йцкен. Учебник для студентов естественнонаучных факультетов саратов, 2007 аннотация
 Скачать 1.65 Mb.
|
|
lнеправомерна не потому, что там нет расстояний и промежутков времени, а потому что за пределами этой границы пространство и время обладают качественно иными характеристиками".111 Так, И.С. Шапиро подчеркивает, что "микромире понятие длины, т.е. расстояния между двумя точками теряет всякий смысл". 112 В микромире пространство и время становятся ненаблюдаемыми в привычном смысле, появляется множество параллельных теоретических моделей описания, даже таких, которые вовсе не используют пространственно-временного формализма. Существует даже мнение, что в микромире теряют смысл классические временные отношения "раньше" - "позже" и исследователи имеют дело со связными "комками" событий, которые взаимно друг друга обуславливают, но не следуют одно за другим.113 Причем в этих нелокальных теориях вводится предел применимости причинного описания, которое выступает лишь как макроскопическая аппроксимация. Другим важным фактом, меняющим классические представления о пространстве, является открытие и исследование математических и физических фракталов. Известно, что существование фракталов заставляет пересмотреть такие универсальные метрические характеристики пространственных как протяженность и размерность и такую топологическую характеристику как связность. Постнеклассическая физика приходит к пониманию необходимости введения представлений о пространствах и пространственных объектов с нетривиальной топологией. Однако хроногеометрической модели, которая адекватно описывала бы все вновь открытые свойства неклассических физических объектов, до сих пор не существует, более того, неясно, возможно ли такое построение вообще. Неадекватное же построение хроногеометрической модели может привести, как было показано Рейхенбахом, к появлению в физическом описании различных аномалий. Среди них выделяют причинные, нарушающие именно пространственно-временное описание: 1) нарушение принципа близкодействия; 2) нарушение релятивистской причинности; 3) возникновение физических объектов из "ничего" и исчезновение их в "ничто". Другой важнейшей проблемой современных естественных наук является проблема детерминизма. Создание статистической физики, формулировка принципа неопределенности Гейзенберга, принципа дополнительности Бора и волновой теории де Бройля, сложное поведение кибернетических систем, открытие синергетикой феномена детерминированного хаоса остро поставили перед наукой, философией науки и философией вообще проблему неопределенности научных предсказаний и проблему индетерминизма в науке. Говоря о детерминизме, в физике обычно имеют в виду возможность предсказывать с достаточной степенью точности события, которые будут или не будут наблюдаться в действительности. Известно, что следствием торжества ньютоновской механики было упрочение позиций детерминизма в науке и философии. Наиболее последовательно принцип детерминизма, исходя из физических оснований, сформулировал Лаплас, считавший, что значения координат и импульсов всех частиц во вселенной в данный момент времени однозначно определяют ее состояние в любой прошедший или будущий момент времени114. Однако развитие математического аппарата механики породило различные трактовки ее фундаментальных концепций, а бурное развитие теорий теплоты, электричества и магнетизма обнаружили трудности, встающие перед механицизмом. Мах, считая вещи “комплексами ощущений”, отвергал понятие причинности, необходимости, как не существующие в опыте115. Причинные связи он заменил существующими связями элементов мира, которые должна признать наука, не стараясь их объяснить. Создание статистической физики поколебало позиции физического и философского детерминизма, потребовало введения представлений о статистической закономерности, обоснования непредсказуемости некоторых видов классических движений116. Но настоящий удар детерминизму нанесло становление квантовой механики, положившей в свою основу принцип неопределенности. Работы по обоснованию квантовой механики стали самостоятельным направлением философии науки. 117 В результате развитие науки привело к тому, что полный, абсолютный детерминизм как идеал научного исследования оказался нереализуем. Но классическая механика, описывающая движения огромного числа объектов макромира, традиционно оставалась детерминированной, давая основания для философского детерминизма. Однако открытие феномена детерминированного хаоса заставило отказаться и от представлений о детерминированности динамики классических систем с малым числом степеней свободы. Детерминированный хаос представляет собой состояние и в динамическом смысле не предсказуемое. Даже точное задание начальных условий в нелинейной системе с детерминированным хаотическим поведением не означает возможности определить хотя бы характер