Учебное пособие для вузов

• Название: Учебное пособие для вузов
• Анкор: lebedev.doc
• Дата: 17.05.2018
• Размер: 2.92 Mb.
• Имя файла: lebedev.doc
• Тип: Учебное пособие; #19341
• страница: 23 из 42

РАЗДЕЛ IV. ЭТИКА НАУКИ
В настоящем разделе речь пойдет об этике науки — о том, может ли наука быть объектом моральной оценки и если да, то какие именно ее стороны подлежат такой оценке. Острые споры по этому поводу происходили на протяжении всей истории развития науки. Особеннос­тью же нашего времени является то, что наряду с этими спорами ускоренными темпами идет создание и совер­шенствование специальных структур и механизмов, задачей которых является этическое регулирование научной деятельности. И такому регулированию подвер­гаются не только те или иные приложения результатов научного познания, но и сами исследования, т. е. дея­тельность, направленная на получение новых знаний.

Необходимость такого регулирования обусловлена в первую очередь тем, что наука и порождаемые ею новые технологии оказывают все более глубокое и мно­гообразное воздействие на жизнь человека и общества. Тем самым могущество и возможности человека неиз­меримо расширяются. Вместе с тем сегодня уже для всех стало очевидным, что прогресс науки и техники дает людям отнюдь не одни только блага, что многие порож­дения научного гения несут с собой угрозы для суще­ствования и человечества, и всей жизни на Земле.

Истоки дискуссий вокруг моральной роли науки восходят еще ко временам Сократа, который две с половиной тысячи лет назад учил, что человек посту­пает дурно лишь по неведению и что познав, в чем состоит добро, он всегда будет стремиться к нему. Тем самым знание признавалось в качестве условия, и притом условия необходимого, для благой жизни. А вследствие этого и поиск знания заслуживал самой высокой оценки. Конечно, при этом не имелось в виду научное знание в нашем сегодняшнем понимании. Но поскольку и научное знание есть не что иное, как один из видов знания, эти рассуждения Сократа могут быть отнесены и к нему.

Далеко не все, однако, согласны с тем, что мораль­ные суждения и оценки следует распространять на сферу науки. Считается, скажем, что процесс научно­го познания протекает либо в мышлении ученого — как взаимодействие между различными идеями и представ­лениями, либо посредством активности ученого, на­правленной вовне — когда он организует и наблюдает взаимодействие между объектами, явлениями и про­цессами природы. (В первом случае имеется в виду теоретическое исследование, во втором — эмпиричес­кое.) Согласно этой точке зрения, коль скоро мораль­ные суждения и оценки уместны лишь тогда, когда дело касается взаимоотношений между людьми, то в обоих этих случаях для них попросту нет оснований.

Действительно, если ученый исследует поведение математической функции, наблюдает перемещения небесных тел, пытается синтезировать новое полимер­ное соединение, то, казалось бы, какое отношение все это имеет к морали и этике? Утверждается, далее, что ученым во всех этих деяниях движет поиск истины, которая не зависит (во всяком случае, не должна зави­сеть) от суждений и оценок людей. Поэтому привнесе­ние таких оценок — что, собственно, и характерно для этики, — может даже затруднить путь к истине. Ведь такие оценки не основываются на фактах, они всегда бывают субъективными, так что науке следует скорее остерегаться этики, чем ею руководствоваться.

Очевидно, этим рассуждениям нельзя отказать в логике. И тем не менее наука сегодня действительно является объектом этического регулирования. Но как же в таком случае следует понимать взаимоотношения между этикой и наукой? Для ответа на этот вопрос нам понадобится прежде всего разобраться с тем, что та­кое этика; после этого у нас появится возможность более обоснованно судить о том, какие именно сторо­ны науки могут стать объектом моральной оценки и этического регулирования.

Глава 1

ЗТИКА КАК НАУКА D МОРАЛИ


Этика—этофилософскаядисциплина,изучающая явленияморалиинравственности.Существует, стало быть, мир явлений морали и нравственности и суще­ствует теория, его описывающая и изучающая. Это ана­логично тому, как мы различаем явления жизни, с од­ной стороны, и биологию как науку о них, с другой, или явления психики, душевной жизни и науку психо­логию.

