Учебник Под редакцией профессора И. Б. Новицкого и профессора И. С. Перетерского
 Скачать 2.38 Mb.
|
|
Глава 29 ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ § 120. Цели и средства обеспечения обязательств 401. Цели обеспечения обязательств. В случае неисполнения должником обязательства обращается взыскание на имущество должника при содействии государственных органов. Однако кредитор имеет существенный интерес в том, чтобы быть уверенным в исполнении обязательства, и в том, чтобы облегчить себе установление убытков, на возмещение которых он имеет право в случае неисполнения обязательства, наконец, кредитор заинтересован в том, чтобы побудить должника к своевременному исполнению под страхом невыгодных для должника последствий в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. 402. Средства обеспечения. Этой цели служат различные средства, обеспечивающие исполнение обязательства, а именно: задаток, неустойка, поручительство, залог. § 121. Задаток (arra) 403. В классическую эпоху задаток имел целью подтвердить, подкрепить факт заключения договора (arra confirmatoria). Это была денежная сумма или ценность, например кольцо, которое одна сторона, чаще всего покупатель, иногда наниматель, вручал другой стороне в момент заключения договора. Quod arrae nomine datur, argumentum est emptionis et venditionis contractae (Гай. 3. 139). (То, что дается в виде задатка, является доказательством заключенного договора купли-продажи.) Это не значит, пишет Гай в другом месте (D. 18. 1. 35), что без дачи задатка договор не имеет силы, но задаток дается для того, чтобы было наглядное доказательство состоявшегося договора. Задаток и самое название его - arra - ближневосточного происхождения. Указом Юстиниана от 528 г. подчеркивается другая функция задатка - штрафная, имеющая целью побудить должника исполнить обязательство (так называемая arra poenalis), а именно: покупатель, отказывающийся исполнить договор, теряет задаток, а продавец, отказывающийся исполнить договор, обязан возвратить задаток в двойном размере (C. 4. 2. 1. 17; I. 3. 23. pr.); впрочем, Юстиниан в данном случае следовал за мнением юриста Цервидия Сцеволы (D. 18. 3. 6. pr.). Стороны могут договориться, чтобы ответственность лица, отступающего от договора, исчерпывалась размером, равным сумме задатка. В таком случае говорят о задатке, играющем роль отступного, - arra poenitentialis. Если же сделка развивалась нормально и договор исполнялся сторонами, то сумма задатка зачислялась в счет причитающегося платежа. § 122. Неустойка (stipulatio poenae) 404. Неустойкой называется принимаемое на себя должником обязательство уплатить определенную сумму в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. Неустойка заключалась в форме стипуляции: Pamphilium dari spondes? Si non dederis, centum dare spondes? (Обязуешься ли дать раба Памфила? На случай, если не дашь его, обязуешься ли дать сто?) По-видимому, каждый из двух вопросов сопровождался ответом: spondeo - обязуюсь. Таким образом, мы имеем основную стипуляцию дать Памфила, подкрепленную добавочной стипуляцией, изложенной в виде условного обязательства и состоящей в неустойке на случай неисполнения. Более сжатая формула сводилась к одной условной стипуляции: Si Pamphilum non dederis, centum dari spondes? (D. 45. 1. 115. 2). (Если не дашь раба Памфила, обязуешься ли дать сто?) Если основное обязательство недействительно, как противоречащее добрым нравам, то и условие о неустойке недействительно. Например, как мы видели, нельзя обусловить неустойку на случай невступления в брак с данным лицом; недействительно условие о неустойке следующего содержания: Si heredem me non feceris, tantum dare spondes? (haec stipulatio) inutilis est, quia contra bonos mores est (D. 45. 1. 61). (На случай, если ты меня не назначишь наследником, обязуешься ли уплатить столько-то? (Такая стипуляция) недействительна, как противная добрым нравам.) Но были договоры, которые добрым нравам не противоречили, но все же римским правом не признавались. Речь идет о договорах в пользу третьих лиц: они не признавались в силу старинного правила: alteri stipulari nemo potest (D. 45. 1. 38. 17). Это правило, в свою очередь, коренилось в строгом индивидуализме римского права, которое выставляло требование: Ut unusquisque sibi adquirat quod sua interest; ut alii detur, nihil interest mea (D. 45. 1. 38. 17). (Пусть каждый приобретает для себя то, в чем именно он имеет интерес; мне дела нет до того, чтобы другому было дано.) Но потребности оборота были сильнее этого консерватизма. Ульпиан, приведя эти слова, добавляет: "Plane si velim hoc facere..." (" А все же, если я хочу это сделать?"). Мы видим здесь, как жизнь вступает в столкновение со старой нормой. Юрист приходит на помощь советом: poenam stipulari conveniet - нужно скрепить обязательство неустойкой. Таким образом неустойка помогала закрепить договор, который сам по себе не пользовался защитой. Римские юристы ставили себе вопрос в отношении неустойки на случай неисполнения обязательства о передаче раба. Подлежит ли взысканию - et homo et pecunia aut homo aut pecunia (D. 45. 1. 115. 2.). (и раб и неустойка в денежной сумме, или же: или раб, или неустойка.) Другими словами: взыскивается ли неустойка кумулятивно (совокупно) с основным требованием, или же кумуляция не допускается. Римские юристы склонялись ко второй точке зрения, допуская кумуляцию в виде исключения в зависимости от намерения сторон (cum id actum est ut...) или от редакции условия о неустойке (si ita cautum est). Это можно подтвердить примером одного из наиболее ранних случаев применения неустойки, который относится ко временам республиканского юриста Алфена Вара: два учителя составили товарищество по обучению языковедению - ut grammaticam docerent - с тем, чтобы заработки делить пополам, установив при этом неустойку в 20 тысяч за нарушение договора. Юрист считает: Non utriusque rei promissorem obligari ut ea daret faceret et, si non fecisset, poenam sufferret (D. 17. 2. 71. pr.). (Должник не обязан к тому и другому, а именно: и к исполнению, и к уплате неустойки за неисполнение.) В зависимости от формулировки договора требование предъявляется либо по договору товарищества (убытки от неисполнения), либо по условию о неустойке, поскольку этим условием новируется и поглощается основное обязательство по исполнению. § 123. Поручительство 405. Существенным видом обеспечения обязательств служило поручительство. Поручительство осуществлялось путем стипуляции, поэтому оно излагается в связи с договором стипуляции (п. 445). § 124. Залог <*> -------------------------------- <*> Как было указано выше (п. 216), залог относится к числу прав на чужие вещи. Тем не менее мы излагаем залог в составе обязательственного права, так как залог служит прежде всего целям обеспечения обязательства. 