Судебная практика по вопросам права собственности. Судебная практика по вопросам права собственности

• Название: Судебная практика по вопросам права собственности
• Дата: 15.12.2020
• Размер: 39.89 Kb.
• Имя файла: Судебная практика по вопросам права собственности.docx
• Тип: Документы; #160942

Судебная практика по вопросам права собственности

Право собственности — основа экономического оборота. Неэффективность механизмов его защиты неминуемо влечет за собой как утрату деловой активности, так и ощутимое снижение доверия к государству. В недавно опубликованном совместном Постановлении Верховный Суд и Высший Арбитражный Суд РФ выразили свою позицию по ряду проблемных вопросов, связанных с правом собственности и его защитой.

Принятие 29 апреля 2010 г. совместного Постановления Пленумов Высшего Арбитражного Суда РФ и Верховного Суда РФ по вопросам, возникающим при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав , является одним из наиболее важных событий с точки зрения развития современного российского права. Появление такого рода нормативно-правового акта было обусловлено рядом проблем, возникающих в судебной практике как арбитражных судов, так и судов общей юрисдикции. Например, некоторые трудности возникали при рассмотрении судами споров о признании права собственности на самовольные постройки и земельные участки под многоквартирными домами, а также при истребовании имущества из чужого незаконного владения и в других случаях защиты права собственности. Совместное Постановление позволяет гражданам более эффективно защищать свои права, а судам — осуществлять правоприменительную деятельность.

Одним из наиболее важных аспектов нового совместного Постановления Пленумов ВАС РФ И ВС РФ можно назвать положение, в соответствии с которым собственники квартир в случае нарушения их прав могут обращаться в суд за защитой прав на имущество, на которое перешло право собственности, и т.п. При этом презюмируется единство позиций сторон сделки, послужившей основанием для государственной регистрации; в ином случае, если одна из сторон в сделке отрицает нарушение государственным регистратором каких-либо правил регистрации, имеет место спор о праве, который может быть решен только в порядке искового производства между сторонами сделки (на это, в частности, указывал Беляев В.А. в работе «Актуальные проблемы гражданского права». М.. 2013. С.380).

Постановление № 10/22 возникло из Постановления от 25.02.1998 № 8 . Но Постановление № 8 было принято только Пленумом ВАС РФ. С 1998 г. наблюдалась тенденция расхождения арбитражной практики и практики судов общей юрисдикции в спорах о собственности. Самым известным примером является разная трактовка соотношения реституции и виндикации вещи. Поэтому наиболее важным достижением нового Постановления можно считать выработку общей позиции по важным вопросам.

Другим серьезным отличием нового Постановления является его масштаб. Отметим только некоторые положения. Постановление пошло по пути развития того механизма, который был создан в 2004 г. с внесением поправки в п. 2 ст. 223 ГК и который является по существу механизмом моментальной приобретательной давности. Поправка в п. 2 ст. 223 ГК имела множество недопустимых противоречий, о чем постоянно говорили цивилисты. Постановление устраняет часть пороков п. 2 ст. 223 ГК и развивает эту конструкцию путем выделения в ней свойств моментальной приобретательной давности. Именно так мы понимаем содержание п. 13, в котором говорится о том, что безвозмездное приобретение вещи, состоявшееся после получения вещи в порядке, предусмотренном п. 2 ст. 223 ГК, не дает собственнику права истребовать вещь у владельца. Постановление распространило механизм п. 2 ст. 223 ГК и на приобретение движимых вещей, ответив тем самым на критику.

Понятно, что укрепление моментальной приобретательной давности влечет сужение сферы действия давности по ст. 234 ГК. Постановление, однако, компенсирует практическое ослабление нормы ст. 234 расширением защиты владельца по давности (т.е. незаконного владельца) предоставлением ему тех же средств, которые имеет владелец законный. Здесь нужно напомнить, что любое расширение владельческой защиты может использоваться и собственником. Соответственно, теперь собственник может продолжать виндикационный иск и после того, как будет обнаружена недействительность сделки, по которой он приобрел вещь. Он может после этого ссылаться на свою добросовестность и иные реквизиты п. 1 ст. 234 ГК.

