Жидков Крамешников. Жидков О.А. (ред.), Крашенинникова Н.А. (ред.) и др. История гос. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов Часть 2 Рекомендован Советом по правоведению Учебнометодического объединения университетов Российской Федерации

• Название: Учебник для студентов юридических вузов и факультетов Часть 2 Рекомендован Советом по правоведению Учебнометодического объединения университетов Российской Федерации
• Анкор: Жидков Крамешников
• Дата: 26.02.2021
• Размер: 1.81 Mb.
• Имя файла: Жидков О.А. (ред.), Крашенинникова Н.А. (ред.) и др. История гос.doc
• Тип: Учебник; #179937
• страница: 20 из 48

Глава 11. Германия

§ 1. Веймарская республика в Германии

Крах кайзеровской Германской империи. Возникно­вение Веймарской республики непосредственно связано с той экстремальной ситуацией, которая сложилась в конце первой мировой войны и Ноябрьской 1918 г. революцией в Германии.

В. ряду революционных событий в Европе, после Ок­тябрьской революции в России, Ноябрьская буржуазно-де­мократическая революция 1918 г. занимает особое место, Германская революция носила массовый, народный харак­тер. В нее были вовлечены почти все социальные слои Гер­мании. Это был мощный взрыв народного негодования про­тив самой войны и тех реакционно-милитаристских сил, которые развязали и продолжали ее до полного поражения германской армии. Война приносила все новые бедствия немецкому народу. Она стоила Германии 2,5 млн. убитых немцев, сотен тысяч пропавших без вести, 4,5 млн. раненых и инвалидов, привела к разрухе в промышленности, сокра­щению посевных площадей, падению урожаев, к голоду, ставшему следствием экономической блокады. Озлобление против правительства было всеобщим. Верхи уже не могли управлять страной по-старому. Между германским наро­дом и полностью дискредитировавшей себя правящей эли­той образовалась пропасть.

В условиях надвигающегося к осени 1918 г. полного во­енного и политического поражения в Германии до крайно­сти обострился клубок социальных противоречий, свойст­венных кайзеровской империи, в которой бурное развитие капитализма сочеталось с сохранением полуфеодального землевладения в деревне, полуабсолютистский режим — с утвердившимися формами буржуазного парламентаризма, федерализм с доминированием реакционной Пруссии. Про­тиворечия между трудом и капиталом переплетались с про-

302

Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

тиворечиями между юнкерством и буржуазией, между ши­рокими народными массами и милитаристскими правящи­ми кругами.

Другая отличительная черта Ноябрьской революции была связана с тем, что она происходила под непосредст­венным влиянием Октябрьской революции в России и, бо­лее того, при прямой идеологической и организационной под­держке руководством российской большевистской партии ее леворадикального крыла. Под влиянием Октябрьской ре­волюции в 1918 г. в Германии все настойчивее стали зву­чать лозунги социалистической революции, "социализации собственности", национализации банков, шахт, крупного зем­левладения, перехода всей власти в руки рабочих и солдат­ских Советов.

Леворадикальные силы связывали будущее Германии с ликвидацией буржуазных порядков в ходе победоносной социалистической революции в союзе с Советской Россией. Эти лозунги, однако, не разделялись не только большинст­вом немецкого народа, но и большинством рабочего класса Германии, находившимся под стойким влиянием реформи­стской социал-демократической идеологии.

Коммунистическая пробольшевистская партия Герма­нии, сформировавшаяся в декабре 1918 г. на основе "Союза Спартака", не опиралась на сколько-нибудь значительную социальную базу. Она не смогла предложить рабочим, сред­ним слоям, крестьянству собственной широкой демократи­ческой программы выхода из тяжелейшего социального кри­зиса.

Доминирующие требования и лозунги Ноябрьской рево­люции: прекращение войны, уничтожение монархии, созда­ние демократической парламентской республики, устране­ние политического господства милитаристских сил юнкерст­ва и воинствующих кругов крупной буржуазии, ликвидация полуфеодального юнкерско-помещичьего землевладения, за­крепление социальных прав трудящихся, — не выходили за буржуазно-демократические рамки.

Революция в Германии не была единовременным со­бытием. Ее преддверием стала волна политических стачек и демонстраций летом 1918 г. с требованием мира, демо­кратии и улучшения жизненных условий немецкого наро­да, началом — восстание моряков в Киле 4 ноября 1918 г., в ходе которого и были созданы первые рабочие и солдат-

Глава 11.Германия


303

ские Советы. Затем революция, с той или иной мерой ин­тенсивности, стала распространяться по всей стране. Но уже в январе 1919 г. контрреволюция, опираясь на сохра­нившийся кайзеровский государственный аппарат, гене­ралитет, офицерство старой армии, на создаваемые по всей стране добровольческие отряды, в которые широко вовле­кались представители средних слоев и крестьянства, не разделявших леворадикальных требований восставших, перешла к ее вооруженному подавлению. Выступление рабочих в Берлине было жестоко подавлено, разгромлен штаб немецких коммунистов, зверски убиты основатели Коммунистической партии Германии Карл Либкнехт и Роза Люксембург.

Локальные революционные выступления продолжа­лись вплоть до 1921 г., но они носили разрозненный ха­рактер. Их своеобразной кульминацией стало установле­ние пролетарской власти в Баварии. В апреле 1919 г. здесь была провозглашена Советская республика, избран Ко­митет действия из 15 человек во главе с коммунистами, созданы комиссии для проведения революционных пре­образований в экономике, начата национализация банков, создана Красная гвардия и Красная армия. Республика пала в начале мая, не просуществовав и одного месяца. К этому времени в Германии были подавлены последние ре­волюционные очаги.

