Учебник Васильев С. Ф., Вознюк Е. Б., Демин И. В. Базовый курс философии для бакалавров. Барнаул, 2015
 Скачать 123.26 Kb.
|
|
а) какие свойства присущи духу, согласно автору, б) какие свойства вы бы добавили, в) какое значение имеет дух для жизни человека, г) какое воздействие оказывает дух на вашу жизнь – к какому разряду людей вы можете себя отнести – плотскому, душевному иди духовному и почему? Николай Николаевич Фиолетов «Очерки христианской апологетики». Таким внутренним центром, собирающим воедино силы души и направляющим их к единой высшей цели, является дух, духовная сторона души. Он выходит за пределы не только пространства, но и времени и обращен к вечности. Дух связывает человека с высшим миром, временное с вечным в самом человеке, поднимает его над ограниченностью внешних условий земного, временно-пространственого существования и направляет самое это земное существование к высшей цели. По библейскому учению, дух — это «та сила, которую вдохнул Бог в лицо человека, завершая его сотворение» (еп. Феофан). И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою (Быт 2, 7). Именно в этой стороне заключается «образ Божий», по которому создан человек. И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию (Быт 1, 27). Только с появлением духовной жизни, с принятием «дыхания жизни» человек поднялся от «праха земного» до человека в собственном смысле слова, выделенного из всех других тварей. «Образ Божий» по христианскому пониманию заключается в наклонности и способности к истине, добру и красоте абсолютной, источник которой есть Бог, а «подобие Божие» - в стремлении к развитию в себе этих способностей, в богоуподоблении, в стремлении к бесконечному совершенствованию. В стремлении к совершенству и заключается жизнь духа. Духовная жизнь делает человека причастным жизни божественной, вечной… Есть, однако, такие простейшие проявления жизни духа, которые переживаются в непосредственном опыте даже людьми, не сознающими этого ясно или не желающими сознавать. Запросы духа сказываются, например, в стремлении к цельному, знанию - знанию не только нужному для удовлетворения текущих внешних потребностей, но и к знанию, дающему полную картину мира, открывающему смысл существующего и его значение. Знания, помогающие ориентироваться практически во внешнем мире, достигаются при помощи душевных сил и способностей, искание цельного знания, искание истины есть проявление жизни духовной. Мыслительная деятельность опирается на внешний опыт и наблюдения и ограничивается ответом на вопрос: как происходят те или иные окружающие нас явления. Но этим не ограничиваются наши познавательные потребности, не удовлетворяется наш разум: он ищет ответа на вопрос о «значении каждого круга вещей и общей совокупности творений», о смысле всего существующего и самой нашей жизни. Ответ на данные вопросы не дается внешним опытом и открывается лишь духовному опыту, духовному познанию. Проявлением духовной стороны нашей природы является «совесть». Совесть (по-русски «со-знание») есть способность оценивать свои собственные поступки и свою жизнь. Сознание хорошего поступка создает при этом чувство удовлетворения, дурного - неудовлетворенности собой, раскаяния, того, что называется «муками совести».. В совести проявляется действие «естественного нравственного закона», заложенного в природе человека и свойственого, по ап. Павлу, и язычникам… Совесть определяется в христианском богословии как «законодатель», блюститель закона, «судия и воздаятель», так как через нее проявляется и сознание «естественного закона», и собственное внутреннее воздаяние за свои поступки… Совесть дает оценку нашим поступкам, мыслям и чувствам независимо от мнений окружающих: по суду совести человек может сознавать себя правым и в тех поступках, которые осуждаются «общественным мнением», и наоборот. Стремление непременно следовать моде и постоянно колеблющимся мнениям и настроениям толпы, «плыть по течению» есть признак душевной слабости, бесхарактерности и слабо развитого сознания и противоположно требованию совести. Наконец, «общественное мнение» человек во многих случаях может обмануть, скрыть от него подлинный характер своего поступка, но нельзя обмануть подлинный голос совести или уйти от него. Совесть оценивает поступки не по их внешним последствиям, а по их внутреннему достоинству. Сознательно или бессознательно она свидетельствует о соответствии или несоответствии нашей жизни, ее высшим целям, достоинству и назначению человека. Она свидетельствует о наличности «образа и подобия Божия» в человеке, его стремлении к Богу, хотя часто и неосознанном. В этом смысле она есть голос Божий в