Два рода счастья. Два рода счастья_Все. Вебер Г. Два рода счастья Системнофеноменологическая психотерапия Берта Хеллингера
 Скачать 1.73 Mb.
|
|
б) Терапевтическая работа со снами Во-первых, со снами я обычно вообще не работаю. Я против мифологизации снов. Некоторые люди воспринимают их как откровения свыше, к которым следует относиться серьезно. Однажды я работал с одним человеком, который рассказал мне, что прошел сеанс гипноза у хорошего гипнотерапевта. Они вышли на определенные вещи, и поскольку он пришел к этому в состоянии гипноза, он счел их очень важными. На мой взгляд, результат был неверный, он был ему не на пользу. Тогда в беседе мы посмотрели на его ситуацию с системной точки зрения, и вдруг стало совершенно ясно, какой была подлинная динамика. Достичь этого с помощью гипноза было невозможно, поскольку даже гипнотерапия бесполезна, если нет понимания. Где человек ничего не сделал, никакой сон ему тоже не поможет. Бывают сны, которые помогают продвинуться дальше, но только тому, кто уже в пути. Тогда ему приходит еще и помощь из глубин. Тому, кто сидит сиднем, они вообще ничего не дают. Сны зависят от потока энергии, которой человек обладает. Если энергия утекает в бездействие или идет на уклонение от принятия решений, сны ему все это подтвердят. Как в повседневной жизни люди используют множество техник, чтобы уйти от надлежащих действий и оправдать бездействие, так и сны в большинстве своем служат оправданию и подтверждению проблем. Что это именно такой сон, видно по тому, что человек без эмоций и затруднений сразу же начинает его рассказывать. Такие сны я называю вторичными. Они связаны со вторичными чувствами и, так же как вторичные чувства, служат для отказа от того, что надлежит сделать. Раз мне приснился этот сон, значит я могу себе позволить ничего не делать. Заняться этим всерьез значит подтвердить проблему, а рассказчик будет в душе смеяться, поскольку ему удалось вас одурачить. То же самое происходит, когда кто-то начинает: «Сегодня ты мне снился...» — обычно он хочет сыграть с вами злую шутку. Пример вторичного сна: Мужчине приснилось, что сокол летит на охоту, видит маленькую певчую птичку, сначала дает ей попеть, а потом хватает ее, взлетает, с ней в когтях кружит над своим гнездом и отпускает, так что она в него падает. Сон показался ему восхитительным. Этого мужчину бросила жена, она ушла к другому. Но на полнедели она возвращалась из-за детей, а потом снова уезжала к другому мужчине. Так что сон абсолютно точно отобразил его ситуацию. Он отпускает свою жену, отдает ее другому, и она падает в его гнездо. А он обрадовался, как будто получил откровение свыше. Но не заметил, что просто описывает собственную ситуацию. Так что это был вторичный сон. Вторичные сны — это приманка, предложение поиграть. («Посмотрим, клюнешь ты на это или нет».) Можно с большим удовольствием купаться в образах снов, и все это время ничего не нужно будет делать. Но бывают и другие сны, которые являются зашифрованными воспоминаниями. Я называю их первичными. Как и первичные чувства, они не громкие и не драматичные, они тихи и легки. Например, сны о воде — это часто воспоминания о рождении. В этом случае смотришь на то, что тогда произошло. Одной женщине приснилось, что она шесте с дочерью поднимается на гору, а во время спуска дочь вместе с лыжами оказывается у нее между ног, и внизу дочь шлепается в озеро. Я спросил ее: «Что произошло при твоем рождении?» Она ответила: «Это были внезапные роды, мама в тот момент как раз была в ванне». Это было зашифрованное воспоминание. Самые значительные сны — это теневые сны, в которых вплывает та подавленная сторона, которую человек не хочет в себе воспринимать. Такие сны стараются забыть, их не рассказывают. В теневых снах человек скорее всего входит в контакт со скрытой стороной в себе. Тут нужно принять в свое сердце именно то, чего во сне боишься. В свое сердце принимают того, кто кажется плохим. Тогда это можно интегрировать. Очень важны системные сны. То есть бывают сны, которые не имеют никакого отношения к: сновидцу, они описывают какую-то проблему, причем нерешенную, в его родительской системе. Если истолковать такой сон лично, это будет стопроцентной ошибкой. Так что, работая со снами, важно отличать системные сны от прочих. Карл: Ты не мог бы привести пример системного сна? А ББ.