Зыкина. Основы культурологии. Учебное пособие для студентов медицинских университетов Рекомендуется Учебнометодическим объединением по медицинскому и фармацевтическому образованию вузов России в качестве учебного пособия для студентов
 Скачать 1.48 Mb.
|
|
Тема XII. ФЕНОМЕНЫ СОВРЕМЕННОЙ КУЛЬТУРЫ И ИХ ОСМЫСЛЕНИЕ В ФИЛОСОФСКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Литература Актуальные проблемы культуры ХХ века. - М., 1993. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. - М., 1989. Бодрийар Ж. Система вещей. - М.,1995. Губман Б.Л. Западная философия культуры. – Тверь, 1997. Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. Анти-Эдип. - М., 1990. Дженкс Ч. Язык архитектуры постмодернизма. - М., 1985. Ильин И.П. Постстуктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. - М., 1996. Камю А. Блуждающий человек. Философия. Политика. Искусство. - М., 1990. Козловский П. Культура постмодерна. - М., 1997. Культурология. ХХ век. Словарь. - М., 1997. Культурология. ХХ век. Антология. - М., 1995. Кун Т. Структура научных революций. - М., 1978. Маркузе Г. Одномерный человек. - М., 1994. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. - Киев, 1995. Ортега-и-Гассет Х. Философия. Эстетика. Культура. - М., 1993. Постмодернизм и культура. - М., 1991. Руднев В.П. Словарь культуры ХХ века. - М., 1999. Самосознание европейской культуры ХХ века. - М., 1991. Современное западное искусство ХХ века. - М., 1991. Современная западная культурология: самоубийство дискурса. - М., 1993. Сорокина Т.С. История медицины. В 2-х тт. - М., 1992. Тойнби А.Дж. Постижение истории. - М., 1991. Фрейд З. Человек по имени Моисей и монотеистическая религия. - М., 1993. Фрейд З. Психоанализ. Религия. Культура. - М., 1992. Фромм Э. Иметь или быть? - М., 1991. Фуко М. Слова и вещи. Введение в археологию гуманитарных наук. - М., 1991. Хейзинга Й. Человек играющий. - М., 1992. Швейцер А. Упадок и возрождение культуры. - М., 1993. Шпенглер О. Закат Европы. - М., 1983. Эткинд А. Эрос невозможного: История психоанализа в России. - М., 1994. Юнг К. Архетип и символ. - М., 1991. Ясперс К. Смысл и назначение истории. - М., 1991. ТЕМАТИКА РЕФЕРАТОВ И ДОКЛАДОВ Научно-технический прогресс и культура. Глобальные проблемы современности и их отражение в духовной жизни эпохи. Современные концепции методологии науки. Концептуализм в искусстве. З. Фрейд об антитезе: природа / культура. Психоаналитическая концепция культурогенеза. Э. Кассирер о символах и их роли в возникновении культуры. Игра как культурообразующий фактор в истории цивилизации (теория Й. Хейзинги). Н.Я. Данилевский и О. Шпенглер: проблема сходства и заимствования в их историософских концепциях. О. Шпенглер о социализме. «Йельский манифест» и практика деконструкции. Новые пути познания и практики в современной медицине. Постмодернизм в науке и литературе. «Рождение клиники»: М. Фуко об истории европейской медицины. На рубеже XIX–XX веков западноевропейская цивилизация вступила в период глубокого кризиса, затрагивающего фундаментальные основания ее духовной культуры. Социально-исторические потрясения, вызванные мировой войной и революциями, рост межгосударственных и классовых противоречий, усиление антигуманистических тенденций в общественной жизни, углубляющийся разрыв между массовой и элитарной культурами, возникновение глобальных проблем, связанных с дальнейшим существованием человечества, опровергли оптимистические прогнозы просветителей на прогрессирующее развитие мировой культуры под эгидой разума. Эта кризисная ситуация стала для философов поводом для размышлений о дальнейшей судьбе Запада и его культуры. Большинство культурфилософских произведений того времени проникнуты апокалиптическими настроениями, о чем свидетельствуют уже такие их названия, как «Закат Европы» О. Шпенглера, «Конец Европы» А.Н. Бердяева, «Умирание искусства» В.В. Вейдле и др. Трагический взгляд на развитие западноевропейской цивилизации, идея о ее саморазрушении отражены в целом ряде культурологических теорий. Попытки раскрыть сущность и причины кризиса «европейского духа» были предприняты уже в «философии жизни» Ф. Ницше, который видел его истоки в рационалистическом мышлении и заповедях христианской религии. Г. Зиммель представлял развитие истории как бесконечное порождение жизнью различных культурных форм, в процессе замены которых новыми возникают конфликты «души» и «духа», «субъективной» и «объективной» культур. Осознание вечного повторения этих конфликтных ситуаций и порождает «трагедию культуры». Пессимистический вывод о неизбежности гибели рационалистической западной цивилизации высказал О. Шпенглер. Напротив, английский историк культуры Р.