Наиболее важным, на наш взгляд, положением Постановления является закрепленная в п. 43 ответственность продавца за продажу чужой вещи. Хотя есть вероятность, что толкование этой рекомендации вызовет споры из-за известных теоретических разногласий относительно продажи чужого, я все же исхожу из того, что имеется возможность примирить эти разногласия на разделении недействительности сделки о продаже чужой вещи и отдельной независимой (абстрактной) ответственности продавца за нарушение данного им обещания, что вещь принадлежит ему, а не третьим лицам. Если такое толкование (или его варианты) будет принято, то наш правопорядок, несомненно, перейдет в иное качество. Опасность, подстерегающая любого инвестора при покупке «отравленных» активов, может быть снята путем страхования, поручительства и тому подобных форм хеджирования рисков, которые сегодня являются неустранимыми.

Данное Постановление Пленумов является важной вехой в развитии отечественной цивилистической доктрины и практики. Его важнейшим положением можно считать окончательное решение дискуссионного вопроса о защите добросовестного приобретателя. Ранее на практике преобладала тенденция связывать приобретение добросовестным возмездным приобретателем права собственности с моментом вынесения судебного решения об отказе в удовлетворении виндикационного иска прежнего собственника. Такая конструкция вступала в вопиющее противоречие с нормой абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ. Теперь в полном соответствии с законом признается сделочная природа приобретения права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя. Именно поэтому появление нормы абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ не сопровождалось внесением изменений в Закон «О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним». Регистрационная запись вносится на основании действительной сделки. По этой причине в Постановлении специально упоминается о том, что сделка между неуправомоченным отчуждателем и добросовестным приобретателем должна соответствовать всем условиям действительности сделок, за исключением отсутствия у отчуждателя распорядительной власти. Этот единственный порок сделки «исцеляется» добросовестностью приобретателя при наличии иных элементов сложного юридического состава, предусмотренного ст. 302 ГК РФ. Естественным следствием такого подхода является тезис о том, что виндикация невозможна не только у добросовестного возмездного приобретателя, но и у лица, которое впоследствии приобрело у него спорный объект безвозмездно. Если добросовестный приобретатель становится собственником в момент состоявшегося приобретения от неуправомоченного отчуждателя, то он передает последующему приобретателю уже имеющееся у него самого право собственности. С другой стороны, в законе специально указывается на приобретение добросовестным приобретателем права собственности только на недвижимость. Предлагаемое в Постановлении использование аналогии закона для распространения действия нормы абз. 2 п. 2 ст. 223 ГК РФ на движимые вещи скорее всего столкнется с тем возражением, что способы приобретения права собственности и иных вещных прав должны устанавливаться законом, а законодатель, очевидно, не пожелал уравнять в этом отношении положение добросовестных приобретателей движимых и недвижимых вещей.

Принципиально новыми можно назвать положения по вопросам, возникающим при разрешении споров, связанных с самовольной постройкой. Согласно п. 26 Постановления отсутствие разрешения на строительство само по себе не может являться основанием для отказа в иске о признании права собственности на самовольную постройку. Суды обязаны в таких случаях выяснять, принимало ли лицо, осуществившее постройку, надлежащие меры к легализации, получению разрешения на строительство, а также правомерна ли ему было отказано в их получении соответствующими органами и не нарушает ли наличие на участке самовольного строения интересы третьих лиц.

Разъяснению подверглись вопросы применения норм ГК РФ об истребовании имущества из чужого незаконного владения, отдельных положений ст. 234, 301—302 ГК РФ, а также норм, регламентирующих правоотношения в сфере приобретательной давности.

Совместное Постановление устанавливает единство практики применения норм Гражданского кодекса РФ арбитражными судами и судами общей юрисдикции.
Анализ содержания совместного Постановления Пленумов Верховного и Высшего Арбитражного судов РФ позволяет выделить в числе прочих ряд важнейших процессуальных моментов, которые нашли принципиальное решение.