Главными завоеваниями революции были выход Гер­мании из войны, крах кайзеровской империи Гогенцоллернов, а вместе с ней и ликвидация еще двух десятков гер­манских полуабсолютистских монархий, установление де­мократической формы правления, парламентской Веймар­ской республики, закрепление широкого перечня полити­ческих и социальных прав и свобод германского народа:

всеобщего избирательного права, свободы слова, собраний, союзов, 8-часового рабочего дня, права на организацию проф­союзов, коллективный договор, отмена реакционных зако­нов о кабальных формах эксплуатации крестьян (законов о челяди), ликвидация крупного феодального землевладения и пр. В силу ряда объективных и субъективных факторов, массового немецкого консерватизма, наличия мощных сил реакции Ноябрьская революция в Германии не уничтожила питательных корней германского милитаризма, не провела

304

Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

кардинальной чистки его главного носителя — кайзеров­ского бюрократического государственного аппарата. .

Установление революционных органов власти. Совет­ская форма революционной власти установилась в ходе Но­ябрьской революции 1918 г. под прямым воздействием Ок­тябрьской революции 1917 г. Коренное отличие германских рабочих и солдатских Советов от российских Советов рабо­чих, солдатских и крестьянских депутатов заключалось в том, что руководимые социал-демократами германские советы не пошли на прямую конфронтацию с немецкой либеральной буржуазией, принимавшей участие в революции, и не стави­ли своей задачей уничтожение капиталистической системы.

В ходе создания новых органов революционной власти уже в ноябре 1918 г. лидирующие позиции среди повсеме­стно возникающих рабочих и солдатских Советов Германии (а кое-где и крестьянских Советов) заняли Советы Большо­го Берлина и избранный ими Центральный комитет, по ини­циативе которого был создан Совет Народных Уполномо­ченных (СНУ), взявший на себя функции временного "по­литического кабинета". Его возглавили социал-демократы Ф. Эберт и Г. Гаазе.

СНУ распустил обе палаты прусского ландтага, но ос­тавил в должности старых статс-секретарей в качестве "ми­нистров-специалистов", штабной генералитет с его контроль­ными функциями над вооруженными силами, чиновничест­во. В конце ноября 1918 г. по инициативе СНУ в Берлине была созвана Конференция, в которой участвовали пред­ставители революционных правительств немецких госу­дарств, с целью решения вопроса об Учредительном собра­нии, определения основ будущей конституции Германии, а также установления порядков переходного периода во "взаи­моотношениях отдельных государств". До созыва Учреди­тельного собрания должен был действовать и бундесрат с контрольными функциями над правительствами земель.

В декабре 1918 г. состоялся Всегерманский съезд пред­ставителей рабочих и солдатских Советов, на котором была принята резолюция о созыве Учредительного Националь­ного собрания и о передаче всей полноты законодательной и исполнительной власти СНУ впредь "до окончательного решения Национальным собранием будущего государствен­ного устройства". Съезд избрал Центральный совет, кото­рому формально предоставлялось право контролировать ре-

Глава 11. Германия
волюционное правительство, но фактически он не имел дей­ственных и долговременных полномочий; 19 января 1919 г были проведены выборы в Национальное собрание.

В выборах приняли участие 30 млн. избирателей, от­давших почти поровну свои голоса представителям буржу­азных и рабочих партий. 54,4% мандатов получили Немец­кая национальная народная партия, Немецкая демократи­ческая партия и Христианско-демократическая народная партия (Центр), 45,5% — Социал-демократы (включая Не­зависимых социал-демократов, ранее отделившихся от Со­циал-демократической партии). В феврале 1919 г. Нацио­нальное собрание начало свою работу в качестве высшего легитимного представительного органа государственной вла­сти, полномочия которого были подтверждены Централь­ным советом рабочих и солдатских Советов.

Одним из первых законов Национального собрания стал Закон от 10 февраля 1919 г. "О временной имперской вла­сти", закрепивший право и обязанность Национального (уч­редительного) собрания создать новую германскую консти­туцию с парламентско-республиканским строем, во главе с избранным на основе всеобщего избирательного права На­циональным собранием. Главой государства должен был стать президент, главой правительства — министр-президент с правом контрасигнации постановлений президента, ответ­ственный перед Национальным собранием. Договоры об объ­единении в "Союз народов" немецких государств должны были одобряться Национальным собранием и созданным ранее Комитетом германских государств, который и занял место бундесрата, но со значительно меньшим объемом пол­номочий. За ним закреплялось право "содействия" Нацио­нальному собранию в законодательном процессе. 11 февра­ля Национальное собрание избрало Эберта президентом рес­публики, 13 февраля Шейдеман сформировал конституци­онное правительство, в которое наряду с Социал-демокра­тами вошли представители Немецкой демократической пар­тии и Христианско-демократической народной партии (Центр).

В начале марта 1919 г. был принят "переходный за­кон", касающийся правопреемства Республики, постановив­ший, что все предписания, изданные кайзеровской импери­ей, признаются действующими, поскольку они не противо­речат временному имперскому и переходному закону. На-

306 Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

чалась спешная работа по подготовке конституции, которая должна была закрепить завоевания революции, и на основе ее компромиссных положений укрепить политическую ста­бильность в стране.