Дж. Коллингвуд причины кризиса современной цивилизации связывал с постепенным отказом от ее сущностного основания – веры в разум. А философы Г. Зельдмайер, А. Бергсон, А. Швейцер считали, что кризис западной культуры имеет философско-этические причины и может быть преодолен за счет возрождения христианских духовных ценностей. Философия культуры ХХ века одной из основных характеристик современного состояния западной цивилизации называет дезинтеграцию, отчуждение человека, превращение его в элемент технико-производительных систем, в результате социальные противоречия взаимосвязаны с духовно-чувственными антагонизмами личности. Как утверждает Г. Рид в книге «Освобождении робота», внутренний конфликт выражается в разрыве между мыслью и действием, социальным и инстинктивным, знанием и верой, поэтому человек объективно и закономерно несчастен и этому его состоянию способствуют продукты созданной им цивилизации. Психологическую нестабильность подтверждает и концепция двуплановости человека, разработанная К.Г. Юнгом: современный индивид одновременно обладает универсальной личностью и социальной «персоной», «маской», являющейся частью коллективной психики, поэтому для обретения личностью самой себя необходима замена «маски» внутренним «Я». Разобщение людей в индивидуалистическом обществе порождает, в том числе, и такое явление, как конформизм (моральный релятивизм), означающий отказ от собственных взглядов и готовность к принятию общепринятых. Духовное состояние западноевропейской цивилизации в значительной степени определяется техническим прогрессом, ростом влияния науки на все сферы жизнедеятельности личности и общества, неоднозначно оцениваемыми в культурологической мысли. Классический образ науки Нового времени, ставящий своей основной задачей причинное объяснение явлений, в результате научно-технической революции рубежа XIX–XX вв. (парадигмальные изменения в физике, принятие космологической концепции нестационарной Вселенной, возникновение квантовой химии, кибернетики, генетики) сменился новой, постклассической моделью. В наши дни возрастает производительная сила науки, интенсифицируется процесс внедрения ее открытий, изменяется характер научной деятельности, дифференциация научных отраслей происходит параллельно с их интеграцией. Современное научное познание отличает междисциплинарный, комплексный подход к изучению сложных природных систем, включающих человека. И вместе с тем, усиливающееся взаимодействие техники с социальными структурами и культурой порождает глубокие противоречия. Научно-технический прогресс оказал настолько значительное влияние на цивилизацию, что возникла потребность в философском осмыслении социокультурных функций современной науки. В оценке последствий НТР сложилось два противоположных подхода: сциентизм (от лат. scientia – наука), характеризующийся установкой на особую ценность естествознания, объявляющий технику и технологию решающими факторами развития общества; и антисциентизм, скептически оценивающий способности науки разрешить социальные противоречия и проблемы. Анализируя негативные последствия научно-технического прогресса (разрушение окружающей среды, возможность всемирной катастрофы с связи с накоплением ядерного оружия, крушение традиционных гуманистических ценностей и др.), представители антисциентистского направления видят опасность в дальнейшем развитии научного знания. Современная философия констатирует наличие в западноевропейской цивилизации двух типов культур – естественно-научной и гуманитарной. Их противопоставление отражено в неопозитивизме, отождествляющим научное знание с опытным, объявляющим фундаментальные вопросы философского познания бессмысленной метафизикой, либо сводящим философию к анализу языка науки (Р. Карнап). В концепциях постпозитивизма (С. Тулмин, К. Поппер, П. Фейерабенд, Т. Кун) наблюдается попытка преодоления этой тенденции за счет рассмотрения научного знания в социокультурном и историческом контексте. Так, П. Фейерабенд считает, что социальные и культурные факторы оказывают детерминирующее воздействие на развитие научных идей и в разрабатываемой им модели «свободного общества» требует уравнивания науки с другими формами общественного сознания. Некоторыми уступками антисциентизму отмечены идеи, высказываемые представителями неорационализма (Г. Башляр, Ж. Пиаже, П. Феврие и др.). Продолжая развивать традиции классического рационализма, они стремятся придать ему новые формы в соответствии с достижениями современной науки. Неорационалисты исследует, главным образом, активную роль разума и предлагают воспринимать его как исторически изменяющийся инструмент познания. Философское исследование науки и ее методологии выявляет взаимосвязь научного познания с социальными процессами, что вызывает необходимость преодоления разрыва между «двумя культурами» и образования единой гуманистической культуры. Об этом свидетельствует процесс интеграции естественных и общественных наук, проявляющийся в гуманизации естествознания и проникновении методов частных наук в науки гуманитарного блока. Для многих культурфилософских направлений современности свойственна тенденция к созданию единой картины мира, включающей в себя природу и духовную жизнь (так, широко известно учение В.