азия. АЗИЯ В. Важнейшие черты асп
 Скачать 396.87 Kb.
|
|
Особенности периодизации истории стран Азии и Африки. Сущность «традиционализма» и «непрерывности» развития цивилизаций Востока. Под термином «ВОСТОК» имеются в виду страны Азии и Африки. В науке также существовал термин «НЕЗАПАД», но он не прижился. В 1952 социологи ввели термин «СТРАНЫ ТРЕТЬЕГО МИРА», который после периода холодной войны используется совместно с термином «РАЗВИВАЮЩИЕСЯ СТРАНЫ». Для изучения истории Востока наиболее распространенными являются Формационный и Цивилизационный подходы. Новая история рассматривается в рамках феодализма, новейшая – в рамках капитализма. Жесткая марксистская схема ОЭФ (первобытно-общинный строй, рабовладение, феодализм, капитализм, коммунизм), созданная в основном на материалах европейской истории, не вмещала в себя экономические и политические реалии Востока. Первым, кто это понял, был сам Маркс, дополнивший свою схему особой азиатской формацией или АСП (азиатский способ производства). Важнейшие черты АСП: 1. Государство – верховный собственник земли, а индивид лишь эпизодически (в особых обстоятельствах становится собственником, оставаясь в корне пользователем надела (временно-условным или наследственным владельцем) и распределителем производственного продукта 2. Крестьяне общинники (не рабы и не крепостные, а лично свободные крестьяне – основная масса податного населения/как основной эксплуатируемый и политически бесправный слой/ 3. Надобщинное государство (правительство) деспотического типа, осуществляющее жесткий контроль за частнопредпринимательской деятельностью и монополию на некоторые жизненно важные производства 4. Значительный слой строго иерархического чиновничества 5. Различные религиозно-этические доктрины (религии Востока) в качестве официальной (государственной) идеологии Что конкретно подразумевал Маркс под АСП – неизвестно. Может быть, определенную стадию доклассового общества, может быть разновидность раннеклассовых образований, М/б вариант феодального строя. Гуревич считает, что Маркс прибегает к этому понятию для того, чтобы подчеркнуть глубокое своеобразие общественных структур на Востоке. Васильев А. использует для определения истории Востока историко-культурный Цивилизационный подход и разделяет историю на условные ступени развития: · древность · восточное средневековье: 17-сер.19в. · колониальный период: сер.19-сер.20вв. · деколонизация и формирование современных моделей развития: вторая пол. 20 в. Начиная с XVII в. в раннекапиталистической Европе резко возрос интерес к странам Востока. В многочисленных книгах, принадлежавших перу миссионеров, путешественников, торговцев, а затем и специалистов-востоковедов, все чаще обращалось внимание на специфику социальной, экономической и политической структуры этих чуждых привычному европейскому стандарту стран уже в XVIII в. мнения о Востоке стали весьма разноречивы: одни подвергали восточные порядки резкой критике (Ш. Л. Монтескье, Д. Дефо), тогда как другие склонны были их воспевать (Вольтер, Ф. Кенэ). Несколько позже свой весомый вклад в анализ накопленных знаний о Востоке стали вносить политэкономы и философы. Знаменитый А. Смит, объяснивший разницу между рентой собственника и налогом государства, обратил внимание на отсутствие на Востоке различий между этими политэкономическими категориями и пришел к выводу, что там сюзерен относится к земле одновременно как собственник и как субъект власти. Свой вклад в анализ восточных обществ внесли на рубеже XVIII—XIX вв. философские труды Гегеля, обратившего внимание на механизм власти и феномен всеобщего бесправия, на высшие регулирующее - контролирующие функции государства и всей системы администрации в разных районах Азии, вплоть до Китая. В России научное изучение истории Востока зарождается в начале 18в. Маркс и Энгельс в середине 19в. вводят термин «Азиатский способ производства», но не дают четкого определения ему. В советский период отечественное востоковедение претерпело сильное влияние идеологии марксизма – ленинизма с её идее мировой революции. В мировой науке создано несколько концепций, авторы которых ставят своей целью дать сводно - обобщающий анализ всемирной истории, включая историю Востока. Одна из наиболее ярких среди них — это концепция локальных цивилизаций английского историка А. Тойнби, смысл которой в том, что едва ли не каждая из вычлененных автором (в разных вариантах) двух-трех десятков цивилизаций, древних и современных, не только уникальна и неповторима, но и ценна сама по себе. Развиваясь по принципиально общим для всех законам, она возникает, развивается, приходит в упадок и в конце концов погибает. Несовершенство этой концепции не столько в том, что цивилизации вычленяются Тойнби чаще всего по религиозному признаку, и даже не в том, что они все признаются равными