Достаточно давно, практически начиная с появления нормы ст. 2 Федерального закона № 122-ФЗ «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним» , допускающей возможность оспаривания зарегистрированного права, в судебной практике возникли вопросы выбора способа защиты и процессуальной формы его реализации. В суды заинтересованные лица обращались и с исками, и с заявлениями в порядке главы 24 АПК РФ, в качестве ответчиков (или заинтересованных лиц) привлекались и собственно носители зарегистрированного права, и органы государственной регистрации, и органы государственной власти и местного самоуправления. По этим вопросам велись дискуссии в научной сфере и при решении споров.

Постановление поставило точку — причем абсолютно обоснованную и выверенную — в этих спорах: оспаривание зарегистрированного права собственности (либо иного вещного права) на недвижимое имущество есть спор о праве гражданском (праве на имущество), характером этого права определяется выбор заинтересованным лицом способа защиты и процессуальной формы (раздел «Споры о правах на недвижимое имущество», п. 52—59).

В частности, в Постановлении при необходимости оспаривания зарегистрированного права заинтересованным лицам предлагается выбирать только вещно-правовые способы защиты: иски о признании права собственности (п. 58), об истребовании имущества, о возврате имущества в качестве последствий недействительности сделки (п. 52). Процессуальной формой реализации такого способа защиты может быть только иск, соответственно спор о праве может быть решен только в рамках искового производства (п. 52).

В связи с этим в Постановлении сделан еще один крайне важный — и не только для споров о защите прав на недвижимое имущество — вывод о невозможности разрешения спора о праве гражданском при рассмотрении дела в порядке производства по делам, возникающим из публичных правоотношений (п. 56).
Таким образом, лицо, чьи права нарушены фактом государственной регистрации за другим лицом права на недвижимое имущество или его обременений, собираясь оспаривать регистрацию, должно оформить свои требования только в виде искового заявления; в качестве ответчика привлечь только то лицо, право на имущество которого оспаривается (проще говоря, юридического собственника имущества), но никак не орган государственной регистрации; в числе исковых требований указать признание права собственности (или иного права).

В отношении последнего условия оспаривания права необходимо пояснить следующее: хотя в Постановлении названы разные способы защиты — и признание права собственности и виндикация, и признание сделки недействительной, и применение последствий ее недействительности, и признание права или обременения отсутствующим, в основе всех этих исков лежит спор о праве (как правило, вещном праве на имущество), без разрешения которого невозможны ни возврат имущества, ни исключение записи из Единого государственного реестра прав, ни внесение новых записей в него. Именно поэтому требование о признании за истцом права на имущество должно быть обязательным элементом исковых требований в большинстве случаев.

Что касается предъявления требований непосредственно к государственному регистратору, Постановление исключило его из числа ответчиков: такой государственный орган не может быть участником правоотношений, возникающих при оспаривании права, зарегистрированного им. Собственно, поэтому исключена в порядке искового производства возможность предъявления иска с таким предметом, как «прошу признать запись в ЕГРП о регистрации права собственности на имущество незаконной, недействительной, исключить (аннулировать) эту запись»». Ответчиком по такому иску должен быть государственный регистратор, который, как уже сказано выше, не является участником вещно-правовых отношений.

К государственному регистратору могут быть заявлены подобные требования как раз в порядке, установленном главами 24 и 25 АПК РФ и ГПК РФ соответственно, только если спор о праве на имущество отсутствует. Естественно, что основанием такого требования будет являться не признание права заявителя на имущество, а нарушения, допущенные регистратором.

Наконец, весьма интересным с точки зрения теории и практики представляется тезис Постановления о сугубо относительном характере судебного решения, которым за определенным лицом признано право собственности.

Общеизвестное известно немногим. В силу этого мир полон заблуждений, часть из которых носит юридический характер.