И. Вернадского о неразрывной связи наук о человеке с науками о природе). Антисциентистская ориентация многих философов, исследующих феномены современной культуры, порождена недоверием к познавательным возможностям разума и рационалистическому способу мышления. Одним из наиболее влиятельных направлений, оказавшим значительное воздействие на культурфилософские теории ХХ века, был интуитивизм А. Бергсона, развивающий идеи А. Шопенгауэра и Ф. Ницше. Отказывая интеллекту в способности познания сущности бытия в связи с тем, что жизнь в его концепции представлена как стихийный порыв, не поддающийся логическому анализу, Бергсон призывал к «преодолению точки зрения разума», к интуитивному постижению сущности жизни и считал главным средством познания и развития культуры «чистую интуицию», не опосредованную реальной действительностью. Возникший между двумя мировыми войнами экзистенциализм (от лат. existentia – существование) называют «философией кризиса». Его представители М. Хайдеггер, К. Ясперс, А. Камю, Ж.-П. Сартр, Н.А. Бердяев и другие обратились к проблеме человеческого существования. В экзистенциализме нашел глубокое отражение конфликт личности с социальной средой, передано ощущение трагизма бытия, одиночества человека. Эти коллизии многие из экзистенциалистов воплощали в художественной форме: проблеме смысла жизни посвящены «Миф о Сизифе» А. Камю и его романы «Чума» и «Посторонний»; о бессмысленности существования и необходимости обретения свободы пишет Ж.-П. Сартр в «Стене», «Мертвых без погребения», «Мухах». Героем этих произведений является «маленький человек», трагедия которого возникает в столкновении с реальностью. В отличие от экзистенциализма, концентрирующегося на проблеме существования отдельного индивида, структурализм основное внимание уделяет анализу глубоких универсальных структур бытия, выявляя в формах духовной жизни объективные основания структурного единства культур. Появление структурализма вызвало настоящую революцию в культурологическом знании. Основными представителями данного направления принято считать антрополога Клода Леви-Стросса, историка знания Мишеля Фуко, филолога Ролана Барта, психолога Жака Лакана. Основная идея сторонников классического варианта структурализма состояла в наличии устойчивых структур культуры, определяющих наиболее значимые ее феномены. Эти структуры возможно эксплицировать с помощью рационального анализа. Объектом структуралистской культурологии являются не вещественные феномены культуры, а смыслы, в них заключенные, их интеллигибельное содержание. Данная установка наиболее рельефно проявилась в работах К. Леви-Строса. Антропология К. Леви-Стросса – не просто описание примитивных культур на обильном эмпирическом материале, но именно структуралистское исследование, ищущее то непреходящее, что можно обнаружить в бессознательных объективных проявлениях духа у людей, живущих в несхожих ситуациях, в различные эпохи. Структурализм вообще склонен критиковать различные теории историко-культурной эволюции. При этом духовные структуры выявляются путем теоретической рефлексии. Изучение тотемических кодов привело К. Леви-Стросса к тому, что они есть логические формы, вполне подходящие для описания сходства-различия. Впервые была продемонстрирована глубинная рациональность мышления примитивных культур. Последнее привело к идее равенства логической мощи современного человека и представителя бесписьменной культуры. Так родился основной тезис структуралистов о наличии инвариантных начал культуры, которые можно обнаружить путем анализа. С именем М. Фуко связан поворот структурализма к изучению проблемы власти, механизма ее воздействия на человека через языки культуры. Такая переакцентировка темы исследования вызвала в дальнейшем трансформацию структурализма в постструктурализм. Исследование структур, лежащих между «словами и вещами», связывающих их в единые комплексы (дискурсы), в рамках которых и возможны описания, стало центральной задачей: «В словах, сказанных людьми, имеет значение не только то, что они могли бы думать по эту или ту сторону вещей, но и то, что их с самого начала систематизирует…». Классикой структурализма стала работа этого французского философа «Рождение клиники», посвященная появлению современной клинической медицины. Или, как это сформулировано французским структуралистом, чем обусловлена смена вопроса «Что с вами?», характерного для медицины начала XVIII века, вопросом «Где у вас болит?», характерным для современной клинической медицины. «Клиника – это одновременно и новый срез вещей и принцип их артикуляции в языке…» Эта смена отражает рождение новой связи осязаемого (человеческого тела) и излагаемого (описаний в рамках медицинской теории). Болезнь отрывается от метафизики страдания, которому на протяжении веков она была родственна, и открывает ценность смерти, в которой болезнь приобретает четкое описание. Структурализм приложил особые усилия, чтобы показать, что и рациональный, и бессознательный опыт представляет собой систему