406. Понятие залога. Единого термина для обозначения залога римское право не знает: на разных стадиях развития залог именовался различно. Общее у залога на разных стадиях состоит в том, что он дает кредитору вещное обеспечение его требования. Contrahitur hypotheca per pacturn conventum, cum quis paciscatur, ut res eius propter aliquam obligationem sint hypothecae nomine obligatae (D. 20. 1. 4). (Залог совершается путем соглашения, когда кто-либо договаривается, чтобы его вещь была связана залогом в обеспечение какого-либо обязательства.) Таким образом, в основании залога лежит ответственность должника по обязательству; эта ответственность (obligatio) скрепляется вещным обеспечением, "ответственностью вещи" - res obligata. 407. Фидуция. В начальном периоде залога интересы кредитора играют преобладающую роль. Должник в целях залога передает по манципации закладываемое имение в собственность залоговому кредитору; при этом между сторонами заключается дополнительное соглашение, по которому залоговый кредитор обязан в случае своевременной уплаты долга возвратить заложенное имение должнику. Передавая закладываемую вещь в собственность кредитору, должник предоставляет кредитору больше прав, чем это требуется по залогу; должник таким образом оказывает доверие (fides) кредитору, ожидая, что в случае своевременной уплаты долга предмет залога будет ему возвращен. Вот почему этот вид залога носит название фидуции, а самая сделка относится к разряду фидуциарных, т.е. доверительных. Сохранился текст фидуциарного залога, относящегося к более поздней эпохе - I - II веку нашей эры. Должником является некто Л. Баян, кредитором Л. Тиций в лице его раба Дама, предмет залога - имение Баяна. Передаем документ в сокращенном виде: Dama L. Titi servus fundum Baianum nummo uno et hominem Midam nummo uno fidi fiduciae causa mancipio accepit ab L. Baiano libripente antestato. Pactum conventum factum est uti quam pecuniam L. Titius L. Baiano dedit is fundus ea que mancipia fiducia essent, donec ea omnis pecunia soluta esset. Si pecunia sua die soluta non esset, turn eum fundum eaque mancipia L. Titius venderet (Cirard, Textes, 827; Bruns, Fontes, I, 334). (Дама, раб Л. Тиция, получил от А. Баяна по манципации фидуциарно (доверительно) за одну монету имение Баяна и за одну монету раба Мидаса в присутствии весовщика и свидетелей. При этом было договорено, чтобы это имение и раб служили залогом на обеспечение денег, которые Тиций дал взаймы Баяну, впредь до полной оплаты этих денег. В случае неплатежа денег в срок, Тиций вправе продать это имение и раба.) В этом тексте доверие - fides идет настолько далеко, что даже не упоминается об обязанности залогового кредитора возвратить заложенное имение после получения долга. Чем же был гарантирован должник в том, что по оплате долга он действительно получит залог обратно? Совершенно понятно, что недостаточно одной пресловутой римской честности, fides Romana, которую так расхваливает Полибий (VI, 56), противопоставляя ее деловой ненадежности греков. Должнику, обманутому в своем доверии, претор давал actio fiduciae на случай - si quid dolo malo domini captus fraudatusque actor est. Videtur autem dolo facere dominus, qui cum haberet restituendi facultatem, non vult restituere (D. 15. 1. 36). (если должник был опутан и обманут по злому умыслу кредитора; обманно поступает тот кредитор, который, имея возможность вернуть залог, не возвращает его.) Эта формулировка восходит ко временам Цицерона, когда, как мы знаем, складывалась гражданско-правовая защита от обмана: Ne propter te fidemve tuam captus fraudatusve sim (Cicero, De officiis, III. 17. 70). (Чтобы из-за тебя и твоей "честности" я не оказался опутанным и обманутым.) Залоговый кредитор, против которого было вынесено решение по иску о фидуции, подвергался бесчестию (инфамии), поскольку он нарушил включенное претором в исковую формулу требование "действовать как водится между порядочными людьми и без обмана" (ср. Cicero, De officiis, III. 15. 61). Залог в форме фидуции продолжал существовать и в классическую эпоху наряду с другими формами: pignus, hypotheca. 408. Пигнус. При этом виде залога должник передавал кредитору в обеспечение долга вещь, но не в собственность, как при фидуции, а во владение. Pignus manente proprietate debitoris solam possessionem transfert ad creditorem (D. 13. 7. 35. 1). (При залоге типа "пигнус" собственность остается у должника и только владение переносится на кредитора.) Эта форма залога больше соответствует интересам развивающегося в Риме оборота и в меньшей степени закабаляет должника, чем фидуция. Однако когда речь идет о залоге земельного участка, то и при pignus должник, мелкий земледелец, лишается возможности сидеть на земле и обрабатывать ее. В силу этого, как при фидуции, так и при pignus, не только сельский хозяин оказывается выброшенным за борт, но и наносится ущерб народному хозяйству в целом. Вместе с тем должник лишается экономической возможности покрыть свой долг, а это и не соответствует интересам кредитора. Жизнь и вслед за ней и юристы выработали корректив; выше цитированный отрывок заканчивается так: Potest tamen et precario et pro conducto debitor re sua uti. (Однако должник может пользоваться своей вещью в качестве арендатора или временно, по милости кредитора (прекарно).) И все же это средство не разрешало противоречия интересов обеих сторон: delicatus debitor - "деликатного" должника, теснимого нуждой, с одной стороны, и onerosus creditor ("тяжеловесного" кредитора) - с другой стороны (D. 13. 7. 25). 409. Ипотека. Дальнейший шаг в развитии поземельного залогового кредита составил институт, сложившийся в Риме, как полагают, под влиянием восточного права (Греция и Египет) и носивший греческое наименование ипотеки. Proprie pignus dicimus quod ad creditorem transit, hypothecam, cum non transit nec possessio ad creditorem (D. 13. 7. 9. 2). (О "пигнус" в собственном смысле мы говорим, когда вещь переходит к кредитору, об ипотеке, когда даже владение не переходит к кредитору.) Восточное право нашло в Риме подготовленную почву, поскольку в римских арендных договорах издавна установились отношения, близко напоминающие ипотеку. Катон Старший (около 200 до н.э.) в своем руководстве по сельскому хозяйству советует при сдаче в аренду масличных садов включать в договор такой пункт: Donicum (donec) solutum erit, quae in fundo inlata erunt, pignori sunto (Cato, Deagricult., 146. 