Так, распространена ошибка — полагать, что любое нарушенное имущественное право может быть восстановлено гражданско-правовыми способами. К сожалению, это не так. По отношению к общему числу нарушений не столь велико число ситуаций, в которых нарушенное право может быть адекватно восстановлено. Безнаказанность нарушений имеет своим следствием правовой нигилизм и утрату веры в правовую систему государства. В связи с этим первостепенная задача законодателя и суда — истребление ситуаций, в которых нарушение чьих-либо прав остается безнаказанным.

Рассматривая обсуждаемое Постановление Пленумов в свете указанных положений, нельзя не удивиться неоднозначности его предполагаемого влияния на юридическую жизнь общества. Подробный анализ должен быть предметом более значительной работы. Однако некоторые наиболее явные моменты можно отметить и сейчас.

К числу безусловных плюсов следует отнести закрепление вопросов, связанных с приобретательной давностью. Ранее они уже получили отражение в практике. Но учтем, что значительная часть соответствующего имущества поступила в «добросовестное владение» в начале девяностых, т.е. в ближайшее время истекут требуемые для обращения в суд восемнадцать лет. Следовательно, нам следует ожидать резкого увеличения числа дел, связанных с приобретательной давностью. Дать правоприменителям ориентиры, безусловно, важно.

Столь же ценны и указания, касающиеся дел, связанных с самовольными постройками.

Одновременно с этим берет оторопь, когда представляешь, как могут быть истолкованы некоторые положения Постановления. И это притом что, выпуская норму права в свет, мы должны помнить, что она немедленно попадает в агрессивную плавиковую среду злонамеренных истолкований.

К примеру, совокупность п. 7 и 9 дает основания предполагать, что собственник имущества ФГУПа или ФГУ, имущество которого незаконно отчуждено у него помимо его воли, не сможет восстановить права на него, если с момента нарушения этого права прошло более года. И это будет так, даже если собственник не знал об указанном нарушении и этот факт от него злонамеренно скрывали.

Также огорчает то, что суд взял на себя несвойственную ему роль законодательной власти и без каких-либо убедительных оснований отнес ничтожные сделки ФГУПов и ФГУ, совершенные в нарушение закона, к числу оспоримых . Можно предположить, что это вызвано необходимостью сохранить стабильность гражданского оборота. Однако подобные благие намерении в данном случае могут вымостить дорогу к множественным невозбранным хищениям государственного имущества.

Можно предположить, что очень скоро высшие судебные инстанции выпустят соответствующие разъяснения, дезавуировав мои опасения в возможности указанных толкований. В противном случае в ближайшее время ситуация с защитой прав государства станет очень печальна.

Принятое совместное Постановление Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 29.04.2010 № 10/22 во многом обобщает правовые позиции, ранее выраженные в судебных актах по конкретным делам.

То обстоятельство, что подходы к толкованию норм права обобщены в совместном Постановлении, является, безусловно, позитивным, поскольку будет способствовать унификации правоприменения в системе арбитражных судов и судов общей юрисдикции.

В общем массиве закрепленных в Постановлении разъяснений обращают на себя внимание положения, направленные на обеспечение исследования судами существа спорных правоотношений и недопущение чрезмерно формального подхода при разрешении дел.
Показательным является указание судам при принятии решения самостоятельно определять применимые нормы права, с разъяснением, что ссылки истца на нормы, не подлежащие применению, не являются основанием для отказа в заявленных требованиях. Арбитражные суды в большинстве случаев достаточно жестко реагировали на неверное правовое обоснование стороной заявленных требований. Представляется, что указанное положение Постановления основано на подходах, выработанных в системе судов общей юрисдикции, и гарантирует интересы стороны, не имеющей возможности обеспечить достаточно квалифицированное юридическое сопровождение судебных процессов. При этом представляется, что данное положение не должно толковаться сторонами, особенно участвующими в арбитражном разбирательстве, как предоставляющее возможность подачи в суд документов с низким качеством проработки правовой позиции. Имеющаяся тенденция повышения профессионального уровня судебных представителей, безусловно, должна сохраняться и поддерживаться.
Соответствующим указанному выше подходу является также разъяснение о том, что наличие государственной регистрации права на недвижимое имущество не исключает возможности вынесения решения о сносе данного объекта как самовольной постройки. Ранее во многих судебных актах просматривалась позиция о невозможности признания самовольной постройкой зарегистрированного объекта недвижимости. Такой строго формальный подход судов открывал определенные перспективы недобросовестным застройщикам.