движения. Практически при одних и тех же начальных условиях и параметрах в системе могут существовать как регулярные, так и хаотические режимы. Если к этому прибавить принципиальную в физике неточность задания начальных условий 118 и невозможность предсказания в хаотических режимах, окажется, что непредсказуемость является существенным свойством движений нелинейных систем. Непредсказуемость становится атрибутом развития. В настоящее время известно, что огромное число систем с колоссальной разницей в пространственных и временных масштабах обладает хаотической динамикой. Движение в режимах хаотической динамики так же непредсказуемо, как и в статистических режимах. Непредсказуемость движения выступает как мера его сложности, динамической или статистической. Динамическая и статистическая закономерности на сегодняшний день представляются по своей сложности, как минимум, равными, являясь неразрывно связанными и взаимодействующими, определяющими любой процесс развития. Неклассический детерминизм фундируется законами статистической физики и квантово-механическим принципом неопределенностей, охватывая системы с большим числом степеней свободы и микросистемы.Постнеклассический детерминизм основан на открытии детерминированного хаоса и становлении нелинейной динамики может быть применен к нелинейным системам любой природы Детерминированность движения классических нелинейных систем не только не означает их предсказуемого, полностью определенного развития, но, напротив, предполагает своим атрибутом непредсказуемость и неопределенность. Этот тезис, как ни странно, не противоречит детерминистическому выводу Лапласа о том, что значение координат и скоростей всех частиц во Вселенной в некоторый момент времени однозначно определяет ее состояние в любой прошедший или будущий момент. Если закон движения известен, то, в самом деле, значения начальных условий однозначно определяет любое состояние системы, однако, это знание недоступно нам, во-первых, из-за сложности самого движения119, во-вторых, из-за невозможности точно определить начальные условия. Говоря словами Д. Томпсона, “…если природа разумно устроена, существуют тайны, которые она не собирается нам открывать раньше времени”120. Постнеклассический детерминизм отвергает основной постулат классического детерминизма об определенности всех явлений как чрезвычайно упрощающий действительность на том основании, что из-за непредсказуемости детерминированных хаотических процессов нельзя достоверно определить состояние нелинейных систем в любой момент времени. Он расширяет неклассический детерминизм, поскольку полагает, что неопределенность и непредсказуемость свойственна не только квантовым и статистическим, но и динамическим системам. Важный круг проблем современной науки составляют аксиологические проблемы: проблема суверенности науки, проблема нравственной ответственности и морального облика ученого, проблема социальных последствий внедрения научных открытий и др. Двадцатый век, подаривший миру космонавтику, атомную энергетику и генную инженерию, создавший атомное, ядерное, химическое и биологическое оружие, обострил эти проблемы. Сегодня очевидно, что науки, свободной от политики и идеологии не существует, однако независимость ученого, равно как и создание научных теорий, получение научных результатов, направленных только на благо человечеству продолжают оставаться научными идеалами. В тесной связи с науками всегда выступала и выступает техника. Понятие "техника" происходит от греческого "технэ", корень которого означает "плести", "строить ограду вокруг дома". В классическом греческом языке это слово не связано с какой-либо конкретной деятельностью, а может обозначать практически все виды человеческой деятельности. Немецкий перевод этого слова содежит значения от "ремесла", "искусства" до "хитрости". У Аристотеля находит свое место между знанием опыта, эмпирией и проверенным знанием науки. Техника всегда оперирует в сфере изменчивого, в сфере воздействия людей на области, которые поддаются изменениям. При этом техника никогда не является слепой, необдуманной попыткой, и само ее воздействие происходит при ясном осознании возможности последующего изменения.. До 18 в. техника в основном развивалась без научной методологии, однако с течением времени все сильнее проявлялась необходимость взаимодействия техники с наукой. Философское обоснование подобной необходимости было дано Ф. Бэкконом, который впервые попытался сформулировать необходисмость союза науки и техники: "…аристотелевская философия хороша только для научных диспутов, но она бесплодна в том, что касается конкретной пользы для жизни людей", пора заменить "философию слов философией дела". Ученый – тот, кто знает почему, но лишь техник знает что и часто знает как. Наука изначальна "насажена" на технику как сознание "насажено" на интеллект. Среди множества