Мулыгинга_РЛ-5_Лекция_Пастернак_ Творческая эволюция. Творческая эволюция Б. Л. Пастернака План Лирика
 Скачать 25.84 Kb.
|
|
Творческая эволюция Б.Л. Пастернака План: 1. Лирика 2. Лирика из романа “Доктор Живаго” 3. Поздняя лирика 1. Творчество Пастернака многотемно, но его лирику объединяют общие философские идеи. Уже в ранней поэзии обозначились мировоззренческие концепции его будущих поэтических книг: самоценность личности, бессмертие творчества, связь человека со всем сущим. Единство авторского "я", природы и творчества стало темой стихотворения "Февраль. Достать чернил и плакать!.."(1912). Лирическая ситуация создана на основе мотива романтической поэзии — бегства лирического героя из города в естественный мир. Его стремление раствориться в природе подчеркнуто особенностями синтаксиса, в предложениях отсутствует авторское "я" как подлежащее, Пастернак прибегает к безличным формам: "достать чернил", "писать о феврале", "достать пролетку". Единение лирического героя и ливня, проталин, грачей, ветра — источник поэтического творчества, природа которого интуитивна и лишена логического начала: "И чем случайней, тем вернее / Слагаются стихи навзрыд". Контрастные мотивы ливня и "сухой грусти" лирического героя, весны и черноты, а также благодати природы, переполненности эмоциями и вещной детали — нанятой "за шесть гривен" пролетки — вовсе не выражают темы дисгармонии; наоборот, они представляют образ единого и многомерного мира. Обратите внимание на то, как в художественную систему уже этого стихотворения органично вошла прозаическая деталь. Эта особенность характерна для постсимволистского периода русской поэзии — для творчества футуристов и акмеистов. Объединяющим все мотивы стихотворения является лейтмотив черноты, выраженный образами черной весны, чернил, чернеющих проталин, грачей, которые сравниваются с обугленными грушами, дна очей. При аскетичности цвета художественный мир стихотворения динамичен и звучен, в нем самоценны глаголы движения и звуковые образы ("плакать", "писать о феврале навзрыд", "ветер криками изрыт"). Пейзажная лирика Пастернака и философична, и исполнена чувств, она выражает как мировоззрение поэта, так и его эмоциональное состояние. Это же относится к стихотворению "Ты в ветре, веткой пробующем..."(1919). Оно построено на традиционных для русской литературы образах. Это и знакомая вам по "Обломову" ветка сирени, и сад, и уже встретившиеся в предыдущем стихотворении ветер и обновляющий землю дождь. Все они есть один мир, которому принадлежит и лирический герой, и связанный с его существованием вещный мир. Пастернак был верен своей идее единства и взаимосвязи человека и мира, бессмертия жизни. Его философские воззрения на человека восходили к учениям итальянских гуманистов, к их концепции человека как пятого — наряду со стихиями воды, земли, воздуха и огня — элемента вечной вселенной, о чем он писал в статье "Несколько положений". Например, в "Сестре моей — жизни" как символ бессмертия представлено творчество М. Лермонтова. Ему и была посвящена книга. Демон ("Памяти Демона") — образ вечного творческого духа Лермонтова: он бессмертен, един с природой, потому и "Клялся льдами вершин: / Спи, подруга, лавиной вернуся". Свою внутреннюю связь с Лермонтовым поэт подчеркнул реминисценцией. Так, если в поэме Лермонтова "Демон" были строки "Поныне возле кельи той / Насквозь прожженный виден камень", то в стихотворении Пастернака мы встречаем образ уцелевшей "за оградой грузинского храма" плиты. Демон печали и любви в интерпретации поэта во многом соответствовал и образу Демона на полотнах М. Врубеля. Однако революционная реальность противостояла пастернаковскому восприятию единого мира. Так, послеоктябрьское время представлялось ему мертвым, его лидеры — искусственными, природой несотворенными созданиями, как он писал в письмах к знакомым. В 1918 г. им было написано стихотворение "Русская революция", в котором современность ассоциировалась с характерным образным рядом: бунт, "топки полыханье", "чад в котельной", "людская кровь, мозги и пьяный флотский блев". Тогда же он обратился к теме, противоположной этой, и написал психологическую повесть "Детство Люверс" о живой детской душе. Психика девочки, девушки Жени Люверс чутко воспринимает все происходящее вокруг нее. Улица "полошилась", день "тыкался рылом в стекло, как телок в парном стойле" (вспомните метафорический образ из стихотворения "Ты в ветре, веткой пробующем...": сад "в окошко торкался"), поленья падали на дерн — все она чувствовала, осязала. Детскому сознанию свойственна нерасчлененность восприятия, ему неведома расколотость существования на быт и интуицию. Такое видение пространства, мелочей, событий, людей мы наблюдаем и в лирике Пастернака. Во "Втором