Сочинение. 11.Т.Полякова Всё в шоколаде. Тебе стоит приехать, без энтузиазма продолжил Волков
 Скачать 1.72 Mb.
|
|
– Где уборная Инессы? – Вон там, – растерянно ответил он, ткнув пальцем в третью дверь слева, и я рванула туда, торопя охранника: – Да шевелись ты. Комната оказалась не заперта, что очень облегчило мне жизнь. Распахнув дверь, я сказала парню: – Пока я здесь, в коридор никого не пускай, никого. Понял? Если надо, пальни для острастки. – Да у меня и оружия-то нет, – перепугался он. – Тогда перегрызи врагам горло. Если мне кто-нибудь помешает, считай свою карьеру накрывшейся медным тазом. – Последние слова я уже кричала, захлопнув за собой дверь. Комната была маленькой, без окна. В левом углу зеркало и стул перед ним. Справа ширма. Рядом тумбочка. Ее я проверила первой. Масса всякой ерунды и ничего интересного. За ширмой на вбитых в стену гвоздях висели на плечиках два сценических костюма. Искать здесь что-либо – пустая трата времени. Так, дальше – шкаф. Плащ, костюм, сумочка… В сумочке кошелек, пудреница и штук двадцать презервативов. Занятно, но за это не убивают. Я обшарила шкаф и вскоре нашла то, что искала: коробку из-под обуви, втиснутую в нижний ящик и прикрытую какими-то тряпками. В коробке лежали туфли (довольно потрепанные), а под ними, точнее, под тонкой белой бумагой, два конверта. – Господи, какая же она дура, – пробормотала я, качая головой. – Неужто она всерьез считала, что это надежный тайник? Я вскрыла первый конверт: тысяча долларов стодолларовыми купюрами. Я очень удивилась, то есть удивляться тут было нечему, но, выходит, я ошиблась и девчонка просто прятала здесь свои сбережения. Содержимое второго конверта вызвало у меня зубовный скрежет. Знакомый почерк: “Аллочка, котеночек, жду тебя с нетерпением. Твои бриллианты ждут тебя вместе со мной”. Подпись: “Игорек”. – Козел ты старый, – прокомментировала я, – еще бы расписался и девкину фамилию заодно поставил. Записок было шесть штук, из чего я заключила, что страсть Деда к погибшей Алле была бурной и длилась довольно долго. На всякий случай я еще немного порылась в чужих вещах, но без всякого толку. Я сунула конверт с записками в карман, подумала и прихватила второй конверт, затем носовым платком протерла ручки шкафа и тумбочки, скорее из принципа, нежели из опасений, и удалилась. Охранник стоял столбом возле двери. – Менты уже здесь? – спросила я. – Нет, кажется, – ответил он испуганно. – Ну, значит, сейчас появятся. Само собой, ты меня здесь не видел. Я бегом спустилась по лестнице. Внизу страсти понемногу утихали. Дамы клацали зубами и жались к кавалерам, кавалеры обнимали дам, сурово взирая на мир. Волков принял на себя обязанности командира и выглядел злым как черт. – Ну что там? – прорычал он мне, правда негромко, стараясь не привлекать к нашему разговору внимание общественности. – Там полный порядок. А что здесь? – Уйди с глаз моих, без тебя тошно. – Меня же не выпустят, – широко улыбнулась я, что Волкову, само собой, не понравилось. – Откуда бросили нож, как думаешь? – оглядываясь, спросила я. – Вон из того коридора. Кто-то стоял за портьерой. Черт, я, когда мимо проходил, ведь почувствовал, кто-то там стоит, нет бы голову повернуть… – А куда ты шел? – В туалет, – буркнул он. – Значит, убийца стоял за портьерой? Расстояние приличное. Парень профессионал… По крайней мере, ножичком балуется часто. И хорошо знаком с местным репертуаром. – А это еще почему? – Потому что, друг мой Волков, расстояние действительно приличное, девица вертелась как заведенная, а ведь надо не просто попасть в цель, надо, чтоб девонька скончалась, словечка не вымолвив. Он выбрал момент, когда она замрет спиной к гражданам, представляя собой отличную, то есть неподвижную, мишень. – Возможно, – кивнул Волков, взглянув на меня с большей приязнью. Тут двери распахнулись настежь, и в зале появились стражи порядка. Подмигнув Волкову, я удалилась в тень, в том смысле, что предпочла устроиться на стуле в уголочке, дабы не мешать людям выполнять свои обязанности. Ничего интересного я от их появления не ждала: наверняка никто ничего не видел и не слышал. Примерно так и вышло. Одна дама заметила Волкова, когда он выходил в туалет, но не заметила, как вернулся, остальные вообще