определений сущности техники доминирующими в философской литературе являются два: "техника есть деятельность" и "техника – средство деятельности". Первое легло в основу так называемого антропологического подхода к технике, второе – в основу инструменталистского. Разделение техники на две ипостаси: средства и деятельности - иногда рассматривается как методологический прием, позволяющий более детально исследовать каждое из ее сущностных проявлений. Однако анализ содержания, вкладываемого исследователями в представление "техника-деятельность" всякий раз обнаруживает, что техника в ипостаси деятельности предстает не как собственно техника, а как совокупность абстрактных целеполагающих действий, направленных на ее производство и использование. Практически здесь речь идет о самой деятельности, об ее особенностях, об инженерной деятельности, о технике как мастерстве, искусстве и т.д., то есть осуществляется переход от констатации широкого смысла понятия техники к анализу его второго значения. Между тем, техника-средство обнаруживается в технике-деятельности, техника деятельность раскрывается в технике-средстве. Это сущностное двуединство предопределено самой спецификой социального, орудийного по природе способа освоения действительности. Деятельностное достигается посредством вещного, а вещное вне деятельностного утрачивает свой атрибутивный смысл. Осмысление техники как деятельности, в первую очередь, связано с именем И. Канта. Известно, что И. Кант обращал на технику особое внимание и повлиял на дальнейшее словоупотребление. Для него "техника" обозначает "приобретенное мастерство", она строится скорее на практическом, нежели на теоретическом разуме. Техническое знание основывается на опытах, достигаемых методом проб и ошибок, техника развивается главным образом через "делание", через практические процессы научения в обращении с неопределенностями, которые, возможно, создают опасности, но одновременно с этим, если мы устраним действия как болезненную ошибку, снова генерируют опыт в обращении с "незнанием " и "гипотетичностью". К технике относится всякая деятельность и воздействие на основе "голых механических законов" или на основе"принципов и правил целесообразности". Человек имеет также нечто вроде "технической силы (способности) суждения", которая позволяет действовать целесообразно в соответствии с принципами. На основании научно-технического знания необходимо проверять конструкцию, производство и применение технических систем. Зачастую, посредством практического опыта, включая отрицательный, или теоретических проверок познаются нежелательные побочные действия и противодействия, раскрывается отрицательное влияние случайности и более эффективно формируется та или иная техническая система. Взгляд на технику как на деятельность, антропологический подход разделялся видными западными исследователями Ф. Дессауэром, О. Шпенглером, К. Ясперсом и др., а также Н.А. Бердяевым. и П.К. Энгельмейром. Последний считается одним из видных теоретиков техники конца 19 - начала 20 вв. Энгельмейер был первым, кто обратил внимание на то, что инженеры, как правило, занимаются исключительно специальными вопросами, не обращая внимания на "общие вопросы техники". Отстранившись от представлений Каппа о технике как о проекции органов, он видит человека, живущем в искуственном микрокосмосе, который сам себе и создает. Именно техническое мировоззрение он полагает господствующим, а к технике относится оптимистично. По Энгельмейеру, человек увеличивает свое воздействие на природу с помощью техники по принципу запуска реле, и этот искусственный микрокосм он может расширять безгранично. В центре теории техники Энгельмейера стоит осмысление творения, и изобретение играет у него решающую роль. Особенно интересны его замечания о развитии учения о машинах, которые он видит обозначенными посредством различных ступеней абстракции. Его учение о машинах, взаимотношения природы и техники, взаимоотношения естественных и технических наук до сих пор звучат вполне современно. Особая роль в осмыслении техники принадлежит М. Хайдеггеру.121 Он рассматривал антропологический и инструменталистский подход как вторичные и полагал, что хотя в первом приближении техника всегда орудие, предмет вещь, но техническое – особый вид вещественного. Сохраняя свою материально-предметную основу, техника представляет собой "инобытие" человеческого духа, человеческой рациональности. Проникновение в "бытийную" сущность этого предмета обнаруживает в нем особый, не свойственный другим вещам статус – нечто потаенное, внутренне, не видимое глазу и не сводимое к самой артефактности. Поэтому вопрос о технике не тождественен вопросу о техническом и не лежит лишь в поле позитивных наук. И техника, и наука лежат в области природы, смотрят в одну сторону, поэтому научный подход к технике не позволяет понять ее сущности. Существо