5). (Пока наемная плата не будет уплачена, инвентарь, введенный (арендатором) на участок, пусть служит залогом.) Таким образом обязательство арендатора внести плату обеспечивается залогом. Этот залог остается во владении должника. Но обеспечение снабжено энергичной санкцией: Ne quid eorum de fundo deportate. Si quid deportaverit, domini esto (Cato, ibidem). (Инвентарь не должен вывозиться с участка; в случае вывоза инвентарь становится собственностью хозяина участка.) Еще в I в. н.э. при Лабеоне - cum colono convenit, ut invecta importata pignori essent, donec merces soluta esset (D. 20. 6. 14). (договаривались с арендатором, чтобы завезенный инвентарь считался залогом впредь до уплаты наемной платы.) Такой пункт договора был настолько обычным при сдаче в аренду (locavi fundum et ut adsolet conveni - я сдал в аренду участок и, как водится, договорился), что он стал подразумеваться сам собой или, как выражаются юристы, он превратился в naturalia negotii. 410. Interdictum Salvianum. В случае неуплаты по договору аренды в срок претор путем интердикта давал собственнику земельного участка право взять инвентарь в свое владение (Гай. 4. 147). Этот интердикт носил название interdictum Salvianum по имени неизвестного нам претора Сальвия эпохи конца республики. Надо учесть, что под "ввезенным и внесенным" инвентарем понимались в соответствии с характером эпохи также и рабы. Юлиан говорит об арендаторе, который - ancillam in fundo pignoris nomine induxit (D. 43. 33. 1. pr.). (ввел на арендуемый участок в виде залога рабыню.) Цитированный титул Дигест говорит о вещах, которые арендатор внес (intulerit, fr. 1. 1), ввел (induxerit, fr. 1. 2) и завез (invecta, fr. 2); таким образом, находящийся в залоге инвентарь носил название, состоящее из трех конкретных признаков: illata, invecta, inducta или inducta, invecta, importata (D. 20. 1. 32) вместо единого нарождающегося понятия "инвентарь". 411. Actio Serviana. Если инвентарь оказывался в руках третьего лица, то претор давал собственнику участка (залоговому кредитору) иск об истребовании инвентаря - actio Serviana. Оставалось сделать последний шаг, а именно дать залоговому кредитору право истребовать любой залог - не только инвентарь и не только в обеспечение аренды, - если этот залог выбыл из владения залогового кредитора или должника. Это и было сделано претором, который предоставил залоговому кредитору иск для истребования заложенной вещи из чужого незаконного владения. Этот иск был построен по аналогии с actio Serviana и назывался actio quasi Serviana или же actio pigneraticia in rem или actio hypothecaria; источники называют этот иск также виндикацией залога (D. 20. 1. 16. 3). 412. Тенденция к отождествлению ипотеки и пигнус. В кодификационной работе, выполненной при Юстиниане, слово fiducia вытеснено словом pignus; в свою очередь, это последнее нередко отождествляется с hypotheca, так что дело доходит до утверждения: Inter pignus et hypothecam tantum nominis sonus differt (D. 20. 1. 5. 1). (Между пигнус и ипотекой разница сводится только к тому, что их названия звучат по-разному.) Таким образом, слово pignus перестало обозначать только залог с переносом права владения на залогового кредитора. Источники часто говорят о pignus в двух смыслах; с одной стороны, pignus datum, заклад, переданный кредитору во владение, и, с другой стороны, pignus obligatum, pignus nuda conventione contractum, etsi non traditum - залог без передачи заложенной вещи кредитору (D. 13. 7. 1. pr.). В дальнейшем излагаются правила как о pignus, так и об ипотеке. Источники совершенно ясно говорят о вещном характере залога: (1) Pignoris persecutio in rem parit actionem creditori (D. 20. 1. 17). (1) Истребование залога дает кредитору вещный иск. (2) Pignoris vel hypothecae persecutio in rem est (C. 8. 13. 18). (2) Истребование заклада или залога носит вещно-правовой характер. При последовательном залоге одной и той же вещи нескольким лицам действовало правило ипотечного старшинства: Prior tempore potior iure (C. 8. 17. 3). (Кто раньше по времени, тот сильнее в праве.) Римское ипотечное право не устанавливало регистрации ипотек в каком-либо государственном органе, вследствие чего ипотечный кредитор не знал, является ли он первым залоговым кредитором или имеется другой, а может быть, и еще один, старший по времени и более сильный по праву. Ut effugiant periculum, quod solent pati qui saepius easdem res obligant, praedicere solent alii nulli rem obligatam esse quam forte Lucio Titio (D. 20. 1. 15. 2). (Чтобы избежать опасности, которую приходится терпеть, когда одно и то же имущество закладывается несколько раз, обыкновенно оговаривают, что вещь никому другому не заложена, кроме как, скажем, Люцию Тицию.) Если должник закладывал вещь одновременно двум кредиторам, то, будучи солидарными кредиторами, они могли каждый осуществлять actio quasi Serviana об истребовании залога из чужого незаконного владения, но, в случае спора обоих кредиторов между собой, действовало излюбленное юристами правило о том, что possidenti meliorem esse condicionem - положение владеющего лучше (D. 20. 1. 10). 413. Антихреза. Ближе к византийской эпохе, в связи с экономическим упадком поземельный кредит стал более затруднительным. Мы уже видели при рассмотрении datio in solutum, что должники нередко не были в состоянии возвратить занятые деньги, и законодатель принуждал кредиторов брать в уплату землю. Не меньше трудностей переживал должник с уплатой процентов. За неимением наличных денег должник отдавал землю во владение и в пользование кредитору с тем, что плоды поступали в покрытие процентов; это носило название "антихрезис", что по-гречески означает "пользование... вместо...", т.е. пользование плодами вместо процентов. Si antichresis facta sit (fundi aut aedium)... in usuras fructus percipiat aut locando aut ipse percipiendo habitandoque. (D. 20. 1. 11. 1). (В случае залога земли или дома по антихрезе, кредитор вместо процентов собирает плоды либо путем сдачи в аренду, либо путем непосредственного сбора плодов, или проживая в доме.) 414. Продажа заложенной вещи. Основное право, принадлежащее кредитору в случае неполучения от должника удовлетворения в срок, состоит в реализации (продаже) заложенной вещи - ius distrahendi. Сначала это право обусловливалось соглашением сторон, а затем такое условие стало настолько частым, что стало подразумеваться само собой. Etsi non convenerit de distrahendo pignore, hoc tamen iure utimur, ut liceat distrahere, si modo non convenit, ne liceat (D. 13. 7. 4; cp. Гай. 2. 