человеке… К проявлениям духа относится и стремление к красоте. Красивым, прекрасным кажется не только то, что услаждает взор и слух человека или приносит внешнюю пользу человеку с точки зрения каких-либо выгод (например, материально-бытовых), ибо для грубого сознания невежественной черни, по словам Пушкина, печной горшок дороже Аполлона Бельведерского. Эстетическое чувство содержит элементы бескорыстия, искание идеи, идеала во внешнем образе (воплощение идеи в образе составляет сущность искусства). Стремление к красоте, даже в элементарных его проявлениях, есть поэтому действие духовной стороны в человеке. Она дает себя знать и во внутренней неудовлетворенности человека внешними благами и достижениями, в постоянном искании нового и лучшего. Внешние блага (материальные, власть, слава и пр.) кажутся ценными только до тех пор, пока не будут достигнуты. После их достижения живой человек обычно перестает удовлетворяться ими и ищет иного. Эта неутолимость исканий и потребностей свидетельствует о высшей духовной' природе, для которой никакое временное, внешнее благо не может быть последней целью. Ничто временное и тварное вполне и до конца удовлетворить человеческий дух не может. Он ищет, хотя часто и бессознательно, бесконечного совершенства, которое может быть дано только в Боге… Более углубленные проявления духовной жизни обнаруживаются у людей, обладающих непосредственным духовным и религиозным опытом. Одним из таких обнаружений силы духа является действие молитвы. Молитва есть непосредственное обращение мысли и чувства к Богу и на высших ступенях переживание живого общения с Ним. Люди, имеющие опыт молитвы, свидетельствуют о переживании ими особого состояния мира души, при котором утихают все страсти и противоречия, возникает состояние легкости, спокойствия и радости… Высшие проявления духовной жизни обнаруживаются в особых духовных дарах… Дары эти проявлялись в высшем художественном вдохновении, при котором художник созерцает образы, воплощаемые им в его произведениях, и в озарениях мысли («творческая интуиция»), создающей творческие идеи в области познания (у великих ученых и философов), и в подвигах любви и самоотвержения, и в даре «прозорливости», основанном на проникновении в самые глубины чужой души человеческой, при котором видны ее сокрытые мысли и намерения, и в даре пророческом - даре вдохновенного предвидения духовных судеб, и в подвигах веры и благочестия. Жизнь и подвиги святых подвижников (явление которых никогда не прекращалось в течение всей истории христианства, хотя не всегда замечалось в мирских кругах общества) свидетельствуют об этих чрезвычайных действиях духа… Характерной чертой духовной жизни является ее вневременность, несвязанность ни пространством, ни временем. Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит (Ин 3, 8). Если бы жизнь человеческая ограничивалась только душевно-телесной природой - душевными переживаниями, связанными с преходящими впечатлениями внешнего мира, с повседневными заботами о материальных благах и условиях существования, то она не имела бы никакой цельности, вся растворилась бы в отдельных моментах времени и поглощалась бы ими. Наше «я», наша личность распалась бы в отдельных переживаниях и оставалась бы только простой формой без содержания. Только наличность высших духовных целей, выходящих за пределы отдельных моментов и обнимающих всю Жизнь, может образовать действительное содержание человека от «вещей» и внешних условий и получает внутреннюю свободу. Свобода - характерная черта духовной жизни. Где Дух Господень, там свобода (2 Кор 3, 17). Только наличность духовной жизни существенно отличает человека от животного. В своей телесной природе человек близок к животному миру. Также и душевная жизнь в ее элементарных проявлениях свойственна и животным. Если бы человек не обладал, кроме того, и духовной жизнью, то различие его от животного было бы только различием в степени. Лишь с появлением духовной жизни сознание появляется в человеке в настоящем смысле. Только духовность, или «умность» (под умом в святоотеческих творениях понимается не рассудок, исходящий из внешнего опыта, а высшие духовные способности) «делает нас, - по словам Антония Великого, - достойными называться людьми; не имея же такой умности, мы разнимся от бессловесных одним расположением членов и даром слова. В духовной стороне, по существу вневременной, содержится и бессмертное начало в человеке. Выше уже говорилось, что при постоянной смене всех наших переживаний остается все время сознание одного и того же «я», одной и той же личности. Душевные переживания наши связаны с внешним миром временно, но самый центр