техники есть Постав, основание для бытия-в - мире. Оно связано с человеком, оно связано с самой техникой, но сам не есть ни то, н другое. Это есть способ понимания, побуждение, то, что определяет способ человеческого бытия. Он позволяет увидеть мир незавершенным. Рассуждения о вреде или пользе технике, на наш взгляд, неправомерные, поскольку техника существует вне нашего желания или нежелания, тем не менее, можно разделить на две категории: технический оптимизм и технический пессимизм. Для технического оптимизма характерна идеализация техники, переоценка возможностей ее развития. Техника при этом рассматривается как единственный или доминирующий фактор общественного развития. Технический пессимизм характеризуется отрицанием, демонизацией и мистификацией техники. Представители этого направления видят в технике врага человечества и источник всех его бед. Основное противоречие современной цивилизации, по их мнению, заключается в том, что современная техника, с одной стороны, создает необыкновенные возможности для удовлетворения и даже создания новых человеческих потребностей, с другой стороны, создает опасность разрушения самих основ человеческого существования. В то же время, как отмечает к. Ясперс, от техники нельзя отказываться, ее следует преодолеть, хотя техника не только дет шансы, но и вызывает непредсказуемые опасности. В целом, культкритика техники, данная К. Ясперсом, Н. Бердяевым и С.Булгаковым, призывает к преодолению господства техники над человечеством. Проблематика побочных последствий науки и техники, научных и технических рисков, все большего расширения границ техники делают необходимыми не только оценку, но целенаправленное формирование научно-технического прогресса. Уже давно ведется спор о том, доступно ли и в какой мере техническое развитие для общественного контроля, или же оно подчиняется только своей собственной внутренней динамике, как полагает технологический детерминизм. Многие полагают, что за целенаправленными и рациональными намерениями участников формирования техники, инженеров, ученых, изобретателей, скрывается "незримая рука" экономического давления на технику через рыночные механизмы, а сама техника возникает из такого же неуправляемого развития естествознания. Исследуется и неконтролируемое "стремление к игре" инженеров. В подобных случаях эволюция техники оценивается как пьеса без автора, а об общественно полезном формировании техники вообще не имеет смысл говорить. В этой связи необходимость политологических, производственных, экологических, социальных, культурных последствий технического развития представляется очевидной. Зачастую оценку техники характеризуют как прикладную философию техники. Для этого есть достаточно оснований, а среди философов, анализирующих проблемы предвидения и коррекции социальных последствий технической деятельности можно назвать Дж. Дьюи, В. Зомбарта, В. Репке, У. Опгерна и др. В настоящее время оценка техники во многих странах получила широкое признание в качестве инструмента разработки и коррекции научно-технической политики. Появление Интернета и бурный рост информационных технологий стали поворотным пунктом в техническом развитии. В результате внимание исследователей все более и более направляется на изучение сетевых структур, анализу сложных взаимодействий в социотехнических системах, раскрытию синергетических эффектов их развития. Здесь уместны представления о возникновении упорядоченных структур в результате самоорганизации, о возможности хаотических режимов, бифуркаций и катастроф. Становление информационного общества связано с принципиальным изменением характера развития технологий. Впервые это понятие было исследовано немецким философом и экономистом Й. Бекманном в работе "Введение в технологию" (1777 г.) Он рассматривал технологию как науку об использовании (обработке) естественного или о познаниии ремесла. Технология в этом смысле должна всячески способствовать улучшению производства. В настоящее время экономический успех в большей степени зависит не от производства вещей, а от производства идей, добавленная стоимость создается инновацией, а развитие технологий происходит в рамках взаимодействия различных социально-экономических институтов: государства, исследовательских центров, компаний. Информационные технологии способствуют росту эффективности любых институтов, ускоряют и упрощают коммуникации и кооперацию, ускоряют инновационные процессы, время распространения любых товаров и услуг. Решение проблем выживания и противостояния силам природы сегодня привело человечество к созданию техносферы, мира вещей и механизмов. Традиционно считается, что человек в этом случае выступает как механизированный индивид, дополняющий функционирование техники, и конфликт в системе "человек-машина" возникает тогда, когда возможности человека не совпадают с требованиями технологического