Х.: Когда Мирьям рассказывала свой сон (стр. 277), я подумал, что он системный. Поэтому я спросил ее о произошедших в системе событиях. Сон меня совершенно не тронул, но я был не уверен. То, что она описала, скорее наводит на мысль, что это первичный сон, который снова поднимает старые страхи. В системных снах в беззащитном рожденном позже члене системы всплывает что-то значимое для системы, что-то нерешенное, и если он берет это на себя, то все смещается, а это очень плохо. Если терапевт толкует такие сны лично, то это уводит в совершенно неверном направлении. Поэтому так важно их отличать. В системных снах часто есть что-то резкое, грубое. Обычно они связаны с такими важными темами, как убийство и самоубийство. В таких снах поднимается тень из системы и падает на сновидца, причем сновидец — это самый слабый. Приведу пример системного сна: Человеку приснилось, что он нашел в каком-то подвале расчлененный труп и позвонил в полицию. Я сказал: «Этого достаточно», Почти во всех снах самое важное высказывание содержится в первой фразе, важной может оказаться также вторая фраза и редко — третья. Все, что рассказывается после третьей фразы, так или иначе можно забыть. В случае значимого сна кривая энергии через две-три фразы обычно достигает пика. Дальше сила и внимание идут на убыль, а рассказ становится все более подробным. Если остановить его после первых двух предложений, то слушатель оказывается заряжен энергией и чувствует, что что-то обнаружил. Тогда перед тобой не сон, а открытый, незашифрованный текст. Там, где даются бесконечные г интерпретации, дело вперед не движется. Те же модели наблилюдаются и в сказках. В большинстве сказок основное высказывание содержится в первом или во втором предложении, а затем начинается процесс, призванный его завуалировать, тогда подлинный смысл совершенно теряется. Например, в сказке «Волк и семеро козлят» мать-коза зовет своих детей и говорит: «Остерегайтесь злого волка». Открытым текстом это означает: остерегайтесь отца. Вот и вся сказка, все ее содержание, но теперь вокруг этого накручивается целая история со всевозможными отвлекающими маневрами, например, маленьком козленком, который спрятался в корпусе часов. И все набрасываются на этого козленка. Так и в снах. Суть содержится в первой фразе, затем она всячески запутывается. Потом происходит что-то очень интересное, что особенно привлекает внимание терапевта, а первая фраза оказывается давно забыта. Вернемся к тому сну. Я спросил: «Кто в системе погиб?» Чтобы выяснить это, мужчине пришлось позвонить домой. Он позвонил отцу, и тот сказал, что не может рассказать это по телефону. Выяснилось следующее: вскоре после его появления на свет мать забеременела снова. Поскольку это случилось так рано, возникли осложнения и ребенка пришлось расчленить в чреве матери. Такова была ситуация. Всю свою жизнь этот мужчина жил еще и за своего братика или сестренку. У него было два дома, два офиса, два письменных стола, всего по два. Метаемы — это открытые, незашифрованные сны. Тут человек сразу понимает, о чем речь. Эти сны не требуют дополнительного толкования. С их помощью решение из бессознательного «доставляется» в сознание. Иногда бывают сны, которые помогают продвинуться дальше, когда я занят какой-то проблемой. Они указывают следующий шаг, но только в том случае, если я уже действую. То, что я говорил сейчас о снах, это дополнительные точки зрения, которые помогают не попасться на некоторые вещи и не уйти в ненужном направлении. Но это не заменяет других теорий о снах. Плохо то, что со снами часто обращаются как с божественными откровениями. Есть такая китайская поговорка: «Мудрец не видит снов». Они ему уже не нужны. Примеры с семинаров Мирьям: Меня интересует сон, который я видела уже в трех вариантах. Я всегда боюсь за моего младшего сына. Б. X.: Расскажи этот