личности, самое «я» вне этого временного потока, В отличие от мира физического и даже от мира животного (который живет по преимуществу родовой жизнью, родовыми «инстинктами»), человек обладает личностью и личным сознанием. Центр этой личности составляет дух, духовная жизнь: чем слабее она, тем слабее проявляется и личность (тем более в жизни по «инерции», жизни «стадной»); чем она глубже, тем содержательнее жизнь личности, тем сильнее в ней непреходящий центр. Здесь основание для личного бессмертия: В сущности все существование, в известной мере, причастно бессмертию, как это признает и естественная наука. С точки зрения физики - физическое бытие не уничтожается совершенно, но меняет свою форму и после этого продолжает появляться в круговороте вещей (сохранение материи и энергии). В животном мире, который живет преимущественно родовой жизнью, - это бессмертие проявляется в сохранении рода. Но жизнь человека носит личный характер, связанный с его духовностью, и потому нет оснований ограничивать его бессмертие только родовым бессмертием. Если духовное: бытие неуничтожимо (как неуничтожимо и физико-биологическое бытие), то оно неуничтожимо именно как личное, ибо духовное начало не есть начало безличное, но начало свободное, активное, самосознающее, а потому личное. Чем глубже духовная жизнь, тем больше она во время жизни в теле связана с вневременным и вечным, тем глубже и жизнь последующая, после разделения с телом. По христианскому учению, источник духовной жизни заключается в Боге и в Нем же и источник вечной жизни. Вера в Бога и в образ Божий в человеке непременно связаны поэтому и с верой в бессмертие человеческого духа. Жив Бог - жива душа моя, - выражают эту мысль псалмы Давида. Духовное начало по самому своему существу должно было господствовать в человеке и направлять другие стороны его природы, так как только оно, как указывалось, может дать цельность и осмысленность жизни человека, только оно делает человека действительно человеком, существом разумно-свободным. Но в силу извращений, связанных с грехом, это нормальное состояние духа, души и тела часто утрачивается, и; вместо духа получает преобладание или чисто душевная сторона человека, или даже просто телесная, или «плотская». По преобладанию той или другой стороны в человеке в апостольских и святоотеческих творениях различаются три типа людей: плотский, душевный и духовный человек. «Плотский» человек ставит выше всего в своей жизни влечения своей плоти, которым отдается всецело, без какого-либо направления их со стороны высших сил своей природы. Самые эти потребности и влечения, превращаясь из средства в самоцель, получают неизбежно преувеличенный, неестественный характер, становясь извращениями природы. Такие извращенные влечения, овладевающие человеком и порабощающие его душу, в святоотеческих творениях носят названия «страстей»… «Душевный» человек не находится в порабощении страстям (его поступки управляются его рассудком и волей). Но в нем преобладающей является та сторона души, которая направлена на устроение его положения во внешнем мире, которая живет временными интересами каждого дня. «Душевный» человек ставит себе отдельные временные цели, направленные к достижению временных благ, но не сознает вневременного смысла всей своей жизни, той высшей цели, которой он должен служить. Он живет на поверхности жизни и не проникает в ее глубину, чувствует и сознает лишь поверхность явлений и о всем судит поверхностно, кругозор его ограничен: он живет интересами места и времени и обо всем судит с этой точки зрения. В этом смысле к «душевности» нужно отнести то, что называется «мещанством», «обывательщиной». Такой человек может соблюдать правила общежития и обычной житейской морали, может иметь добрые расположения и чувства, может быть «хорошим человеком» в обывательском смысле, но он не может дать осмысленного направления своей жизни и принести настоящие плоды добра (по слову Евангелия: без Меня не можете творить ничего). Добро для него не путь жизни, а проявление отдельных настроений, и большей частью делается постольку, поскольку «хорошие» дела не сталкиваются серьезно с житейскими интересами. Эти «хорошие» настроения у «душевного» человека, не имея твердой основы, неустойчивы и непостоянны, в особенности в трудные моменты испытаний… Цельным и подлинным человеком, воплощающим свое назначение и осуществляющим смысл своей жизни, является, по христианским понятиям, лишь «духовный» человек, в котором духовная сторона его природы (образ Божий) направляет всю его жизнь и руководит другими сторонами его природы (душевной и телесной). В чистом виде каждый из этих типов не встречается в