Сочинение. 11.Т.Полякова Всё в шоколаде. Тебе стоит приехать, без энтузиазма продолжил Волков
 Скачать 1.72 Mb.
|
|
– Ты вызвал меня, чтоб узнать о моем самочувствии? – Между прочим, мы не виделись неделю. Если быть точным – восемь дней. И все эти разговоры… – Мог бы позвонить по телефону. – Я хотел тебя видеть. – Ну-ну. Тогда я пошла. Я направилась к двери, поймав себя на мысли, что вздыхаю с облегчением. Я была уверена, что мой вызов связан с ночным происшествием, но, если я ошибалась, выходит, он о нем ничего не знает или считает, что оно не имеет к нам отношения. Иными словами, он не знает убитую и у нее никогда не был. – Чем же все-таки порадовала тебя эта ночь? – спросил он, когда я уже взялась за ручку двери. Та-а-ак… – Волков звонил, – разворачиваясь, сообщила я. – Убили девушку из “Пирамиды”, у нее на квартире. Волков нашел под креслом твою визитку. – Судя по всему, новость не произвела на него впечатления, если только она была для него новостью. – Ограбление? – спросил он. – Не похоже. – Не вижу повода для беспокойства, – подумав, изрек он. – А ты? – Я – нет. Волков слегка обеспокоен. – Чем же? – Показаниями соседей. Девчонку посещал дядя, чье описание вполне подошло бы к тебе. – А как ее зовут? – Кудрина Алла Дмитриевна. – Я сообщила адрес, ожидая реакции, он поджал губы, потом покачал головой; – Нет, никогда не слышал это имя. Если честно, облегчения я не почувствовала. Дед мог врать очень убедительно. – И у нее нашли мою визитку? – Точно. Заляпанную кровью. – Это не очень хорошо, – заметил он. Я пожала плечами, предоставляя судить ему. – Что скажешь? – спросил он, добавляя во взгляд проницательности. – Пока ничего. Если ты ее не знаешь… – Я ее не знаю. – Отлично. Тогда я пойду. – Я вновь взялась за ручку двери, в самом деле намереваясь уйти. – Ты ведь не собиралась докладывать мне об этом, значит, не считаешь, что это может иметь какие-то последствия. – Я никогда не тороплюсь с выводами. – Дело ведет Волков? – Волков. – И визитку видел только он? – У меня нет повода ему не верить. – Хорошо. – Дед открыл ящик стола, достал конверт, заглянул в него и бросил на стол. – Передай ему, объясни, что мы заинтересованы в том, чтобы убийца был найден как можно скорее. Разумеется, он может рассчитывать на нашу помощь. Я сунула конверт в сумку и направилась к двери, гадая, отчего у меня так паршиво на душе. – Ты с ним увидишься сегодня? – Да. Ближе к обеду. – Держи меня в курсе. – Конечно. Я на всякий случай притормозила, может, он изволит еще что-нибудь сказать на прощание, но Дед уткнулся в бумаги, и я вышла, тихо прикрыв за собой дверь. В приемной сидел какой-то тип, нервно поправляющий галстук. Я приблизилась к Ритиному столу, и она шепотом спросила: – Ну как? – Ничего особо любопытного. – А вызывал зачем? – Мозги промывал. Кто-то настучал, что я много пью. – Наверняка Лялин. Этот знает, сколько трусов и лифчиков в моем шкафу. – Чертов извращенец. – Точно. Когда-нибудь я наберусь смелости и кое-кому здесь выскажу… – Кажется, она говорила вполне искренне, поэтому я попросила: – Лучше не надо. – Конечно. Но иногда очень трудно держать себя в руках. – Нам за это хорошо платят. – Это точно. Забудь, что я тут наболтала. – Уже забыла. Я покинула приемную, сделала несколько шагов по коридору и увидела Черника. Он вывернул из-за угла и вроде бы спешил по своим делам, но у меня сложилось впечатление, что толстяк-бухгалтер поджидал меня. Он как будто намеревался пройти мимо, но вдруг встал как вкопанный, сделал шаг, точно передумав, кашлянул и вновь замер. – Как дела? – спросил он невпопад, потому что мои дела должны интересовать его так же мало, как его дела меня. – Отлично. – Ага… Я вот что подумал: почему бы нам не выпить кофе? То есть вы ведь собирались в бар, разве нет? В другое время я бы отказалась, сославшись на дела, но сейчас мне стало интересно, с какой стати его так ломает, поэтому я молча кивнула, и мы направились в бар, который был на втором этаже. Алкоголя здесь не подавали, и небольшую комнату в китайском стиле следовало считать буфетом, но отделана она была с таким шиком, что язык не поворачивался назвать ее так. Мы устроились возле стойки, Черник заказал две