рождении" сам быт стал лирическим пространством, а концепция мира как движущегося целого выражалась в мотиве проникновения внутреннего мира человека в мир предметный ("Перегородок тонкоребрость / Пройду насквозь, пройду, как свет. / Пройду, как образ входит в образ / И как предмет сечет предмет"), а также сродства и с миром непредметным ("Но пусть и так, — не как бродяга, / Родным войду в родной язык"). В книге "На ранних поездах" поэт выразил свое ощущение родины. Его Россия — не просто советское государство, пастернаковский патриотизм не был синонимичен патриотизму советскому. Стремясь постичь "неповторимые черты" России, он всматривается в жизнь народа и испытывает к нему такое же чувство сродства, как и к природе. Концепция единого мира, помимо таких составляющих, как поэт, его чувственный и вещный мир, природа, творчество, включила и понятие народа. Россия теперь — единое пространство, не разделенное на народ и интеллигенцию, народ и врагов народа и так далее. Пастернак создал сходный с блоковским образ России-избранницы с особой "русской судьбой", в ней вечные, неподвластные ничьей воле ценности, она в развитии, в обновлении. Отечественную войну он рассматривает как конфликт "душегубов" и "русской судьбы безбрежной". Тема жертвенности и бессмертия души — одна из главных в вошедшем в книгу цикле "Стихи о войне". В стихотворении "Смелость" (1941) безымянные герои, не причисленные к живым, уносили свой подвиг "в обитель громовержцев и орлов"; в стихотворении "Победитель" (1944) всему Ленинграду выпал "бессмертный жребий". В стихах о войне Б. Пастернак выразил христианское понимание значения личности. В Евангелии его привлекала идея о том, что в. царстве Божием нет народов, но есть личности. Эта тема обрела особый смысл в творческой судьбе поэта зимой 1945/46 г., когда он приступил к написанию романа "Доктор Живаго". Герой романа доктор Юрий Живаго вопреки революционной реальности сохранял свою внутреннюю свободу. В этом образе выразилась мысль поэта о самоценности человеческой личности, о том, что всякая стадность приближает человека к состоянию неодаренности. Антипод Живаго — одержимый идеей революционного служения Стрельников, революция для него — Страшный суд на земле. Однако революция беспощадна и к Стрельникову. Живаго умирает в роковой для крестьянской России год раскулачивания — 1929-й. Трагичны жизни его близких, их участь — эмиграция, сталинские лагеря. Так судьба человека, во многом зависимая от судьбы России, являет в романе путь познания высших истин. 2. Пастернак писал, что в Живаго он стремился запечатлеть и себя, и Блока, и Есенина, и Маяковского. Тема творческой личности стала одной из центральных в двадцати пяти стихотворениях Живаго, составивших заключительную часть романа. Одно из них — "Гамлет" (1946). Несомненно, образ Гамлета автобиографичен, лирический герой представляет себя в роли Гамлета ("Гул затих. Я вышел на подмостки"). Несомненно и то, что он выражает терзания стремящегося сохранить свою независимость, внутреннюю отстраненность от жестокой эпохи Живаго: ведь в этом образе выражена драма долга и самоотречения. Судьба Гамлета соотнесена с судьбою Христа, Христова судьба — прообраз последующих жертвенных подвигов. У Гамлета, как и у Христа, нет права выбора, его судьба совершается помимо его воли, он знает, что выполняет "замысел упрямый" Господа. В молитве Гамлета ("Если только можно, Авва Отче, / Чашу эту мимо пронеси") звучит евангельская тема. В главе 14 Евангелия от Марка читаем: "Авва Отче! Все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня". В главе 26 Евангелия от Матфея: "Отче Мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия". В главе 22 Евангелия от Луки: "Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня!" Пастернак максимально приближает свой текст к тексту Евангелия. С этими словами Христос обратился к Богу Отцу в Гефсиманском саду, зная, что ему предстоит мучительная смерть. Гамлет, как и Христос, знает, что вопреки молитве испытания все-таки постигнут его. Как Христос добавил к своей просьбе: "впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет", так и Гамлет осознает свою миссию в соответствии с "замыслом упрямым". Вечность трагического чувства и внутренней драмы личности-одиночки, ее сложные отношения с эпохой выражены и в мотиве фарисейства: фарисейство новозаветного времени — "далекий отголосок" того, что происходит в современности, "другой драме". Фарисеи – иудейская секта, её члены на необыкновенную святость, со строгостью исполняли многочисленные обряды, но были горды и лицемерны, что и было осуждено Христом, как сообщает нам Евангелие. Такой же представляется Пастернаку современная эпоха: "Я один, все тонет в фарисействе. / Жизнь прожить — не поле перейти". Тема "Гамлета" соответствует теме стихотворения "Гефсиманский сад" (1949), которое завершает роман. Крестный путь неотвратим как залог бессмертия, и Христос, приняв чашу испытаний и пережив муки смертного, произносит: "Ко мне на суд, как баржи каравана, / Столетья поплывут из темноты". Повторилась тема "Гамлета" и в стихотворении. "Рассвет" (1947). Лирический герой берет на себя бремя чужих забот: "Я чувствую за них за всех, / Как будто побывал в их шкуре". Слияние судеб лирического героя и народа — завет свыше: "Всю ночь читал я твой завет". Мотив погружения в повседневность также имеет евангельские корни. В "Докторе Живаго" была выражена мысль о том, что дух Евангелия во времена апостолов заключался в изложении истин через повседневность, что и было выражено в притчах. Таким образом, Пастернак полагал, что сама повседневность, мирская суета, ежедневные людские заботы символичны, в них скрыты высшие истины. В "Рассвете" душа лирического героя впитывает в себя мелочи человеческой жизни: "Везде встают, огни, уют, / Пьют чай, торопятся к трамваям". Пастернак назвал это стихотворение "плохим Блоком". Таким образом, в словах "ты", "твой завет" звучит и тема литературной преемственности, в них — образ Блока. Так Пастернак решил традиционную в русской поэзии тему поэта и толпы. Тема земных и небесных путей, соотнесенности человеческой жизни с миром вечности раскрыта в стихотворении "Август" (1953). В нем образный ряд являет синтез предметного, бытового мира ("слегка увлажнена подушка", занавеси, диван, "край стены за книжной полкой"), душевных состояний ("размах крыла расправленный", женщина, творчество) и метафизических явлений (Преображение Христа, свет горы Фавор, открывший апостолам божественную суть Христа, "лазурь преображенная", "золото второго Спаса"). Солнце — и конкретный пейзажный образ, и символ жизни — контрастирует с мотивом сна. Лирический герой "Августа" видит сон о собственном погребении. Пастернак рисует ситуацию, в которой соединились и бытовые детали, и мистическая образность. Однако сон, как в "Светлане" Жуковского, оказывается кошмаром, образы солнца и Преображения знаменуют возвращение героя к жизни, хотя он с ней и прощается. Тема сродства быта, плотского начала и духа, а также вера в преодоление тревог, метелей внешнего мира выразились и в любовной лирике романа. В стихотворении "Зимняя ночь" (1946) противопоставлены два мира — безбрежный (вселенская снежная мгла) и локальный (дом, место встречи). Символами происходящего 'в этих мирах являются образы-антонимы — метель и свеча. Мир дома стал для лирического героя, как и для доктора Живаго, самоценным пространством, именно в нем он познает плотскую и духовную радость. Бытовой образ "И падали два башмачка / Со стуком на пол" дополняет надбытовой, духовный план стихотворения, который, в свою очередь, трансформируется в сверхчувственный, неземной: "И жар соблазна / Вздымал, как ангел, два крыла / Крестообразно". Плоть, как полагал Пастернак, не греховна. В повести "Охранная грамота" (1930) поэт писал о чистоте и святости обнажения и близости, об их защищенности от разврата. В "Зимней ночи" плоть словно получает благословение свыше. Потому и появляется в стихотворении образ свечи. Этот образ, выражающий, как правило, идею святости, чистоты, душевного покоя, сопровожден "земной" деталью, говорящей как раз о плотском, об обнажении и интимной близости: "И воск слезами с ночника / На платье капал". 3. Свой образ мира, отличный от того, что предлагала в основном атеистическая советская литература, Пастернак представил в лирике 1956—1959 гг., которая была объединена им в книгу "Когда разгуляется". Ее темы отразили те вопросы, которые он решал на протяжении всего своего творчества: поэт и время, жизнь и, бессмертие и другие. Устранившись от общественной жизни, он пытался сохранить в своем внутреннем мире согласие и покой, уберечь его от внешних влияний, как стремился к этому и Живаго. В ряде стихотворений Пастернак выразил свое понимание назначения поэта. Так, в стихотворении "Быть знаменитым некрасиво..." (1956) истинная поэзия была противопоставлена окололитературной суете. Поэту, как полагал Пастернак, противопоказано быть знаменитым, заводить архивы, для его таланта губительны успех и шумиха, "быть притчей на устах у всех" — позор и самозванство. Он формулирует сентенцию: "Цель творчества — самоотдача". Как в "Гамлете" лирический герой стремился предугадать, что случится на его веку, так и лирический герой стихотворения "Быть знаменитым некрасиво..." стремится жить так, чтобы "услышать будущего зов". Поэту следует сохранить свою индивидуальность, что соответствует понятию живой души: И должен ни единой долькой Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только, Живым