Веймарская конституция. Конституция 1919 г., вошед­шая в историю под названием Веймарской (по месту ее при­нятия), стала одной из самых демократических конститу­ций, известных в это время буржуазным странам. Она раз­рабатывалась в условиях, когда революция в Германии еще не была подавлена, что и нашло отражение в демократиче­ском, сугубо компромиссном содержании ее положений, в призывах к "гражданскому миру", "сотрудничеству всех классов", к "свободе" и "справедливости".

Содержание Конституции было обусловлено не только столкновениями интересов и соглашениями различных со­циально-политических сил в Национальном собрании, но и теми кардинальными социальными и политическими изме­нениями, которые произошли в Германии в переломный период ее истории — с ноября 1918 г. по июнь 1919 г. Пер­вый важный шаг на пути политического компромисса был сделан еще 15 декабря 1918 г., когда Гуго Прейс, профессор публичного права в Берлинской торговой школе, известный еще кайзеровской Германии как "левейший государствовед" и видный деятель Национально-либеральной партии, получил назначение на пост Государственного секретаря Министерства внутренних дел вместе с предложением со­ставить проект новой конституции. Проект конституции был составлен в течение нескольких дней на основе разработан­ного им ранее по собственной инициативе проекта и после доработки, в которой участвовал в качестве представителя правительства М. Вебер', был направлен в СНУ под назва­нием "Проект будущей конституции (общая часть)". Состоя­щий всего из 68 статей "предварительный проект" консти­туции содержал три раздела: "Империя и свободные гер­манские государства", "Рейхстаг", "Имперский президент и имперское правительство". В нем конструировалась модель парламентской республики с двумя взаимодействующими и сдерживающими друг друга центрами государственной

' Макс Вебер (1864—1920) один из наиболее крупных социологов конца XIX — начала XX в.



Глава 11. Германия 307

власти: рейхстагом и президентом. Основные права и сво­боды не были подробно прописаны в проекте и были пред­ставлены лишь статьями о свободе совести, о равенстве всех немцев перед законом и о защите национальных меньшинств. Составитель стремился избежать длительных дебатов по этому поводу в Национальном собрании, способных увести в небытие сам проект, как это имело место во Франкфурте-на-Майне в 1848 г.

Важнейшим нововведением проекта стала глубокая реорганизация федеральной формы государственного уст­ройства, в основу которого была положена идея единого го­сударства, состоящего из 16 равноправных, с равной чис­ленностью в 2 млн. жителей, земель (областей).

В январе 1919 г. проект конституции был передан в СНУ, члены которого, в частности Эберт, потребовали боль­шего выявления его демократического характера, за счет прежде всего включения широкого перечня прав и свобод.

Результатом последующей полугодовой работы над проектом конституции (включая дебаты в Национальном со­брании) стал новый его вариант, составленный из двух час­тей: "Строение и задачи империи" и "Основные права и обязанности немцев". Отход от традиционной структуры ев­ропейских конституций, в которых на первом месте был перечень прав и свобод, не был случайным. Г. Прейс и его коллеги по Конституционному комитету считали, что "сна­чала должно быть государство, которое могло бы защитить основные права".

Конституция была принята Национальным собранием в июле 1919 г. Принципиально новые правовые концепции, по сравнению с Конституцией 1871 г., нашли отражение в ее преамбуле. Это — принцип "народного единства" и "на­родного суверенитета" ("суверенитета единого германского народа", который, как записано в преамбуле, "дал себе эту Конституцию"), а также принципы "свободы" и "социаль­ной справедливости". Провозглашением "народного сувере­нитета" разрушалась династийная традиция государствен­ной власти, так как ее носителями становились выборные на основе всеобщего избирательного права рейхстаг и пре­зидент.

Германская империя провозглашалась республикой с _ федеративной формой государственного устройства, кото­рая имела весьма специфический характер. Веймарская кон-


308


309

Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.) Глава 11.Германия

ституция отвергала формулу старой Конституции 1871 г. о "союзе династий", способствовавшую раздробленности, засилию юнкерства на местах, обнаруживая явную склонность к унитаризму. Бывшие "союзные государства" получили на­звание земель, а своеобразная верхняя палата имперского парламента была названа не бундесратом (Союзным сове­том), а рейхсратом (Имперским советом).

Земли имели свои законодательные органы — ландта­ги и свои конституции, которые должны были закрепить, согласно ст. 17 Веймарской конституции, республиканскую форму правления и всеобщее, равное, прямое избиратель­ное право при тайном голосовании. Непосредственно импер­ской Конституцией определялся и правовой статус членов ландтагов (ст. 36—39).

Права земель были значительно ограничены в области законодательства и в финансовой сфере. В ст. 6—12 Кон­ституции предусматривался сложный порядок распределе­ния законодательных прав между империей и землями, ос­нованный на главном принципе — имперское право имеет преимущество перед правом земель (ст. 15).

Ряд сфер общественной жизни — внешние отноше­ния, гражданство, таможенное, почтовое и телеграфное дело, устройство обороны и другие — регулировался ис­ключительно законодательством империи (ст. 6). Граж­данское, уголовное право, судопроизводство, печать, сою­зы, собрания, торговля, промышленность, горное дело и др. — были отнесены преимущественно к законодатель­ству империи (ст. 7). Земли сохраняли законодательную власть по этим вопросам до тех пор и в той мере, в какой империя не пользовалась своими законодательными пра­вами. В этом случае земельный закон находился под уг­розой его отмены. Согласно ст. 13, "при возникновении сомнений и различий во взглядах" по закону, принятому в отдельной земле, империя имела право с помощью Им­перской судебной палаты отменить его на основании глав­ного постулата, что "имперское право имеет перевес над правом земельным".