таращились на сцену, что вполне естественно. Мне тоже задали вопросы, и я ничем не порадовала следователей. Протомилась на своем стуле до самого рассвета, после чего последовало разрешение отправиться по домам. * * * Дома я бросила конверт на диван, доллары меня в настоящий момент не интересовали, а вот записки я прочитала. В общем, ничего особенного, убивать за это глупо. Моральный облик народного избранника явно прихрамывает (кое-какие слова и выражения могли шокировать престарелых избирательниц, но подросткам наверняка бы понравились). Впрочем, Дед у нас вдовец и мог себе позволить… Правда, упоминались дорогие подарки (а Дед у нас известный бессребреник, в одном костюме третий год ходит, в основном перед журналистами), конкуренты радостно завизжат: вот куда уходят деньги стариков и сирот: на продажных девок. И все же не верилось мне, что девчонок убили из-за записок. Припугнули бы, денег дали… Вот, кстати, и деньги. Тысяча баксов – приличная сумма за подростковые сочинения Деда, больше я бы из принципа не дала. Я услышала, как подъехала машина, и подошла к окну. Волков поднял голову, мы встретились взглядами, и я послала ему воздушный поцелуй, а он с досадой плюнул. Я пошла открывать дверь и, когда он вновь предстал моим очам, шепнула: – Как я рада, милый. – Надо требовать прибавки, – хмыкнул он, – за то, что приходится видеться с тобой так часто. – Я могу снабжать тебя молоком за вредность. Идет? – Лучше коньяка налей, – буркнул он, усаживаясь на диван, посмотрел на конверты и вновь принялся бурчать: – Деньгами не разбрасываются… А это что? – Взгляни, – кивнула я, устраиваясь рядом с коньяком и рюмками. – Это лежало в ее комнате? – спросил Волков. Было заметно, что валять дурака ему расхотелось. – Конечно. Где еще я могла бы это раздобыть? – Ты уже звонила Деду? – С какой стати поднимать его среди ночи? – Послушай… – опять разозлился Волков, но я его перебила: – Дед сказал: найти убийцу. Давай найдем его. – Его машина возле дома убитой той ночью, а теперь еще эти записки… Ты же понимаешь… – Мы должны найти убийцу. Только по этой причине я тебе и демонстрирую свои находки. И рассчитываю на взаимность, то есть на ответную откровенность. – Не зря у меня с прошлой ночи зубы ноют, – пожаловался он. – Ага. Предчувствия тебя не обманули… – Ладно, давай прикинем, что мы имеем. – Волков выпил, поставил рюмку на стол и повернулся ко мне. – Девка крутит любовь со всеми нашими шишками. – Причем одна такая шишка из конкурирующей фирмы. – Дед писал эти записочки, а девка их коллекционировала, смекнув, что на них можно заработать. Так? – Допустим. – Она прячет их у подруги и приступает к военным действиям. Однако вместо денег получает чулок на шею… – И в ту же ночь возле ее дома видят машину Деда. Логично предположить, что у них была назначена встреча. – Логично. Девчонка скончалась, и тогда ее подруга решает подзаработать на этих записках. – Это если она дура стоеросовая, а Инесса производила впечатление умудренной опытом гражданки. – Тогда что произошло, по-твоему? – Ответ напрашивается сам. Если убили из-за этих записок, то убийца, не обнаружив их в доме убитой, предположил, что они могут находиться здесь, и заведение сегодня посетил. Напуганная его визитом, Инесса звонит мне, мы приезжаем, но убийца нас опередил, однако забрать записки ему что-то помешало. Для того, чтобы разделаться с девчонкой, он воспользовался ножом. Несколько необычно, ты не находишь? – Почему? – пожал плечами Волков. – Напротив. От пистолета пришлось бы избавляться, опять же, как-то надо пронести его мимо охраны, а нож штука удобная, если умеешь им пользоваться. – Вот-вот. Отчего не дождаться девчонку в переулке после выступления, не проломить бедняжке голову, свистнув при этом сумку… – Возможно, у них не было времени. – Хочешь сказать, кто-то узнал о ее звонке ко мне? Лично я склоняюсь к мысли, что убийца тяготел к эффектам. В самом деле, получилось зрелищно. И круг подозреваемых сразу очерчивается, разве нет? Вот я, к примеру, управляться с ножом не могу. А ты? – Только на кухне. – Правильно. А кто может? – Да кто угодно, – фыркнул Волков. – И здесь ты прав, но мне на ум первыми приходят ребятишки из охраны Деда, все как на подбор бывшие спецназовцы. Уж