Зарубежная литература. 2 задание зарубежная лит. Тема. Дж. Боккаччо Декамерон человек в его многообразии
 Скачать 76.72 Kb.
|
|
Авантюрные новеллы в «Декамероне» Боккаччо Кружок Маргариты Наваррской Одним из крупных гуманистических и литературные центров Франции в первую половину XVI в. был двор сестры Франциска I Маргариты Ангулемской или, как она стала называться после своего второго брака с королем Наварры (северной части старого королевства Наварры), Маргариты Наваррской (Marguerite de Navarre, 1492-1549). Маргарита сочувствовала протестантизму и, возможно, сама была тайной гугеноткой. При ее дворе находили приют гуманисты, подвергавшиеся преследованиям за вольномыслие; ее прямому вмешательству многие "еретики" были обязаны спасением от костра. Будучи женщиной весьма образованной (она знала итальянский язык и оба древних), Маргарита была плодовитой писательницей. В своем творчестве она является выразительницей гуманистических идей, но в той ограниченной форме, которую они принимали в сознании передовой части французской аристократии эпохи. Она стремится к освобождению человеческой мысли и чувств от гнета средневекового аскетизма и схоластики, но вместе с тем не может отрешиться от религиозного мировоззрения и известного морализма. Маргарита Наваррская поддерживала дружеские отношения со многими гуманистами и писателями. К лицам, состоявшим непосредственно на службе у Маргариты, относится прежде всего поэт Клеман Маро (Clement Marot, 1496-1544). Двадцати двух лет Маро получил должность камер-юнкера при дворе Маргариты, а затем перешел на службу к Франциску I. Принадлежность к протестантизму и, в частности, сделанный Маро без контроля католической церкви перевод на французский язык псалмов навлекли на него преследования, вплоть до заключения его в тюрьму. Позже, не чувствуя себя в безопасности, Маро бежал во владения Маргариты, а затем в Италию. Амнистированный, он вернулся в Париж, но вскоре был вынужден снова бежать в Женеву, откуда затем перебрался в Турин, где и умер. Маро прежде всего придворный поэт, отражающий в своих легких, изящных стихах нравы и чувства передовых кругов дворянства. Он замечательный мастер малых форм. Кроме двух поэм - юношеского риторического произведения "Храм Купидона" и сатирической поэмы "Ад", где Маро описывает свое пребывание в тюрьме Шатле,- ему принадлежит несколько сот эпиграмм, рондо, посланий, элегий и т. п. Другим крупным писателем кружка Маргариты Наваррской был Бонавентура Деперье (Bonaventure Desperiers, род. между 1510 и 1515 г., ум., вероятно, в 1544 г.). Обстоятельства его недолгой и трагической жизни малоизвестны. Происходя из скромной буржуазной семьи, Деперье хорошо изучил древние языки, смолоду писал стихи, работал переписчиком, участвовал в переводе на французский язык библии, затем поступил на службу к Маргарите Наваррской - сначала в качестве переписчика, потом секретаря. Когда его вышедшая в 1538 г. книга "Кимвал мира" подверглась осуждению, Деперье, находившийся в это время в Париже, бежал к Маргарите Наваррской, но вскоре и она отступилась от него. Проведя несколько лет, полных лишений, в Лионе, Деперье покончил с собой, бросившись грудью на острие шпаги. Главное произведение Деперье "Кимвал мира", написанное в манере "Разговоров богов" Лукиана, состоит из четырех диалогов. - Ведущие темы «Декамерона». а) Тематический центр произведения. В основных точках повествования расположены новеллы, в которых даются примеры образцовых героев. Почти полностью им посвящены новеллы шестого и десятого дня. В новеллах шестого дня значительность таких героев определяется их умелым использованием языка, умением употребить острое словцо, шутку (motto di spirito), при помощи которой улаживается конфликт между другими героями, а агрессивность превращается в выражение воспитанности и цивилизованности. В новеллах десятого дня такое же