Позитивным является и указание на то, что формальное отсутствие разрешения на строительство не является основанием для отказа в иске о признании права собственности на самовольную постройку. Показательно, что при рассмотрении таких споров суду предписывается устанавливать, предпринимались ли лицом, обратившимся за судебной защитой, действия по легализации самовольной постройки, т.е., по сути, оценивать добросовестность его действий в рамках осуществленного строительства.

Обобщая судебную практику по спорам о признании права собственности, Пленумы ВС РФ и ВАС РФ особо отметили, что факт включения недвижимого имущества в реестры государственной или муниципальной собственности, равно как и факт нахождения имущества на балансе соответствующих публично-правовых образований, не является доказательством права собственности. Представляется, что включение данного разъяснения в Постановление благотворно скажется на единообразии правоприменения, поскольку, несмотря на довольно обширную аналогичную практику судов низших инстанций, в ряде случаев суды основывали выводы о принадлежности права собственности на сведениях соответствующих реестров, не исследуя при этом оснований возникновения права собственности и оснований внесения в реестр.

В отношении приведенных в Постановлении разъяснений по вопросу об исключительной подсудности споров о правах на недвижимое имущество вызывает некоторое сожаление, что в Постановлении не даны разъяснения относительно подсудности споров об обращении взыскания на заложенное имущество. Несмотря на правовую позицию, выраженную в Информационном письме Президиума ВАС РФ от 22.12.2005 № 99 по данному вопросу, судебная практика, в том числе на уровне определений ВАС РФ, не является единообразной. При этом некоторые судебные акты содержат достаточно интересные теоретические выводы, обосновывающие, что данные споры не должны подпадать под действие нормы об исключительной подсудности.

В целом стоит отметить, что данное Постановление имеет важное значение по обобщению и унификации применения судами норм права по широкому кругу вопросов в части защиты вещных прав и, безусловно, благотворно повлияет на правоприменительную практику по соответствующей категории споров.
Принятое Постановление интересно со многих точек зрения. Прежде всего важно, что оно выражает консенсус двух высших судебных инстанций по вопросам защиты права собственности. Как известно, Постановление 1998 г. по данной теме было принято только Высшим Арбитражным Судом РФ. Сейчас же два высших суда объединились, чтобы сделать практику единообразной как в арбитражных судах, так и судах общей юрисдикции Кстати, по всей видимости, именно практика судов общей юрисдикции привела к появлению п. 3 совместного Постановления, в котором говорится о том, что в случае выбора истцом ненадлежащего способа защиты права собственности выбрать надлежащий способ защиты за него должен суд. То же самое разъяснено и в п. 35 Постановления применительно к случаям, когда вместо виндикационного иска предъявлен реституционный.

Обращают на себя внимание разъяснения, посвященные самовольной постройке. Например, крайне важной является позиция судов, согласно которой отсутствие разрешения на строительство само по себе не является основанием для отказа в иске о признании права собственности на самовольную постройку. При этом, однако, установлено, что лицо, создавшее самовольную постройку, должно было предпринять меры для получения разрешения на строительство. Разъяснено, кроме того, что в случае создания объекта, не являющегося самовольной постройкой, но, тем не менее, создающего угрозу жизни и здоровью граждан, заинтересованные лица могут обратиться в суд с иском о запрещении деятельности по эксплуатации такого объекта на основании ст. 1065 ГК РФ. В этой же статье предусмотрено, что иск о запрещении деятельности, создающей угрозу причинения вреда, может быть подан и в отношении эксплуатации предприятия или иного недвижимого имущества. Кроме того, в п. 45 совместного Постановления говорится о том, что негаторный иск также может подаваться и в том случае, когда истец докажет, что имеется реальная угроза нарушения его права собственности или законного владения. Представляется, что данные разъяснения направлены на более широкое использование превентивных мер защиты гражданских прав, которые на практике пока не очень распространены.