и только до конца. В стихотворении "Во всем мне хочется дойти..." (1956) лирический герой — максималист, он говорит о своей страсти познания сущности явлений, постижения полноты жизни ("Жить, думать, чувствовать, любить, / Свершать открытья"). Среди перечисленных Пастернаком понятий и явлений нет умозрительных, рациональных. Его лирический герой воспринимает мир просто и естественно, как это делают любимые герои Л. Толстого. Истина жизни и является, как полагает Пастернак, материалом для творчества. Природа творчества адекватна окружающему миру: В стихи б я внес дыханье роз, Дыханье мяты, Луга, осоку, сенокос, Грозы раскаты. Если придававший поэзии утилитарное, социальное значение В. Маяковский сравнивал творчество с маузером, грозным оружием, рифму уподоблял бочке с динамитом, то Пастернак ассоциирует поэзию с садом ("Я б разбивал стихи, как сад"). За счет многочисленных перечислений разнородных понятий создается психологический подтекст: перед нами экстаз творчества, в заключении стихотворения оформившийся в образ "Натянутой тетивы / Тугого лука". Этому способствуют и лексические и синтаксические анафоры. Природа как образ гармоничной простоты и совершенства, как идеал противопоставлена в системе ценностей честолюбивой суете, искусственности. Следуя традициям А.С. Пушкина, Й.С. Тургенева, Пастернак создал образ природы не мастерской, хотя это бы соответствовало идеологии времени пятилеток, рекордным темпам социалистического строительства,- тезе о человеке, который как хозяин проходит по планете, а природы-храма. В стихотворении "Когда разгуляется" (1956) "простор земли" и храм были уподоблены друг другу: Как будто внутренность собора — Простор земли, и чрез окно Далекий отголосок хора Мне слышать иногда дано. Природа, мир, тайник вселенной, Я службу долгую твою, Объятый дрожью сокровенной, В слезах от счастья отстою. Мир природы в стихотворении эмоционален (небо "празднично", "торжества полна трава"), многомерен, полнокровен, что выражается сравнениями ("Большое озеро как блюдо", "скопленье облаков" — "горные ледники", "Просвечивает зелень листьев, / Как живопись в цветном стекле"), многоцветен (лес то горит, то словно покрыт копотью, между туч проглядывает синева, введены образы солнца и зелени). Концепция человека как пятого элемента вселенной и творчества как его духовной работы соотносится Пастернаком с темой времени и вечности, что мы видим на примере двух стихотворений — "Ночь" и "Единственные дни". Постоянное движение, устремленность к иным пределам составляют суть творческой жизни, о чем Пастернак написал в стихотворении "Ночь" (1956). Художник, артистическая натура сравнивается с летчиком в ночном небе; он, как лирический герой многих произведений Пастернака, принадлежит и земному пространству, то есть конкретному времени, и вечности; он парит над планетой, над ночными барами, казармами, вокзалами, иными словами, над тем, что измеряется временем, имеет свои временные характеристики, и "уходит в облака". Летчик — образ, раскрывающий тему единства земли и неба. В отличие от поэтов-романтиков Пастернак не противопоставляет одно другому, его поэтическое сознание направлено на синтез миров. Потому здесь встречается распространенный в поэзии Пастернака прием уподобления "высокого" "низкому", духовного вещному: летчик исчез в тумане, "Став крестиком на ткани / И меткой на белье", а его виражам находится параллельный образ, благодаря которому ночное небо становится бесконечным: И страшным, страшным креном К другим каким-нибудь Неведомым вселенным Повернут Млечный Путь. Последние две строфы — обращение к творческой натуре, в котором пять раз звучит призыв "не спи"; духовные усилия соединяют время как нечто осмысленное человеком, конкретное, в чем проявляется земное бытие и чему принадлежит сам художник, и вечность, которой опять же он принадлежит: "Ты — вечности заложник / У времени в плену". Отношение к жизни как к непрерывному солнцевороту, к бесконечности "единственных дней", множественности единичного и единству множества выражено в стихотворении "Единственные дни"(1959). Философия времени сводится к следующему: индивидуальное и неповторимое соединяется с чередой такого же индивидуального и неповторимого, образуя бесконечную цепь. При |этом как в предыдущем стихотворении время — составляющая вечности, так в этом стихотворении день — образ вечности и его составляющая: "И дольше века длится день, / И не кончается объятье". Эта очевидная истина в конце 50-х гг. была не так уж очевидна, официальная идеология страны не признавала этой непрерывности и взаимосвязи времен, была направлена на забвение ценностей дореволюционного прошлого, воспринимала настоящее как переходное состояние и целиком была обращена к "светлому будущему". |