значение придается щедрости и любезности. Посредством отсылок и намеков в тексте эти новеллы связаны с другими, уже включенными в предыдущие дни, в которых основными качествами персонажей являются хитрость и агрессивность. Шестой день несет основную смысловую нагрузку всей структуры произведения, в нем в обратной форме сосредоточена вся суть “Декамерона”: введение к этому дню содержит диалог, полный двусмысленностей, между слугами Личиской и Тиндаро, представляющий собой вывернутую наизнанку благородную манеру разговора, характерную для рассказчиков. Первая и очень краткая новелла шестого дня содержит рассказ некоего рыцаря, настолько беспорядочный и запутанный, что благородная мадонна Оретта заставляет его замолчать. Замешательство и запутанность рассказа рыцаря есть не что иное, как обратная сторона, противоположность, “изнанка” изысканной манеры повествования, принятой в “Декамероне”. б) Религиозная тематика и изображение духовенства. Этот тематический пласт также представляет собой сложную систему, затрагивает характер героев и присутствует во всех частях книги. Боккаччо учитывает тот факт, что религия и лица духовного звания представляют один из самых значительных элементов современного ему общества, - однако не придает своему произведению ни какой-либо духовной направленности, ни резкой критики по отношению к религиозному миру. Опираясь на антимонашескую традицию, широко распространенную в культуре 14 века, он ограничивается только эпизодическими, хотя и едкими замечаниями по поводу лицемерия и недостойного поведения служек церкви. Тот же принцип “изнанки” применен автором и в знаменитой новелле о Чапеллетто (создается “антипод” исповеди и святости). в) Любовная тематика - самая всеобъемлющая, универсальная, и Боккаччо изображает ее в самых разных вариациях. Ситуации могут быть комическими и веселыми, агрессивными и неприличными; может быть нежной - и бороться против социальных условностей и принуждения; любовные истории могут заканчиваться счастливо либо трагически. г) Тема юности непосредственно связана с тематикой любви. Писатель восхваляет неподдельность чувств и побуждений, которые движут молодыми людьми, и осмеивает расчетливость и несправедливость желаний стариков. д) Женская тематика. В “Декамероне” много героинь-женщин. Нередко они предстают как объект желаний, скрывают в себе тайну и неразгаданность. Есть также женские персонажи-матери либо проявляющие материнские чувства (как Гризельда в финале произведения, воплощающая многие черты матери автора, умершей очень рано, - именно эту новеллу перевел на латынь Петрарка, и она пользовалась большим успехом у читателей). е) Тема насмешек, иронии занимает в “Декамероне” значительное место, прежде всего в новеллах седьмого и восьмого дня. Автор приводит в движение особый “механизм смеха”, причем он не превозносит ум либо качества того, кто высмеивает, - это своего рода игра, стремление создать иллюзорные либо двусмысленные ситуации, дать возможность читателю отождествить себя с персонажами, представить себя на их месте. Большое число этих новелл посвящено Каландрину (вместе с другими новеллами восьмого и девятого дня они образуют отдельный цикл). Стоит упомянуть здесь и историю монаха Чиполла (Луковица, VI,10), и священника Варлунго (VIII, 7). - Примеры анекдота и притчи. Произведение Боккаччо наполнено светом, будто после затянувшейся эпохи Средневековья, наконец, раскрыли шторы. «Декамерон» — визитная карточка направления Ренессанса. Отличительная черта эпохи Возрождения – антропоцентризм, что явно заметно в разбираемой нами книге. Если мы назовем «Декамерон» сборником анекдотов, то, по сути, ничуть не ошибемся. Однако точнее будет назвать его сборником новелл. Боккаччо умело демонстрирует калейдоскоп литературных жанров в одной книге, используя и анекдотическую фабулу, и элементы быта, и жизненную непосредственность. В