друг другу в своей уникальной для человечества в целом самоценности. Главная слабость этой концепции в том, что в ней смазана динамика всемирно-исторического процесса. В этом смысле предпочтительнее концепция немецкого социолога М. Вебера, который выявил те причины, которые препятствовали Востоку развиваться столь динамично, как то было в Европе. Вебер обосновал теорию факторов различных систем ценностей. Большинство историков продолжают противопоставлять термины «Запад - Восток». Все процессы, протекавшие на данной территории, происходили здесь под девизом восстановления порядка, традиционных ценностей, хотя и вносили что-то новое. Для Китая характерно бережное отношение к прошлому. Модели динамичного, взрывного развития, отрицающие все прошлое, применялись редко. Особенности китайской экспансии. К завоевательным войнам, походам китайцы прибегали в крайнем случае, ими делалось все для предотвращения войны. Победа, с их точки зрения, достигалась не на полях сражений, а задолго до военных действий. Отсюда и знаменитые 36 стратагем, являвшиеся и своеобразными принципами управления, и практическими рекомендациями по проведению внешнеполитического курса. Первоначально в ход пускались всевозможные средства: шпионаж, дипломатия, подрыв сил противника, распространение своей культуры на соседей и т. п. После тщательной «обработки» происходило мирное (иногда и военное) поглощение других территорий. Имели место и исключения. К военному ресурсу часто прибегала и полутюркская династия Тан, и маньчжурская династия Цин. Говоря о китайской экспансии, необходимо сказать и об ее идеологии. Китайцы воспринимали себя центром мира, окруженным нецивилизованными варварами. Исходя из этого и выстраивалась внешняя политика Поднебесной. Китайцы считали, что по мере удаления от географического центра уменьшается цивилизационная ценность местности и населяющих ее этнических групп. Н. И. Мигунов приводит в связи с этим позицию китайского политолога Пу Нина, полагающего, что такое движение «от» центра «к» центру составляет нерв традиционной китайской геоидеи[1]. В ее состав вошли три традиционные геоконцепции. Согласно первой («Фу ши гуанъ»), китайская геосреда рассматривалась как Центральная равнина и воспринималась в качестве центра. Из него происходило распространение культуры, подобно солнечным лучам, и центр непрерывно расширялся. Главный тезис данной концепции: «Центральная равнина правит периферией, периферия подчиняется Центральной равнине». Если брать современные интерпретации данной стратегии, то согласно им, такая модель представляла собой требование «подчинения» и «повиновения». Сопредельные территории подчиняются центру, но при этом Сын Неба (император) применяет дифференцированные способы правления на разных территориях. Данная идея, по замечанию Пу Нина, стала началом китайского геополитического мышления. Вторая традиционная геоконцепция («Хуася и гуанъ») — теория «хуася и варваров». В ней противопоставляются китайцы, обозначавшие себя самоназванием императорских династий, жившим вокруг них племенам. Динамика взаимоотношений между «хуася» и «варварами» сводится к тому, что по мере расширения китайской территории все «варвары» интегрировались с «хуася». Одновременно внешние территории становились внутренними, «варвары» подчинялись «хуася» и постепенно с ними смешивались[2]. Иными словами, мы видим, что здесь речь идет об ассимиляции других народов. Не случайно в древние времена китайцы подразделяли соседние народы на две группы: «дикие варвары», или «сырые» (шен- фань) и «приготовленные» (шуфань)[3]. Вторые были способны к восприятию китайской культуры, к ассимиляции, а первые — нет. По мере освоения китайцами Центральной равнины разделение между хуася и «варварами» стало исчезать. Со временем принцип «хуася и варвары» стал применяться только к иностранцам. И хотя Пу Нин подчеркивает, что Китай уже отказался от концепции «хуася и гуань», однако, как пишет Н. И. Мигунов, «по наблюдениям многих китаистов, следы культурно-цивилизационного высокомерия все же остаются в национальной психологии китайцев и по сей день»[4]. Третья геоконцепция («Тянъся чжунсинъ шо») — идея Китая как центра мира. Пу Нин отмечает, что данная концепция в Китае наследует двум концепциям: «подчинения» и «мира как неравновесного взаимодействия “китайцев” и “варваров”». Данная концепция хотя и не достаточно разработана, однако, занимает уникальное место в системе традиционных ценностей, по мнению Н. И. Мигунова. Сущность ее в том, что весь мир состоит из Китая и «четырех морей» (или всего остального мира). Разумеется, Китай находится в центре, а вокруг него — «дикие» («варварские») земли. Китай — страна проживания завоевателей, а варварские земли — места проживания побежденных. Пу Нин оценивает данную концепцию как высокомерную и подчеркивает, что