Кроме того, империя могла издавать законы "по необхо­димости", например в области охраны общественного поряд­ка и безопасности, и устанавливать основные положения за­конов (положения о "принципах законов"), разрабатываемых в землях, касающихся религиозных обществ, школьного дела,

земельного права и пр. Эти общие принципы законодатель­ства имели

от государства (ст. 138 (1)), об "ос­новах" служебных отношений чиновников, предписывающих, в частности, устранение всех ограничений, касающихся чи­новников-женщин (ст. 123 (3)). Ни законодательные, ни ис­полнительные органы земель не имели права отходить от этих принципиальных установок центра.

При таком распределении законодательных полномо­чий между империей и землями последним оставалось пра­во самостоятельно законодательствовать только по мало­значительному кругу местных вопросов: о местных нало­гах, о санитарной службе, дорогах и пр.

Империи принадлежало право не только определять раз­меры и порядок поступлений доходов в имперскую казну, но и вмешиваться в вопросы налогового обложения отдельных земель, издавать законы, устанавливающие принципы "до­пустимости и способы взимания в землях налогов" (ст. 11). Попытки несколько смягчить финансовый диктат центра были предприняты в 1923 г., когда был принят Закон "О финансо­вом выравнивании", который имел, в силу недостаточной его разработанности, весьма малый эффект. Более того, соглас­но ст. 18 Конституции, территориальные изменения или соз­дание новых земель могли быть осуществлены только путем принятия "имперского закона", и лишь "по возможности" со-бразуясь с волей населения самих земель.

Значительно больший объем полномочий сохранялся у земель в административной сфере, так как за органами зе­мель Конституцией закреплялось право приводить в испол­нение имперский закон, если "имперский закон не постано­вил иначе" (ст. 14). Но при этом за империей сохранялось право административного надзора за органами земель. В новой Конституции, как и в старой 1871 г., было предусмот­рено право имперской "экзекуции" (ст. 48).

Проявившееся в этих положениях особое стремление укрепить центральную власть стало ответом на партикуля-ристские настроения в землях, усилившиеся во времена революции. По убеждению членов Национального собрания, Конституция должна была соответствовать тому идеалу действительно единого, сильного государства, которое спо­собно было вывести страну из глубочайшего внутри- и внеш­неполитического кризиса.

310 Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

В соответствии с конституционным принципом народ­ного суверенитета рейхстагу как органу народного пред­ставительства, избираемому всеобщим голосованием, отво­дилось в Конституции формально первое место. За ним за­креплялась высшая законодательная власть, в том числе и право изменять Конституцию (для принятия простых зако­нов требовалось большинство, а для конституционных по­правок — квалифицированное большинство голосов членов рейхстага), а также вотировать бюджет. Эти права, однако, ограничивались другими конституционными органами:

рейхсратом и президентом.

Рейхсрат, подобно бывшему бундесрату, формировал­ся из представителей правительств отдельных земель. Чтобы избежать доминирующего положения Пруссии в рейхсрате, распределение голосов в нем строилось по иному принципу, чем в Конституции 1871 г. Каждая зем­ля должна была иметь один голос плюс к этому дополни­тельную сумму голосов, из расчета 1 голос на каждые 70 тыс. избирателей, но ни одна из них не могла иметь более 2/5 всех голосов, т.е. обладать абсолютным большинст­вом, которое требовалось для изменения Конституции. Более того, согласно ст. 63 Конституции, половина из 26 прусских голосов (всего рейхсрат состоял из 66 предста­вителей земель) передавалась непосредственно прусским провинциям.

Формально рейхсрат не обладал законодательными пол­номочиями, но, вотируя бюджет, рейхстаг не мог без согла­сия рейхсрата повышать его расходную часть или вклю­чать новые статьи расходов.

Рейхсрату принадлежало право отлагательного вето в отношении законов, принятых в рейхстаге (ст. 74), "опроки­нуть" которое он мог только с помощью вторичного рас­смотрения и нового утверждения законопроекта квалифи­цированным большинством голосов. Законодательная ини­циатива принадлежала членам рейхстага и имперскому пра­вительству, но правительственный законопроект нуж­дался в одобрении рейхсрата.

Рейхсрат, наряду с рейхстагом, обладал правом реше­ния вопроса об изменении или внесении поправок в Консти­туцию. Не принятый во внимание протест рейхсрата про­тив постановления рейхстага о поправках в Конституцию мог служить поводом для референдума, "если рейхсрат в

Глава 11.Германия

311

течение двух недель потребует народного голосования" (ст. 76 п. 2).

Особое место в конституционном механизме отводилось президенту республики, решающее значение которого оп­ределялось его всенародным избранием, длительным сро­ком нахождения у власти (7 лет), правом переизбрания на новый срок. Ему как внепартийному "арбитру" и отводи­лась главная роль в установлении на основе консенсуса по­литической стабильности в стране. Независимый от парла­ментского большинства, президент должен был противосто­ять "парламентскому абсолютизму", которого так боялись левые партии. В этой роли президент наделялся и правок отменить закон, принятый рейхстагом, с помощью рефе­рендума (ст. 73).