переводе с греческого языка «Декамерон» означает «Десятидневник». Устами своих героев Боккаччо рассказывает по десять историй от каждого за десять дней. Напомним, что произведение написано в эпоху Ренессанса, а в то время любовь к античности возрождалась. И «Декамерон» — это небольшая отсылка к трактату «Hexaemeron («Шестоднев»). Разница не только в количестве дней, но и антропологических новеллах Боккаччо, у которого мир сотворен человеком, а не Богом. - Какие качества человека возвышены и какие отвергаются? На смену теологической логике Средних веков в первой же новелле «Декамерона» приходит гуманистическая логика Возрождения. Отношение общества «Декамерона» к «жирному народу» было достаточно сложным. Флорентийское купечество все еще оставалось частью славного флорентийского «пополо», и в «Декамероне» нередко встречаются новеллы, в которых с известной симпатией изображены ум, энергия и целеустремленность этих изворотливых людей, экономическая практика которых подрывала устои феодализма и объективно создавала материальную основу для культуры Возрождения. Но Боккаччо не отождествлял ни «жирный народ» с народом, ни «идеалы» флорентийского купечества с идеалами гуманистов Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. М., 1978.. Даже изображая наиболее авантюрных «рыцарей наживы», вроде Ландольфо Руффоло или Мартуччо, Боккаччо постоянно отмечает, что, «будучи по природе охочи до денег и грабежа» (II, 4), они совмещают торговлю с беззастенчивым морским разбоем, «грабя всякого, кто был менее силен» (V, 2). Такое отношение к энергии «героев» купеческо-ростовщического мира отражало реальные противоречия исторической ситуации. Высоким достижением гуманистического реализма «Декамерона» было, с одной стороны, сознательно критическое изображение «жирного народа», победившего в XIV в. во Флоренции, а с другой - стихийное воспроизведение исторической диалектики превращения антигуманной, эгоистической практики итальянского средневекового купечества, расшатывавшей традиционные религиозные и нравственные устои феодального мира, в новые - не только антифеодальные, но и антибуржуазные - идеалы ренессансного гуманизма. Уже в первой новелле «Декамерона», в гениальной новелле о Чаппеллетто, Боккаччо показал, что авантюрист новой формации в отличие от многих других «старых» хищников наделен своего рода внутренней свободой: он свободен от страхов Средневековья. Именно это обусловливает виртуозность его предсмертной лжи и в известном смысле поднимает его над средневековыми идеями. Первый из рассказчиков общества «Декамерона» начинает свою новеллу словами: «Милые дамы! За какое бы дело ни принимался человек, ему предстоит начинать его во чудесное и святое имя Того, кто был Создателем всего сущего». Однако сам Боккаччо открыл «Декамерон» словами: «Umana cosa...», т.е. «Человеку свойственно...» Бокаччо Дж. Декамерон / Пер. с итал. А.Н. Веселовского; Комм. А.П. Штейна. -- М.: Рипол классик, 2001. . Петрарка и Боккаччо стали первыми гуманистами эпохи Возрождения. Гуманисты, как правило, не были безбожниками, но средневековый аскетизм ими отвергался. Они учили человека сознавать свое величие и наслаждаться красотой созданного Богом земного мира. Суть духовной революции, осуществленной Возрождением, состояла не в реабилитации плоти, а, как говорил Бенедетто Кроче, в переходе от мысли трансцендентной к мысли имманентной. Но для того чтобы осуществить этот культурообразующий переход, требовалось время. За, казалось бы, традиционно благочестивым зачином следует по-революционному новаторская и едва ли не лучшая в «Декамероне» новелла (I, 1), в которой появляется герой Возрождения, человек-артист, изображаемый, правда, чисто негативно. Это знаменитая новелла о мерзопакостном нотариусе Сан-Чаппеллетто, клятвопреступнике, воре, убийце, шулере, содомите, который, однако, благодаря артистически