сон так, будто видишь его сейчас. Мирьям: Мы с моим младшим сыном находимся в какой-то большой фирме, в большом здании, где работает моя сестра. Я чем-то занята с сестрой и вдруг слышу, что меня зовет сын. Он очень далеко, и я не могу его найти. А когда я его нахожу, я вижу, что он задохнулся. Он забрался в какой-то чулан, куда взрослому вообще не пролезть, и слышу, как его голос становится все тише и тише. Б. X. (перебивает): Сон не произвел на меня никакого впечатления. Сколько лет твоему младшему сыну? Мирьям: Десять. Б. X.: Были ли в твоей системе погибшие дети? Мирьям: У моих бабушек и дедушек с обеих сторон было по очень многу детей. Например, у бабушки по материнской линии было одиннадцать детей, я не знаю, были ли в этом ряду мертворожденные или еще что-то такое. Но я не думаю (длительная пауза). Б. X.: Это удивительно далеко. Когда я тебя слушал, я не видел тебя там, во сне. Никакого движения, как что-то далекое. Меня это не тронуло. Мирьям: Сегодня я сразу же представила рядом хороший образ. Б. X.: Такая интерпретация, когда людей, которые появляются во сне, принимают за тех, кто они на самом деле, примитивна. Это толкование на уровне бульварного романа. Мирьям: Да, это лишь отчасти соответствует действительности. За старшего сына я не боюсь никогда, даже если иной раз он не приходит домой ночевать, я абсолютно спокойна. Б. X.: Сейчас ты отвлекаешь внимание. Что я сказал? Мирьям: Что это толкование на уровне бульварного романа. Б. X.: Но за младшего сына ты все же обычно боишься? Мирьям: Да, очень часто. По этому поводу мне приходит в голову только то, что с ним у меня была тяжелая беременность, мне пришлось очень много лежать. Когда он родился, он был болен. У него была гипофункция кишечника, полтора года кишечник работал неполностью. Б. X.: Тогда это сон-воспоминание. Просто для целостной картины кое-чего пока не хватает. Поэтому это не дает тебе покоя. Я рассмотрю эту ситуацию в общем: если когда-то произошло что-то плохое, например, травма, то обычно совершенно упускается из виду и остается неоцененным самое главное, а именно, что все закончилось хорошо. Люди часто не отдают этому должного, тогда это и есть то, чего не хватает, чтобы пришел покой. Согласна? Хорошо. Томас: Сегодня ночью я видел очень страшный сон, я проснулся весь мокрый и взволнованный, и я не знаю точно, с чем это связано. Б. X.: Если хочешь, расскажи, но так, как будто это снится тебе сейчас. Томас: Я в автобусе с кем-то другим, он за рулем. Это мой друг, в автобусе полно народа. Дорога идет круто в гору. Б. X.: Нет, давай еще раз сначала! Томас: Я сижу или стою в автобусе рядом с водителем, за рулем мой друг. Б. X.: Точка! Вот и весь сон (пауза). В чем решение? Томас: Я мог бы сидеть за рулем сам. Б. X.: Вот именно. Поменяйтесь местами! Что-нибудь еще, Томас? Томас: Да, по поводу снов меня мучает еще один вопрос. Мне постоянно снится один и тот же конец, а начало бывает самым разным. Меня это беспокоит. Б. X.: Ну и чем же все кончается? Томас: Все кончается пропастью, страхом свалиться, упасть вниз. Это всегда как-то связано с падением и пропастью. Б. X.: Хорошо, раз тебе снится такой сон, встань к отцу, так, чтобы он был у тебя за спиной (пауза). Томас: Я как раз это сделал. Это совершенно другое чувство. Б. X.: Хорошо, это и есть решение. Когда ребенок чувствует себя во сне в опасности, тот человек, за которого он может держаться, это всегда отец. Не важно, мальчик ребенок или девочка. Тут тоже, конечно, бывают исключения, но, в первую очередь, в тех случаях, когда существует угроза самоубийства, несчастного случая или катастрофы, рядом с отцом человек, как правило, в большей безопасности. Иногда бывает нужен еще и отец отца. Мужское держит. Йозеф: Я видел очень тяжелый сон. Мне снилось, что мой младший сын бросается в воду, то есть он падает спиной в воду. Я боюсь, что он утонет, хватаю его, и меня разрывает на части, потому что, с одной стороны, у меня мало времени, чтобы его спасти, с другой — я не имею права его потерять. Я боюсь, что его одежда разорвется. У меня получается, и я очень этому рад. Он