Следует, правда, отметить, что в обыденной речи термин «этика» часто употребляется в другом смыс­ле. Часто он понимается как синоним термина «мо­раль». К примеру, мы говорим об «этичном поступ­ке», имея в виду поступок морально оправданный, до­стойный.

Особой, и весьма непростой, проблемой является соотношение понятий «мораль» и «нравственность». Часто они используются как синонимы, однако между ними можно выявить и существенные различия. Так, существует традиция, в русле которой мораль понима­ется как совокупность (а точнее — система, то есть упорядоченнаясовокупность с определенными связя­мимежду элементами)норм— запретов, идеалов, тре­бований, предписаний, — принятая и разделяемая в данном обществе. Эти нормы закреплены в его культу­ре и в достаточно стабильном виде передаются от по­коления к поколению.

Нравственность же при таком понимании харак­теризует реальное поведение людей с точки зрения его соответствия этим нормам, так что безнравственным 311 будет назван тот человек или тот поступок, который отклоняется именно отданных, принятых в этом обще­стве норм, хотя он и может подчиняться некоторым другим нормам. Между прочим, как раз такая колли­зия была скрыта за известным эпизодом с осуждением Сократа афинянами: человек, который для всех после­дующих поколений выступал и выступает как обра­зец нравственности, был осужден за безнравствен­ное — с точки зрения его судей, а значит, с точки зре­ния морали афинского общества — поведение.

Вообще же система норм морали — это идеал,ко­торый в реальности воплощается в большей или мень­шей степени, но никогда — полностью. Собственно говоря, когда мы слышим сетования по поводу, скажем, упадка общественной морали, нравственной испорчен­ности людей и т. п., то при этом обычно имеется в виду ощущение недопустимо большого разрыва между мо­ральными идеалами и нормами и реальным поведени­ем людей, т. е. такой ситуации, когда отступления от норм морали, их нарушения становятся массовым яв­лением.

Мир, изучаемый этикой, построен особым образом: он существует иначе, чем мир, изучаемый физикой, химией, биологией или психологией. Это различие отчетливо проявляется на уровне языка, которым мы пользуемся, говоря о явлениях физики, химии и пр., с одной стороны, и морали — с другой. Такие высказы­вания, как «вода — эгло химическое соединение кисло­рода и водорода» или «память есгль способность вос­производить в сознании события и впечатления, имев­шие место в прошлом», относятся к мирусущего.А вот высказывание, характерное для сферы морали: «Врач долженоблегчать страдания больного» — в нем речь идет не столько о том, что есть, сколько о том, чему следует быть, о мире должного.

Если другие науки изучают (по крайней мере, стре­мятся изучать) объективно существующее, отвлекаясь от того, нравится нам оно или нет, считаем мы его плохим или хорошим, то для этики именно вопрос о том, является ли нечто плохим или хорошим, предо­судительным или достойным, имеет первостепенное значение. Этика регистрирует, фиксирует, описывает, объясняет не столько сами явления, сколько то или иное отношениек ним, их оценку.Наряду с этикой такими оценочными дисциплинами можно считать гносеологию, которая исследует отношение наших суж­дений к явлениям действительности с точки зрения ис­тинности или ложности этих суждений, и эстетику, в которой основными категориями оценки являются «пре­красное» и «безобразное». В этике же такие основные категории — это категории «добра»(«блага»)и «зла».

Необходимо, однако, иметь в виду следующее. Хотя этика и оперирует понятиями и представлениями о мире должного, из этого вовсе не следует, что она не дает нам никаких знаний о мире сущего. Человеческая жизнь отнюдь не ограничивается тем, что происходит в мире сущего — всеми своими действиями и поступ­ками человек так или иначе постоянно изменяет мир вокруг себя. И делает он это, руководствуясь своими представлениями о должном. Таким образом, этика как изучение мира должного позволяет понять динамику взаимодействия человека с миром сущего и, стало быть, изменения этого мира. Соответственно, если говорить об этике науки, то есть все основания считать ее од­ним из направлений изучения того, как устроена и как развивается наука.

Оценочные отношения, изучаемые в этике, имеют определенную структуру.Вернемся в этой связи к высказыванию «врач должен облегчать страдания боль­ного» и сравним его теперь с высказыванием «врач облегчает страдания больного». В обоих высказывани­ях фигурируют: а)некто (в данном примере — врач), который б)осуществляет (или не осуществляет) опре­деленные поступки, действия (облегчает), направлен­ные на в)некоторый объект (страдания больного).