построенной предсмертной исповеди оказался после смерти причисленным к лику святых. «Прозвали его и зовут San Ciappelletto, - говорит Памфило, - и утверждают, что Господь ради него много чудес проявил и еще ежедневно проявляет тем, кто с благоговением прибегает к нему». Превращение Чаппеллетто в святого, т. е. посредника между людьми и богом, ставило под сомнение весь институт святых, правомочность посредничества между человеком и трансцендентным миром. В отличие от еретиков, мистиков, а также от последующих реформаторов гуманист Боккаччо ратовал не за установление непосредственных, внутренних связей между человеком и богом, а за обособление человека от бога, показывая несоизмеримость человеческой логики земного мира и логики мира божественного. Духовная диктатура церкви в «Декамероне» сломлена Хлодовский Р. И. Джованни Боккаччо и новеллисты XIV века // История всемирной литературы. -- Т. 3. -- М., 1985. . Ни Боккаччо, ни рассказчики «Декамерона» не были атеистами, но для них характерен своего рода религиозный индифферентизм. Именно с ним и был связан в XIV-XV вв. прогресс философии и эстетической мысли. «Отвергая религиозную трансцендентность и утверждая имманентность божественного», гуманистическое безразличие к вопросам церкви и религии открывало дотоле неведомые возможности для художественного освоения мира и человека, для постепенного формирования реализма. Стремление еще при жизни проникнуть в потусторонний мир в новом обществе «Декамерона» весело, но жестоко высмеивается (III, 4, 8; VII, 10) Шишмарев В.Ф «Декамерон» Бокаччо// Избранные статьи. Л. Наука, 1972.. Боккаччо никогда не был склонен идеализировать духовенство и монашество. Вопреки заключениям многих буржуазных литературоведов, лицемерие монахов вызывало у него негодование не менее сильное, чем у гуманистов XV в. Не в одной только второй новелле четвертого дня Боккаччо вдохновлен задачей «доказать, каково и сколь велико ханжество монахов, которые в пространных одеждах, с искусственно бледными лицами, с голосами смиренными и заискивающими при попрошайничестве, громкими и страшными при порицании в других своих собственных пороков, доказывают, что они спасаются побиранием, а остальные отдаванием, заявляют себя не людьми, имеющими, подобно нам, заслужить рай, а точно его собственниками и владельцами, раздающими всякому умирающему, согласно с завещанным им количеством денег, более или менее хорошее место, чем силятся обмануть, во-первых, самих себя, если они в это верят, а затем и тех, кто в этом верит им на слово» Бокаччо Дж. Декамерон / Пер. с итал. А.Н. Веселовского; Комм. А.П. Штейна. -- М.: Рипол классик, 2001. . Принято считать, что основы нового миропонимания общества «Декамерона» закладываются в трех первых новеллах. Это не совсем так: четвертая новелла первого дня тоже основополагающая и программная. В ней рассказывается: «Один монах, впав в грех, достойный тяжкой кары, искусно уличив своего аббата в таком же поступке, избегает наказания». Новелла эта, разумеется, эротическая. Боккаччо был первым европейским писателем, который широко и очень объективно изобразил огромную и естественную роль эроса в жизни нормального человека. Это было большим художественным открытием Нового времени и приуменьшать его было бы нелепым ханжеством Шишмарев В.Ф «Декамерон» Бокаччо// Избранные статьи. Л. Наука, 1972.. Впервые католический монах изображается как человек земной - такой же, как все. Святости от монаха Боккаччо не требует, и плотью он его не попрекает. Нравственная мера у него одна - и для монаха, и для рыцаря, и для купца. Антиклерикальная сатира в книге Боккаччо присутствует, но ее объектом почти никогда не бывает сластолюбие монахов. В ряде случаев Боккаччо относится к монаху терпимее и снисходительнее, чем религиозные проповедники, связанные с городскими ересями. И если в целом общество «Декамерона» не жалует