чашки, кофе, посмотрел на меня и вдруг загрустил, после чего принялся с интересом разглядывать лаковую миниатюру. Он явно собирался о чем-то поговорить, но сил хватило лишь на то, чтобы предложить мне кофе. Теперь он сидел и страдал, очень сожалея, что затащил меня сюда. Господи, как мне надоели эти чокнутые, гадай теперь, что у него на уме. Я молча выпила кофе, Черник тоже не проронил ни слова, лишь вытирал лоб носовым платком и сопел. – Какие-то неприятности? – наконец решился он. – У кого? – подняла я брови. – Мне ведь действительно важно знать, – с обидой заговорил он. – Почему ко мне все так относятся? Ведь я в команде и ничуть не меньше, чем кто-то другой, заинтересован.., почему от меня всегда все скрывают? – Дед вызвал меня, потому что какая-то сволочь настучала, что я пью как лошадь. – Я попробовала его переубедить, но не преуспела. – Вы это серьезно? – обрадовался он. – Что серьезно? – переспросила я с притворным удивлением. – Он действительно вызывал вас по этому поводу? – Да. Черник мне вроде бы не поверил. – В самом деле никаких проблем? – Проблемы, может, и есть, но меня они не касаются. Почему вы вообще заговорили об этом? – Он злой как черт. Я же говорил, он точно сбесился… Причем до десяти разговаривал со мной вполне по-человечески, а потом.., и вызвал вас. Все знают, что вы.., ну.., когда что-то случается… – Он покраснел от досады, а я согласно кивнула, желая ему помочь. – У вас же юридическое образование, – добавил он, не придумав ничего умнее. Это точно, образование у меня есть. В штате Деда я числилась помощником по связи с общественностью, кажется, это так формулировалось. На самом деле я осуществляла связь с милицией и сопутствующими службами, улаживая конфликты, которые время от времени у нас возникали. Иногда проводила собственное расследование, если так было угодно Деду. Не могу сказать, чтобы меня заваливали работой, но накануне выборов обязательно что-нибудь случалось. В настоящий момент я взирала на Черника и пыталась отгадать, что кроется за его беспокойством. – Значит, у нас все нормально, – пробормотал он, по-прежнему не веря мне, и попытался смотреть проницательно, для чего сощурил глазки, которые за стеклами очков казались до смешного маленькими, и выпятил вперед подбородок. Наверняка накануне долго тренировался перед зеркалом с какой-нибудь брошюрой в руках из серии “Как придать себе значительность”. Я их сама на досуге почитываю, без особого, впрочем, толка, и Чернику они, судя по всему, пользы не принесли. – “Все” слишком сильно сказано, – наблюдая за ним, уточнила я. – Но пока ничего особенного. – Ага, – кивнул он, это “ага” совершенно не шло человеку его внешности, но сейчас ему было наплевать на это. Он взглянул на часы, поерзал на стуле, словно не мог решиться на что-то отчаянное, затем приподнялся и сказал: – Ну, я пошел.., работы по горло. – Но тут же опустил свой зад на прежнее место и жалобно посмотрел на меня. – Я хотел… Слушайте, почему бы нам с вами как-нибудь не поужинать вдвоем? Если б он вдруг начал глотать ножи и вилки, это произвело бы на меня меньшее впечатление. Однако я не свалилась с высокого табурета и глаза таращить тоже не стала, растянула губы в улыбке и порадовала его: – С удовольствием. – Ага, – не очень-то вдохновился он. – Может, на следующей неделе? – Или после выборов, – подсказала я. – Да-да, работы сейчас невпроворот. – В чем дело? – убрав улыбку с лица, совсем другим тоном задала я вопрос. – Чего ты ерзаешь, как уж на сковородке? – Ничего, – испугался он и даже побледнел, пот выступил на лбу крупными каплями, он забыл про свой платок и теперь сидел, жалко хлопая глазами. – Тебе кто-то звонил? – вспомнив типа с хриплым голосом, спросила я. – Мне? Кто? Нет. С чего вы взяли? – Возможно, кто-то, не пожелавший представиться. – Мне никто не звонил, – взвизгнул он, испуганно огляделся и стал сползать с табурета. Я легонько ухватила его за плечо. – Артурчик, если говорят “а”, стоит сказать “б” или вовсе рта не раскрывать, в противном случае это выглядит очень подозрительно. – Я.., да вы что.., я просто хотел… – Иди, у тебя работы выше крыши. Мой телефон ты знаешь. – Да, конечно, конечно. Теперь он выглядел притихшим