регулярных зависимостей (структур). В основе культуры, по мнению структуралистов, лежат знаки, структурирующие реальность и отражаемые в естественном языке. Особая роль в этих исследованиях признается за Р. Бартом. Структурализм, по его словам, вслушивается в «голос культуры и все время слышит в ней не столько звучание устойчивых, законченных, «истинных» смыслов, сколько вибрацию той гигантской машины, которую являет собой человечество, находящееся в процессе неустанного создания смысла». В проблемном поле культурологической науки важное место принадлежит так называемому «сравнительному изучению цивилизаций». Во второй половине XIX в. в науке, изучающей культуру, перевес над прогрессистскими представлениями получает так называемая теория культурно-исторических типов. Согласно этой теории, не существует общечеловеческого культурного прогресса; культурный процесс дискретен, и его единицами являются культурно-исторические типы – относительно замкнутые самостоятельные феномены, развивающиеся в пространстве и времени. Первым исследователем, предложившим в науке такой подход, был наш соотечественник Н.Я. Данилевский, который в своей работе «Россия и Европа» обосновал концепцию многолинейного и замкнутого развития культур. Все самобытные цивилизации Н.Я. Данилевский разделяет на три класса: 1) положительные деятели, создавшие собственную мощную культуру (египетская, китайская, ассирийская, индийская, иранская, еврейская, греческая, римская, аравийская, германо-романская (европейская) и бурятская цивилизации); 2) отрицательные деятели, не выработавшие самостоятельной культуры, но помогающие «испустить дух борющимся со смертью цивилизациям» (гунны, монголы, турки); 3) цивилизации, не играющие в мировой истории ни положительной, ни отрицательной роли, но входящие в состав других цивилизаций как «этнографический материал (финны и др.). Согласно теории Н.Я. Данилевского, человечество есть живая стихия, отлитая в формы, аналогичные живым организмам – культурно-исторические типы. Таким образом, этот автор отрицает идею мирового прогресса и всеобщей цивилизации. Признается только существование некоей мировой сокровищницы культуры, в которую каждый народ вносит свой вклад и из которой черпает сам. Сходную теорию самостоятельно предложил немецкий исследователь культуры О. Шпенглер в своей книге «Закат Европы». Шпенглер различал культуру действительную (тело), которую человек может воспринимать, и культуру возможную (идею). История человечества представляет собой осуществление возможной культуры, как жизнь человека – осуществление его возможного бытия. Поэтому и культуру О. Шпенглер рассматривает как живой организм, проходящий в своем существовании все те же фазы, что и любое живое существо – от рождения до смерти. Культуры, согласно О. Шпенглеру, несопоставимы и несоизмеримы одна с другой, поскольку каждая из них имеет собственную душу (прасимвол), свою специфическую науку, математику, искусство и т.п. Фазы существования культуры: 1) пробуждение окутанной снами души и создание ею мощных произведений, 2) близкое к зрелости сознание, высшая точка строго умственного творчества и 3) угасание душевной творческой силы. В среднем каждая культура существует 1100 лет, а затем переходит в свою противоположность – цивилизацию. Цивилизация есть смерть культуры; ее признаки: империализм, социализм, появление абстрактного искусства, всеобщий дух наживы, замена искусства порнографией, понимание религии как юридического договора между человеком и Богом. Европейская культура, полагает О. Шпенглер, берущая свое начало в эпохе Карла Великого (IX в.), к ХХ в. исчерпала свои возможности и переросла в цивилизацию, что означает ее гибель. Английский историк А. Тойнби предложил теорию локальных цивилизаций (если О. Шпенглер четко разграничивал понятия «культура» и «цивилизация», то у А. Тойнби они синонимичны). Автор перечисляет 13 развитых цивилизаций: западную, православную, исламскую, индийскую, античную, сирийскую, китайскую, цивилизацию Инда, эгейскую, египетскую, шумеро-аккадскую, андскую, центральноамериканскую. Причем до нашего времени сохранилось лишь 5 действующих цивилизаций: западная, исламская, китайская, индийская и православная. Каждая цивилизация проходит в своем развитии четыре стадии: 1) возникновение, 2) рост, 3) надлом и 4) распад, после чего она гибнет, а ее место занимает другая цивилизация. В основании каждой цивилизации, считает А. Тойнби, лежит религиозная самоидентификация. Развитие цивилизации описывается при помощи терминов «вызов» и «ответ». «Вызов» – это любые неблагоприятные обстоятельства (экологическая катастрофа, изменение климата, истребительная война и т.