монахов, то вместе с тем оно относится к ним гораздо терпимее и снисходительнее, нежели авторы средневековых фаблио или проповедники, связанные с городскими ересями. И это, в частности, потому, что представление о грехе против плоти претерпевает у Боккаччо радикальное изменение. Грехом писатель считает уже не плотский грех, а вынужденное целомудрие. Это, по мнению общества «Декамерона», одно из величайших зол, какое только может выпасть на долю человека. Поэтому, когда монаху или монахине удается его избежать, общество «Декамерона» не усматривает в этом ничего зазорного. В таких случаях рассказчики смеются, но в их веселом смехе звучит скорее сочувствие к человеческой природе монаха, чем гневный укор или ригористическое негодование. Именно таков смех четвертой новеллы первого дня, в которой согрешивший монах избегает наказания, на деле доказав своему аббату, что ничто человеческое тому не чуждо. В 16 в. «Декамерон» был внесен в «Индекс» не за то, что Боккаччо смеялся над монахами, а за то, что он изобразил их правдиво и гораздо более всесторонне, чем это делали фаблио и антиклерикальная городская новелла. Не Боккаччо принадлежит почин реабилитации плоти. Однако в его книге плоть опять, как у античных писателей, обрела пластичность и реальность. Эротика в «Декамероне» существует не ради нее самой и не для комического принижения человека, как это бывало в средневековой литературе. Она становится гуманистической и поэтичной. Эротика в «Декамероне» служит правдивому изображению природы человека и потому несет большую идейную нагрузку. В четвертой новелле первого дня говорится не о любви, но о «сексе» Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. М., 1978.. Впрочем, любви чисто платонической в «Декамероне», кажется, не бывает. О любви в обществе «Декамерона» говорят часто, и изображается она по-разному. Примечательна также программная для Боккаччо первая новелла пятого дня. В ней сказано, что у именитого жителя Кипра Аристиппа был сын, доставлявший ему большие огорчения. «Его настоящее имя было Галезо, но так как ни усилиями учителя, ни ласками и побоями отца, ни чьей-либо другой какой сноровкой невозможно было вбить ему в голову ни азбуки, ни нравов, и он отличался грубым и неблагозвучным голосом и манерами, более приличными скоту, чем человеку, то все звали его как бы на смех Чимоне, что на их языке значило то же, что у нас скотина». В конце концов Аристипп приказал сыну «отправиться в деревню и жить там с его рабочими». Но вот однажды Чимоне «увидел спавшую на зеленой поляне красавицу в столь прозрачной одежде, что она почти не скрывала ее белого тела. <...> Он с величайшим восхищением принялся смотреть на нее. И он почувствовал, что в его грубой душе, куда не входило до тех пор, несмотря на тысячи наставлений, никакое впечатление облагороженных ощущений, просыпается мысль, подсказывающая его грубому и материальному уму, что то - прекраснейшее создание, которое когда-либо видел смертный». Телесность обнаженной женщины Боккаччо намеренно подчеркивается. Однако прекрасное женское тело не вызывает у Чимоне похоти, а пробуждает в нем чувство, которое, видимо, должен испытывать всякий нормальный мужчина, созерцающий «Спящую Венеру» Джорджоне: Чимоне «внезапно стал из пахаря судьей красоты» Бокаччо Дж. Декамерон / Пер. с итал. А.Н. Веселовского; Комм. А.П. Штейна. -- М.: Рипол классик, 2001.. Красота преображает Чимоне, который «...к величайшему изумлению всех, в короткое время не только обучился грамоте, но и стал наидостойнейшим среди философствующих. Затем, и все по причине любви, не только изменил свой грубый деревенский голос в изящный и приличный горожанину, но и стал знатоком пения и музыки, опытнейшим и отважным в верховой езде и в военном деле, как в морском, так и в сухопутном». Подлинная влюбленность изображается в обществе «Декамерона» как необыкновенно красивое чувство. Вот, к примеру, как рисуется любовь простого конюха к королеве. «...