Наряду с правами главы государства президент имел широкие исполнительно-распорядительные полномочия. Он назначал и увольнял рейхсканцлера империи, и по его пред­ложению, имперских министров (ст. 53), всех высших долж­ностных лиц империи (имперских чиновников и офицеров) (ст. 46), являлся верховным главнокомандующим (ст. 47), представителем империи в международных делах (в каче­стве такового ему предоставлялось право заключать от имени империи союзы и иные договоры с иностранными государ­ствами, аккредитовать и принимать послов (ст. 45); он имел право помилования в пределах империи (ст. 49). Особое ме­сто в Конституции занимала вышеуказанная ст. 48 о чрез­вычайных полномочиях президента, названная впоследст­вии статьей о "президентской диктатуре". На основании этой статьи президент имел право с помощью вооруженной силы принудить любую землю "выполнять обязанности, возло­женные на нее Конституцией или имперским законом", а также принимать меры в случае "серьезного нарушения общественной безопасности и порядка" или угрозы такого нарушения. При этом он мог полностью или частично при­остановить действие статей об основных правах немцев.

Президент и рейхстаг обладали, по Конституции, фор­мально равнозначными рычагами воздействия друг на дру­га, призванными обеспечить баланс в системе государст­венных органов.

Правительство назначалось президентом в принципе без учета парламентского большинства, но нуждалось в дове­рии рейхстага (ст. 54). Каждый член правительства должен


312

Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

был уйти в отставку в случае выражения ему недоверия. Сам президент перед рейхстагом не отвечал, но на прави­тельство по правилу контрасигнатуры переходила ответст­венность за все приказы и распоряжения президента, в том числе и в отношении вооруженных сил, так как они долж­ны были скрепляться подписью рейхсканцлера или соот­ветствующего министра. По ст. 25 Конституции, у прези­дента было такое эффективное средство воздействия на рейхстаг, как право его роспуска, но не более "одного раза по одному поводу".

Президент же, согласно ст. 43, по предложению рейхе тага также мог быть смещен со своего поста народным голо сованием. Рейхстаг до окончательного решения референду­ма должен был вынести постановление 2/3 голосов своих членов об отстранении президента от должности. Отклоне­ние на референдуме постановления рейхстага считалось пе­реизбранием президента и влекло за собой роспуск рейхс­тага.

Статьей 59 Конституции предусматривалось и некое по­добие крайне сложной процедуры импичмента, требующей предъявления обвинения президенту, рейхсканцлеру или министру в "преступном нарушении Конституции или им­перского закона" не менее чем 100 членами рейхстага. При поддержке этого решения большинством членов рейхстага в 2/3 голосов обвинение должно было рассматриваться Го­сударственным судом Германской империи.

Большое число членов Национального собрания отводи­ло референдуму, как непосредственной (следовательно, "ис­тинной") форме демократии, особую роль преграды диктату партийного большинства в рейхстаге. Если, например, про­тив принятого рейхстагом закона выступала по крайней мере 1/3 его членов и по этой причине его опубликование было отсрочено президентом, то закон по требованию 1/12 имею­щих право голоса граждан должен был быть также постав­лен на народное голосование. Народное голосование могло проводиться даже "по поводу бюджета, налоговых законов и оплаты служащих", но только по решению президента (ст. 73 п. 4). Более того, 1/10 имеющих право голоса граждан пре­доставлялось право законодательной инициативы, но с пред­варительно "разработанным законопроектом".

Левые партии, настоявшие на столь частом обращении к референдуму, явно переоценили его демократический

Глава 11. Германия


313

Эффект, что очень скоро нашло подтверждение в истории "Третьего рейха".

Наделяя президента, как гаранта демократии, огром­ными полномочиями, парламентарии просмотрели опасность ослабления рейхстага, того обстоятельства, что президент­ская чрезвычайная власть может оказаться в руках чело­века, который использует ее отнюдь не в народных интере­сах. История Германии нашла скорое подтверждение и это­му обстоятельству.

Второй раздел Конституции посвящен "Основным пра­вам и обязанностям немцев", где наряду с широким переч­нем политических и гражданских прав и свобод, детализи­рованных теми или иными правовыми гарантиями, закреп­лялся и ряд принципиально новых социальных прав.

Первая глава этого раздела "Отдельная личность" начинается с провозглашения равенства всех перед зако­ном, при этом особенно подчеркивалось равенство мужчин и женщин "в правах и обязанностях" (ст. 109). Свобода вы­бора профессии и свобода передвижения, закрепленные да­лее, сопровождались правом эмигрировать за границу, ко­торое могло быть ограничено только имперским законом (ст. Ill—112). Принцип равенства трактовался и в смысле равенства "инакоязычных частей населения империи", ко­торые, согласно ст. 113, не могли быть стесняемы "законо­дательными и административными мерами в их свободном национальном развитии" (ст. 119). Неприкосновенность лич­ности и жилища (ст. 115), тайна переписки (ст. 117), свобода слова (ст. 118) сопровождались провозглашением таких пра­вовых гарантий, как предоставление возможности немед­ленного опротестования ареста, запрещение цензуры и пр Все эти права дополнялись, однако, не только провозглаше­нием гарантий, но и традиционной формулой об исключе­ниях, "допускаемых на основании закона".