обеспечения. Гуманизация техники как новая парадигма существования социотехнической системы требует, чтобы человек занял доминирующее место. Глобальный экологический кризис, вызванный развитием техногенной цивилизации, требует разработки этической адаптации общества к технике и технологиям, техноэтики. Самостоятельной областью техноэтики является установление этики ответственного использования, применения и распространения технических устройств и применения технологий. В рамках техноэтики рассматривается воздействие техники и технологий на окружающую природную и социальную среду, индивидуальные поступки и ответ человека, общества, природы на это воздействие. Техноэтика должна быть адекватна не только научно-техничекому прогрессу, но и культурной среде, в которой он осуществляется, поэтому техноэтика ищет опору в традиционных религиозных представлениях. Особенная ответственность при этом возлагается на инженера как создателя и наиболее грамотного пользователя техникой. Именно в сфере ценностей может быть поставлен и решен вопрос о том для чего и ради чего осуществляется та или иная техническая деятельность, какой смысл она имеет. 1 Солипсизм – концепция, согласно которой существует только человек и его сознание, а мир объектов существует только в сознании индивида. 2 Цит. по: Кузнецов В.Н. Франсуа Мари Вольтер. М., 1978. С. 156. 3 Кант И. Сочинения в 6-ти тт. М., 1966. Т. 6:. С.27. 4 Там же. 5 Там же. С. 29. 6 Вольтер. Философские сочинения. М., 1989. С. 116. 7 Дидро Д. Собрание сочинений. Т. 1, С. 255. 8 Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М., 1938. С. 13. 9 Там же. С. 12. 10 Там же. С. 20. 11 Кант И. Критика практического разума. СПб.: «Наука», 1995. С. 257. 12 Фихте И.Г. Сочинения в 2-х тт. СПб., 1993. Т. 2. С. 696. 13 Фихте И.Г. Факты сознания. Назначение человека. Наукоучение. Мн., 2000. С. 590. 14 Там же. С. 592. 15 Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. СПб.: «Наука», 1999. С. 2. 1 Лосский Н.О. История русской философии. М., 1991. С. 19. 12 Барабанов Е.В. Русская философия и кризис идентичности // Вопросы философии. 1991. № 8. С. 102-117. 3 Шпет Г.Г. Очерк развития русской философии // Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 218-219. 4 Вышеславцев Б.П. Вечное в русской философии // Вышеславцев Б.П. Этика преображенного Эроса. М., 1994. С. 154. 5 Яковенко Б.В. Очерки русской философии // Яковенко Б.В. Мощь философии. СПб., 2000. С. 742. 6 Введенский А.И. Судьбы философии в России // Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 27. 7 См.: Хоружий С.С. Неопатристический синтез и русская философия // Вопросы философии. 1994. № 5. и его же. Диптрих безмолвия. Аскетическое учение о человеке в богословском и философском освещении // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. М., 1994. 8 Хоружий С.С. Неопатристический синтез и русская философия // Вопросы философии. 1994. № 5. С. 83-84. 10 Лосев А.Ф. Русская философия // Введенский А.И., Лосев А.Ф., Радлов Э.Л., Шпет Г.Г. Очерки истории русской философии. Свердловск, 1991. С. 67. 16 Хакен Г. Синергетика. М., 1980. 17 Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалог с И. Пригожиным // Вопросы философии. 1992. № 12. С. 3-20. 18 Князева Е.Н. Синергетика как направление универсализма в современном научном знании // Синергетика, философия, культура. М., 2001. С. 9-19. 19 См.: Степин В.С., Кузнецова Л.Ф. Научная картина мира в культуре техногенной цивилизации. М., 1994. 20 Маркова Л.А. От математического естествознания к науке о хаосе // Вопросы философии. 2003. № 7. С. 80. 21 Афанасьева В.В. Детерминированный хаос: от физики к философии. Саратов. 2001. С. 5. 22 См. исследования В.С. Степина, Н.Н. Моисеева, Н.Г. Козина. 23 Использую термин А. Зиновьева в несколько ином значении, я называю приверженцев такого пути развития России сторонниками западнизма, отличая их от западников, в достаточной мере критически относившихся к достижениям, особенно духовным, западноевропейских капиталистических государств. 24 Козин Н.Г. Постижение России. Опыт историософского анализа. М., 2002. С. 653. 25 Зиновьев А.А. Запад. Феномен западнизма. М., 1995. С. 356. 26 Панарин А.С. Россия в циклах мировой истории. М., 1999. С. 277. 27 Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви // Лосский В.Н. Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Догматическое богословие. М., 1991. С. 17. 28 См.: Хоружий С.С. Неопатристический синтез и русская философия // Вопросы философии. 1994. № 5. С. 83. 29 Хоружий С.С. Проблема личности в православии: мистика исихазма и метафизика всеединства // Хоружий С.С. После перерыва. Пути русской философии. СПб., 1994. С. 266. 30 Лосский В.Н. Указ. соч. С. 180. 31 Степин В.С. Теоретическое знание: Структура, историческая эволюция / Степин В.С.-М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 56. 32 |