п.), в которых оказалась та или иная цивилизация; она должна погибнуть или ответить на «вызов». «Ответ» и есть развитие цивилизации. Своеобразной оппозицией концепциям локальных культур может служить теория нидерландского культуролога Й. Хейзинги, представляющая мировую историю в виде единого процесса. Всеобщим культурообразующим фактором в развитии цивилизаций он считает игру, роль которой заключается в следовании добровольно установленным правилам. Игра не авторитарна и допускает возможность выбора, над ней не тяготеет серьезность как утилитарное отношение к жизненным явлениям. Игра – это творческая деятельность, приносящая человеку радость и разрядку. В сфере игры и мифа проходила счастливая жизнь первобытных людей, но с развитием цивилизации игровое начало культуры уступает место стандарту культуры массовой. Понятие культуры Хейзинга связывает с самосознанием свободного индивида, это продукт «человека играющего». В культурфилософской концепции К. Ясперса первое тысячелетие до н.э. имеет определяющее значение для мировой культуры. В этот период в Китае, Индии, Палестине, Иране и Греции сформировались крупнейшие философско-религиозные системы: буддизм, конфуцианство, зороастризм, даосизм, иудаизм, греческая философия. Развиваясь, они стали основой мировоззрения современного человечества. В это «осевое время» история была всеобщей, всемирной, а затем пути цивилизаций начинают расходиться. Ясперс считает, что те общества, которые остались вне движений «осевого времени», остались и вне истории, а подлинную историю имеют лишь те народы, которые были к нему причастны или позднее впитали в себя достижения составляющих его культурных образований. Руссоистская традиция противопоставления культуры и личности нашла свое продолжение в теории психоанализа, разработанной З. Фрейдом. Согласно его учению, в психике человека существуют независимые, но в тоже время взаимодействующие между собой структуры:
З. Фрейд различает два вида инстинктов – Эрос и Танатос, стремление к любви и стремление к смерти. Организм, располагая постоянным количеством психической энергии, присущей инстинктивно-физиологическим влечениям человека, требует ее реализации, поскольку бессознательные желания стремятся к удовлетворению. Существующие в обществе культурные нормы подавляют их и вытесняют в сферу бессознательного. Частично энергия сексуальных влечений (либидо) может трансформироваться в энергию творческую (сублимация), в результате общество получает новые материальные и духовные ценности. Но это не разрешение противоречия между сознанием и неосознаваемыми психическими процессами, а лишь один из «механизмов защиты», наряду с вытеснением, регрессией и другими. В переполненном нереализованными желаниями и стремлениями бессознательном «первичные порывы» агрессивности и сексуальности стремятся вырваться из-под контроля сознания. Так возникает конфликт между природными агрессивными и сексуальными желаниями и социальными нормами нравственности и права, который приводит к невротизации личности. Таким образом, согласно Фрейду, культура как система запретов, блокирующих природные влечения человека, репрессивна и наносит огромный вред психическому здоровью общества и личности. Идеи основоположника психоаналитической теории оказали глубокое воздействие на искусство, философию, психологию и теорию культуры ХХ века. В процессе развития психоанализа возникали различные направления и школы, нередко расходящиеся с учением Фрейда. Однако всех их объединяет признание детерминирующего влияния бессознательного на деятельность человека, его эмоции и мышление. Проблема антагонизма культуры и личности рассматривается в них уже не только с психологической, но и социокультурной точки зрения и сводится, по сути, к вопросу о принципиальной возможности существования культуры, не подавляющей личность. В основе концепции индивидуальной психологии А. Адлера, акцентирующей роль не биологических, а социальных факторов в детерминации человеческого поведения, лежит идея об обусловленности неврозов комплексом неполноценности, который индивид неосознанно пытается преодолеть, стремясь к превосходству над другими людьми (гиперкомпенсация). Желание власти, стремление к самоутверждению имеют различные формы проявления, но нередко и актуализирует творческие возможности личности, превращаясь в источник культурного прогресса. В аналитической психологии К.Г. Юнга культурологическая проблематика представлена достаточно широко. Предметом анализа ученого являются особенности культур Востока и Запада, парапсихологические феномены, логические и интуитивные формы познания, психологические типы мышления. Центральным понятием учения Юнга является не индивидуальное, а коллективное бессознательное (наследуемая структура психического, содержащая в себе родовую память человечества). Его носителями выступают архетипы – образования архаического характера, содержащие мифологические мотивы и составляющие материал сновидений, мифологии, религии и искусства. Задача психологии – описание, толкование и типология архетипов. Структура человеческой психики по Юнгу включает в себя личное сознание, коллективное сознание, личное бессознательное, коллективное бессознательное. Взаимодействие архетипов с сознанием может иметь различные формы проявления – от растворения личностного начала в коллективном бессознательном (восточные религиозно-мистические культы) до его подавления (характерно для европейского рационального мышления). Целостность индивидуальной духовной жизни может быть достигнута путем интеграции сознательных и бессознательных начал психики на основе истолкования личностных переживаний с помощью архетипических символов. Идеи К.