Марченко Учебник ТГП. Учебник подготовлен в соответствии с новыми стандартами на основе обобщения и привлечения новейшего фактического материала. Для студентов, аспирантов и преподавателей юридических вузов
 Скачать 4.31 Mb.
|
Глава VI. Государство и право переходного типа§ 1. Некоторые особенности государства и права переходного типаВ отечественной и зарубежной юридической литературе наряду с рассмотрением проблем, касающихся традиционных типов государств и правовых систем, отдельное внимание уделяется также проблемам государства и права переходного типа. Терминологически эти государства и правовые системы обозначаются по-разному, а именно - как "переходные государства и правовые системы", "переходные состояния государств и правовых систем" и т.п., но суть вопроса от этого не меняется. Они были и остаются государственно-правовыми системами, находящимися "на переходе" от одного типа государства и права к другому - от рабовладельческого к феодальному, от феодального к капиталистическому, от капиталистического к социалистическому и, наоборот - от социалистического (или псевдосоциа-листического) к буржуазному, капиталистическому. Переходные состояния государства и права не являются чем-то необычным, а тем более - исключительным для какого-то региона или же отдельно взятой страны. Это явление - общее для всех государств и правовых систем, объективно существующее во всех странах и регионах мира. Оно имеет место на протяжении всей истории развития государства и права. Конкретное же выражение переходное состояние государственно-правовой системы находит в период развития государства и права между двумя различными типами государственно-правовой материи. При этом не имеет принципиального значения то обстоятельство, что типология государств и правовых систем может проводиться не только на формационной, но и на цивилизационной основе. Разница при этом заключается лишь в том, что в последнем случае вместо "традиционных", ставших своего рода классическими в мировой литературе - рабовладельческих, феодальных и других типов государства и права, будут фигурировать иные их типы*(175). Межтиповое, переходное состояние государства и права как объективно существующее явление сохраняется в любом случае, независимо от того, как типы государства и права и само их переходное состояние понимаются или как они называются. Разумеется, не будет большой ошибкой сказать, что государство и право, а вместе с ними общество, политическая система и отдельные социально-политические институты находятся в переходном состоянии всегда, имея в виду их постоянное функционирование и развитие, сопровождающееся их непрерывным переходом из одного качественного состояния в другое. Однако согласно сложившемуся в научной литературе представлению под переходным типом (видом, состоянием) государства и права имеется в виду все же не процесс их развития вообще или их постоянное "переходное" состояние как таковое, а лишь их определенное, межтиповое состояние, возникающее у государства и права при переходе от одного типа к другому. Каждое государство и право, будучи историческими категориями и определенными типами социально-политических явлений, существуют и функционируют в рамках определенных общественно-экономических формаций. Вместе с тем в их развитии "как в прошлом, так и в настоящем встречаются переходные состояния, т.е. периоды перехода от одной общественно-экономической формации к другой"*(176). Именно такие переходные состояния привлекают к себе внимание исследователей, занимающихся проблемами государства и права, не только в обычных, относительно стабильных условиях их развития и функционирования, но и в экстремальных, кризисных ситуациях. Ведь у государства и права, так же, как и у любого иного социального организма, бывают периоды не только взлетов, бурного роста и развития, но и периоды затяжных кризисов, болезней, наконец, периоды их постепенного угасания и падения. Отмечая это обстоятельство, французский юрист М. Ориу писал в начале XX в., что каждое государство в любые эпохи подвержено болезням и кризисам. Болезнями государства называются те причины, которые возникают внутри самого государства и которые в общем являются результатом "или особого властолюбия, вызывающего заговоры, или чрезмерного развития какого-либо из идеальных принципов, гармоническое равновесие которых образует нормальный режим государства"*(177). Что же касается кризисов, зачастую провоцирующих переходное состояние государства и права, то М. Ориу "с исторической точки зрения" подразделяет их на две категории. А именно - кризисы, возникающие в период роста и централизации государств и правовых систем, когда еще молодое государство "самоутверждается, укрепляет свою власть и само является ареной жестокой борьбы за завоевание власти", и кризисы, "происходящие в период децентрализации" зрелых, давно сложившихся государств*(178). Изучение причин и историй болезней государства и права, равно, как и поражающих