Во втором случае высказывание лишь описывает определенное событие — и потому это высказывание называют дескриптивным(т. е. описательным). В пер­вом же случае мы имеем дело с высказыванием, кото­рое не относится к конкретному событию, а фиксирует предписание,или норму,соблюдаемую или не соблюда­емую в реальных ситуациях и являющуюся критерием, мерилом для оценки множества конкретных событий и действий. Такое высказывание называют нормативным (или прескриптивным,т. е. предписывающим).

Впрочем, далеко не все нормы или предписания имеют моральную природу. Свои особенности имеют правовые нормы; далее, помимо норм морали и права в науке, как и во всякой другой сфере человеческой деятельности, имеется и множество таких норм, кото­рые носят специальный, технический характер. Сле­дование этим нормам, как правило, обеспечивает ус­пешное, эффективное решение тех задач, которые воз­никают в процессе деятельности. Характерно, однако, то, что нередко — и особенно там, где речь идет о дей­ствиях, непосредственно затрагивающих другого чело­века (или других людей), нарушение таких норм оце­нивается не только с точки зрения успеха или неуспе­ха этих действий, но и с точки зрения морали. Скажем, тот же врач, если он взялся облегчать страдания боль­ного и нарушил при этом медицинские нормы, может только усилить эти страдания. Так что незнание или неумение выполнять эти нормы вполне правомерно будет подвергнуть моральному осуждению.

Продолжая анализ нашего примера, отметим так­же следующее. Очевидно, облегчение страдания есть благо для больного, так что в общей форме смысл рас­сматриваемого нормативного высказывания можно свести к тому, что врач долженнести благо больному (или делать добро для больного). Возникают, однако, такие вопросы; «а что значит должен?» и «что (или кто) обязывает его делать добро?». Здесь будут правомер­ными разные ответы.

Во-первых, эта обязанность, этот долг зафиксиро­ван в нормахправа(например, в законодательстве), так что невыполнение или ненадлежащее выполнение нормы будет караться юридическими, административ­ными или дисциплинарными санкциями.

Во-вторых, долгиобязанностьмогут быть не пра­вовой, а моральнойприроды.В этом случае иным будет и источник, из которого исходят санкции, и их харак­тер. Если правовые санкции налагаются лицом или органом, имеющим на то специальные, четко зафикси­рованные полномочия, то источник моральных санк­ций обычно не бывает представлен столь определен­но. В конечном счете вершить моральный суд и выно­сить моральную оценку может каждый, хотя оценка одних людей может быть более значимой, чем оценка других. Про первых говорят, что они обладают мораль­нымавторитетом.Можно сказать, что за правовыми санкциями всегда в конце концов стоит власть госу­дарства, в то время как за моральными — авторитет общества.

Источником моральных санкций может быть, к примеру, профессиональная научная организация, если она выступает с неодобрением, осуждением ка­кого-либо поступка одного из своих членов. Но таким источником может быть и отдельный ученый, даже если он не занимает административных постов, но при этом коллеги признают его своим неформальным ли­дером.

Что касается характера санкций, налагаемых за отступление от норм, то иногда говорят, что правовые санкции основываются на силе принуждения, а мо­ральные — на силе осуждения (имеется в виду именно моральноеосуждение, а не, скажем, осуждение по приговору суда). И действительно, только государство является тем институтом, который правомочен исполь­зовать средства принуждения — как через применяе­мые им законы, так и через уполномоченных на то лиц. Что касается моральных санкций, то существенным является их публичный характер — тот, против кого они направлены, в большей или меньшей мере теряет до­вериесвоих коллег.

Подчас одно из различий между моралью и пра­вом усматривают в том, что правовые нормы более строги и жестки, тогда как моральные требования можно нарушать относительно безнаказанно. С этим, однако, нельзя согласиться, ибо основное различие между моралью и правом — не в степени мягкости или жесткости санкций, а в принципиально разном меха­низме их действия.