жив и начинает дышать, но я еще не знаю, не получил ли он повреждений. Б. X.: Это вторичный сон. Он дает только проблему без решения. Решение в том, чтобы ты по-настоящему крепко держал его до того, как он бросится в воду. Согласен? Ульф: Мне приснилось, что я забираюсь на высокое ореховое дерево и лезу выше, чем лестница, чтобы потрясти ветви. Б. X.: Этот сон ничего не дает. Ульф: И что... Б. X.: Этот сон ничего не дает. Ульф: Ничего не дает? Сегодня утром он дал мне то, что теперь я хочу щелкать крепкие орешки. Во всяком случае, я так думаю и чувствую. Б. X.: Да, это нехороший образ. В нем есть насилие. Я тут так не работаю. Я очень редко беру в руки молоток. Ульф: Я хотел сейчас поработать. Б. X.: Тут нет энергии. Если оставаться в этом образе, то это представление о том, что решение должно прийти откуда-то извне. Возможно, это идея, что это должен сделать я. Это плохая основа для работы. Ульф: Нет, я уже думал, что щелкаю орехи. У меня было ощущение... Б. X.: Уходи от этого образа, он ничего не дает. Большинство снов служит подтверждению проблем, особенно те, которые люди сразу же рассказывают. А еще они служат оправданию неудачи. Ульф: Во мне была такая уверенность, что я могу сейчас за это взяться. Б. X.: Так и есть. Когда человек идет навстречу своему несчастью, обычно он бывает совершенно уверен. Кто выбрал несчастье, движется к пропасти с высоко поднятой головой. Исцеление достигается со страхом и трепетом. Вчера ты был к этому ближе. Ларе: Несколько дней назад я видел фрагмент сна, как мне кажется, системного. Б. X.: Расскажи, как будто видишь его сейчас. Ларе: Я лежу в постели и уже собираюсь уснуть, как открывается дверь, входит женщина с взволнованным лицом и стремительно подходит ко мне. Б. X.: Точка, достаточно. Это первичный сон, то есть в нем содержится воспоминание. Ларе: У меня такое ощущение, что если это воспоминание, то это плохо. Я чувствую, что у меня появляется жар в голове. Б. X.: Если ты посмотришь на глаза этой женщины, ты их видишь? Закрой глаза и посмотри на глаза и на рот. Ларе: Рот я уже узнаю, а глаза — нет. Б. X.: Чей это рот? Тебе нужно очень медленно наблюдать, как движутся рот и глаза, это те точки зрительной фиксации, узнать которые легче всего. Ларе: Думаю, это рот моей мамы. Но я не уверен. Б. X.: Хорошо, оставь это пока. Наверное, это все же зашифрованное воспоминание. На следующий день Ларе: За последние три-четыре года я принял своего отца, но я чувствую, что пока не принял мать и мне этого не хватает, в том числе как энергии. Я бы хотел на это взглянуть. Б. X.: Вспомни еще раз свой сон. Сейчас, когда ты это говоришь, у меня снова возникает образ из твоего сна. Ты лежал в больнице, когда был совсем маленьким? Ларе: Да, часто, я много болел, мне даже кажется, что я еще легко отделался. В полгода у меня был фурункулез, и маме приходилось постоянно ходить со мной к врачу, которая выдавливала фурункулы. Наверное, это было ужасно больно. Б. X.: Да, она входит, и ты знаешь, в чем дело. Ларе: Я тогда, наверное, ужасно кричал, а потом я из-за чего-то другого снова оказался в больнице... Б. X. (перебивая): Нет, нет, нет, я не хочу знать больше, у меня уже все есть. Это твой сон. Ты можешь себе представить, каково было твоей матери, когда врач выдавливала малышу фурункулы? Ведь ребенок этого не понимает. Одна знаменитая терапевт рассказывала, как она проводила семинар, где участники работают с фигурами родителей. Там присутствовал и ее 16-летний сын. Участники группы проходят возрастную регрессию и чувствуют себя как дети. В какой-то момент ее сын вдруг очень погрустнел и сказал: «Мама, ты морила меня голодом». Тогда терапевт вспомнила эту ситуацию: у ребенка была холерина, и врач сказал ей, что в течение 24 часов ему нельзя ничего давать есть. Она выполнила это указание, и ребенок выздоровел. Но теперь он вспоминает, что мать морила его голодом. Вот так приходится родителям. Другой терапевт рассказал, что однажды он строго посмотрел на свою дочь, после чего она пошла к матери и сказала: «Папа меня избил». Так это потом и вспоминается. Если ты сейчас