она на протяжении тысячелетий оказывала влияние на Китай и формировала соответствующее сознание китайцев. Н. И. Мигунов совершенно обоснованно утверждает, что и сейчас данная концепция продолжает существовать, хотя и в завуалированном виде. Идеи «синоцентризма» проглядываются в таких концепциях, как стратегия «мягкой силы» или «чарующей привлекательности китайской культуры»[5]. Действительно, сейчас Китай воспринимает себя как страну, находящуюся в центре мира. Весь остальной мир является окраиной, состоящей из двух кругов. К первому кругу относятся такие страны, как Япония, КНДР и Южная Корея, Вьетнам, Таиланд, Бирма, Индия, страны Центральной Азии и Монголия. Ко второму кругу преимущественно относятся страны Запада, Россия и мир ислама[6]. Если исходить даже из этой картины мира, то видно, что для Китая неприемлем порядок, в котором руководила бы одна или несколько богатых стран. Феномен Востока: история изучения и современные проблемы. Интерес к Востоку в наши дни огромен и, видимо, будет возрастать. Интерес этот всесторонен и всеобъемлющ: история и культура, общество и государство, человек и религия (боги и люди), наконец, древние первоосновы великих цивилизаций Востока – все это ныне в центре внимания как самих жителей стран Востока, стремящихся к самопознанию и самоидентификации, к открытию фундаментальных основ собственного бытия, так и тем более представителей иной, западной, европейской традиции, чьи генеральные параметры столь отличны от восточных. Такого рода всеобщий интерес далеко не случаен: конец XX в. с его нависшими над планетой мрачно-апокалиптическими тучами побуждает многих всерьез заинтересоваться как экзистенциальными проблемами (что пробуждает активное внимание к мистике, а здесь бесспорный приоритет за древними культурами и религиями Востока), так и поисками корней, первоистоков. Кроме того, многое в современном мире вплотную связано с Востоком – достаточно напомнить о феномене развивающихся стран с их острейшими экономическими, демографическими и социокультурными проблемами, пути решения которых пока далеко еще не найдены. Как и когда эти проблемы будут решены, каковы пути, ведущие к их решению, – все это волнует и не может не волновать мир, подавляющее большинство населения которого, все возрастающее как абсолютно, так и относительно, живет именно в развивающихся странах, в первую очередь в странах Востока. Изучению развивающегося мира посвящено множество специальных работ и немало сводно-обобщающих трудов, авторы которых стремились понять и объяснить этот феномен. Можно заметить и определенную тенденцию в интерпретации связанных с ним проблем, эта тенденция долгие годы была почти одинакова как для марксистской, так и немарксистской историографии. Суть ее в том, что если на раннем этапе изучения проблем, в середине нашего века, многое казалось достаточно простым и легко прогнозируемым[1], то позже наступило время пересмотра первоначальных позиций. Стало ясно, что проблемы много сложнее, нежели то казалось раньше, и что не все страны развивающегося мира вдут в том направлении, как то вначале считалось чуть ли не само собой разумеющимся. Еще позже, особенно наглядно после иранской революции 1978–1979 гг., специалистам стало очевидно, что и проделанный уже пересмотр прежних позиций недостаточен. Мало сказать, что многие страны развивающегося мира не догоняют передовые, если даже не отстают от них еще больше. Мало зафиксировать, что развитие ряда стран современного Востока идет весьма своеобразно, во всяком случае никак не классическим путем к капитализму[2]. Нужно теперь говорить и о том, что по меньшей мере часть развивающегося мира просто не хочет, а то и не может идти в том направлении, какое ранее считалось едва ли не обязательным для всех. Но почему же так? И как все это понимать?! Причин здесь много, еще больше сложных проблем – достаточно напомнить хотя бы о нарушившемся в развивающихся странах демографическом балансе, результатом чего является все убыстряющийся рост нищеты, необеспеченности, детской смертности и, как следствие всего этого, отсталости. И хотя эта отсталость оттеняется некоторыми внешне бросающимися в глаза экономическими успехами, олицетворенными этажами высотных зданий в столицах и обилием автомобилей и радиоэлектроники в быту зажиточных слоев населения, нельзя забывать, что подчас все это практически не заработано, а взято в долг, т.