Во второй главе этого раздела — "Общественная жизнь'' закреплялись такие гражданские права, как свобода собра­ний (ст. 123), свобода образования союзов и обществ (ст. 124^ с предоставлением им правоспособности (т.е. прав юриди­ческого лица). При этом в предоставлении правоспособно­сти нельзя было отказать и союзам, преследующим поли­тические, социально-политические и религиозные цели (ст. 124). Это была принципиально новая трактовка права союзов, затрагивающая прежде всего организации рабочих,

11 История государства и права зарубежных стран. Часть 2

314 Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

профсоюзы, которые, по Германскому гражданскому уло­жению 1900 г., Относились к "неправоспособным обществам". Право на особое профессиональное представительство по­лучили и чиновники (ст. 130).

Содержание следующей главы этого раздела — "Рели­гия и религиозные общества" стало предметом особенно бур­ных дискуссий в Национальном собрании, закончившихся достижением компромисса. Закрепляя свободу совести (ст. 135), Конституция запрещала государственную церковь (ст. 137, п. 1) и государственную поддержку церкви (ст. 138, п. 1), но сохраняла за церковью статус публично-правовой корпорации, что давало ей право на денежные поступления "соответственно постановлениям земельного законодатель­ства" (ст. 137, п. 4).

"Веймарским школьным компромиссом" определялось и содержание гл. 4 этого раздела — "Просвещение и шко­ла", в котором закреплялась обязательность "всеобщего школьного обучения", по общему правилу, в "народной шко­ле". К единой "народной" системе образования относилась и высшая школа, при этом "руководящим началом... для приема ребенка в определенную школу" должно было слу­жить его призвание, дарование и склонность, а не "имуще­ственное и общественное положение... его родителей" (ст. 145, п. 1). Для обучения детей малообеспеченных семей в средних и высших школах предусматривалось выделение специальных общественных пособий (ст. 146, п. 3).

Сугубо компромиссный характер носили положения и раздела 5 — "Хозяйственная жизнь", в котором главным об­разом рассматривались проблемы наемного труда, отноше­ний между предпринимателями и рабочими. Конституция возлагала на государство обязанность всемерно поддержи­вать развитие предпринимательства, поддерживая при этом "средний класс" (поощрять его путем законодательства "в сельском хозяйстве, промысловой и торговой деятельности" (ст. 164, п. 1)), содействовать включению "в общее хозяйст­венное дело" промысловых и кооперативных товариществ, обеспечивать "хозяйственную свободу отдельной личности" (ст. 151, п. 1), свободу договоров в хозяйственном обороте (ст. 152, п. 1), пресекать ростовщичество (ст. 152, п. 2) и пр.

На государство возлагалась особая ответственность в деле "социализации собственности" исходя из принципи­ально новой ее трактовки: "Собственность обязывает. Вла-


Глава 11. Германия


315

L

дение ею должно быть в то же время служением общему благу" (ст. 153, п. 3). Собственность, согласно ст. 153, п. 1, "обеспечивалась Конституцией, ее принудительное отчуж­дение могло быть предпринято только "для общего блага" и на "законном основании". Из этого общего правила допус­кались, однако, исключения в соответствии с имперским законом. Так, в частности, в ст. 156 (п. 1, 2) говорилось о "возможности принудительного отчуждения без вознагра­ждения" и передаче в общественное управление "частных предприятий, пригодных для обобществления", о праве го­сударства, "в случае настоятельной надобности", проводить объединение хозяйственных предприятий для обществен­ных целей (ст. 156, п. 2). Предусмотренное ст. 156 право на­ционализации собственности не было использовано даже в отношении капиталов Имперского банка Германии. Более того, закон 1922 г. об Имперском банке лишил канцлера его былых полномочий в отношении банка, который остался под контролем империи, но руководство им было передано пол­ностью Совету директоров.

В ст. 155 Конституции предусматривался особый кон­троль государства за распределением и пользованием зем­лей с целью предупреждения злоупотреблений и обеспече­ния "каждого немца здоровым жилищем, а всех германских семей, особенно многодетных, домашним очагом и правом работы". Государство наделялось при этом правом прину­дительного отчуждения земли, "для удовлетворения потреб­ности в жилищах, для содействия расселению, для сельско­хозяйственной обработки" (ст. 155, п. 1). При этом "обработ­ка и пользование почвой... землевладельца" закреплялись в Конституции в качестве его "обязанности по отношению к обществу" (ст. 155, п. 3).

Идеи взаимной социальной зависимости и социальной ответственности лежат в основе и других положений этой главы. Статья 116, например, "применение умственных и физических сил на благо общества" относит к "нравствен­ной обязанности" каждого немца. Это один из характерных примеров того, как Национальное собрание пыталось вве­сти этические ценности в мир экономики и политики.

В Конституции особо подчеркивалась обязанность импе­рии оказывать особое покровительство "рабочей силе". Фор­мы этого покровительства выражались в предоставлении ра­бочим права на свободное объединение в союзы, в целях "co­ir

316 Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

хранения и улучшения условий труда без всяких ограниче­ний" (ст. 159), на коллективный договор (ст. 165, п. 1), на соци­альное страхование "для сохранения здоровья, работоспособ­ности, охраны материнства", а также в случае "старости, не­дугов и различных жизненных случайностей..." (ст. 161, п. 1).

В ст. 163 закреплено и право "добывать себе содержа­ние трудом". Однако очевидная иллюзорность права на труд в условиях послевоенной Германии продиктовала соответ­ствующее разъяснение этого права, которое было сведено к предоставлению "необходимой поддержки", то есть посо­бия по безработице.