64). (Хотя и не было договоренности о продаже заложенной вещи, однако мы применяем такое право, что разрешается продажа заложенной вещи, если противное не было оговорено сторонами.) Но если даже по договору кредитор был лишен права продажи залога, то все-таки после трехкратного предупреждения такая продажа допускалась. Если при реализации залога получается излишек (superfluum, hyperocha), то кредитор обязан возвратить этот излишек должнику (D. 13. 7. 42); если же, наоборот, денег, вырученных от продажи залога, не хватает для покрытия долга, то недостающее (residuum) взыскивается с прочего имущества должника. Pomponius ita scripsit: quod in pignoribus dandis adici solet, ut quo minus pignus venisset, reliquum debitor redderet, supervacuum est, quia ipso iure ita se res habet etiam non adiecto eo (D. 20. 5. 9. 1). (Помпоний писал так: при установлении залога принято добавлять, что если залог будет реализован за сумму меньшую, чем долг, то это добавление совершенно лишнее, потому что такое последствие наступает само собой, хотя бы условие об этом и не было добавлено.) До осуществления продажи залога кредитор обязан троекратно предупреждать должника о необходимости выкупа залога во избежание его продажи - creditor ter ante denuntiare debitori suo debet, ut pignus luat, ne a se distrahatur (Pauli Sent., 2. 5. 1). Интересы должника ограждались еще и в том отношении, что кредитор не вправе купить реализуемый им залог ни сам непосредственно (sibi), ни через подставное лицо (sub imagine alterius personae, quarr supposuerat) (C. 8. 27. 10. pr.). Если должник уплачивал долг, то для защиты его интересов ему предоставлялась actio pigneraticia in personam, по которой он мог требовать от кредитора возвращения заложенной вещи. В свою очередь кредитор мог путем actio pigneraticia contraria требовать возмещения необходимых затрат, произведенных на заложенную вещь; кредитор имел право удержать заложенную вещь впредь до возмещения произведенных им затрат. Si necessarias impensas fecerim in servum aut in fundum, quem pignoris causa acceperim, non tantum retentionem, sed etiam contrariam pigneraticiam actionem habebo (D. 13. 7. 8. pr.). (Если я произвел необходимые расходы на раба или на земельный участок, полученные мною в залог, то я не только буду иметь право удержания, но и actio pigneraticia contraria (встречное требование по залогу).) 415. Оставление заложенной вещи за кредитором. Иногда кредитор выговаривал себе право в случае неуплаты в срок оставить заложенную вещь за собой. Такое условие, в силу которого залогодатель лишался своей вещи, называлось lex commissoria. Тем же термином при купле-продаже обозначалось условие, в силу которого, в случае неуплаты покупной цены в срок, договор купли-продажи терял силу (см. п. 498). В залоговом праве условие о том, что залог поступает в пользу кредитора (т.е. lex commissoria) оказалось чрезвычайно тяжелым для должников. В 326 г. н.э. был издан указ о запрещении такого рода условия (C. 8. 34. 3). Еще до издания этого указа был введен порядок, по которому вместо автоматического перехода заложенной вещи в собственность кредитора при неуплате долга в срок было введено исходатайствование через канцелярию императора такого рода перехода. Impetratio dominii, т.е. ходатайство кредитора о передаче ему заложенной вещи в собственность практиковалось с начала III века н.э., а может быть, и раньше (D. 13. 7. 24. pr.; C. 8. 33. 2). При Юстиниане должнику дано было право в течение двухгодичного срока выкупить имение, перешедшее таким образом в собственность кредитора (C. 8. 33. 3-b); это мотивируется соображениями милосердия - pietatis intuitu. Но мы уже знаем, что профессиональные заимодавцы - faeneratores - были завалены предложениями земли в покрытие денежных займов, и поэтому указ Юстиниана отнюдь не шел вразрез с их интересами: в эпоху глубокого кризиса поземельного владения pietas удачно сочеталась для ростовщического капитала с lucrum (выгода). Сопоставляя, с одной стороны, залоговую lex commissoria и отчасти impetratio dominii, которые вели к переходу заложенной вещи в собственность кредитора, и, с другой стороны, conventio de pignore distrahendo, мы должны признать, что продажа залога вместо обращения его в свою пользу есть значительный шаг вперед. Условие о реализации залога, которое превратилось в молчаливое, подразумеваемое, излагалось вначале expressis verbis и было, как и прочие формуляры договоров, созданием римских юристов, которые при этом руководились интересами оборота и проявляли в этом деле то умение оперировать понятием aequum et bonum, о котором мы говорили выше. 416. Залог права требования. Римское право знало не только залог т.н. телесных вещей, но также и залог прав требования - pignus nominis. Так, например, были распространены соглашения, по которым лицу, оказавшему кредит домовладельцу для ремонта дома, давалось залоговое право на квартирную плату, подлежащую взносу от жильцов (D. 20. 1. 20). Ввиду того что римские доходные дома (insulae), заселенные беднотой, часто представляли собой полуразрушенные трущобы, правительство стремилось привлечь кредит к делу ремонта подобных зданий, путем предоставления привилегий такого рода целевому кредиту. Divus Marcus ita edixit: creditor qui ob restitutionem aedificiorum crediderit, in pecunia, quae credita erit, privilegium exigendi habebit (D. 42. 5. 27. 1). (Указ Марка Аврелия гласит: лицо, предоставившее кредит для восстановления зданий, будет иметь привилегию по взысканию кредитованных им денег.) 417. Залог лавки. Торговцы получали кредит под залог своих складов и магазинов. Мы читаем у Цервидия Сцеволы (конца II в. н.э.): Tabernam debitor pignori dedit... merces per tempora distraxit et alias in tabernam intulit (D. 20. 1. 34. pr.). (Должник дал в залог лавку с товаром; в течение времени он одни товары продал, а другие вновь завез.) Юрист считает, что в залоге состоит товар, который на каждый данный момент находится в лавке. Этот вид залога в настоящее время называется залогом товара в обороте. Знало римское право также перезалог - pignus pignoris, когда кредитор, получив залог, в свою очередь перезакладывал его (D. 13. 7. 40. 2). Разработан был институт обращения взыскания на вещи должника (pignoris capio) и на его требования к третьим лицам (D. 42. 1. 15. 11). 418. Недостатки римской ипотеки. И за всем тем римское ипотечное право, как уже было указано выше, было далеко не совершенным. Допускался залог всего имущества как наличного, так и будущего - obligavit quae habet habiturusque esset (D. 49. 14. 28). Была широко распространена генеральная ипотека, обременяющая в силу закона все имущество должника в обеспечение различных привилегированных требований. К требованиям, обеспеченным генеральной ипотекой, относятся: требования фиска об уплате налогов (C. 4. 