскую низменность, другие районы. На основе своей теории Губкин формулировал концепцию целенаправленного поиска нефти в восточных районах страны и настаивал на создании единой централизованной геолого-разведочной службы. К взглядам Губкина отнеслись неоднозначно. Отдельные специалисты-нефтяники предупреждали, что достоверно известных запасов нефти при намеченных темпах добычи хватит только на 15 лет, что известные промыслы эксплуатируются много десятков лет без пополнения новыми площадями, сильно истощены и обводнены и предлагали немедленно начать широкое разведочное бурение, отмечая, что на освоение каждого нового района потребуется 5–6 лет. Так, собственно, оно и вышло, несмотря на громогласные заявления о движении советской нефти на Восток. Нефтяник С. Богдановский поддерживал Губкина, настаивая на том, что создание единого разведочного центра должно облегчить поиск нефти вне районов деятельности нефтетрестов. Но многие выступали против теории Губкина. Даже его друг Д.В. Голубятников, тоже старый революционер, мнение которого было почти непререкаемым в хозяйственных органах, встретил построения Губкина с глубоким скепсисом. Геолог Н.Н. Тихонович говорил, что одного желания новых месторождений мало, нужны сами месторождения, одного наличия антиклиналий и куполов в осадочных породах еще недостаточно для получения нефти. Наиболее резко против Губкина, естественно, выступал Калицкий, и борьба против его теории стала одной из составных частей губкинского учения о нефти. Президиум ВСНХ тоже в довольно резких выражениях высказался против Губкина: «Волжская нефть Губкина такая же авантюра, как курское железо...» По поводу создания специального треста для поисков нефти в Урало-Поволжье Госплан вынес отрицательное заключение. Только в 1928 г. Губкину удалось добиться создания комиссии, перед которой была поставлена задача собрать все данные о нефтеносности Поволжья и Урала. Борьба между школами приобретала опасный поворот, далекий от научных дискуссий. Губкину наносили чувствительные удары, но и он не оставался в долгу, бил, что называется, наотмашь, публикуя разгромные статьи против Стрижова, Кисельникова, Ортенберга. И только с избранием в конце 1928 г. академиком, Губкин, по его признанию, стал ощущать себя «хозяином» в науке. Добавим от себя, что не только в науке. В его пользу сыграло открытие нефти в апреле 1929 г. в Чусовских Городках на Урале. Губкин наращивал свой авторитет, не боялся вступать в споры с хозяйственными руководителями, с самим Сталиным. В 1930 г. стал ректором нового учебного нефтяного института, получившего название «губкинского». Его назначали руководителем научных учреждений, выдвигали на административные должности, связанные с геологией, добычей полезных ископаемых, изучением производительных сил страны. Но со временем все более очевидным становился тяжелый и властный характер ученого. Несмотря на то, что благодаря рынку, пусть бюрократическому и подавленному, удалось восстановить промышленность и сельское хозяйство, наладить транспорт, улучшить жизнь людей по сравнению со временем бедствий и ужасов революции и Гражданской войны, надлежащих выводов из этого не делалось. Конечно, многие трудности нэпа имели исторически объективный характер, но это не значит, что можно списывать на это явные ошибки, просчеты, промахи и злоупотребления, допущенные большевистским руководством. Поэтому все 1920-е гг. были отмечены нарастанием противоречий в нефтяном хозяйстве страны. И, главное из них — между отсталой организацией отечественного нефтехозяйства и мировыми тенденциями в добыче, переработке и торговле нефтью, наглядно проявившиеся в деятельности «Нефтесиндиката» на внутреннем и международном рынках. |