Хочется отметить также разъяснение о том, что отметка в ЕГРП о наличии судебного спора в отношении недвижимого имущества может поставить под вопрос добросовестность приобретателя такого имущества. С одной стороны, данное разъяснение следует приветствовать, имея в виду существующие проблемы с удовлетворением судами заявлений о принятии обеспечительных мер в отношении имущества, являющегося предметом спора. Однако данная возможность может оказаться предметом злоупотреблений, когда для того, чтобы заблокировать крупную сделку по отчуждению недвижимого имущества, будет достаточно подать любой, даже абсолютно необоснованный иск, предметом которого станет такое имущество.

К сожалению, в совместном Постановлении так и остался нерешенным вопрос о том, что делать в случае, когда недобросовестный приобретатель объекта недвижимого имущества изменил характеристики этого объекта путем внесения изменений в данные кадастрового учета. Особенно это актуально для земельных участков, которые можно достаточно быстро переформировать, в том числе разделить, присоединить к другим и т.п., а результат отразить в кадастровом паспорте. Все эти действия создают новые объекты недвижимости, которые прежний собственник уже истребовать не может. По нашему мнению, в этом случае наиболее эффективно (в том числе с учетом процессуальных сроков) применить такой способ защиты гражданских прав, как восстановление положения, существовавшего до нарушения права. Такая практика выработана на уровне ряда федеральных арбитражных судов округов, однако было бы хорошо закрепить ее в совместном Постановлении, чтобы и суды общей юрисдикции ею руководствовались.

Постановление от 29.04.2010 N9 10/22 , с нашей точки зрения, содержит целый ряд позитивных разъяснений норм действующего законодательства.
Такой оценки заслуживают разъяснения, связанные с защитой прав лица, которое возвело самовольную постройку, с регистрацией права собственности на основании судебного акта, регистрацией права собственности покупателя объекта недвижимости, если на момент совершения регистрационного действия продавец ликвидирован и не успел подать соответствующее заявление, и многие другие.

Отдельно хочется сказать о том, что большим плюсом для практики служит также то обстоятельство, что Постановление является совместным: это позволит избежать различий в подходах арбитражных судов и судов общей юрисдикции.

Следует приветствовать устранение явного пробела в правовом регулировании в части приобретения добросовестным приобретателем движимого имущества права собственности на него, если оно не может быть у него истребовано по виндикационному иску собственника.

Вместе с тем хочется отметить и ряд спорных положений данного Постановления. Так, в частности, вызывает сомнение правомерность правила о том, что срок исковой давности по иску собственника об истребовании имущества, переданного в хозяйственное ведение или оперативное управление, начинает течь с момента, когда о нарушении прав стало известно не самому собственнику, а предприятию или учреждению. Очевидно, что подобное разъяснение будет способствовать недобросовестным попыткам руководителей предприятий и учреждений неправомерно распорядиться государственным имуществом. Излишне говорить и о том, что данное разъяснение выходит за рамки ст. 200 ГК РФ, которая связывает начало течения срока исковой давности с моментом, когда истцу, а не другому лицу, стало известно о нарушении его права. Видимо, это разъяснение соответствует руслу развития прецедентного права, о котором в последнее время так много говорится.