46. 1), требования жены после прекращения брака о возврате приданого (C. 5. 12. 30), генеральная законная ипотека, лежавшая на всем имуществе опекуна или попечителя в обеспечение требований к ним со стороны подопечных. Постепенно вырос целый ряд привилегированных требований, пользующихся преимуществом в порядке взысканий, как упомянутые выше, обеспеченные законной генеральной ипотекой, так и другие требования, как, например, требования по кредиту на ремонт домов, постройку или покупку судна, или его оснащение, или отделку: quod quis navis fabricandae vel emendae vel armandae vel instruendae causa crediderit (D. 42. 5. 34), похоронные расходы (privilegium funerarium). Все это при отсутствии регистрации ипотечных операций по каждой недвижимости сделало римскую залоговую систему чрезвычайно запутанной. Вместо документальной записи о наличии ипотеки приходилось ограничиваться личным заверением должника о том, что, например, лавка (taberna) и служащие в ней рабы никому другому не заложены, в чем кредитор верит должнику как порядочному человеку (D. 20. 1. 34. 1). Однако для гражданского права рабовладельческого общества честное слово является недостаточно надежной опорой. На помощь приходит устрашение уголовным наказанием: Si quis rem alii obligatam mihi obligavit nec me de hoc certioraverit, eodem crimine (stellionatus) plectetur (D. 13. 7. 36. 1). (Кто заложит другому вещь, состоящую у меня в залоге, не предупредив меня об этом, тот подвергается наказанию за мошенничество.) Риск, лежавший на кредиторе, должен был вести к удорожанию кредита. Должник, несмотря на то, что он требовал доверия к себе, как vir honestus- честный человек (D. 20. 1. 34. 1), попав в нужду, не гнушался никакими средствами: закладывая вещь, он показывал золотую, а подменивал ее медной (D. 13. 7. 36; 13. 7. 1. 1), а уплачивая долг, он пытался reprobos nummos solvere creditori - платить фальшивой монетой (D. 13. 7. 24. 1). При таком положении неудивительно, что римский кредитор предпочитал залоговому, так называемому реальному кредиту обеспечение личное, в виде различных форм поручительства. Глава 30 ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ДОЛЖНИКА ЗА НЕИСПОЛНЕНИЕ. ВИНА И ВОЗМЕЩЕНИЕ УБЫТКОВ § 125. Вина 419. Понятие вины. Должник несет ответственность в случае неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства. Как правило, эта ответственность наступает при наличии вины должника. Под виной (culpa) понималось несоблюдение того поведения, которое требуется правом. Si omnia quae oportuit, observavit, caret culpa (D. 9. 2. 30. 3). (Нет вины, если соблюдено все, что требовалось.) Вина (culpa) в широком смысле слова распадалась на два вида: а) умысел (dolus), когда должник предвидит последствия своего действия или бездействия и желает этих последствий, и б) небрежность (culpa - вина в тесном смысле этого слова), когда он не предвидел, но должен был предвидеть эти последствия. Culpam esse quod cum a diligente provideri potent, non esset provisum (D. 9. 2. 31). (Вина имеется налицо, если не было предвидено то, что заботливый мог предвидеть.) Ответственность за умышленное неисполнение обязательства наступает всегда; это положение носит императивный, принудительный характер, и оно не может быть устранено предварительным соглашением сторон. Celsus putat non vaiere, si convenerit ne dolus praestetur (D. 50. 17. 23). (По мнению Цельза, недействительно (предварительное) соглашение об устранении ответственности за умысел.) А потому, если продавец заведомо продал заложенного чужого (раба), то хотя бы было оговорено, что продавец не принимает на себя ответственности по этому поводу (neve eo nomine quid praestaret), тем не менее следует оценить убытки, причиненные его умыслом (D. 19. 1. 6. 9. Помпоний). Последующие поколения юристов основывали это положение на том, что - haec conventio contra bonam fidem contraque bonos mores est et ideo nec sequenda est (D. 16. 3. 1. 7). (такое соглашение противоречит доброй совести и добрым нравам и потому не имеет силы.) 420. Степени вины. Источники различают несколько степеней culpa в тесном смысле слова. Эта была, во-первых, culpa lata, грубая вина, грубая небрежность, когда не проявляется та мера заботливости, которую можно требовать от всякого. Lata culpa est nimia neglegentia, id est non intellegere quqd omnes intellegunt (D. 50. 16. 213. 2). (Грубая вина - это чрезвычайная небрежность, т.е. непонимание того, что все понимают.) Пример: Приглашен землемер для определения границ владения. По представлению римлян, такое лицо не нанимается на работу, а делает ее в виде услуги (beneficii loco) и получает не плату за работу, а гонорар (honorarium). Такой землемер не несет обязанностей цивильно-правового характера (civiliter obligatus non est). Поэтому он отвечает лишь за умысел, но также и за грубую вину, поскольку culpa lata dolo comparabitur - грубая вина приравнивается к умыслу (D. 11. 6. 1. 1). Такая расценка последствий грубой вины утвердилась в результате спора между юристами I в. Quod Nerva diceret latiorem culpam dolum esse Proculo displicebat, mihi (Celso) verissimum videtur (D. 16. 3. 32). (Нерва говорил, что грубая вина равняется умыслу; хотя Прокул (его ученик) против этого спорил мне (Цельзу) мнение Нервы представляется совершенно правильным.) Другую степень вины представляла собой culpa velis, легкая вина, именуемая просто culpa. Она имеет место тогда, когда не проявлена мера заботливости, присущая доброму хозяину, заботливому главе семьи - bonus paterfamilias, diligens paterfamilias. Римские юристы выработали тип заботливого и рачительного хозяина - homo diligens et studiosus paterfamilias (D. 22. 3. 25), который служит мерилом для определения степени заботливости должника при исполнении им обязательства и в связи с этим степени его ответственности за вину. Поскольку легкая вина предполагает несоблюдение этого установленного юристами мерила, этот вид вины получил впоследствии название culpa (levis) in abstracto, т.е. вина по абстрактному (отвлеченному) мерилу. Пример: Лицо, получившее вещь в безвозмездное пользование (коммодатарий), отвечает за ту меру заботливости, которую проявляет самый заботливый хозяин, - talis diligentia praestanda est, qualem diligentissimus paterfamilias adhibet. В отличие от вины по абстрактному мерилу говорят о третьем виде вины, а именно culpa (levis) in concreto, т.