Г. Юнга оказали значительное влияние на возникновение трансперсональной психологии (А. Маслоу, С. Гроф и др.), изучающей измененные состояния сознания, переживание которых может привести индивида к духовному перерождению. В концепции «гуманистического психоанализа» Э. Фромма человек представлен не как биологическое, а как социальное существо, подлинной ценностью для которого является способность к любви как высшему критерию бытия, смыслу человеческой жизни. Анализируя современное «общество потребления», Фромм выявляет его антигуманистическую сущность, заключающуюся в подавлении свободы личности и разрабатывает собственную модель «гуманистического социализма». Этот новый тип социума должен быть основан на принципах гуманистической этики и представлять собой совокупность коммун, все члены которых участвуют в управлении обществом и распределении материальных благ. Прообразом «идеального человека» для Фромма служат дети и художники, так как им свойственна непосредственность восприятия жизни. Определенное влияние на европейскую философскую мысль продолжает оказывать марксизм, на его позициях выстраивают свои культурологические теории А. Грамши, Д. Лукач и др. Широкое распространение получила тенденция к «обновлению» марксизма за счет включения в него положений из новейших философских концепций. Элементы марксизма и психоанализа синтезированы в концепции Г. Маркузе, одного из представителей так называемого «фрейдомарксизма». В работах «Одномерный человек», «Эрос и цивилизация» и других Маркузе пишет, что в развитых западных странах создается особое состояние – «социальная одномерность». Ее источник – в слиянии современного человека с социумом, в результате индивид отождествляет себя с обществом и внешние социальные нормы становятся его внутренними потребностями. «Одномерный человек» обладает «счастливым сознанием», стремится к обретению не духовных, а потребительских ценностей, целью и смыслом его жизни становится стремление к комфорту. Такому превращению человека в добровольного раба способствует культура, которую Маркузе, как и Фрейд, считает репрессивной. Средства культуры (наука, техника) служат дополнительному угнетению личности, подавляя витальные, главным образом, эротические влечения человека и трансформируя их в продуктивность, поскольку цивилизация нуждается в постоянном производстве материальных и духовных благ. Маркузе призывает к революционному переустройству общества и человека на основе «новой чувственности». Борьба за подлинное существование должна начаться с всеобщего отрицания («тотальной негации») культуры, вести которую способны лишь аутсайдеры, деклассированные элементы, к которым Маркузе причисляет и студенческую молодежь. Его идеи оказали значительное влияние на бунт «новых левых» в Западной Европе 60-х годов. Современная культурологическая мысль представлена множеством школ, направлений, имен, большинство из которых признают упадок западноевропейской цивилизации. Лишь небольшая группа философов с оптимизмом смотрит на будущее культуры. К ним относится выдающийся христианский миссионер, врач, музыкант и философ А. Швейцер. Кризис западной цивилизации он рассматривает как трагедию мирового масштаба: культура, лишенная нравственно-гуманистических норм, утрачивает свое содержание и закономерно приводит общество к гибели. В качестве выхода из опасной ситуации Швейцер предлагает усвоение этики «благоговения перед жизнью», согласно которой наивысшими принципами обновления общества должны стать христианский гуманизм и уважение к жизни в любой ее форме, а нравственный долг заключается в служении людям (сам Швейцер основал благотворительную больницу в африканских джунглях и долгие годы врачевал местных жителей от страшных недугов). Модернизм и постмодернизм. К началу XX в. в Западной Европе сложилась культурная ситуация, получившая название «модернизм», которая противопоставила себя «традиционному» мировоззрению. Научно-технический прогресс и развитие буржуазных отношений привели к смене ориентации: произошел поворот от «мимезиса» («подражания») к «поейзису» («творчеству»). Модернизм возник в живописи и архитектуре в конце XIX – начале XX вв., а впоследствии охватил все искусство и культуру. Модернистское сознание воспринимает мир как нечто, создаваемое и преобразуемое человеком. Основные категории модернистской культуры – наблюдение и факт. В этом отношении модернизм можно охарактеризовать как индустриальное общество, в противоположность обществу аграрному («классическому»). В искусстве модернизм нашел свое выражение в декадансе и авангарде. Однако, при всех