их кризисов, имеет весьма важное значение не только в теоретическом, но и в практическом плане. Оно помогает не только глубже и разносторонне понять сущность и содержание переходного состояния государства и права, но и установить правильный диагноз их кризисных заболеваний, а вместе с тем и определить наиболее оптимальные пути и средства выхода из создавшегося положения. Особо важное значение это имеет в настоящее время для России, а также для бывших социалистических стран Восточной Европы, республик Прибалтики и стран СНГ, находящихся на переходном этапе от псевдосоциализма к капитализму. Ведь переходное состояние государства и права - это всегда весьма сложное, внутренне противоречивое, нередко весьма болезненное состояние, связанное с критической переоценкой прошлого и с мучительным выбором своего ближайшего и отдаленного будущего. Знание настоящих причин и условий, вызвавших кризисное состояние государства, правовой системы и общества, имеет при данных обстоятельствах весьма важное, принципиальное значение. Известный русский историк XIX в. Т.Н. Грановский отмечал, что его внимание всегда приковывали к себе так называемые переходные состояния общества, переходные эпохи в истории человечества. Его влекла к ним не только "трагическая красота", в какую они были облачены, но и желание "услышать последнее слово всякого отходящего", уловить начальную мысль зарождающегося порядка вещей". Т.Н. Грановский подчеркивал, что только здесь "опытному уху можно подслушать таинственный рост истории, поймать ее на творческом деле"*(179). Переходное состояние современного общества, а вместе с ним государства и права в значительной мере отличается от их переходного состояния более ранних веков. В отечественной литературе в связи с этим совершенно справедливо отмечалось, что "современные переходные процессы имеют целый ряд характеристик, существенно отличающих их от аналогичных социальных сдвигов в прошлые века истории человечества"*(180). Среди этих особых характеристик указывается, в частности, на то, что: а) переходные явления и процессы в настоящее время имеют не локальный, как это было раньше, а глобальный характер; б) для перехода на новую ступень эволюции, в силу особенностей развития современного общества, уже недостаточно только политических и социально-экономических изменений, а необходимо учитывать и "новую модель взаимодействия человека и природы", принимать во внимание "не только социальные, но и ноосферные измерения"; в) угрозы, подстерегающие современное общество в переломную эпоху, "создают объективные предпосылки как для объединительного процесса в политической, экономической, экологической и других общественных сферах, так и для выработки новых нравственных норм" и г) в переходный период на современном этапе развития общества неизмеримо возрастают, по сравнению с прошлым, возможности "активного вмешательства человека в ход преобразовательных процессов"*(181). Наряду с названными особенностями переходного состояния современного общества, государства и права в отечественной и зарубежной литературе указывается также и на другие особенности. О некоторых из них мы будем говорить позднее, при рассмотрении переходного состояния современного государства России, а также стран СНГ. А сейчас акцентируем внимание на общих чертах и признаках, а также на условиях возникновения и развития государства и права переходного типа, независимо от временных или любых иных факторов их существования и функционирования. Что объединяет государства и правовые системы переходного типа, скажем, XX в. с аналогичными по своему характеру государствами и правовыми системами Средневековья? Что между ними общего и что у них особенного? И вообще, можно ли говорить об общности государств и правовых систем, существующих в разных временных измерениях, когда одни из них в XVII-XIX вв. представляли собой государства и правовые системы, переходящие от феодализма к капитализму, а другие - в XX в. официально провозгласили в качестве своей основной цели переход от социализма к капитализму? Отвечая на данные вопросы, следует обратить внимание прежде всего не на их конкретную, материализующуюся в их повседневной жизни социально-классовую сущность, их специфическое содержание и назначение, обусловленное строго определенными историческими рамками и условиями жизни, а на их общие, присущие им как однородным явлениям признаки и черты. Несомненно, государство и право переходного типа обладают всеми теми же признаками и чертами, которые свойственны любому государству и праву. Однако в отличие от государств и правовых систем "классических" типов (рабовладельческий, феодальный и т.