е. о вине, определяемой по конкретному мерилу. Это имеет место, когда должником не соблюдена та мера заботливости, которую он проявляет в своих собственных делах. В качестве примера можно привести взаимоотношения членов товарищества или общих собственников между собой. Socius socio culpae nomine tenetur... sufficit etenim taiem diligentiam communibus rebus adhibere, qualem suis rebus adhiberesolet (D. 17. 2. 7. 2). (Товарищ отвечает перед другим товарищем за вину... при этом достаточно проявлять в общих делах ту заботливость, которую член товарищества проявляет обычно в своих собственных делах.) В литературе господствует мнение, по которому учение о мере заботливости, применяемой к собственным вещам, diligentia quam suis rebus, является нововведением (притом неудачным) кодификационной комиссии Юстиниана, которая свои взгляды приписала путем интерполяции юристам классической эпохи. Итак, culpa (вина) чаще всего означает culpa levis, т.е. легкую вину, а именно отсутствие той степени заботливости, которая присуща доброму хозяину; реже имеет место culpa lata, т.е. грубая вина, которая приравнивается к умыслу. Dolus (умысел) и culpa (вина) объединяются в обобщающем понятии culpa в широком смысле этого слова. Источники упоминают один раз (D. 9. 2. 44) о легчайшей вине (culpa levissima); считают, что по существу это есть то же понятие легкой вины, только более подчеркнуто выраженное. Равным образом по своему значению совпадают с понятием легкой вины такие выражения, как neglegentia - небрежность, imperitia - неопытность. Celsus etiam imperitiam culpae adnumerandam scripsit: si quis vitulos pascendos vel sarciendum quid poliendumve conduxit, culpam eum praestare debere et quod imperitia peccavit culpam esse: quippe, ut artifex, inquit, conduxit (D. 19. 2. 9. 5). (Цельз написал, что неопытность также причисляется к вине; если кто-нибудь взялся пасти телят или починить либо выгладить платье, то он отвечает за вину, а если он дал промах по неопытности, то это есть его вина, поскольку он взялся за работу, по выражению Цельза, как мастер своего дела.) Мы приводим этот отрывок не только потому, что он освещает вопрос о неопытности как разновидности понятия вины, но и потому, что он характерен для работы юридической мысли Рима. Берутся частные случаи из жизни (выпас скота, починка платья), дается по ним решение (промах по неопытности есть вина), приводится самая сжатая мотивировка (взялся как мастер своего дела) и дается regula iuris, т.е. обобщающий принцип (неопытность относится к вине), причем этот принцип, завершающий цепь суждений юриста-классика Цельза, ставится византийскими кодификаторами в самом начале изложения. В учении о вине так же, как и в других областях римского права, общий принцип завершал собой здание, которое складывалось на основе решений юристов по отдельным делам: Ex iure quod est regula fiat (D. 50. 17. 1). (Из права, действующего в жизни, возникает юридический принцип.) 421. Custodia. Итак, вина есть отсутствие заботливости. Должник, как правило, diligentiam praestare debet - обязан соблюдать заботливость. Но источники оперируют еще одним понятием: custodia - охрана вещи. Гай говорит, что портной, принимающий платье в починку или утюжку, custodiam praestat, отвечает за сохранность вещи; такую же ответственность несет коммодатарий, т.е. лицо, получившее вещь в безвозмездное пользование (Гай. 3. 205 - 206). В чем же состоит ответственность по custodia и чем она отличается от ответственности по diligentia? Есть основание считать, что custodia возлагала ответственность на должника за кражу доверенных ему вещей, совершенную третьим лицом, независимо от вины должника, а также за вред, причиненный вещам третьими лицами. Особенно это имело место в тех случаях, когда должник по договору принял на себя обязанность охраны вещи - custodia. Мы читаем в Институциях Юстиниана (3. 23. 3-а): проданный раб бежал или был похищен (до передачи его продавцом покупателю) без умысла или вины продавца; если продавец принял на себя охрану (custodia) раба вплоть до момента передачи, то он несет риск этого случая - ad ipsius periculum is casus pertinet; в противном случае продавец ответственности не несет. В некоторых случаях обязанность custodia возлагается на должника независимо от особой о том договоренности между сторонами. Это относится к упомянутым случаям принятия вещи для починки или для безвозмездного пользования (коммодат). Custodia, к которой обязан коммодатарий, превратилась у византийских кодификаторов в exactissima diligentia custodiendae rei - особо тщательный вид заботливости по охране вещи (D. 44. 7. 1. 4). Понятие custodia выводит нас за пределы вины и ставит вопрос о возможности ответственности должника, независимо от его вины, т.е. об ответственности за casus - случай. 422. Случай и непреодолимая сила. "Случай" есть техническое выражение для гибели или повреждения вещи, происшедших без вины должника. Если, например, наследник обязан выдать вещь в соответствии с распоряжением завещателя и вещь утрачена, то источники различают: Culpa heredis res periit, sine culpa periit (D. 30. 47. 4). (Вещь погибла по вине наследника; вещь погибла без его вины.) Во втором случае мы имеем дело с casus. Говоря о гибели животных, юрист останавливается на casus mortesque, quae sine culpa accidunt, т.е. случаях и смерти, происходящих без вины (D. 50. 17. 23. i.f.). По общему правилу, содержащемуся в только что приведенном отрывке, casus a nullo praestantur - за случай никто не отвечает. Римские юристы различали простой случай от casus maior - vis maior, т.е. от непреодолимой силы, которую они определяли, как случай непредотвратимый, которому невозможно противостоять - casus cui resisti non potest. В виде примеров они приводят: землетрясение, оползень земли, обвал, кораблекрушение, нападение разбойников, пиратов и неприятеля. Гибель вещи вследствие непреодолимой силы освобождает должника от ответственности за исключением тех случаев, когда действию непреодолимой силы предшествовала вина должника. Это положение было уже разработано у юристов старореспубликанской школы, например у Сервия, и было сформулировано в классическую эпоху следующим образом: Sed et in maioribus casibus, si culpa eius interveniat, tenetur (D. 44. 7. 1. 4). (Но и при неодолимой силе должник несет ответственность, если к делу примешивается его вина.) Современник Цицерона Сервий приводит следующий пример: С моей крыши ветром снесло черепицы, и они нанесли ущерб соседу. Violentia ventorum vim habet divinam - сила ветра есть сила божественная (D. 39. 2. 24. 4). За действие "божественной" силы никто не отвечает, но если кровельная работа была плохо сделана, т.