своих отличиях от классической парадигмы, модернизм имел с последней значительную степень общности благодаря традиционно рационалистическому мышлению, в котором сохранялось деление на субъект и объект, на человека и «природу». К середине XX в. модернизм сделался общепринятой нормой, удачно вписавшись в буржуазную систему ценностей. С начала 60-х гг. XX в. на Западе возникла новая культурная ситуация, отрицающая модернистскую культуру, объявляя ее «тоталитарной» и несовместимой с буржуазными демократическими представлениями. Во многом продолжая модернистскую традицию и пользуясь ее языком и понятиями, это новое движение приобрело наименование постмодернизм. Последний можно рассматривать и как преодоление модернизма, и как его продолжение и развитие. Теоретический постмодернизм включает в себя достижения французского структурализма, русского формализма, структурной лингвистики и семиотики, широко использует фрейдистскую психоаналитическую теорию, приемы литературной «новой критики» и, будучи направлен на активное преобразование общества, признает свою идеологическую связь с новейшим западным марксизмом. Учитывая такую многокомпонентность, исследователи часто предпочитают говорить о постструктуралистско-деконструктивистско-постмодернистском комплексе, в котором единство достигается не за счет сходства деклараций и программных установок, а благодаря новой духовной общности сторонников движения и особому мироощущению – «постмодернистской чувствительности». Постмодернистское состояние общества определяется новым типом мировоззрения. Современный мир перестал быть для человека «природой», теперь он рассматривается как нечто, созданное самим человеком. Человеческое общество чувствует себя самодостаточным и независимым от капризов природы, биологии и физики. Мир рассматривается как единое информационное поле. Информация стала основной доминантой, отстранив «реальность». Информация порождает информацию и самого человека. Если в модернистскую эпоху произведения человеческой культуры оставались симулякрами, то есть некоторого рода имитацией, то в постмодерном мире возможен только симулякр симулякра. Рождение постмодернистской теории. В 1950-е гг. структурализм во главе с К. Леви-Строссом провозгласил принципиальную тождественность языка и мышления. Всякий мыслительный и культурный акт, или, по сути, все проявления человеческого бытия, с точки зрения структуралистов, предстают в виде текстов – четко структурированных символических наборов. Все мироздание, поскольку оно может быть воспринято человеком, построено по законам грамматики. Таким образом, означающее и означаемое суть одно и то же. Этот подход постструктуралисты подвергли критике сразу с нескольких сторон: посредством литературной критики, достижений психоанализа и неомарксизма. Французский неофрейдист Ж. Лакан обратил внимание исследователей на отсутствие целостной человеческой личности, обнаруживаемое в психоаналитическом акте. Если З. Фрейд выделял в человеческом сознании три уровня – Я, Оно и Суперэго, то Ж. Лакан предложил собственную топографию сознания: Реальное (биологические потребности), Воображаемое (комплекс иллюзорных представлений) и Символическое (сфера социальных и культурных норм), отождествив при этом бессознательное со структурой языка. Таким образом, текст не соответствует наличному содержанию сознания. Представители «новой литературной критики», первоначально группировавшиеся вокруг французского журнала «Тель Кель», сделали вывод, что всякий создатель текста подвержен влиянию не только современной ему действительности, но также предшествующей и современной ему литературы, так что сам человек растворяется в окружающих его текстах, а вся человеческая культура становится единым «интертекстом» (термин Ю. Кристевой). Р. Барт охарактеризовал этот феномен как «смерть автора», а М. Фуко – как «смерть субъекта» вообще, поскольку интертекст выступает как жесткая диктатура текстов, подавляющая субъекта. Ж. Делез и Ф. Гваттари подвергли критике фрейдистскую теорию Эдипова комплекса, находя ее одним из устоев репрессивного духа капитализма. Близкая к этим авторам Ю. Кристева выступила против фаллологоцентризма (расхожего представления о преобладании в культуре мужского начала), провозгласив «феминистскую критику» методом борьбы против буржуазного подавления личности и половой сегрегации. Благодаря работам ведущих представителей постмодернизма М. Фуко, Ж. Деррида, Р. Барта, Ж. Делеза, Ж. Бодрийара и др., в западном обществе сформировался внутренне непротиворечивый комплекс представлений, согласно которому современное человеческое общество представляет собой культурный тоталитаризм, где в качестве аппарата подавления выступает система текстов. Эта система формирует жесткие представления о должном, «нормальном», «здоровом» и объявляет противозаконным, ненормальным и болезненным все, что ей угрожает. Капиталистическое общество корректирует культуротранслирующие тексты в соответствии с собственными