вчувствуешься в мать, ты сможешь разрешить в душе эту сцену. Было бы намного хуже, если бы она оставила тебя в больнице. в) Терапевтическая работа с «сопротивлениями» Б. X. мастерски обращается с таким поведением и чувствами, которые мы любим называть сопротивлением. Наблюдая за его работой, можно увидеть, как он использует, в частности, короткие эпизоды во время кругов, чтобы не допустить такого поведения. Обычно он невероятно быстро распознает подобные модели, останавливает этого человека, говорит что-нибудь об этой модели группе, а затем проводит небольшую интервенцию или рассказывает какую-нибудь историю. Он может позволить себе конфронтацию на высоком уровне, поскольку каждый в группе видит его уважительное и исполненное любви принятие и хорошее решение в конце. Приведу несколько коротких примеров с семинаров. Возражения как тормоз Йене (по поводу своей расстановки, где он олицетворял бывшего друга матери): Возможно ли, чтобы между мужем и любовником состоялось примирение, или это конструкт? Б. X.: Конструкт. Йене: Но в жизни такое все же не исключено. Б. X.: Если они примирятся, значит они гомосексуалисты (все смеются). Йене: Но я все-таки не могу исключить, что примирение возможно. Б. X.: Я хочу указать на один очень важный момент: на все правильное найдется свое законное возражение. В результате то, что раньше признавалось правильным, вдруг теряет возможность действовать. То есть возражение парализует энергию и оказывает разрушительное воздействие. Оно всегда дешево, поскольку не требует никаких затрат. Тому, кто возражает, как правило, не приходится отвечать за последствия. Другое дело, когда человек входит в ситуацию и, исходя из процесса, находит другую вариацию. Тогда он приобретает некий опыт, и когда он им делится, это обладает тем же качеством, что и новое понимание, которое либо что-то добавляет, либо корректирует. Это огромная разница, поскольку за этим стоит духовное напряжение, опыт и риск, которому человек себя подвергает. Критиковать и ставить под сомнение — это игры ученых. Я могу все поставить под вопрос, но что это даст? Когда ты, Йене, приводишь подобные возражения, что это тебе дает? Здесь ты имеешь возможность наблюдать, что происходит с процессом, когда ты приводишь возражение, которое его останавливает. Йене: И второе... Б. X.: Нет, вы видите: он был где-то в стороне от процесса и уже в новых мыслях. Если процесс правильный, то опасность в том, что он, как правило, не оставляет нам выбора. Разве что в мелочах, но по большому счету нет. Возражая, мы с радостью уклоняемся от необходимости покоряться. Тогда у нас есть свобода, но чему она служит? Такая свобода — мираж. Эрнст (после того, как Б. X. предложил ему решение): Мне сразу же пришла мысль о том, что... Б. X.: Нет, нет, никаких возражений. Я хочу сказать несколько слов по поводу возражений: они действуют, как коса на траву, прежде чем та успеет дать семена. Поиски причин и объяснений Людвиг: Я довольно долго не мог ничего добиться, не закончил учебу, занимался то одним, то другим. Теперь я думаю: а что, если тут идентификация, ведь мой отец не мог жениться на своей подруге, потому что был еще никто? Б. X. (после некоторых раздумий): Даже если бы это было так, такой подход обречен на неудачу. У тебя уже есть решение, а ты продолжаешь искать причины. Людвиг: То есть это все, что мне нужно сделать, а остальное неважно? Б. X.: В чем заключается решение? Людвиг: В том, чтобы склониться перед отцом. Б. X.: И сказать матери: «Я принадлежу моему отцу, он тот, кто мне нужен». Тогда все остальное можно забыть. Людвиг (немного упрямо): То есть все остальное неважно — сестра и так далее... Б. X.: Теперь у тебя согласие как сопротивление. Корова и забор из колючей проволоки Лидия: В данный момент я чувствую себя спокойной и сильной. Сегодня ночью я видела сон. Потом проснулась и очень плакала. Потом у меня возникли определенные образы. Один из них был такой: я видела какого-то человечка, который упал в бочку с дождевой водой, а потом свою сестру, но без какой-либо взаимосвязи... Б. X.: Это образы сна или что? Лидия: Это было после сна и при этом у меня текли слезы. Б. X.: В этом ничего нет. Лидия (продолжая говорить): Хорошо, но это как-то связано с разговором с... Б. X. (перебивая): Я не хочу этого знать. Лидия (продолжая говорить): Ладно, хорошо, но я все-таки еще кое-что расскажу, хочешь ты это знать или нет. Б. X. (перебивая): Нет, это процесс, который я хотел бы проанализировать. Тут имеет место некое переживание, а потом начинается поиск его объяснений. Каким бы ни было объяснение, оно приносит облегчение. Но оно не имеет ничего общего с тем, что правильно или неправильно. Обычно люди ищут причины для собственного бездействия или несчастья. Как только объяснение оказывается найдено, вызванный переживанием процесс прекращается. Это можно увидеть на примере истории мистики. Некоторые события у христиан, мусульман и буддистов очень похожи, но все интерпретируют их по-своему. Они пытаются осмыслить эти переживания при помощи тех возможностей, которыми располагают. Но переживание невозможно обосновать. Нужна большая дисциплина, чтобы оставить все как есть и отказаться от объяснений. Нужно плыть с потоком и смотреть, куда он несет. Так понятно, Лидия? Ты можешь это принять? Лидия (несколько надменно): Большое спасибо, но... Б. X.: Опять ничего. (Дальше группе.) Если терапевт всерьез займется объяснениями, которые приводит клиент, он блокирует поток опыта. (Лидия начинает плакать. Обращаясь к ней.) Теперь ты снова возвращаешься к чувству. Это хорошо. Однажды я размышлял о чистой правде и как с ней обращаться. Мудрец поступает с чистой правдой как корова с забором из колючей проволоки. Покуда есть что поесть, она держится подальше. А потом ищет брешь. (Смех в группе.) Теперь я дал тебе инструкцию, как обходиться с некоторыми авторитетами. Упрямство и дух противоречия Хильдегард: Вчера я поняла, что моей темой является то, что моя первая реакция — это всегда отпор. Мне трудно на что-то согласиться. Я сразу же начинаю упрямится. Б. X.: Такими людьми манипулировать легче всего. На упрямство всегда можно положиться. Есть три сорта людей: первые сначала говорят «да», а потом думают; вторые сначала говорят «нет», а потом думают; а третьи сначала думают. (Пауза.) Хильдегард это слышала? Она не могла этого слышать, потому что сразу сказала «нет». Пока варится яйцо Эдда: У меня сильно бьется сердце. Я все еще не отошла от отказа сегодня утром. Б. X.: Да, если тебе угодно, можешь спокойно продолжать это пестовать. Но это возможно только, когда закрываешь глаза. Эдда: Я не хочу это пестовать, но я очень быстро замечаю, что упрямые... Б. X.: Ну-ну-ну. Это было приятно. Ты им показала. Эдда: Чего, чего? Б. X.: Ты им показала. Но при этом ты, конечно, и проигрываешь тоже. Ведь упрямство — это неспособность принимать, и дилемма заключается в том, что человек ждет, чтобы ему кто-то помог. Но если кто-то ему помогает, приходится его отвергать, чтобы не утратить упрямство. Однако в ходе многолетних исследований мне удалось выяснить, что в случае упрямства есть одно решение: его можно на пять минут отложить. Согласна? Хорошо. Триумф или успех Гудрун: Сегодня я проснулась в шесть утра, и у меня было такое ощущение, что вокруг меня сидит много народу и все говорят: «Ты должна, ты обязана... ты должна попрощаться со своим другом. Ты должна отдать ему должное, ты не должна больше злиться...» Б. X.: Ты должна каждому сказать, что все сделаешь... сделаю, сделаю, сделаю. Только тогда ты от них избавишься (веселье). Гудрун: Но это так много. Тут приходит один и говорит... Б. X. (перебивая): Хорошо, хорошо, если тебе это доставляет удовольствие, то пожалуйста. То, что я тебе показал, это внутренняя стратегия. Но она требует дисциплины, а самая высокая дисциплина, которая нужна при исполнения стратегии, это отказ от триумфа. Триумф и успех — две взаимоисключающие вещи. Либо у меня триумф, и я жертвую успехом, либо у меня успех, и я жертвую триумфом. Это дисциплина для достижения успеха, поэтому в нем всегда есть элемент смирения. Я говорю о том успехе, который остается. Что-нибудь еще? Гудрун: Я пока не решилась отказаться от