Как спорное и неоднозначное следует расценить разъяснение о праве стороны досрочно расторгнутого договора купли-продажи потребовать возврата переданного по договору, но не оплаченного покупателем имущества на основании ст. 1102 и 1104 ГК РФ. Однако п. 4 ст. 453 ГК РФ прямо говорит о том, что исполненное сторонами договора до момента его расторжения не подлежит возврату. Иное может быть предусмотрено законом или самим договором. Отсюда следует, что имущество, приобретенное по договору, не может быть признано неосновательным обогащением, поскольку закон прямо говорит об отсутствии обязанности его вернуть. Статья 1102 ГК РФ здесь не может применяться, поскольку условием ее применения, как прямо следует из ее содержания, является отсутствие иного регулирования, которое как раз и представлено в данном случае п. 4 ст. 453 ГК РФ. Если уж и говорить в данном случае о неосновательном обогащении, то речь следует вести о стоимости полученного имущества, но не о возврате его в натуре.

Некоторые положения Постановления являются явно недоработанными. Так, в частности, предусмотрено, что производство по иску предприятия или учреждения подлежит прекращению, если имеется вступивший в законную силу судебный акт, принятый по иску собственника к тем же лицам с тем же предметом и по тем же основаниям. Само по себе это правило следует поддержать. Однако Постановление ничего не говорит о том, как поступать с исками собственника в подобных ситуациях. Также нет ответа на вопрос о том, следует ли привлекать собственника или предприятие к участию в деле в качестве третьего лица.

Вообще, чрезвычайно важный п. 7 Постановления с юридико-технической точки зрения написан, как нам кажется, неудачно. В частности, непонятно, о каких исках собственника идет речь в абз. 2—4. Об иске об истребовании имущества или о любых исках собственника, которыми одновременно защищается как право предприятия или учреждения на закрепленное за ними имущество, так и право собственности?

То же следует сказать о п. 40 Постановления. Совершенно непонятно, почему в нем речь идет только о движимом имуществе, если рассматриваемый здесь вопрос (о праве суда отказать истцу в иске, если будет установлено, что право собственности истец основывает на ничтожной сделке при отсутствии встречного иска о признании сделки недействительной) имеет равное отношение как к движимому, так и недвижимому имуществу. Также непонятно, почему речь идет только о праве собственности истца, поскольку истцом по виндикационному иску может быть далеко не только собственник.

В п. 50 про ГПК вообще забыли, хотя споры об освобождении имущества от ареста могут рассматриваться также судами общей юрисдикции.

Ряд крайне спорных вопросов практики оказался не затронутым в Постановлении вовсе. Например, вопрос о том, считается ли имущество выбывшим из владения юридического лица помимо его воли, если сделка по отчуждению имущества, а также акт приемки-передачи были подписаны директором, избрание которого на должность впоследствии было признано незаконным. Или считается ли имущество, выбывшее из владения истца на основании судебного акта, впоследствии отмененного, выбывшим помимо его воли?

Таким образом, трудно переоценить значение совместного Постановления Пленумов, которое на уровне высших судебных инстанций объединяет правоприменительную практику судов общей юрисдикции и арбитражных судов в сфере защиты права собственности. Многие выводы, содержащиеся в нем, можно встретить в принятых ранее постановлениях Пленумов, информационных письмах высших судов и их судебных актах, принятых по конкретным делам, но наряду с ними в рассматриваемом Постановлении обобщена судебная практика по вопросам, ранее не рассматривавшимся на таком уровне.

 

Заключение

Подводя итоги исследования, на наш взгляд, необходимо сделать следующие выводы и предложения:

Под собственностью следует понимать совокупность имущества. К которому индивидуум на уровне психического сознания относится как к своему, что является основанием для психического отношения других к этому имуществу, как к чужому.

Общественные отношения собственности, применительно к современному уровню социального разВсе многообразия гражданско-правовых обязательств в той или иной мере является в принципиальном отношении реализацией права собственности, образующих его правомочия – право собственности, право владения и право распоряжения. Собственность живет в обязательствах, является с юридической стороны их неотъемлемым, незримым (а нередко и зримым) их элементом. Только в последнее время предприняты попытки развития укрупнений классификации обязательств, учитывающие связь собственности с гражданско-правовыми обязательствами.