е. если есть привходящая вина домовладельца, то наступает ответственность и за стихийную силу. Eum teneri, si aedificii vitio id acciderit - домовладелец отвечает, если это произошло вследствие недостатков здания (D. ibid). Другой пример, над которым работал тот же Сервий, чрезвычайно любопытен. Народный трибун Кай Гракх выступил с радикальным проектом аграрной реформы. Его противники, аристократы убили смелого реформатора. Когда шум борьбы отгремел, вдова Гракха, по имени Лициния, обратилась к наследникам Гракха с требованием о возврате вещей, полученных ими в приданое. Наследники отклонили требование на том основании, что взыскиваемое имущество погибло во время народного волнения, окончившегося убийством Гракха. По этому делу дал заключение Публий Муций Сцевола, избранный консулом на 133 г. до н.э., один из основателей гражданского права (qui fundaverunt ius civile) (D. 1. 2. 2. 39), аристократ и верховный жрец. В этом древнейшем из дошедших до нас заключений римских юристов говорится следующее: Ea sententia Publii Mucii est: Quod res dotales in ea seditione qua Gracchus occisus erat perissent, ait, quia Gracchi culpa ea seditio facta esset, Licinniae praestari oportere (D. 24. 3. 66). (Вот заключение Публия Муция: Поскольку имущество, полученное в приданое, погибло в том восстании, в котором был убит Гракх, оно подлежит возврату Лицинии, так как самое восстание произошло по вине Гракха.) Этот пример поучителен потому, что показывает, как римская верхушка использовала цивилистические методы, сводя действия политических противников к "вине". Если случай с приданым Гракха осветить в терминологии Сервия и последующих юристов, то это значит, наследники Гракха ссылаются на невозможность исполнения, наступившую в результате воздействия непреодолимой силы или божественной силы, как тогда говорили в стиле, близком к стилю первых юристов - верховных жрецов. Адвокат же со стороны вдовы Гракха парировал это возражение ссылкой на привходящую вину самого Гракха. Из того, что Муций Сцевола высказался против наследников Гракха, Сервий сделал обобщающий вывод, что муж, получивший приданое, отвечает не только за dolus, но и за culpa. 423. Пределы ответственности по отдельным договорам. Таким образом, римские юристы подошли вплотную к вопросу о том, что необходимо привести в систему объем ответственности должника по каждому из договоров и установить, в каких случаях он отвечает лишь за умысел, в каких также за вину (culpa) и в каких даже за случайную гибель вещи, т.е. без вины. В основу деления был положен вопрос о том, чьи преимущественно интересы имеет в виду заключенный договор. (1) Если договор имеет в виду интересы только кредитора, то должник отвечает за умысел (dolus). Выше приводился случай с землемером, который не является цивильно обязанным и не имеет права требовать плату за работу; он отвечает лишь за убыток, причиненный по умыслу. Как правило, римские юристы, исходя из того, что безвозмездная поклажа принимается в интересах поклажедателя (депонента), считали поклажепринимателя (депозитария) ответственным лишь за умысел. К умыслу приравнивалась грубая вина. (2) Если же договор имеет в виду интересы обеих сторон, то должник отвечает как за dolus, так и за culpa, понимая под этой последней culpa levis. Например, если вещь сдана на хранение за плату, то хранитель отвечает не только за dolus, но и за culpa. То же самое имеет место в отношении нанимателя вещи (за плату), а также в отношении обязанности возврата приданого, где в пользовании приданым заинтересован муж, а в возврате приданого заинтересована жена. Ответственность за culpa применялась, как правило, к большинству договоров, в том числе и к договору ссуды, т.е. предоставлению во временное безвозмездное пользование. Модестин обосновывал это тем, что и в договоре ссуды обе стороны заинтересованы: ссудополучатель - в пользовании вещью, а дающий вещь в пользование заинтересован в ее обратном получении (Collatio. 10. 2. 1). Позднейшие юристы считали, что ссуда совершается в интересах только должника, но объем ответственности оставили тот же (culpa, точнее, culpa levis). Я тебе дал раба-маляра во временное безвозмездное пользование, он на работе упал с лесов и разбился; убыток несу я, хозяин его, если нет твоей вины - так решал вопрос юрист конца республики Намуза, ученик Сервия. Но если веревка и скрепы оказались ветхие или леса плохо собраны, то вина твоя и ответственность твоя (D. 13. 6. 5. 7). (3) По некоторым договорам источники ограничивают ответственность должника случаями несоблюдения той степени заботливости, которую он применяет к своим делам (diligentia quam rebus suis). Это относится к ответственности члена товарищества перед другими сотоварищами (п. 524). (4) Когда на должнике лежит обязанность особой охраны, custodia, он отвечает и за случайную гибель вещи. (5) Особо стоит вопрос об ответственности судовладельцев и содержателей постоялых дворов и сараев (для помещения в них животных) за целость принятых ими вещей (receptum nautarum cauponum et stabulariorum). В силу эдикта претора эта категория лиц несла ответственность не только за вину, но и за случай (п. 547). § 126. Учение о возмещении убытков 424. Убытки договорные и деликтные. Ответственность должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства выражалась в Риме преимущественно в обязанности возместить убытки (damnum praestare). С обязанностью должника возместить убытки мы имеем дело как при нарушении им договорных обязательств, так и при совершении им неправомерных действий, не связанных с договором, т.е. при совершении деликта (damnum iniuria datum - вред, причиненный неправомерно, по деликту). Таким образом, мы можем говорить о возмещении убытков в обязательственном праве вообще, т.е. как в договорном, так и в деликтном праве. 425. Объем возмещения убытков. Из Институций Гая (4. 47) мы знаем, что формула присуждения (кондемнации) могла гласить либо: а) quanti ea res erit, tantam pecuniarii condemnato - сколько эта вещь будет стоить, столько денег присуди, либо б) quiquid ob eam rem dare facere oportet ex fide bona, eius condemnato - что по этому делу надлежит исполнить по доброй совести, столько присуди. (1) В первом случае возмещение убытков сводится к возмещению действительной стоимости вещи - vera rei aestimatio, iustum pretium rei. Например, завещатель обязал наследника дать легатарию вещь, составляющую собственность третьего лица. Если это последнее не желает продать эту вещь или требует за нее неумеренную цену, то обязанность наследника ограничивается уплатой "действительной" цены вещи (D. 32. 14. 2). Нередко речь идет об умеренной оценке - moderata aestimatio (D. 39. 2. 