Сугубо компромиссный характер носили и те положе­ния этой главы, в которых предпринимались попытки ин­тегрировать рабочие Советы, рожденные революцией, в го­сударственную систему. В ст. 165 говорится не только о за­конности деятельности Советов, созданных для представи­тельства интересов рабочих на предприятиях, в отраслях промышленности, на окружном и общеимперском уровнях, но и о создании их объединений с представительными орга­низациями предпринимателей и "иных заинтересованных кругов населения" в форме экономических советов, кото­рым вверялись некоторые контрольные, административные и законодательные полномочия. Имперский экономический совет, например, призван был давать заключения на соци­ально-экономические и хозяйственно-политические законо­проекты "крупного значения" до внесения их в рейхстаг правительством, имел право предлагать правительству за­конопроекты самостоятельно, которые должны были рас­сматриваться в рейхстаге даже при отказе правительства поддержать их.

Декларативные положения этого раздела Конституции для проведения в жизнь нуждались в конкретных социаль­ных программах, закреплении их текущим законодательст­вом. Но они так и остались опережающими время "теорети­ческими построениями, стремящимися к абсолюту", как утверждают немецкие авторы.

Для их осуществления в Веймарской Германии не было соответствующих условий, необходимой экономической базы, должного уровня общественного сознания, а главное, поли­тической стабильности. Более того, текущим законодатель­ством позитивное содержание социальных положений Кон­ституции было впоследствии значительно ограничено. Так,

Глава 11. Германия 317

например, введенное в 1919 г. право рабочих на 8-часовой рабочий день было изменено законом 1920 г., допускающим 10-часовой рабочий день. Деятельность производственных советов ограничивалась сферами "содействия разработке новых методов производства", "согласования служебных инструкций" и пр. Закон от 4 февраля 1920 г. прямо запре­щал им "вмешиваться в руководство производством своими самостоятельными распоряжениями" (§ 66).

Политический режим Веймарской республики. Пс Версальскому мирному договору 1919 г. на Германию были наложены огромные репарационные платежи. Этот долг был для нее непосилен, он падал на плечи трех поколений нем­цев, и только в 1930 г. был снижен и рассрочен союзника­ми.

Временная экономическая стабилизация в 1928 г. сме­нилась разрушительным мировым экономическим кризи­сом, новым резким падением производства, ростом безрабо­тицы. В 1932 г., когда мировой экономический кризис достиг кульминации, промышленное производство сократилось в Германии до 46,7% по сравнению с 1913 г., 30% всего трудо­способного населения потеряли работу и только 15% из офи­циально зарегистрированных безработных получали посо­бия по безработице.

Страна сотрясалась стачками, беспорядками, путчами, террористическими актами, связанными с резкой поляри­зацией социально-политических сил, от крайне правых, представленных набирающими силу националистическими, нацистскими организациями и образовавшейся впоследст­вии фашистской Национал-социалистской немецкой рабо­чей партии (НСНРП), до крайне левых — в лице леворадикальных рабочих организаций и Коммунистической партии Германии, которая становится в это время крупнейшей ком­мунистической партией в Европе.

Вес и значение этих двух партийных полюсов рос вме­сте с их неприятием Веймарской демократической респуб­лики. Для одних она была преградой социалистической ре­волюции и установления "всеобщего равенства", для дру­гих — помехой к установлению нацистской тоталитарной диктатуры.

В глубоко расколовшемся немецком обществе не на­шлось места и консенсусу левых сил, так необходимого в условиях жесточайшего кризиса, угрозы фашизма. Для

318 Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.]

правоверных немецких коммунистов, проводивших линик Сталина и Коминтерна, социал-демократы были "могиль­щиками немецкого социализма", главными противниками "мировой революции". Они были заняты в основном тем что разоблачали социал-демократов как агентуру "герман­ского монополистического капитала", "социал-фашистов" Социал-демократы исключали компромиссы с коммуниста­ми, как с партией "узколобого классового доктринерства", действующей по указке "чужой державы", также обвиняя их в пособничестве фашистам. Отсутствие согласия левых сил имело роковые последствия. На выборах в ноябре 1932 г. у них еще оставалась возможность преградить дорогу рву­щимся к власти фашистам. Социал-демократы и коммуни­сты, объединившись, могли занять 221 место в рейхстаге, в то время как у фашистов было 196 мест. Но они упустили эту возможность.

Нестабильность Веймарской республики стала следст­вием не только вышеуказанных обстоятельств. Они были связаны также с глубоким неприятием республики боль­шинством немцев, считавших ее порождением "позорного" Версальского мирного договора. Чувство национального уни­жения стало благодатной почвой для широкого распростра­нения мифа о "ноябрьских предателях", заключивших Вер­сальский договор. Этот миф широко использовался демаго­гами, требовавшими разрыва Версальского договора, реши­тельной борьбы против неких "темных сил", внутренних и внешних врагов, которые привели Германию к краху. Не случайно именно в это время появляется известная фаль­шивка "Протоколы сионских мудрецов", призванная под­твердить, что в постигшей немцев трагедии виноваты заго­ворщики-евреи, иностранные агенты, поставившие задачу сокрушить мощь Германии, поставить ее на колени.