И хотя он жил без всякой надежды когда-либо понравиться ей, он все-таки гордился, что направил высоко свою мысль, и как человек, всецело горевший любовным пламенем, более чем кто-либо из его товарищей, с тщанием делал все, что, по его мнению, должно было понравиться королеве» Бокаччо Дж. Декамерон / Пер. с итал. А.Н. Веселовского; Комм. А.П. Штейна. -- М.: Рипол классик, 2001. (III, 2). Эротика в рассказах общества «Декамерона» становится не только гуманистической, но и по-настоящему поэтичной. Примеры тому - новелла о Катерине и соловье (V, 4), в которой еще сохранена инерция народной песни, и новелла о Джилетте из Нарбонны (III, 9), вдохновившая Шекспира. В восьмой новелле второго дня приводится, например, любопытное рассуждение жены французского королевича, пытающейся соблазнить графа Анверского и доказывающей ему, что она имеет больше прав на прелюбодеяние, чем плебейка или крестьянка. Королевна из этой новеллы рассуждает как человек, для которого феодальная мораль сословного неравенства является чем-то само собой разумеющимся, незыблемым и естественным. Она глубоко убеждена, что «...перед лицом праведного судьи один и тот же поступок, смотря по разным качествам лица, не получит одинаковое наказание» Брагина Л. М. Итальянский гуманизм. Этические учения ХI/-Х/ вв. М. Высшая школа. 1977.. Однако общество «Декамерона» судит уже совсем по-другому. Феодальные софизмы жены французского королевича не производят в новелле впечатления даже на графа Анверского и специально опровергаются в первой новелле третьего дня. «Есть... много и таких, - говорит Филострато, - которые вполне уверены, что лопата, и заступ, и грубая пища, и труд, и нужда лишают земледельцев всяких похотливых вожделений, делая грубыми их ум и понятливость. Насколько все, так думающие, заблуждаются, это я и желаю разъяснить всем небольшой новеллой» Бокаччо Дж. Декамерон / Пер. с итал. А.Н. Веселовского; Комм. А.П. Штейна. -- М.: Рипол классик, 2001.. А вслед за тем следует знаменитая новелла о Мазетто, эротика которой вопреки мнению некоторых современных исследователей должна показать не столько скотскую сущность тосканского крестьянина, сколько то, что перед голосом природы простая монахиня и королевна совершенно равны Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. М., 1978.. - Старина и современность в «Декамероне», как они сопоставляются? Новое и старое в «Декамероне» Хотя в самом слове «новелла» заключается указание на новое сообщение, однако новеллы «Декамерона» в событийном своем содержании обычно традиционны. Но отношение к событиям, так сказать, нравственность новеллы, изменяется — иногда до отрицания прежнего толкования. Не только изменение предмета повествования, но и изменение отношения к повествованию должно интересовать исследователей. Боккаччо сам не называл себя создателем новелл и специально оговаривал это. Девятую новеллу VI дня рассказчица начинает словами: «Прелестные дамы, хотя сегодня вы предвосхитили у меня более двух новелл, из которых я намеревалась рассказать вам какую-нибудь, тем не менее у меня осталась для сообщения одна…» Но старые новеллы в «Декамероне» обновлены. Человек обладает определенной ценностью, тем большей ценностью обладает великий человек, но в то же время человек состоит из мяса, которое может быть съедено зверем. Есть буддийская легенда о том, что Будда, встретив голодную тигрицу, отдал себя ей на съедение. Этим он показал «совершенство дара», то есть отдал ценное как ничтожное. С этой легендой, по мнению многих (очень ученых) исследователей, связана, а по мнению других (более благоразумных), не связана девятая новелла V дня «Декамерона». Вот ее содержание: «Федериго дельи Альбериги любит, но не любим, расточает на ухаживание все свое состояние, и у него остается всего один сокол, которого, за