п.) они обладают также и своими особенностями. Среди них можно назвать следующие. Первое. Все государства и правовые системы переходных типов возникают, по общему правилу, не иначе, как в результате различных социальных потрясений в виде революций, войн, неудавшихся радикальных реформ. В качестве конкретных примеров, подтверждающих данный тезис, можно привести революцию XVII в. в Англии (1640-1659), положившую начало становлению первого буржуазного государства и права в Европе; буржуазную революцию XVIII в. во Франции (1789-1794), по праву названную Великой французской революцией, которая послужила мощным социальным импульсом для перехода государства и права Франции и многих других стран от феодализма к капитализму; Октябрьскую революцию 1917 г. в России, явившуюся началом перехода государства и права России, а затем и многих других стран от капитализма к социализму. В зависимости от конкретно-исторических условий той или иной страны формы, темпы, средства воздействия революции или иных подобных им социальных явлений на государственную и общественно-политическую жизнь, равно как и обусловленные этим воздействием темпы становления нового государства и права, далеко не одинаковы. В юридической литературе совершенно обоснованно в связи с этим указывается на то, что в борьбе с феодальными порядками буржуазия как политический класс добивалась наибольших успехов в тех случаях, когда она "действовала в союзе с народом, опираясь на революционные выступления трудящихся масс"*(182). В этих странах, где антифеодальные настроения крестьянства и плебейских низов городского населения оказали непосредственное воздействие на политическую позицию буржуазии, принципы буржуазной государственности и права реализовывались наиболее полным образом. Типичным примером в данном случае может служить Франция. В тех же странах, где революции были недостаточно глубокими*(183), а их лидеры, склонные к компромиссу с феодальными силами, не стремились к радикальному сокрушению средневековых государственных и правовых учреждений, становление новых буржуазно-демократических порядков, а вместе с ними и переходное состояние государства и права происходило в течение длительного периода времени. Одним из подтверждений этого может служить Англия. В отличие от Великой французской революции, начавшейся и проистекавшей в условиях жесткой конфронтации экономически сильной, но политически бесправной буржуазии с феодальной монархией, дворянством и поддерживающей их церковью, английская буржуазная революция протекала в условиях компромисса буржуазии с обуржуазившейся частью класса феодалов, называвшейся в истории "новым дворянством". В результате этого в стране длительное время сказывалась несовершенность революции, выразившаяся в сохранении крупного феодального землевладения, удержании новой земельной аристократией значительной политической власти, в сохранении ряда феодальных институтов, включая довольно сильную королевскую власть. Последовавшие за этой революцией в XVIII и XIX вв. аграрная и промышленная революции в Англии в конечном счете обеспечили господствующее положение капиталистическим производственным отношениям и лидерство промышленной буржуазии в осуществлении политической власти*(184). Но для этого потребовалось около двух веков! Второе. Переходное состояние государства, права и самого общества содержит в себе несколько возможных вариантов дальнейшей эволюции социальной и государственно-правовой материи, альтернативу развития государства, права и общества по тому или иному пути. Например, современное переходное состояние России и других бывших социалистических стран содержит в себе альтернативу их развития в направлении созидания общества, государства и права по образцу или раннего (дикого) капитализма, или позднего ("монополистического") капитализма, или социал-демократизма. Вместе с тем оно предоставляет лицам, определяющим судьбы этих стран и народов на данном историческом отрезке времени, возможность выработки собственного видения пути развития государства, права и общества с учетом исторических и иных традиций своей страны, уровня развития экономики и культуры общества, особенностей быта народа, нации или доминирующих этнических групп. Наличие реальной альтернативы в переходный период, возможность настоящего выбора пути развития государства и права определяются многими объективными и субъективными факторами. Среди них: экономические возможности государства и общества, соотношение противоборствующих сил, интеллектуальные возможности новоявленных вождей и политических лидеров, степень их политической ангажированности и зависимости извне, характер идеологических установок власть имущих и оппозиции, способность их к компромиссам, а также к совместной выработке концепции развития переходного государства и права, к проведению основных ее положений в жизнь, уровень их политической гибкости и др. Эти и иные, им подобные факторы действуют в основном на обыденном политическом, а точнее - политико-прагматическом уровне. Однако наряду с ними есть и другого рода факторы, проявляющиеся на более высоком, философско-историческом, интеллектуальном уровне. Суть их заключается в том, что при определении пути развития государства и права в переходный период, при выработке его концепции