их-то, поди, ножами швыряться учили. – И чему ты радуешься? – опять разозлился мой верный друг и товарищ. – Налицо и мотив, и возможность совершить убийство, теперь уже два убийства, и даже свидетель есть, видевший тачку. – Я бы и не радовалась, если б не была уверена: все это чепуха и злостное запудривание мозгов. Хозяйскую ласку я ценю и тружусь на совесть, оттого и нашла эти записочки. А что мешало убийце поступить так же? Особенно если он из охраны Деда? – Конечно, – согласно кивнул Волков после непродолжительного раздумья. – Если все дело в записках, почему их не взяли? – Рассчитывали, что их найдут твои друзья-менты и у них будет мотив. – Выходит, это происки конкурентов? – хмыкнул Волков. – Тогда можешь спать спокойно: убийцу не найдем. Это наемник, и как его прикажешь искать, если с жертвой его ничего не связывает? – Придется расстараться. Кто девок резал, может, для Деда не так и важно, но вот кому это понадобилось, его наверняка интересует очень и очень. А он нам деньги платит не только за красивые глаза и ждет ответной любви. – Своих врагов он лучше нас знает, – опять принялся ворчать Волков. – Само собой, однако надо установить, который из них все это затеял, припереть его к стенке и успеть все это сделать до выборов. – Ой как зубы-то ноют, – прополоскав рот коньяком, пожаловался мой друг. – Хочешь, я тебе кое-что занятное скажу, чтоб настроение улучшить? Вполне возможно, мы будем искать конкурентов, которых еще нет. То есть их по ходу пьесы придется изобрести. Волков скривился, глядя на меня, должно быть, в отчаянии от непосильной умственной нагрузки, а потом тяжко вздохнул. За что я его ценила, соображать он мог быстро, когда хотел. Вот и сейчас не подвел. – Двойная игра, – изрек он. – Есть убийство, есть улики, которые указывают на определенного человека (Волков так уважал руку, его кормящую, что всуе даже имени не произносил), улики настолько явные, что поневоле закрадываются сомнения.., к тому же есть люди, которым выгодно этого человека уничтожить. При известной сноровке мы их находим… – И освобождаем Деда от неприятных людей. – Лучше б ты свои догадки держала при себе, – пожаловался Волков, – мне даже думать не хочется… – А ты не думай, главное, двигайся. Дед желает получить убийцу, нам надо его отыскать. Давай сосредоточимся на этом, а все остальное пусть горит синим пламенем. – Тебе хорошо говорить, – принялся бубнить Волков, – а мне что прикажешь? Одно дело – закрывать глаза на кое-какие.., ну, ты понимаешь, и совсем другое – два трупа. И все это из-за паршивых выборов? – Это неверная точка зрения, к тому же не отражающая позицию борца за народные голоса. В оригинале это должно звучать так: выборы и два паршивых трупа… – Завтра пойду к зубному врачу, нет сил терпеть. – Волков поднялся с дивана и побрел к двери. – Ты так и не рассказал мне ничего интересного, – крикнула я вдогонку. – Нет ничего интересного, никто ничего не видел, ничего не слышал. – Это нормально, – согласилась я, внизу хлопнула дверь, а потом завелась машина. Я подумала и набрала номер Марка. Несмотря на поздний, точнее, ранний час, судя по голосу, он был бодр и свеж и готов к новым свершениям. – Тебе стало одиноко, и ты вспомнила обо мне, – ласково прошептал он. – Одиноко стало одной девушке с ножом под лопаткой. – А звать девчушку как? – Инесса. – Чего ты хочешь? – Вообще-то узнать, кто швырнул ножичек, но, догадываясь, что твои способности весьма посредственны, ограничусь исключительно простым заданием. Как только менты уберутся из “Пирамиды”, отправляйся туда со своими мальчиками и вытряси души из тамошних придурков. Инесса мне звонила, просила приехать. Кто-то в течение вечера успел здорово напугать девчонку. Явился сам или звонил, не знаю, но он должен был себя проявить. – А если не являлся, если он, к примеру, сидит там безвылазно, потому что ему так положено? – Тогда выясни, в какой момент у девчонки сменилось настроение и что этому предшествовало. Кто, когда, в каком месте находился и кто это может подтвердить. Скажи парням: тому, кто что-то накопает, премия в тысячу баксов. – Плохая идея. Начнут фантазировать. – Тогда просто премия, пусть фантазия взыграет насчет ее размера. У людей должен быть стимул. – А у тебя есть тысяча