триумфа. Б. X.: Вот именно, и он у тебя будет. Грудь колесом имеет свою цену: внутри преимущественно воздух. Ты слышала только слова. Хильдегард: Моя сестра овдовела, детей у нее не было, и она вышла замуж за вдовца, у которого был взрослый сын. Сын очень трудный человек, даже отец страдает из-за этого своего сына, который, к несчастью, живет в той же местности. Хотя моя сестра в принципе знает, что это его сын, но она видит, как он страдает из-за отношений с сыном, а еще как человек посторонний она видит, какие ошибки допускает отец, и иногда ему об этом говорит. Но все бесполезно. Б. X.: Ну да, конечно! Ей нужно сказать ему: «Ты — лучший отец для своего сына». Хильдегард: И теперь я обдумываю, после того, как ты... Б. X. (перебивая): Ах, ну разве не изощренно она уводит в сторону? (Обращаясь к Хильдегард) Что я сказал? Хильдегард: Нет, ты сказал, что ей нужно сказать ему: «Ты — лучший отец для своего сына». А я хотела... Б. X.: Нет, нет, ты пока еще совсем не поняла. Ты слышала только слова. Согласна? Хильдегард: Я думаю, это относится еще и к тому... Б. X.: Нет, нет, это пока у тебя не внутри. Я на этом остановлюсь. Желание знать Хильдегард: Я не знаю, как я себя чувствую. Б. X.: Когда человек не знает, как он себя чувствует, ему всегда хорошо. Когда человеку плохо, он об этом знает. Хильдегард: Да, но при этом мне не так уж и хорошо. Мне все время кажется, что в определенные моменты во мне есть сильное движение и многое оказывается затронуто, но потом все это быстро ускользает в какой-то уголок, чтобы я не могла к этому подобраться. Остается один рассеянный туман, который тоже как-то отделяет меня от реальности. Б. X.: Для движения есть один хороший уголок, куда можно ускользнуть, чтобы избежать перемен. Это желать-знать-боль-ше-чем-необходимо-для-того-чтобы-действовать. Когда я хочу понять, вместо того чтобы идти с движением и соответственно действовать. Знание — это тот уголок, где энергия оказывается скованной. Что-нибудь еще, Хильдегард? Хильдегард: Для начала хватит. Б. Х.: Ты поняла? Хильдегард: Боюсь, что да (смех). Б. X.: Сейчас это исключение из правила, когда понимать можно. Ирена: Я слишком много думаю и тогда чувствую перенапряжение. Сейчас время что-то делать, а не говорить, после семинара я позвоню маме. Б. X.: Бывают же люди, которые встают под душ и считают капли. (Пауза.) У нее это отклика не нашло, а у вас? Приведу другой пример, чтобы пояснить этот процесс: В Америке появился новый метод изучения языков. Его используют в основном для обучения шпионов. Так они в кратчайший срок великолепно осваивают чужой язык. Этот метод очень прост: ученик получает шесть учителей, которые непрерывно говорят с ним на иностранном языке, пока он вообще не перестает что-либо понимать, и тогда он учится — на другом уровне. Дети тоже так учатся. Шесть или больше человек беспрестанно говорят с ребенком на незнакомом языке. На эту удочку попадаются молодые рыбки Эдда: Мне вспоминаются два сна из моего детства, я хотела бы разобраться, что это за сны. Б. X.: Нет! Эдда: Почему? Б. X.: Когда ты спрашиваешь меня «почему», у тебя становится больше шансов или меньше? Эдда: Меньше. Б. X.: Вот именно. Вопрос «почему?» — это попытка оттеснить другого в подчиненную позицию. Тогда я, как терапевт, в любом случае остановлюсь. Я хочу быть как минимум равным. То, что сейчас сделала Эдда, было попыткой поймать меня на крючок. Молодые рыбки на это клюют. (Веселье.) Что-нибудь еще, Эдда? Эрих: Десять минут назад я проснулся, мне снился сон, который закончился тем... Б. X. (перебивая его): Нет, нет, я хочу знать начало. (Все смеются.) Как он начался? Только если ты хочешь это рассказать. Эрих: Я не знаю, последняя сцена показалась мне совершенно замечательной. Б, X. (ухмыляясь): Каким бы оно могло быть? Эрих: Мне вдруг приходит в голову: отъезд в паломничество. Б. X.: Это что-то про сон. То, что рассказывают про сон, значения не имеет. Значение имеет только сам сон. Итак: я... Эрих: Итак, я отправляюсь в чужой город. Б. X.: Вот эта фраза. Теперь тебе нужно проверить, уместно ли это, ведет ли тебя туда добрая