е. построено за счет займов, а то и чужими руками. И если некоторые из стран, богатых ресурсами, нефтью, оказались в выгодном положении и сумели стать не должниками, а кредиторами, значит ли это, что для них проблемы развития решены, даже если построена (опять-таки чужими руками, хотя и за свои деньги) современная промышленная база? Азия и Африка в Новейшее время: периодизация, сущность, методологические проблемы изучения (историография вопроса). При изучении первой части новейшей истории зарубежных стран Азии и Африки следует уделить внимание следующим проблемам. Содержание изучаемого периода для стран Востока составляют процессы модернизации, синтеза традиционного и современного в социально-экономической, общественно-политической, культурной жизни, развития национально-освободительного движения. Конечно, история стран Востока, в том числе и в новейшее время, развивается под влиянием и во взаимодействии с историей стран Западной Европы и США, российской историей. Однако следует помнить и об исторических особенностях цивилизационного и социокультурного порядка, наложивших отпечаток на ход восточной истории и в новейшее время. Это, прежде всего – сильное воздействие природно-климатических факторов, повлиявших на занятия жителей Востока, разделение труда, демографические процессы и обусловивших определенный циклизм в развитии афро-азиатских обществ. Данные обстоятельства привели к сохранению даже в новейшее время сильного государственного начала (особенно в китайской истории). Это обусловило государственный контроль над всеми важнейшими сферами развития восточных обществ и подчиненное положение частнособственнического сектора экономики. Последний, не имевший официально-правовых гарантий для своего нормального существования и развития, был заинтересован в крепкой власти центра, ибо только она могла гарантировать защиту от местных властей, а также от социальных потрясений внутреннего характера и внешних вторжений. Специфичной была на Востоке новейшего периода и социальная структура, носившая отпечаток традиции и колониального синтеза. Отметим ряд ее важнейших черт. Это невычлененность индивида из коллектива, слабость отдельных собственников. Заметную роль играла система вертикальных связей и замкнутых корпораций при слабой классовой дифференцированности и второстепенной роли классовых антагонизмов. Выработанные веками корпоративные и патронажно-клиентальные связи были закреплены традициями и освящены религией, сохранили большую устойчивость, несмотря на кризисы государственной власти и иностранные вторжения. Тем самым политические и социальные катаклизмы внутри восточных обществ не вели к их структурному обновлению, к выходу за рамки традиционной (докапиталистической) системы. Религия сохраняла свое значение и служила важным элементом социально- политической жизни стран Азии и Африки. Однако начатые на рубеже ХIХ – ХХ вв. мощной экспансией индустриальных капиталистических государств на Востоке процессы колониального синтеза стали оказывать противоречивое воздействие на развитие афро-азиатского мира. Это особенно ярко проявилось в изучаемый период новейшей истории. В 1918-1945 гг. лишь Япония смогла закрепить заложенные эпохой «Мейдзийских преобразований» основы капиталистического уклада и превратиться в индустриально-аграрную державу, вставшую на путь активной колониальной политики в Азиатско-Тихоокеанском регионе. В других странах Востока продолжался сложный процесс ломки старого социально-экономического уклада, трансформации традиционного общества в переходное. Первая мировая война, временно ослабившая позиции западных держав в экономике колониальных и зависимых стран, стимулировала процессы роста национального предпринимательства («золотое время» в Китае, формирование первых монополий в текстильной сфере в Индии и т.д.). В странах Востока постепенно развивались основы капитализма, характерные для так называемого «третьего эшелона» мирового развития. Их чертами являются: значительная роль внешнего импульса в лице индустриальных держав Европы и США, неорганичность капиталистической эволюции, сосуществование буржуазных и докапиталистических структур, экономические диспропорции, жесткая привязанность к мировому капиталистическому хозяйству, а также громадный разрыв в уровнях развития между центрами метрополиями и отсталой восточной «периферией». Следует отметить и диспропорции социально-экономического развития внутреннего порядка: неравномерность роста определенных районов, сосуществование наряду с элементами капиталистического хозяйства архаичных феодальных и патриархальных аграрных структур. Быстрее шла модернизация тех стран Востока, которые уже ранее были втянуты в капиталистические мирохозяйственные связи (Китай, Индия, Турция, Египет и др.). Однако колониальное и полуколониальное положение стран Азии и Африки постепенно выявляло пределы роста новых явлений (технико-технологическая отсталость, протекционизм великих держав, неравноправное политико-юридическое положение в международных политических и экономических отношениях). Это приводило в дальнейшем к обострению противоречий между объективными потребностями стран Востока в модернизации и стремлением колониальных держав сохранить свои колониальные владения и сферы влияния. |