за основу берутся не только действующие на исторически ограниченном отрезке времени и пространстве факторы, краткосрочные выгоды и интересы, но и философские воззрения, касающиеся всего исторического процесса развития государства и общества, а также представления интеллектуальной элиты данной страны о том, какой путь развития государства и общества следует считать прогрессивным, а какой - регрессивным. Так, руководствуясь в процессе выбора пути развития советской "перестроечной" и постсоветской России марксистским мировоззрением, власть имущие должны были бы придти к выводу, что единственным "исторически верным" и прогрессивным путем развития страны является ее развитие по пути от капитализма к социализму, а затем - в направлении дальнейшего совершенствования социализма. Собственно этой концепции вплоть до 90-х годов и придерживались, по крайней мере - официально, демонстративно, как многие нынешние государственные деятели России и стран СНГ, занимающие высшие посты, бывшие партийные функционеры, так и нынешние отставные ее легионеры. Руководствуясь же в переходный период в процессе выбора пути развития государства и общества немарксистским мировоззрением, нынешние власть имущие в России и в других бывших социалистических странах идут по пути созидания рыночной экономики и "построения подлинно демократического" капиталистического государства и общества. Разновидность созидаемого при этом капитализма - "народный", "олигархический", "с национальной спецификой" и т.п. - не имеет принципиального значения. Главное в том, что это - не социализм, а капитализм и что выбор пал не на первый, а на второй. При данном мировоззренческом подходе "плюс" поменялся на "минус", и наоборот. То, что провозглашалось прогрессивным, стало представляться в качестве регрессивного. Разумеется, и в этом случае элемент политического цинизма и конъюнктуры, несомненно, имел место. Однако применительно к интеллектуальной элите, обладающей влиянием на процесс выбора пути развития общества и государства, а также средствами воздействия на саму власть, огромное значение имеют и сугубо мировоззренческие, философские факторы. Большая роль при этом отводится различному пониманию исторического процесса и социально-политического прогресса. Прямолинейное, "хронологическое" понимание исторического процесса и социально-политического прогресса, согласно которому мир, непрерывно развиваясь по восходящему пути - "исторической" спирали*(185), последовательно движется от одной, менее совершенной стадии своего развития, - к другой, более совершенной и прогрессивной, от рабовладельческой общественно-экономической формации, в рамках которой возникает и развивается рабовладельческое государство и право, - к коммунистической, в пределах которой функционирует высшее по своему типу социалистическое государство и право, - такое понимание исторического процесса и прогресса с неизбежностью приводит к выводу о том, что социалистический путь развития России и других стран является более совершенным и прогрессивным, нежели капиталистический путь развития. Любое иное представление об историческом и социально-политическом прогрессе логически приводит к совершенно иному выводу. Так, например, взяв за основу своих рассуждений в процессе выбора пути развития государства и общества переходного типа "хронометрическое" представление об историческом процессе и социально-политическом прогрессе, согласно которому вся мировая история, а вместе с ней и мировой прогресс развиваются не по спиралеобразной восходящей линии, а циклически, неизбежным выводом будет то, что во всем мире нет заранее предопределенных прогрессивных или регрессивных стадий развития государства и общества. Все относительно и условно, ибо история повторяется по истечении определенного времени, цикла. Представление о циклическом характере развития истории не оставляет никаких шансов ни для марксистов Востока (включая бывший СССР и другие социалистические страны), еще совсем недавно говоривших об исключительности, подлинной ценности и прогрессивности социалистического строя, ни для их противников на Западе, постоянно заявлявших то же самое в отношении капиталистического строя. И восточный, социалистический, и западный, капиталистический, пути развития с точки зрения циклического характера всемирной истории отнюдь не являются эталонами общественного и государственного развития. Каждый из них заключает в себе и весьма прогрессивные начала, и не менее регрессивный конец. В отношении социализма, который на протяжении десятков лет усиленно практиковался в СССР и других странах Восточной и Центральной Европы, история довольно наглядно показала несостоятельность данной, искусственно созданной псевдомарксистской модели. В отношении же противостояний ей западной социально-политической конструкции истории еще предстоит сказать свое веское слово. Как отмечал вскоре после Второй мировой войны широко известный английский историк А. Тойнби, западный