В самом деле, сила моральных требований бывает чрезвычайно велика, а отклонение от них может осуж­даться не только жестко, но и весьма жестоко. Если, например, суровое моральное осуждение исходит от особенно близких и дорогих для человека людей, оно может переживаться крайне болезненно. И напротив, подчас нарушение закона и даже вызванные им сан­кции могут переживаться легче, когда сам нарушитель оправдывает его для себя какими-либо высшими мо­ральными соображениями. Это, между прочим, гово­рит и о том, что мораль и право не всегда только допол­няют друг друга — порой бывают ситуации, когда их требования друг другу противоречат.

Оставаясь в пределах этиканауки, мы, естествен­но, ограничиваемся рассмотрением моральныхсанк­ций. Однако следует иметь в виду, что некоторые из отступлений от норм науки, такие, как плагиат — при­своение себе результатов исследований, проведенных другими (т. е. в определенном смысле — чужой соб­ственности), — могут караться и юридическими санк­циями.

В обыденном словоупотреблении под санкциями принято понимать такие решения и действия, которые влекут за собой те или иные ущемления прав, ограни­чения возможностей, т. е. имеют негативныйхарактер. До сих пор и у нас речь шла именно о таких санкциях. Это, однако, не совсем точно — в более широком смыс­ле санкции могут быть и позитивными, как, например, моральное поощрение в форме, скажем, особого ува­жения ученого со стороны коллег.

Вообще говоря, в науке главной позитивной санк­цией является признание со стороны коллег — как современников, так и особенно ученых последующих поколений. Это признание может выражаться в раз­ных формах — от цитирования в научной статье до увенчания престижной научной премией, например, Нобелевской, — и даже до увековечения имени учено­го в названии закона или теории: законы механики Ньютона, периодическая система элементов Менделе­ева, теория относительности Эйнштейна и т. п.

Напротив, того, кто допускает отклонения от при­нятых в науке норм (фальсификация результатов экс­перимента, приписывание себе чужих достижений,

[лава1.Этикакакнаукаиморали

плагиат) ожидают негативные санкции вплоть до са­мых жестких — игнорирования всеми коллегами того, что делает данный ученый. Ведь если в научной лите­ратуре нет упоминаний — цитат или ссылок на его работы, то это значит, что для науки его попросту не существует.

Здесь, впрочем, необходимы некоторые уточнения и пояснения. Очень часто бывает так, что полученный ученым результат не цитируется его коллегами не из-за тех нарушений, о которых мы только что говорили, а из-за того, что он представляется им тривиальным, не несущим ничего нового. При более пристальном рассмотрении, однако, обнаруживается, что и в этом случае имеет место нарушение нормы, а именно, нор­мы, предписывающей ученому создание не просто знания, ановогознания. В соответствии с этой нормой простое воспроизведение того, что уже было сделано другими, не считается научным результатом.

Бывает и иное. Подчас коллеги-современники того или иного ученого бывают не в состоянии по достоин­ству оценить результат его исследований как раз из-за его чрезвычайной новизны, оригинальности, из-за того, что он резко расходится с устоявшимися в науке воз­зрениями. Таким образом, этот результат на долгое время оседает в архивах науки.

Один из наиболее известных примеров здесь — творчество биолога Г. Менделя. В 1866 г. он опублико­вал свои «Опыты над растительными гибридами», в которых были впервые сформулированы законы на­следственности. Однако в научный оборот эти законы вошли лишь спустя три с половиной десятилетия, пос­ле того, как их переоткрыли К. Корренс, Э. Чермак и X. де Фриз.

О чем же свидетельствует этот и другие подобные ему примеры? О том, что существующие в науке меха­низмы нормативного контроля не всегда срабатывают со стопроцентной эффективностью. С одной стороны, коллеги-современники подчас не обладают достаточ­ной компетенцией или воображением для того, чтобы правильно оценить новый революционный результат. С другой стороны, признание, пусть временное, иног­да получают не имеющие должного обоснования и не заслуживающие того идеи. Но таков, увы, удел всех нормативных систем, которыми пользуются люди, включая и системы моральных норм.

Механизм действия моральных норм, впрочем, не исчерпывается санкциями, налагаемыми извне. Этот внешнийконтроль является, по сути дела, продолжени­ем того контроля, который исходит изнутриличности. Психологи и социологи в этом случае говорят о том, что моральные нормы бывают