или сильно озадаченным и по-прежнему испуганным. Кивнул мне и поспешно удалился из бара, при этом его слегка пошатывало. – Вот псих, – в сердцах пробормотала я. Давить на него в настоящий момент не имело смысла, чего доброго заработает инфаркт, а мне бери грех на душу, как будто их у меня и так недостаточно. С другой стороны, Черник – истерик по призванию, вечно чего-то боится и подозревает мир в злых умыслах на свой счет. Сегодня он выглядел до того нелепо, что становилось ясно: что-то за этим есть. Не его фантазии, а некое событие, о котором он так и не решился мне сообщить, хотя имел желание. Ну вот, загадал загадку, теперь ломай голову. Однако голову ломать я не стала, выпила еще чашку кофе, и неожиданно на меня накатила лень, захотелось домой, на родной диван, вздремнуть часик, а то и два, и пусть все катятся к черту со своими загадками. Я немного потешила себя этими мыслями и отправилась к машине. При свете дня она мне понравилась еще меньше, чем ночью, хотя и ночью вызвала острую жалость. Может, стоит походить на курсы вождения? Я обошла “Мицубиси" – седан по кругу, покачивая головой. В самый разгар самобичевания услышала за спиной густой бас: – Это твой личный рекорд. – Повернулась и увидела Лялина, начальника нашей службы безопасности, рослого мужика лет сорока пяти с такими ручищами, что ими впору гнуть подковы. Он насмешливо улыбался мне, стоя в трех шагах от своего джипа, который выглядел как новенький, хотя Лялин ездил на нем уже лет шесть. – Так раздолбать тачку за полгода… – Это моя тачка, – напомнила я. – Конечно. Хочешь совет? – Не хочу. – Я так и думал. Однако, будучи старшим товарищем, не могу не напомнить, что садиться за руль… – Вот только скажи что-нибудь по поводу моего пьянства, – перебила я, – и получишь в зубы. – Это рискованно, – засмеялся Лялин. – Ничего подобного, ты меня не тронешь. Деду это не понравится, а ты человек разумный. И осторожный. – На самом деле я просто не в состоянии обижать хорошеньких маленьких девочек. – Кто это здесь девочка? – хмыкнула я. – Ладно, – засмеялся Лялин, обнимая меня за плечи. – В моем возрасте начинаешь чувствовать себя папашей всех, кому на пятнадцать лет меньше. – “Хорошенькая” прозвучало как небесная музыка, – хихикнула я. – Последнее время только и слышу: “паршиво выглядишь”. – Завистники. Идем, поговорить надо. Однако пошли мы не в офис, а устроились в машине Лялина. – Единственное место, где можно говорить по душам, – вздохнул он. – Тачку только что проверили, так что расслабься. По какому случаю Дед звал? – Воспитывал. – Как считаешь, что следует ждать от жизни? – Ты имеешь в виду убийство? – Конечно. Дед вызвал меня, как только ты покинула его кабинет. – Странно, у меня сложилось впечатление, что убийство его мало интересует. – Он сказал, что ты одна справишься и подключаться моему ведомству нужды нет. – Тогда о чем ты хотел поговорить? – О тебе. – Интересно, – вздохнула я, вглядываясь в его лицо. Благодаря рыжим усам Лялин походил на добродушного моржа – впечатление, очень далекое от реальности. – Ты с таким интересом разглядывала свою тачку… Не зная Лялина, можно было подумать, что он меняет тему разговора, но я неплохо его знала и, кивнув, ответила: – Вмятина на крыле. Черт знает, откуда она взялась. – Вот-вот. Ходят слухи, что ты много пьешь. Скажу больше: если верить слухам, ты законченная алкоголичка. – Спасибо, – фыркнула я. – А между тем пьешь ты немногим больше, чем любая девица твоего возраста, семейного положения и достатка. – Чего? – подняла я брови. – Обожаю, когда ты строишь из себя дуру. – Ладно. Ты выяснил, что я не алкоголик. Что дальше? – Кому-то понадобились эти слухи. – Олег, – вздохнула я, – тебе надо менять работу. Слухи – это слухи. – Не скажи, Детка. Все знают, что ты имеешь большое влияние на Деда… – Чушь… – Я сказал – влияние. Ты держишься в стороне и всячески подчеркиваешь, что его дела тебя не касаются. Можешь мне поверить, я не считаю тебя серым кардиналом, я даже убежден, что тебе в самом деле безразлично, куда мы катимся всем скопом, но я так же знаю, что Дед способен изменить свое решение под впечатлением от разговора с тобой. Может, из желания выглядеть благородным в твоих