мир "стал очень обеспокоен собственным будущим, и наше беспокойство есть естественная реакция на угрожающую ситуацию, в которой мы оказались. А ситуация действительно угрожающая". Обзор исторического пейзажа в свете известных нам данных показывает, что "к настоящему моменту история повторилась около двадцати раз, воспроизводя общества такого вида, к которому принадлежит наш Западный мир, и что, за вероятным исключением нашего собственного общества, все представители этого вида обществ, называемых цивилизациями, уже мертвы или находятся в стадии умирания". Более того, когда мы детально рассматриваем эти мертвые или умирающие цивилизации, сравнивая их между собой, "мы находим указания на повторяющуюся схему процесса их надлома, упадка и распада"*(186). Ничто "не может помешать" западному миру последовать данному историческому прецеденту, "совершив социальное самоубийство"*(187). Третье. Переходное состояние государства, права и самого общества, на базе которого они возникают и развиваются, неизбежно связано с резким изменением характера и масштабов традиционных экономических связей, временным расстройством экономики, ослаблением материальной основы государства и правовой системы, резким падением уровня жизни значительной части населения. Это - печальная закономерность, свойственная всем переходным этапам, которая особенно ярко проявилась в последнюю декаду, в период "развернутого строительства" рыночных отношений в современной России и других бывших социалистических странах, на пути их "обратного перехода" от социализма к "народному", или "олигархическому", капитализму. Отмечая это обстоятельство, некоторые авторы вполне справедливо указывают на то, что такого рода эксперименты нередко приводят к гражданским войнам и другим негативным социальным последствиям. В таких условиях правительства ряда стран зачастую "оказываются неспособными остановить галопирующую инфляцию" и нейтрализовать негативные последствия, порожденные длительной экономической неопределенностью"*(188). Четвертое. Для переходного типа государства и права свойственно временное ослабление их социальных и политических основ в силу происходящей в стране переоценки социально-политических ценностей среди значительной части населения, неизбежных при этом колебаний между старой и новой государственной властью и политической элитой, в силу возникающего нередко при этом социального напряжения, общественного смятения и хаоса. Изучая состояние общества и умонастроения широких слоев населения Франции в переходный период, порожденный Великой французской революцией, французский писатель-романтик Ф. Шатобриан не без горечи отмечал также заметное падение в таких переходных и, как правило, весьма неопределенных условиях общественных нравов, веры в человеческую доброту, гуманность и справедливость. Революции, констатировал он, сметают со своего пути не только старый мир, но и сокрушают нравственность*(189). Что стало бы с родом человеческим, если бы люди всегда "изощрялись в оправдании нравов, достойных осуждения, если бы они силились воодушевить нас отвратительными примерами, пытались выдать за успехи, за воцарение свободы, за глубину гения деяния натур низких и жестоких? Не смея ратовать за зло под собственным именем, люди прибегают к уверткам". Шатобриан предупреждал, что необходимо остерегаться "принять эту тварь за духа тьмы, это ангел света!" Всякое уродство при этом считается красивым, всякий позор - почетным, всякая гнусность - возвышенной, всякий порок - достойным восхищения. В результате "мы вернулись к тому материальному языческому обществу, где всякое имело свой алтарь"*(190). Подобное состояние общества оказывало в переходный период негативное воздействие не только на многочисленных власть предержащих, но и на само французское государство. Шатобриан с сожалением констатировал, что в современный ему период существовало "самое зрелое и передовое государство", обнаруживающее, однако, все признаки переходной стагнации и упадка. "Как смертельно больной человек озабочен тем, что ждет его в могиле, так вымирающий народ беспокоится о своей грядущей судьбе. Отсюда сменяющие друг друга политические ереси"*(191). Старый порядок в Европе "близок к смерти". От него уже не осталось почти ничего. "Авторитет опыта и возраста, рождения и гения, таланта и добродетели - все отринуто; смельчаки, которые, взобравшись на вершину развалин, объявляют себя исполинами; скатываются вниз пигмеями". За исключением двух десятков людей, которым назначено "держать факел над мрачными ступенями, куда мы вступаем, - за исключением этих немногочисленных людей, поколение, щедро наделенное умом, впитавшее знания, готовое к многообразным победам, потопило все свои задатки в суете, столь же неплодотворной, сколь бесплодна его гордыня". Безымянные толпы волнуются, сами не ведая, отчего, как "волновались народы в Средние века: изголодавшиеся стада, не знающие пастыря, мечутся с равнины на гору и с горы на