действительности. О «плотском», «душевном» и «духовном» человеке говорят лишь по преобладанию в нем той или другой стороны (и в «плотском» человеке действуют и душевные силы и иногда сохраняются проблески духовных начал; в «душевном» человеке также проявляются, в известной мере, следы его духовной природы). В нормальном человеке духовная сторона его является направляющей, но не исключает действий и других сторон, а только «одухотворяет» их. Эти стороны в нем гармонически объединены и направлены к высшей цели. Поэтому, только через человека и может произойти преображение и одухотворение всей твари. Отсюда особое значение, которое придает христианское учение человеку среди всех тварей, в отличие от язычества. ТРЕТИЙ УРОВЕНЬ (ОТЛИЧНО) № 7. Определите: а) в пользу какой теории или против какой теории по психофизической проблеме приведен каждый из представленных аргументов. б) какие аргументы вы считаете сильными и почему? в) какие аргументы вы считает слабыми и почему? 1. Элементарнейшее размышление о природе нашей души должно было бы убедить нас, что мысль о ее бессмертии является простой иллюзией. Действительно, что такое наша душа, как не принцип чувствительности? Что значит мыслить, наслаждаться, страдать, как не чувствовать? Что такое жизнь, как не совокупность модификаций и движений, свойственных организованному существу? Поэтому, как только тело перестает жить, чувствительность не может больше функционировать, вследствие чего идеи, а значит, и мысли более не могут возникать в мозгу. Идеи, как уже было доказано, являются к нам через посредство органов чувств; но как сможем мы, будучи лишены этих органов, иметь восприятия, ощущения, идеи?… Разве не очевидно, что душа зависит от размещения частей тела и от порядка, в котором совместно функционируют эти части? Поэтому раз уничтожена органическая структура, то, несомненно, уничтожена и душа. 2. Все многочисленные материалисты демонстрируют, что их теория мозга/разума соответствует законам природы. Однако это заявление опровергается двумя очень вескими соображениями. Во-первых, нигде в законах физики, или в законах производных наук - химии и биологии - нет упоминания сознания или разума... Несмотря на всю сложность электрических, химических или биологических структур, в «законах природы» нигде не говорится о возникновении этой странной нематериальной субстанции – сознания или разума. Мы говорим это не для того, чтобы утверждать, что сознание не возникает в процессе эволюции, а просто для того, чтобы констатировать, что его возникновение не совместимо с законами природы в таком виде, в каком они понимаются сегодня 3. Как мы можем вообще сознавать время! Почему наша мысль относится к прошлому и будущему как к чему-то бесспорно реальному? Если в нашем сознании содержится только то, что дано теперь, то как мы сознаем то, чего теперь никоим образом не дано, а что или уже прошло, или еще не наступило! Как для сознания может оказаться действительным то, что недействительно по всему своему составу? а таково, как мы знаем, время... сознание реальности времени есть самое очевидное, самое точное, самое бесспорное доказательство сверхвременной природы нашего я… Для нас, далее, должно быть ясно, что если, при отрицательной природе времени, все в нем данное непрерывно исчезает, то само время для этого в нем данного не может представить реального объекта восприятия, как некоторое целое, растянутое в прошлом и будущем. А это значит, что время не может быть сознано и понято тем, что само временно. Для сознания времени нужно, чтобы во временном процессе стояло нечто такое, что им не поглощается и в нем не исчезает и что поэтому может находиться в положительном отношении к его различным моментам. Если можно так выразиться, сознание времени есть субстанциальная функция души. 4. Атом есть все-таки некоторый объект, вещь, некоторая реальность, сохраняющая свое единство через все разнообразиe переживаемых ею явлений. Напротив, дух только явление, и притом явление, находящееся в совершенно исключительном положении между другими явлениями природы. По господствующему теперь учению, сознание со всем, что его составляет, есть только эпифеномен, только сопровождающее обстоятельство телесных процессов, всецело обусловленное ими по своему содержанию, но не оказывающее на них самих никакого влияния: это явление— без действий и последствий, совсем лишенное способности быть причиною каких-нибудь реальных событий. Получается крайне парадоксальный результат: падение малейшей пылинки оказывается бесконечно более могущественным по отношению к миру в его целом, нежели глубочайшие порождения мысли или самые возвышенные подвиги