глазах или еще по какой-то забавной причине… И не только я это знаю… – Мне не очень понятно, – нахмурилась я, так как разговор больше не казался занятным и вообще перестал мне нравиться. – Сейчас объясню. Кому-то очень хочется, чтобы ты в его глазах выглядела скверно. Кто-то всерьез опасается твоего влияния. Кто-то к чему-то готовится… – И это ты называешь “объясню”? “Кто-то”, “кому-то”… Скоро выборы, и у всех крыша едет, в том числе и у тебя. – Возможно. Если у меня едет крыша, это не страшно, хуже другое: если мы прохлопаем тот миг, когда… – Ты меня успел запугать, – усмехнулась я, хотя испуганной не была. – Я сам напуган. И это убийство мне не нравится. Держи меня в курсе. И подумай о моих словах. – По-твоему, наши конкуренты… – Не обязательно. У нас достаточно своих умных голов. – Вот в этот момент я насторожилась. Лялин не тот человек, кто будет делать подобные заявления ради красного словца. Мы обменялись взглядами. – И не задавай глупых вопросов, – проворчал он. – У меня ничего нет. Я всего лишь отвечаю за безопасность Деда. Я знаю, скольких баб трахнул тот или другой его помощник, но я не знаю, о чем идет речь в кабинетах, куда мне нет хода. – А хотелось бы? – не удержалась я. – До ломоты в зубах. Потому что долгие годы в разведке обострили мой нюх. И я тебе по-дружески сообщаю: что-то назревает, подспудно, в состоянии повышенной секретности, и такие, как мы с тобой, могут оказаться у разбитого корыта. Это очень просто, если не знать, кто твои друзья, а кто враги. А как узнать, кто есть кто в этом серпентарии? – Это что, предложение о сотрудничестве? – Почему бы и нет? – вроде бы обиделся Лялин. – Хорошо. Буду смотреть в оба. – Давай-давай, смотри, – в тон мне ответил он, и я поспешила убраться из машины. "Ну и денек, – горько сокрушалась я, топая к своей машине. – Столько информации на мою бедную голову. Как тут не выпить, чтобы поставить мозги на место?” Но странное дело – пить совершенно не хотелось. Умеют же некоторые испортить жизнь человеку. Я отъехала на пару кварталов, чтобы не мозолить гражданам глаза, приткнула машину возле тротуара, уткнулась подбородком в скрещенные на руле ладони и задумалась. Насчет влияния, которое я якобы имею на Деда, Лялин ткнул в небо пальцем. Ничего подобного. Дед вообще не из тех, кто подвержен какому-либо влиянию. Происки конкурентов? Тоже вряд ли. Фигура я для них незначительная, не стоит тратить на меня время. Выходит, чешут языками от безделья, а Лялин в припадке подозрительности… Пожалуй, не стоит мне по вечерам в кабаках сидеть, можно дома, перед телевизором. Для меня разница небольшая, а граждане решат, что я после нагоняя с пороком завязала или глушу водку в одиночестве, что вероятнее. Кстати, водку я не жалую и на ночь выпиваю исключительно в медицинских целях, у меня бессонница. Ближе к часу ночи я начинаю так жалеть себя, что орошаю подушку слезами, потому что жизнь моя кажется мне загубленной безвозвратно, и лишь полбутылки вина способны вернуть мне душевное равновесие и навевают дремоту. И с мыслью: “А жизнь-то налаживается” – я засыпаю. – Ты зануда, – громко заявила я по привычке. – Давай, делай что-нибудь, тебе ведь деньги платят. До встречи с Волковым не худо бы заскочить в “Пирамиду”, разузнать о погибшей девице. Найти Марка и дать ему задание присмотреть за Черником. Нервы у него вконец расшалились, вот пусть Марк им и займется. Я набрала номер сотового, однако абонент оказался в зоне недосягаемости. Это могло означать только одно: Марк счастливо проводит время в сауне. Посещение сауны было для него сродни священному обряду, и телефон он отключал, едва лишь переступал порог данного заведения, руководствуясь девизом: “Пусть весь мир подождет”. Не успела я отложить телефон в сторону, как позвонил Волков. – Сможешь сейчас подъехать в кафешку на Кузнецкой? – Конечно, – ответила я и начала разворачивать машину. * * * Волков сидел за столом в глубине зала в гордом одиночестве, не считая молодого человека кавказской внешности, скучающего за стойкой. Других посетителей не наблюдалось. Я прошла и села напротив. Волков поднял голову от куска жареного мяса и вздохнул. – Жрать это совершенно невозможно, – пожаловался он. |