сила или гонит демон. Эрих (немного тихо): Думаю, добрая сила. Б. X.: Я думаю, демон. Демон хитер. В этом что-то есть Катарина: У меня все еще не выходит из головы вот это, про чувства. В отношениях со мной очень часто случается так, что я автоматически занимаю противоположную позицию. Мне никак не удается это отследить, это происходит очень быстро. Раз — и я уже там. Например, когда речь идет о справедливости, я завожусь наверняка. Б. X.: Как-то одна женщина рассказала мне, что ее мать назвала ее шлюхой. Она спросила, что ей теперь делать. Она всегда занимала противоположную позицию. Я сказал, что ей нужно сказать матери: «Да, есть немного». Так что, когда в следующий раз соберешься занять контрпозицию, ты можешь сказать: «В этом что-то есть». Катарина: Да, это очень просто. Б. X.: Прежде всего тогда у другого с его позицией не будет над тобой власти. Когда впервые знаешь, как с этим обходиться, этим можно почти наслаждаться. Оторвать от «домашнего видео» Мануэла: У меня сильно бьется сердце, боюсь, у меня то же самое, что у Эдды. Теперь снова подступают рыдания, наверное, мне следует передать слово дальше. Б. X.: Ох, как страшно! Нора сказала, если не закрывать глаза, то рыдается лучше. (Оба улыбаются.) И дышать. И смотреть. Так, да. И продолжать дышать. Но ты меня пока не видишь. Мануэли (быстро): Да нет, я вижу, что у тебя голубые глаза (все смеются). Б. X.: Ты первая, кто мне это говорит. У меня вовсе не голубые глаза. Ты уж посмотри повнимательней. Мануэла: Теперь я действительно не вижу. Б. X.: Вот именно, это я и хотел сказать. Ты даже не видишь моего лица. Какие у меня волосы? Мануэла: Уж их-то я пока еще вижу. Б. X.: Ах, боже мой, у меня снова появились волосы! (Громкий смех.) Что-нибудь еще, Мануэла? Мануэла: Нет. Чтобы все могло остаться, как есть Мирьям: В начале круга я еще была полностью поглощена своей нынешней системой, но теперь я снова думаю о том, что мои родители выезжают из дома, где они прожили сорок лет, а мы туда въезжаем. Это очень и очень долгий процесс, пока моя мама, например, наводит порядок в чулане и снова всплывает все прошлое. Б. X.: Я бы не стал туда переезжать. (Длительная пауза.) Мирьям: Ты можешь объяснить почему? Б. X.: Не нужно объяснять то, что очевидно. Мирьям: Тогда я оставлю все, как есть. Б. X.: Ты как раз-таки и не оставляешь. Мирьям: Да, я не могу сейчас ничего спонтанно на это сказать. Мне нужно сначала это переработать. Б. X.: «Переработать» означает: я найду такой выход, чтобы все могло остаться так, как я запланировала. У тебя нет выбора, потому что ты не принимаешь обеих возможностей выбора. У тебя был бы выбор, если бы ты приняла для себя внутренне один вариант и проверила в себе его эффект, и приняла другой и проверила его воздействие. И одновременно позволила бы себе воспринять, какое действие это оказывает на твою семью. В этом решении есть отрицание конца и непостоянства. В нем избегается прощание и подошедший конец. Нерешительность Марта: Я чувствую некую двойственность. Я бы хотела расставить мою семью. В то же время я думаю, не записаться ли мне на следующий год, если я уже не успею. Б. X.: Записаться-то ты можешь, только я тебя не возьму (улыбается, все смеются). Марта: У меня уже есть запрос, но я не знаю, достаточно ли я быстрая. Б. X.: Нет, ты слишком медленная. Но смотреть на замыкающего процессию — это даже здорово. Марта: Да, тут еще и жадность. Я хочу расставить свою семью, отношения с другом и, возможно, кое-что по работе. Б. X.: Да, если не всё, то вообще ничего. Тайна пути Мануэли: Надеюсь, в ходе курса я когда-нибудь приду к тому, чтобы расставить мою семью. Я надеюсь, но не знаю, получится ли. Б. X.: Скорее нет! Мануэла: Ладно, раз ты так говорить. Жаль, но, может быть, это и неплохо. (Начинает плакать и смотрит себе под ноги.) Б. X.: Я хочу сказать несколько слов о тайне пути. На пути вперед движешься тогда, когда оставляешь позади все, что было до сих пор, в том числе и прежнее понимание. И еще кое-что по поводу пути: цель достигается последним шагом. Все остальное — подготовка. Я расскажу еще одну историю. |