Так что в конечном счете обязательства гражданского оборота с некоторых сторон охватываются правом собственности – и как первоосновой обязательств, и как существенным элементом (в виде отдельных вещных прав), их существование, функционирование, и как постоянным, незаменимым спутником обязательств, от которого последние в свою очередь постоянно зависят.

Непонимание органического единства собственности и ее важнейшего компонента – правовой составляющей – сыграло злую шутку с наукой, особенно правовой и экономической.

Правоведов, не получивших по проблемам собственности должной поддержки от знатоков экономики, это непонимание заставило замкнуться преимущественно на сугубо формально-юридической проблематике, в основном на правоотношениях в сфере собственности (что само по себе не дает полных, углубленных знаний и об общем понятии собственности, и о праве собственности).

Экономистам же, относящимся (за известными исключениями) подчас с пренебрежением к правовым знаниям, указанное непонимание не позволило в достаточной мере разобраться с сутью, смыслом и глубинами это¬го, наверняка самого фундаментального явления в жизни общества, а отсюда — оценить собственность как основу экономических систем, а также важнейшую составляющую собственности — право (без которого собственность по-настоящему не может состояться и быть понятой).

Трудно переоценить значение совместного Постановления Пленумов, которое на уровне высших судебных инстанций объединяет правоприменительную практику судов общей юрисдикции и арбитражных судов в сфере защиты права собственности. Многие выводы, содержащиеся в нем, можно встретить в принятых ранее постановлениях Пленумов, информационных письмах высших судов и их судебных актах, принятых по конкретным делам, но наряду с ними в рассматриваемом Постановлении обобщена судебная практика по вопросам, ранее не рассматривавшимся на таком уровне.

вития представляют собой урегулированные нормами «права собственности» общественные отношения, в рамках которых субъект гражданского права (собственник) имеет юридически обеспеченную возможность осуществлять эксплуатацию своего имущества независимо от воли других субъектов, несобственников, которые, в свою очередь, в силу предписаний правовых норм, относясь к такому имуществу, как к чужому, лишены права совершения в его отношений каких-либо действий без соизволения собственника.
Указанная выше «триада»: «триада»: право владения, право пользования, право распоряжения — раскрывает особенности статуса собственника с юридической стороны — абсолютность и исключительность его прав в качестве общедозволительных.

Рассуждая о праве собственности и употребляя соответствующую формулировку в различных контекстах не следует ни на мгновение упускать из поля зрения то элементарное для юриспруденции понятие, что эта формулировка может обозначать «право» в двух различных специально-юридических значениях:

— во-первых, как объективное право (то есть как совокупность юридических норм о собственности);
— во-вторых, как субъективное право, то есть как правомочия, личные возможности, принадлежащие субъекту – словом, как раз упомянутая ранее триада: право владения, право пользования и право распоряжения.

Следует согласиться с мнением С.С.Алексеева что в итоге перед нами оказываются две основные разновидности собственности: собственность как таковая (собственность в полном объеме своих качеств, т.е. частная собственность) и государственная собственность.

С этих позиций выражение «частная собственность» как общая формулировка в законодательных актах, в принципе, в какой-то мере отпадает, здесь достаточно использовать термин «собственность» и без каких-либо прилагательных.

В результате рассмотрения отдельных «видов» права собственности необходимо согласиться с общепринятым взглядом на право, собственности как на единое понятие, которое не подлежит разделению на разные виды. Право собственности — единая, цельная конструкция. Римское правило о невозможности существования двух прав собственности в целом на одну и ту же вещь проведено в современном гражданском праве вполне строго, и это совершенно обоснованно.

Право собственности является не только наиболее широким, но и наиболее устойчивым вещным правом, составляя основную юридическую предпосылку и результат нормального имущественного оборота. Поэтому закон специально регулирует не только основания приобретения права собственности, но и основания его прекращения (правопрекращающие юридические факты). Эти последние подлежат особо тщательной регламентации с тем, чтобы сохранить и поддержать «прочность» права собственности в соответствии с провозглашенным принципом неприкосновенности собственности.