нравственного героизма: ведь падете пылинки вызывает в окружающей среде неограниченный ряд действий, хотя для нас и незаметных,—напротив, мысль своим идейным содержанием, воля в своих психических мотивах и нравственной цене, ничего не производят и не меняют в природном ходе. 5. Ахиллесова пята материализма—в том, что сознание решительно необъяснимо из материальных условий: от материи нельзя перекинуть мост к каким бы то ни было явлениям духа. Если реальность принадлежит одной материи и ее состояниям, если единственный свойства материи — протяженность, непроницаемость и движение (а в этих утверждениях точка отправления всякого материализма), то и явлениями материи могут быть только различные виды движений протяженно- непроницаемых тел и никаких других явлений в ней происходить не должно. А это значить, что когда возникает даже самое элементарное ощущение, мы имеем в этом факте, с точки зрения материализма, некоторый абсолютно непостижимый абсурд, и таким абсурдом должна неизбежно представиться вся психическая сфера существования. Как бытие чисто внешнее по всем своим свойствам, путем только внешних передвижений, может вдруг стать внутренним,— миром нашего сознания, с его ощущениями и чувствами, с его единым, себя знающим я, с его мыслями и решениями воли? Или, взяв частный пример: как простое перемещение и переталкивание в себе бесцветных атомов (а что атомы по себе бесцветны, признается еще со времен Демокрита) превратится в ощущение того или иного цвета? 6. материалистическое воззрение на человека не мирится с весьма существенными требованиями закона сохранения энергии. Закон этот, утверждающий постоянное равенство суммы потенциальной и кинетической энергии в процессах природы, имеет, как я уже указывал, строго физический смысл и обнимает отношение различных форм механической работы. Но именно поэтому возникновение явлений сознания из материальных движений представляется совсем немыслимою вещью: сознание не есть движение, и его внутренние признаки далеко не совпадают с тем понятием, которое мы можем составить о разных видах механической работы. Самый решительный материалист согласится, что между психическими фактами в их субъективно ощутимой природе и отвечающими им движениями в нашем мозгу есть известная разница, — что, наприм., наша мысль о бестелесном духе или о бесконечности и вызывающая такую мысль движения в тех или иных мозговых центрах — не одно и то же. Если верно, что закон сохранения энергии есть окончательная формула всякой причинности, то как из движения выйдет то, что не есть движение, и как механическая работа превратится в нечто такое, чего нельзя определить и выразить, как механическую работу? Скажут, что психический мир в его субъективных качествах есть только эпифеномен... Но эпифеномен, с точки зрения закона сохранения энергии, представляет не менее немыслимое понятие: сообразно этому закону, возникновение каждого явления подразумеваем трату физической энергии, и эта трата не может быть ее уничтожением; энергия должна оставаться источником механической работы, в какие бы новые формы она ни облекалась. Предположим ли, наоборот, что психические явления оказывают на физические процессы определенное действие? Тогда закон сохранения энергии будет нарушен двояко: механическая работа будет и исчезать в некоторое физическое ничто (психические состояния), и возникать из ничего. Такими образом, при всех предположениях, закон сохранения энергии в материалистической гипотезе является ограниченным в своем действии, и мы вынуждаемся признать, рядом с ним, причинную связь иного типа. 7. Между физическими и психическими явлениями нет отношений причинности: явления сознания не суть ни действия, ни причины явлений физических, и, наоборот, физические явления не могут ни породить чего-нибудь в душевной сфере, ни испытать на себе ее влияния. Оба ряда явлений — и физический, и психический—развиваются одновременно, но независимо друг от друга и по своим особым законам. Оттого всякое тело — и живое, и мертвое— одинаково есть автомат, и все изменения в нем вызываются механическими причинами; оттого, с другой стороны, ни одно психическое явление не бывает следствием материальных движений, но все психические факты порождаются другими психическими фактами. Поэтому, далее, душевная область не ограничивается человеческими сознанием и сознанием животных; она широко расстилается на весь мир: нет ни одного психического явления без сопровождающего его движeния, и нет ни одного движения без сопровождающего его психического явлeния. 