равнину, пренебрегают опытом наставников, закаленных ветром и солнцем"*(192). На основе своих наблюдений Шатобриан отмечает, что в переходный период "все преходящие вера и нравственность отринуты или понимаются всяким по-своему". В вещах менее возвышенных наблюдается "неспособность убедить и выжить: сердце славы бьется от силы один час, книга стареет через день, писатели убивают себя в надежде привлечь внимание, но тщетно - никто не услышит даже их последнего вздоха"*(193). При таком "расположении умов" естественно, что люди "не видят иного средства растрогать, кроме как живописать сцены казни и торжество порока". Они забывают, что "подлинные слезы - те, что исторгает прекрасная поэзия, те, где восхищение смешано с болью"*(194). Находясь в смятении в переходный период, многие из сознательных членов общества ищут себе душевное утешение и успокоение в вере в загробную жизнь, предаются во множестве своем несбыточным иллюзиям, впадают в попытках выхода из жизненного тупика во всевозможные пороки. При этом они зачастую вовсе не замечают, что "мы окружены монархами", которые лишь воображают себя монархами, министрами, которые мнят себя министрами, депутатами, которые принимают свои речи всерьез, хозяевами, которые, владея состоянием утром, полагают, что будут владеть им и вечером. "Частные интересы, честолюбивые помыслы скрывают от черни серьезность момента. Как бы ни казались важны насущные хлопоты, они не более, чем рябь над пучиной - суете на поверхности вод не уменьшить их глубины. Не отказываясь от мелких, ничтожных лотерей, род человеческий играет по-крупному: короли еще не выпустили карты из рук, но игру они ведут от имени народов"*(195). Пятое. Переходный тип государства и права отличается, как правило, доминированием в системе разделения государственных властей исполнительно-распорядительной власти. Обусловливается это как объективными факторами, так и субъективными. Среди объективных факторов выделяются, прежде всего, природа и характер исполнительно-распорядительной (или просто - исполнительной) власти. А именно - ее мобильность, оперативность, действенность, способность к быстрой концентрации и эффективному использованию материальных, духовных, финансовых и иных средств. В числе субъективных факторов важное значение имеют экономические, политические и иные интересы отдельных групп людей или конкретных лиц, оказывающих решающее влияние на исполнительную власть, а также профессиональные и личные качества людей - непосредственных носителей исполнительной власти. В подтверждение тезиса о доминировании исполнительно-распорядительной власти в переходный период над всеми другими ветвями государственной власти можно сослаться, в частности, на исторический опыт Франции конца XVIII-начала XIX в., когда исполнительная власть (по Конституции 1799 г.) фактически сосредоточивалась в руках Первого консула - Наполеона, а после реставрации Бурбонов, согласно Хартии 1814 г., - в руках короля. Согласно Конституции 1799 г. Первый консул назначал и отзывал по "собственной воле" членов Государственного совета, обнародовал законы, назначал и отзывал министров, посланников и "других ответственных внешних представителей", а также - офицеров армии и флота, членов местной администрации, правительственных комиссаров при судах. Кроме того, он назначал "уголовных и гражданских судей, равно как и судей мировых и кассационных, без права их отстранения от должности"*(196). В соответствии с Хартией 1814 г. король Франции как исключительный носитель исполнительной власти, а также как глава государства и "начальник всех вооруженных сил" имел право объявлять войну, заключать международные договоры, утверждать и обнародовать законы, издавать распоряжения и указы, "необходимые для исполнения законов и для безопасности государства", формировать правительство - Совет министров, назначать на любые должности в сфере государственного управления. Следует отметить, что Хартия не предусматривала никакой ответственности короля и правительства перед представительным органом. Вместе с тем, выдвигая на первый план исполнительную власть, она акцентировала особое внимание на том, что король, будучи главой государства и исполнительной власти, принимает активное участие во взаимодействии с палатой пэров и палатой депутатов в осуществлении законодательной власти*(197). Доминирование исполнительной власти в переходный период над всеми остальными властями постоянно прослеживалось в последующие годы и в других странах, включая современную Россию. Шестое. Наряду с отмеченными признаками и чертами государство и право переходного типа отличаются и другими особенностями. Среди них: повышение роли и значения субъективного фактора в развитии государства и права в переходный период; органическое сочетание в государственно-правовом механизме переходного периода элементов старого и нового; периодическая смена в процессе развития общества в переходный период государственных форм и режимов и др. |