баксов? – Главное, что она найдется у Деда, – осчастливила его я. * * * Утром я встала пораньше и отправилась в ванную. На некоторое время я замерла перед зеркалом и принялась изучать свою наружность с целью ее возможного усовершенствования. Мне хотелось отбить у людей охоту болтать налево-направо о моем алкоголизме. Через полчаса я стала нравиться себе значительно больше, моя помятая физиономия приобрела буйно-оптимистическое выражение, что Деду должно было понравиться. Я отправилась к нему, не позвонив. В этом был хитрый умысел: свалившись как снег на голову, я лишу старого змея возможности избежать встречи со мной. Рита, увидев, как я вхожу в приемную, чуть приподняла брови, что должно было означать удивление, но словесно она его не выразила, только спросила: – Он звонил тебе? – Нет. Срочное дело. Постарайся сделать так, чтобы он не улизнул через форточку. Она хихикнула и включила связь. – Игорь Николаевич, здесь Оля, говорит, у нее срочное дело. – Заходи, – гаркнул Дед. Рита подмигнула мне, а я открыла дверь кабинета и увидела Игоря Николаевича, сидящего в кресле с широкой улыбкой на устах. – Отлично выглядишь, – радостно сообщил он, я тоже обрадовалась, раз мои усилия не пропали даром, плюхнулась в кресло и ответила ему лучшей своей улыбкой. – Ты сменила прическу? – продолжал радоваться он. – Или осветлила волосы? Кажется, только эти два вопроса его сейчас и волновали. Конечно, Дед перебарщивал и сам знал это, но из-за упрямства уступать не хотел и продолжал валять дурака, а я, чтоб его порадовать, подробно рассказала о достоинствах французской краски для волос, знания мои были почерпнуты из рекламного ролика, успевшего набить оскомину, и на Деда особого впечатления не произвели. – У меня через полчаса важная встреча, – со вздохом сообщил он, словно ему страсть как хотелось узнать еще что-нибудь такое же ценное и лишь проклятая занятость мешала этому. Я извлекла из сумки его записки – свидетельства большой любви – и положила их на стол. Он приподнял верхнюю, взглянул, кивнул и равнодушно отбросил. – Чего ты дурака валял? – глядя на него исподлобья, спросила я. – Если тебе нужно было только это – без проблем, стоило только сказать… Брови его сошлись у переносицы, а взгляд сделался колючим. На очень многих людей это производит впечатление, но не на меня, и Деду это отлично известно, потому что взглядом он не ограничился. – Ты что, с ума сошла? – рявкнул он так, что я наверняка бы подпрыгнула, если б не ждала его крика. – Давай я попозже зайду, – миролюбиво предложила я и даже приподнялась. – Сядь, – махнул он рукой, встал, прошелся по своему кабинету и устроился на столе рядом со мной, сложил руки на коленях и вроде бы задумался. – Ты ведь не считаешь, что это я? – А это ты? – невинно поинтересовалась я. – Твоему отцу следовало драть тебя ремнем трижды в день. – Моему отцу следовало осмотрительнее выбирать друзей, глядишь, нянчил бы сейчас внуков. Дед поспешно отвел глаза, потом легонько коснулся рукой моего плеча. – Детка, ты же знаешь, с тобой я всегда откровенен… Хорошо, почти всегда. Так вот, я тебе клянусь, к этому убийству я не имею никакого отношения. Надеюсь, мои слова для тебя что-то значат. – У нас уже два убийства, – сообщила я. – Ты в курсе? – Да. Девушка из “Пирамиды”… Записки были у нее? – Я нашла их в ее комнате. Алла тебя шантажировала? – Нет. Конечно, нет. Она была хорошей девчонкой, веселой и знала свое место. Никаких проблем. Мы встречались от случая к случаю… – Когда все это началось? – Кажется, прошлой весной. Я увидел ее в клубе, она классно.., извини. – За что? – не поняла я. Он вновь одарил меня своим коронным взглядом, но теперь в нем было настоящее бешенство, и я сочла за благо заметить: – Я не ревнива. – Да нет, – хмыкнул он, – ты хуже. Тебе просто ни до кого нет дела. Даже до себя. – Ну, это сильно сказано, – не поверила я. – Давай вернемся к нашей проблеме. Какого черта ты сразу не сказал мне, что трахался с убиенной? – Я был уверен, что ее смерть не имеет ко мне отношения, и не хотел… Это что, так трудно понять? – Ну ладно. Допустим. Теперь ты знаешь, что ее смерть имеет к тебе отношение или кто-то очень хочет, чтобы имела… Кстати, о том, что вчера в клубе зарезали девчонку, тебе кто сообщил? |