8. Мы имеем два замкнутых в себе, никогда друг друга не задевающих и друг в друга не переходящих, бесконечных круга явлений. Явления того и другого по существу различны,— начиная хотя бы с того, что физические явления совершаются в пространстве, а душевные явления, по общему признанно психологов, непротяженны. С другой стороны, явления каждого круга связаны между собою по своим особым законам и правилами, не только неодинаковыми, но даже противоположным. Почему же эти круги совпадают во всех точках, и могут ли они совпадать? Я уже неоднократно высказывал мысль, что в доказательстве этой гипотезы мы имеем своего рода квадратуру круга современной философии. В самом деле, рассмотрим условия задачи: связи между физическими и психическими явлениями нет никакой, нет и никакого внутреннего соответствия между ними. Законы, ими управляющие, не представляют ничего общего. И тем не менее, каждому данному психическому явлению всегда соответствуете определенное физическое, которое вытекает из своего предшествующая, как психическое из своего, по своему особому закону, причем этот закон не имеет никакого подобия с мотивами, определяющими возникновение психического факта из психических причин, — и все-таки необходимость возникнуть и для психического, и для физического явления совершенно одинакова. И это непрерывно повторяется во всех точках вселенной. Везде порядок психического развивается так, как будто совсем нет физического, физический порядок развивается, как будто вовсе нет психического, и тем не менее они, употребляя сравнение Фехнера, выражают одно и то же содержание только разным языком. 9. Мы не считаем непосредственно переживаемый мир своего собственного сознания за всю реальность, — вот в чем лежит корень метафизики. Мы совершенно не можем удовлетвориться предположением, что вся действительность заключена в случайном содержании нашего единоличного опыта и что кроме мо- его я, с наполняющими его мимолетными субъективными образованиями, ничего нет на свете. 10. Самые привычные для нас образы всемирной поэзии не имеют и никогда не имели физической реальности; Гамлета, Фауста, Дон-Жуана, Дон- Кихота, Чацкого, Печорина, как их воображали их творцы или воображаем себе мы, физически никогда не было, даже в человеческих головах. Мы, конечно, мало знаем о том, что делается в клетках мозга, когда в нас протекают различные душевные переживания, но мы можем быть вполне уверены в одном: совершающиеся в них физические события не имеют с этими переживаниями в их внутреннем содержании никакого сходства. Там нет ни наших мыслей, ни наших фантазий, ни наших воспоминаний, там даны только движения атомов, происходящие в неуловимый момент настоящего. Мир мозга, как физической реальности, и мир духа — совсем два разных мира, и наличное в одном совершенно отсутствует в другом. А это все значит: ничто психическое физически не протяженно. Между тем если это так, то из материи и духа как самостоятельных начал нельзя строить одного внутренне целостного мира. 11. Гилозоистические теории едва ли допускают принципиальное критическое рассмотрение: они целиком основываются на простом смешении понятий. Когда, например, утверждают тожество ума и сознания с огнем, то это оказывается возможным только благодаря тому, что совсем не замечают явного различия между внутренними и субъективными свойствами ума и совершенно объективными и внешними свойствами огня. Когда же его заметят, тогда, конечно, поймут, что ум в своих внутренних качествах так же мало похож на огонь, как он не есть земля или воздух. Во всяком случае тогда отношение внешнего бытия и внутреннего обратится в проблему, а не будет представляться по себе ясным. А раз это произойдет, почва наивного гилозоизма будет навсегда покинута. 12. Легко также заметить, что в спиритуалистической теории есть одно колоссальное преимущество перед всеми другими метафизическими предположениями, в ней не приходится духа — внутреннего и субъективного бытия сознания — выводить из бытия ему инородного и по всему существу чуждого; в ней не приходится непосредственно нам известного и абсолютно наличного объяснять из элементов, по всем своим признакам ему противоположных или даже не имеющих в ним ничего общего. Ведь вся сущность спиритуалистического миросозерцания в том, что для него бытие духа является непроизводным и первоначальным, а через это и вся внешняя нам реальность признается внутренне однородною с существованием нашего духа. Нет сомнения, что при этом проблема обоснования нашего субъективного сознания теряет значительную долю своей остроты: субъективное бытие духа признается изначала данным, вопрос может идти только о частных особенностях в субъективном бытии нашего ограниченного Я. № 8. Прочитайте данный текст Ж. П. Сартра и напишите: |