40). (2) В развитом римском праве мы чаще всего имеем дело со вторым способом возмещения убытков в виде широко формулируемого quidquid dare facere oportet. В этих случаях говорят о присуждении "интереса". Id quod interest interdum pretium egreditur si pluris interest, quam res valet, т.е. интерес часто превышает цену вещи или интерес бывает больший, чем стоит вещь (D. 19. 1. 1). Слово interesse означает "быть между", "составлять разницу". Присуждается разница (interesse) между тем предположительным состоянием имущества кредитора, какое было бы, если бы договорное обязательство было исполнено должником, или если бы деликт не был совершен, и тем действительным имущественным положением, которое создалось вследствие неисполнения договора или совершения деликта. В данном случае дело не ограничивается возмещением стоимости вещи: Non corpus solum aestimatur, sed potius quanti interfuit (D. 9. 2. 21. 2). (Оценивается не столько врожденная вещь, сколько интерес.) Гай приводит следующий пример, который воспроизводился и младшим поколением юристов: Если из труппы актеров или из оркестра музыкантов один был убит, то не только производится оценка убитого, но сверх того учитывается и то, насколько обесценились прочие, оставшиеся. То же имеет место, если будет убит один из пары мулов или одна из четверки лошадей (Гай. 3. 212; D. 9. 2. 22. 1. Павел). Понятие "интереса" раскрывается в источниках как совокупность положительного ущерба и упущенной выгоды: Quantum mea interfuit id est quantum mihi abest quantumque lucrari potui (D. 46. 8. 13). (Мой интерес, т.е. то, чего мне положительно недостает, и то, что я мог выгадать.) Или, как в другом месте выражается Ульпиан: Non solius damni, puto et lucri habendam rationem (D 13. 4. 2. 8). (Не только ущерб, но и выгода принимается во внимание.) Эти два элемента впоследствии стали сокращенно называться damnum emergens et lucrum cessans, т.е. возникший ущерб и упущенная выгода. 426. Убытки прямые и косвенные. Однако римские юристы не идут слишком далеко в определении размера убытков. Прежде всего, не принимается во внимание особая ценность, которую предмет представляет для данного лица ввиду особой привязанности или расположения. Так, например, если убит раб, который тебе особенно дорог потому, что он твой внебрачный сын, то это обстоятельство не учитывается. Pretia rerum non ex affectione nec utilitate singulorum, sed communiter fungi (D. 9. 2. 33). (Цены вещей определяются не привязанностью и особым интересом отдельных лиц, а их значением для всех.) Павел повторяет это положение вслед за юристом I в. Секстом Педием. Это есть приближение к действительной и справедливой оценке, о которой говорилось выше. Далее, присуждению подлежат только убытки, находящиеся в непосредственной близости с самой вещью - circa rem ipsam. Cum per venditorem steterit, quominus rem tradat, omnis utilitas emptoris in aestimationem venit, quae modo circa ipsam rem consistit (D. 19. 1. 21. 3). (Если проданная вещь не была передана по обстоятельствам, зависящим от продавца, то во внимание принимается интерес покупателя, но лишь поскольку он близко связан с самой вещью.) Пример приводится такой. Некто продал пшеницу, но не сдал ее покупателю, и рабы покупателя заболели и погибли от голода. Взысканию подлежит стоимость пшеницы, а не стоимость погибших от голода рабов. Юрист считает, что убыток от гибели рабов не связан непосредственно с несдачей пшеницы (non circa ipsam rem), а является более отдаленным. Более отдаленные убытки присуждались при наличии умысла или когда контрагент (продавец или наниматель) знал о наличии порока и скрыл его. Правило о различии в этом отношении случаев, когда продана заведомо вещь с пороками и когда продавец не знает о пороке вещи, восходит ко временам Марка Порция Катона (около 200 г. до н.э.), на которого ссылается Цицерон. Cum in vendundo rem eam scisset et non pronuntiavisset, emptori damnum praestari oportere (Cicero, De offic. 3. 86). (Если, продавая вещь, продавец знал о пороке и не предупредил, то он должен возместить покупателю убыток.) Близко к вопросу об убытках непосредственных и более отдаленных подходит вопрос о причине, непосредственно вызвавшей ущерб, и, с другой стороны, о причинной связи, прерванной вмешательством привходящих обстоятельств; этот вопрос имеет значение при обсуждении ответственности по деликту. Damni iniuriae actio ob ea ipsa sit, quae non extrinsecus alia causa oblata, damno quis anectus est (D. 19. 2. 57). (Требование об убытках от правонарушения должно быть связано с тем самым обстоятельством, от которого понесен ущерб, без привнесения другой причины извне.) Это обобщение иллюстрируется у Лабеона следующим примером. Домовладелец сдал примыкающий к его дому участок соседу в аренду. Сосед возводил у себя здание и выкопанный для фундамента грунт сбрасывал на арендуемый участок. Образовалась куча земли, которая вследствие непрерывных дождей настолько намокла, что влага проникла в дом арендодателя и дом обвалился. Лабеон, а вслед за ним его ученик Яволен считают, что в данном случае имеется налицо alia causa extrinsecus oblata - привходящая извне другая причина; поэтому деликтная ответственность отпадает, вопрос может идти о том, нарушил ли арендатор свои обязанности по арендному договору или не нарушил. 427. Зачет выгоды с ущербом. Особое место в учении об убытках занимает вопрос о том, допускается ли или не допускается зачет в покрытие убытков, возникших от какого-либо действия или события, той выгоды, которая получается от того же действия или события (compensatio lucri cum damno). Римское право не дало этому вопросу окончательного разрешения. В источниках приводится следующий пример. Один из участников товарищества поставил своего раба приказчиком в общем торговом деле. Этот раб повел операции товарищества небрежно, отчего получился убыток, однако по другим сделкам получилась прибыль. Марцелл считает, что за убыток отвечает хозяин раба, а не товарищество в целом, прибыль же идет за счет всех товарищей. Таким образом, в этом случае non compensandum lucrum cum damno - прибыль не зачитывается с убытком (D. 17. 2. 23. 1). В другом случае одно лицо вело дела отсутствующего лица без поручения, причем проводило операции, которых отсутствующий не делал бы, например, покупало неопытных рабов-новичков. Тут прибыль относилась за счет отсутствующего, а убыток падал на лицо, ведущее его дела без поручения. Однако - si in quibusdam lucrum factum fuerit, in quibusdam damnum, absens pensare lucrum cum damno debet (D. 3. 8. 10.) (если по некоторым делам получилась прибыль, а по другим убыток, то отсутствующий обязан засчитать прибыль с убытком.) В данном случае имеет место compensatio lucri cum damno - зачет прибылей и убытков. |