интересами, внедряя в сознание обывателя те или иные представления, делающие его послушным производителем и потребителем своей продукции (ярчайшим примером может служить телевизионная реклама). М. Фуко, а за ним Ж. Делез рассматривают такого обывателя, имеющего четкие представления о должном и недолжном, как параноика (человека, страдающего мономанией), а интеллигента, способного противостоять буржуазной системе ценностей – как шизофреника. Личность шизофреника расщеплена, в ней различные, даже прямо противоречивые, представления существуют на равных основаниях, а потому для него не существует магистрального направления в культуре. Только шизофреник может противостоять культурному тоталитаризму. В интервью 1977 г. М. Фуко говорил: «Я мечтаю об интеллектуале, который ниспровергает свидетельства и универсалии, замечает и выявляет в инерции и требованиях современности слабые места, провалы и натяжки ее аргументации, который постоянно перемещается, не зная точно, ни где он будет завтра, ни что он завтра будет делать». Ведущий теоретик постмодернизма Ж. Деррида провозгласил принципиальную равноценность любых текстов, поскольку и наука, и художественная литература пользуются естественными языками, в основании которых лежит «метафоричность» и повествовательность: таким образом, даже ядерная физика «рассказывает истории» об атомах и электронах. Поэтому больше не имеет смысла проводить различие между наукой и искусством. Один из философских трактатов самого Ж. Деррида написан в форме собрания почтовых открыток автора к его возлюбленной. Искусство в эпоху постмодерна. Литературная традиция постмодернизма намного старше его теории. Уже в начале XX в. Дж. Джойс написал один из первых в этом стиле романов – «Улисс». Одна из глав этой книги представляет собой журналистский репортаж, другая – рекламный таблоид, третья – «музыкальную» симфонию, четвертая стилизована под вопросы катехизиса и т.п. Современник Джойса М. Пруст заявил о равноценности «Джоконды» Леонардо и обертки от мыла. Наконец, в 1930-е гг. Р. Музиль предвосхитил декларации М. Фуко и Ж. Деррида, указав на то обстоятельство, что в современном мире человек утратил свои свойства, перестав быть человеком и уступив место «свойствам в отсутствие человека». Таким образом, современное искусство не имеет ни своего творца, ни зрителя, а существует «само по себе». Ярким примером такого положения служит рассказ Х. Кортасара, в котором человек, пришедший в театр, становится участником представления – сперва убийцей, а потом жертвой, не в силах «выйти из игры». Ту же линию продолжает фильм Т. Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», в котором два героя гибнут, случайно став второстепенными участниками постановки шекспировского «Гамлета» (на вопрос о том, за что их отправляют на виселицу, они получают лаконичный ответ: «Вы – Розенкранц и Гильденстерн, этого достаточно»). Постмодернистское искусство не оставляет зрителю шансов остаться в стороне, любыми средствами принуждая его к участию в действе. Другой важной особенностью этого «нового искусства» является его предметность. Постмодернизм не желает более пребывать во власти отвлеченных категорий и умозрительных схем, настаивая на «телесности». Красота теперь не идеальна, как полагал Платон, а предметно-телесна. Например, красоту можно проглотить в виде почтовой марки, как это проделывает герой российского писателя В. Пелевина. Сами постмодернисты часто сравнивают свой творческий метод с карнавалом, в котором происходит театрализованное смешение различных культурных блоков. Такой подход является продолжением шизофренической децентрации М. Фуко. Так, например, в ораториях нашего соотечественника С. Курехина участвовали не только эстрадные артисты и рок-музыканты, но также животные и неодушевленные предметы. Более того, С. Курехин полагал, что государством должны управлять животные, поскольку они не имеют ценностных ориентиров, а значит – не могут быть корыстны. Наиболее «почитаемым» объектом визуального искусства становится мусорное ведро – во-первых, потому, что мусор – это часть культуры, отвергнутая «параноидальным» обществом, во-вторых потому, что это «карнавальное» смешение, ну, а в-третьих, потому, что мусор имеет такую же ценность, как и музейная живопись. В настоящее время постмодернизм стал устойчивой модой в западной культуре. Как всегда в подобных ситуациях, в интеллектуальных кругах начинают говорить о грядущем отрицании этого культурного феномена и приходе пост-постмодернизма. Другие говорят о наступлении «новой архаики» – культурного состояния, основанного на эмоциональном нерефлексирующем мировосприятии. Однако в настоящее время постмодернизм представляет собой мощное течение, способное интегрировать все области человеческой деятельности. Разумеется, это не очередная «вершина» человеческой культуры, но роль рассмотренного нами феномена, несомненно, позитивна: постмодерн выступает как «свежая кровь», вливаемая в жилы утомленной западной культуры. |