Основной массе населения, его консервативному массо­вому сознанию трудно было смириться и с тем, что Веймар­ская республика разрушила старый, привычный порядок кайзеровской империи, казавшийся таким прочным и на­дежным. По старым добрым временам тосковала не только бывшая правящая верхушка, но и широкие средние слои населения, которые потеряли в результате кризиса, безу­держной инфляции свой достаток и имущество, не вос­принимали новую, малопонятную, не имеющую ничего об-

Глава 11.Германия 319

щего со старыми временами систему ценностей. Между сво­бодой и порядком немцы выбирали порядок.

Ослабляло положение Веймарской республики и отсут­ствие у нее профессиональных защитников среди правя­щего бюргерства и интеллигенции. Отрицательно к респуб­лике относилась, например, подавляющая часть профессу­ры, ученых, правоведов, историков и пр., задающих тон в немецких университетах, а также студентов, которые оста­вались приверженцами монархии, старых порядков. Не слу­чайно впоследствии среди студентов оказалось так много сторонников Гитлера.

Демократический фасад Веймарской республики не опирался на прочный фундамент демократических госу­дарственных институтов не только в силу сохранения ста­рого государственного аппарата, но и изъянов самого кон­ституционного порядка, придуманного в Веймаре без глу­бокого учета обстановки в стране. Так, широкие демокра­тические права и свободы, в частности свобода печати, при отсутствии цензурных ограничений способствовали беспре­цедентному росту шовинистической, милитаристской про­паганды. Литература такого толка фактически захлесты­вала страну. Отсутствие конституционного запрета на дея­тельность партий, сеющих рознь среди немецкого народа, разжигавших национальную вражду, антисемитизм, соз­давало условия не только для роста нацистских организа­ций, но и для легального вхождения НСНРП в веймарскую общественно-политическую и государственную систему.

Роковой ошибкой республики было то, что она не ли­шила власти реакционную военщину, не реорганизовала бюрократический аппарат. Ее не принял сохранившийся кадровый состав рейхсвера, для солдат которого кайзер оставался символом силы и мощи Германии. Армия, под­чиняющаяся, по Конституции, только рейхсканцлеру, фак­тически была бесконтрольной. Она превратилась в само­стоятельную активную политическую силу. Выражением полного неприятия рейхсвером Веймарской республики стал поднятый его командованием вместе с праворадикаль-ными офицерскими организациями в мае 1920 г. военный путч Каппа—Лютвица. За счет бывших кадров рейхсвера пополнялись и численно растущие нацистские полувоен­ные организации.

320 Раздел II. История государства в новейшее время (XX в.)

В условиях политической конфронтации и, как следст­вие этого, частой смены кабинетов остававшееся на местах старое чиновничество также было бесконтрольным, и его самостоятельная политическая активность в условиях "не­сменяемости", гарантированной Конституцией (ст. 130), оп­ределялась отнюдь не демократическими, а консервативно-монархическими убеждениями. Плохими защитниками де­мократических порядков, да и просто правопорядка, были и старые судейские кадры с их традиционным пониманием права, оправдывающего "железо и кровь", насилие во имя "национальных интересов". Об этом свидетельствуют приме­ры из судебной практики тех времен. Так, за 1918—1922 гг. в Веймарской республике было совершено левыми экстреми­стами 22 политических убийства, все виновные были сурово наказаны, 10 человек — казнены. За это же время правыми террористами было совершено 354 политических убийства, из них только один был сурово наказан, но ни один не был казнен. В 1924 г. нацистский "пивной путч" в Мюнхене, ко­гда фашисты предприняли первую попытку прорваться к власти, закончился заключением Гитлера в тюремную кре­пость, из которой он вышел через 10 месяцев с первыми главами "Майн Кампф", полный решимости готовиться к новым выступлениям.

Слабость политической воли Веймарского государства была связана также с отсутствием единства действий его высших органов власти. Рейхстаг не стал проводником де­мократии, конституционного порядка, так как в нем, осо­бенно в последние годы Веймарской республики, в силу ост­рого партийного противоборства сложилась ситуация пол­ной невозможности образования позитивного большинства, способного предложить народу умеренную программу вы­хода из кризиса. Находившиеся на диаметрально противо­положных флангах партии, имевшие в нем большинство мандатов, резко критически настроенные против правитель­ства, в силу полной противоположности своих целей не были готовы и не были в состоянии взять на себя правительст­венную ответственность.

Частые и необоснованные, особенно в последние годы Веймарской республики, роспуски парламента (парламент мог быть распущен даже из-за не утвержденного им прези­дентского указа, как это имело место в 1930 г.), внушаемые немцам прессой представления о его полном бессилии все

Глава 11. Германия 321

настойчивее склоняли массовое сознание к поиску "сильной руки" фюрера.

С бессилием представительного органа было связано и бессилие республиканского правительства, не обладавшего большинством в рейхстаге и не пользовавшегося его дове­рием и поддержкой. Прямым следствием этого стали "пре­зидентские кабинеты", назначаемые президентом по собст­венному усмотрению. В обстановке перманентно вводимого им, на основании ст. 48 Конституции, чрезвычайного поло­жения страна управлялась не с помощью законов, а с помо­щью чрезвычайных указов. В 1932 г., например, президент Гинденбург издал 66 чрезвычайных указов, в то время как рейхстаг, занятый в основном второстепенными дебатами издал только пять законов. Дисбаланс веймарской государ­ственной машины вел к ее полному разрушению, гибели что и произошло в результате установления фашистской диктатуры в Германии в 1933 г.