неимением ничего иного, он подает на обед своей даме, пришедшей его навестить; узнав об этом, она изменяет свои чувства к нему, выходит за него замуж и делает его богатым человеком». Охотничий сокол был большой ценностью: Марко Поло в своем путешествии как драгоценности страны упоминает не только ее самоцветы и ткани, но и ловчих птиц. Соколами платили дань сюзерену; в то же время сокол — птица, которую можно съесть. Новелла описывает рыцаря, влюбленного, как мы уже сказали, в даму. Дама для своего больного сына захотела получить сокола Федериго. Сокол не только последняя радость бедного рыцаря — рыцарь питается тем, что добывает на охоте соколов. Надо оправдать настойчивость дамы. Ценность сокола для дамы состоит в том, что она хочет подарить его больному ребенку, но она знает, что этот сокол «лучший из всех, когда-либо летавших». Но она надеется, что рыцарь подарит или продаст ей свою драгоценность, зная, как велика его любовь. Дама едет к бедному рыцарю, милостиво говоря, что она решила пообедать у него по-домашнему. Рыцарь беден, ему нечем накормить даму. Он мечется туда и сюда, но не находит ни провизии, ни денег. Наконец ему бросился в глаза его драгоценный сокол. Он осмотрел его. Птица была жирна. Тогда он свернул соколу шею, велел его изжарить и с веселым лицом пришел к даме. Так дама, Федериго и спутница дамы втроем съели прекрасного сокола. После обеда дама сказала, извиняясь за свою самонадеянность, длинную речь с риторическим анализом, почему она обращается с такой просьбой. Она просит рыцаря «не во имя любви, которую ты ко мне питаешь и которая ни к чему тебя не обязывает, а во имя твоего благородства, которое ты своею щедростью проявил более, чем кто-либо другой, подарить его (сокола. — В. Ш.) мне, дабы я могла сказать, что этим даром я сохранила жизнь своему сыну и тем обязана тебе навеки». Рыцарь заплакал, смущенная дама чуть не отказалась от своей просьбы, но сокол был ей нужен, и она дала мужчине отплакаться. Федериго после слез и довольно длинного риторического анализа объясняет, что он не может принести этого «небольшого дара»: «—…сегодня утром он (сокол. — В. Ш.) был подан вам изжаренным на блюде…» Дама надеялась, что влюбленный в нее человек мог подарить ей свою драгоценность как драгоценность. На самом деле для рыцаря перед лицом любви все было ничтожно, и он подарил драгоценность так, что это даже не могло быть замеченным. Пораженная дама восхваляет рыцаря за великодушие и в результате выходит замуж за рыцаря. Противопоставление превратилось в сложную новеллу, связанную с определенными бытовыми отношениями. Человеческое сердце — источник жизни человека. Когда появилось понятие любви, сердце стало символом любви, его обиталищем; тут же сердце начало искать свободы. Одновременно сердце — кусок мяса. Резкое противоречие, лежащее в самой сущности вещи, стало основанием для ряда конфликтов. В девятой новелле IV дня «Мессер Гвильельмо Россильоне» обманутый муж, убив своего соперника, вырывает из него сердце и говорит своему повару: «Возьми это кабанье сердце и постарайся приготовить из него кушаньице как сумеешь лучше и приятнее на вкус, и когда я буду за столом, пошли его мне на серебряном блюде». Женщина съедает сердце и хвалит кушанье; муж говорит, что это сердце его соперника. Женщина отвечает: «Вы сделали то, что подобает нечестному и коварному рыцарю; если я… сделала его владыкой моей любви… не ему, а мне следовало понести за то наказание». Женщина кончает самоубийством, выбросившись спиной из окна, муж спасается бегством от гнева и презрения окружающих. Любовники похоронены с великой печалью и плачем. Женщина заговорила, она опровергает право угнетать ее. И в новелле о съеденном соколе, и в новеллах о съеденных сердцах дело идет об отношении человека к среде, то есть исследуется его сознание. - Комментарий к послесловию автора. Д. Боккаччо |