история россии. Наумов Виктор. Царевна Софья - royallib.com. Виктор Наумов царевна софья

• Название: Виктор Наумов царевна софья
• Анкор: история россии.софья
• Дата: 12.10.2021
• Размер: 1.92 Mb.
• Имя файла: Наумов Виктор. Царевна Софья - royallib.com.doc
• Тип: Документы; #246226
• страница: 22 из 25

Однако Петр, несмотря на уверенность в виновности сестры, не решился казнить ее. Наказанием для Софьи стало ужесточение условий ее жизни в монастыре.
Какова же была реальная роль царевны в событиях стрелецкого мятежа 1698 года? Действительно ли она обращалась к стрельцам с письменными призывами к восстанию? Думается, никаких писем стрельцам она не посылала. Во-первых, Софья с ее трезвым умом должна была прекрасно понимать, что четыре мятежных полка не смогут выстоять в борьбе с правительственными войсками. Во-вторых, приписываемое ей послание, известное в пересказах нескольких стрельцов, слишком убого по смыслу. Судя по всему, письмо от имени царевны сочинил Василий Тума. Вероятно, Софья от посещавшей ее сестры Марфы могла знать о намерении стрельцов звать ее на царство, однако сама не проявляла никакой инициативы.


Келья строгого режима
Двадцать первого октября 1698 года царевна Софья постриглась в монахини Новодевичьего монастыря под именем Сусанна. Источников, рассказывающих о пострижении, не сохранилось, но дату можно определить по надписи на надгробии царевны, указывающей, сколько времени, с точностью до дней, она пребывала в монашеском чине.: #c_475
За причастность Софьи-Сусанны к стрелецкому мятежу Петр придумал для нее изощренное наказание. Австрийский дипломат Иоганн Корб сообщает, что 28 октября «неподалеку от Новодевичьего монастыря было воздвигнуто тридцать виселиц, в виде квадрата, на которых повешены были двести тридцать стрельцов, достойных более жестокого возмездия». «Три зачинщика гибельной смуты, которые, подав челобитные Софье, приглашали ее к управлению государством, были повешены у стен названного монастыря у самого окна Софьиной кельи», причем один из них «держал бумагу, сложенную наподобие челобитной и привязанную к его мертвым рукам». «Вероятно, — полагает австриец, — это было сделано для того, чтобы сознание прошлого терзало Софью постоянными угрызениями».
Корб описывает ужасающее зрелище как очевидец, поскольку в конце ноября сам вместе с австрийским послом Гвариентом и дворянами посольской свиты ездил посмотреть на казненных.
В расправе с участниками восстания Петр проявил немыслимую, дикую жестокость. В октябре были приговорены к смерти почти 800 стрельцов, в феврале следующего года казнили более 350 человек. Государь лично отрубал головы осужденным и заставлял делать то же своих приближенных. Особым усердием отличался Александр Меншиков. Петр помиловал только тех мятежников, которые не достигли двадцатилетнего возраста. Однако и они не избежали жестоких телесных наказаний: их до полусмерти выпороли кнутом, отрезали уши и носы, а потом отправили в ссылку в Сибирь.
Охрана инокини Сусанны была усилена. В октябре 1698 года Петр в письме князю Федору Юрьевичу Ромодановскому дал, со свойственной ему чудовищной орфографией, указания по ужесточению содержания мнимой соперницы:


«Сестрам кроме Светлой недели и праздника Богородицына, который в ыюле живет, не ездить в монастырь в ыныя дни кроме болезни. С здаровьем посылать Степана Нарбекова, или сына ево, или Матюшкиных, а иных, и баб, и девок не посылать; а о пераезде брать писмо у кнезь Федора Юрьевича. А в празники быф, не оставатца; а естли останетца, да другова празника не выежать и не пускать. А певчих в монастырь не пускать: а поют и старицы хорошо, лишь бы вера была; а не так, что в церкви поют: спаси от бет, а в паперти денги на убиство дают. А царевне Татьяне Михайловне побить челом, чтоб в монастырь не изволила ходить, кроме Светлова Воскресения да на празник июля 28 д[ня], или занемощует».: #c_476

Из этого письма видно, что Петр продолжал опасаться интриг тетки и сестер. Особенно примечателен приказ государя не пускать в монастырь певчих. Похоже, он в самом деле был уверен, что Софья в свое время подбирала себе любовников из этой категории церковнослужителей.
В исторических легендах отразились постоянные подозрения Петра в отношении сестры, которая даже под бдительным присмотром за высокими стенами и прочными воротами монастыря пугала его несгибаемой силой воли. Рассказывали, что однажды царь, находясь на пирушке в усадьбе одного из своих приближенных неподалеку от Новодевичьего монастыря, вдруг услышал среди ночи колокольный звон. Это навело его на мысль, что Софья вновь пытается осуществить какие-то опасные замыслы. Петр немедленно покинул компанию собутыльников и поспешил в монастырь, чтобы узнать причину ночной тревоги. Однако его страх оказался напрасным — колокола возвестили всего лишь об открывшемся ограблении монастырской ризницы и дали сигнал к преследованию воров.
В реальность этой истории вполне можно поверить с учетом психологических особенностей Петра I, подверженного неконтролируемым колебаниям настроения. Будучи убежденным фаталистом, он обычно демонстрировал несгибаемую силу духа и презрение к опасности. Однако в источниках отражены случаи, когда он вел себя как последний трус. Во всяком случае, приведенный выше эпизод свидетельствует, что великий реформатор всегда видел в старшей сестре серьезную угрозу для своей власти.
Л. Хьюз остроумно заметила: «Очевидно, Петра никогда не покидала мысль, что все монастыри, в особенности женские, были оплотом заговоров и интриг».: #c_477 В самом деле, навязчивая подозрительность царя в отношении женских обителей хорошо видна из его указа от 26 мая 1702 года:


«На Москве в девичих монастырех чтоб врата всегда были заперты и были б у тех врат караульщики старые, а не молодые люди безотходно, и мужеска полу никого в монастырь никогда, ни во время святаго пения, отнюдь не пущать; а кому доведетца быть в монастыре и монахинь для какова дела по знакомству или по свойству, и тем монахиням к тем свойственником и знакомцам выходить для свидания ко вратам монастырским с старою и искусною монахинею, с которой повелено будет от игуменьи; и видатца с ними у врат и говорить о всём вслух, а не тайно, при той монахине и при караульщиках».: #c_478

Непримиримое отношение Петра к сестре сохранялось даже спустя десять лет после ее кончины. В сентябре 1714 года ганноверский резидент Фридрих Христиан Вебер повторил в своих записках все обвинения царя против Софьи, которая якобы «изыскивала всяческие способы, дабы избавиться от своего единокровного брата, нынешнего царя». Вебер считает, что «интриги и злоумышления сестры принудили его к изничтожению ее партии… Частые покушения и заговоры, от которых он спасался самым невероятным образом, заставили царя ускорить исполнение своего замысла».: #c_479 В более позднем сочинении, опубликованном в 1722 году, Вебер привел слова Петра о покойной сестре:
— Софья была бы наделена всеми телесными достоинствами и совершенным умом, если бы не ее непомерные амбиции и ненасытное желание царствовать.
Английский путешественник Уильям Кокс также передал в своих записках отзыв Петра о сестре в пересказе «одного знатного русского господина»:
— Как жаль, что она преследовала меня в детстве и что я ни в чем не мог на нее положиться; будь по-иному, когда я уезжал за границу, она могла бы править дома.: #c_480
Вторая часть этой фразы маловероятна, поскольку Петр ни при каких обстоятельствах не согласился бы допустить ненавистную старшую сестру к делам государственного управления. Но в данном случае важно другое: государь демонстрирует абсолютную уверенность в том, что Софья старалась вредить ему с самого раннего возраста.
О последних годах жизни бывшей правительницы России почти ничего не известно. Источники не позволяют составить представление о занятиях инокини Сусанны в монастыре. Вряд ли она, в отличие от сестры-инокини Маргариты (Марфы), находила утешение в физическом труде. Ее невозможно представить подстригающей кусты или носящей кирпичи для монастырского строительства. По всей видимости, Софья по-прежнему ограничивалась духовными занятиями: молитвами, участием в богослужениях, чтением и переписыванием церковных книг.
Она, как и раньше, продолжала делать вклады в Новодевичий монастырь. Сохранился серебряный ковчег с частицами мощей митрополита Филиппа и других святых и надписью: «1700 года месяца Октоврия в 8 день построен си ковчег в дом Пресвятыя Богородицы в Новодевичий в похвалу и честь единому в Троице славимому Богу тщанием неложным обещанием инокини Царевны Сусанны (Софии)».
В приделе святой мученицы Софии Смоленского собора хранится серебряный вызолоченный крест, на котором можно увидеть надпись: «Се животворящий крест состроен тщанием благородныя Государыни Царевны и Великия Княжны монахини Сусанны Алексеевны и благородныя Государыни Царевны Феодосии Алексеевны, во обитель Пречистыя Богородицы Новодевичь монастырь, при игуменьи Памфилии со иже во Христе сестрами, от воплощения сына Божия Иисуса Христа лето 1703, июля в 1 день». Примечательно содержащееся в этой надписи указание на то, что Софья до последних лет жизни продолжала общаться и взаимодействовать с младшей сестрой Феодосией. Вероятно, другие сестры, Екатерина и Мария, тоже посещали Софью в монастыре — два раза в год, как было предписано Петром. Однако любимую сестру и единомышленницу Марфу инокиня Сусанна больше никогда не увидела — та была по приказу Петра в сентябре 1698 года сослана в Успенский монастырь в Александровской слободе. Там 29 мая 1699 года Марфа Алексеевна постриглась в монахини под именем Маргарита.
В последний год жизни инокиня Сусанна приняла схиму под прежним именем Софья, тем самым одержав моральную победу над Петром, которому не удалось искоренить ненавистное ему имя сестры.
Надгробие Софьи в южной части Смоленского собора Новодевичьего монастыря представляет собой простой белый продолговатый камень с надписью:


«Лета от сотворения мира 7212, а от Рождества Христова 1704 года июля в 3 день, в понедельник, на первом часу дни, на память святаго мученика Иоакинфа и в принесение, иже во святых отца нашего, Филиппа митрополита Киевского и всея Рос[с]ии, в тот день преставяся раба Божия блаженныя памяти благовернаго и благочестиваго Великаго Государя Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя Рос[с]ии Самодержца, и блаженныя памяти благоверныя и благочестивыя Великия Государыни Царицы и Великия Княгини Марии Ильиничны дщерь их, Великая Государыня благоверная Царевна и Великая Княжна София Алексеевна, а тезоименитство ея было сентября в 17 числе, а от рождения ей было 46 лет и 9 месяцев и 16 дней, во иноцех была 5 лет и 8 месяцев и 12 дней, а имя ей наречено Сусанна, а в схимонахинях переименовано имя ей прежнее София, и погребена в церкви Пресвятыя Богородицы Смоленский на сем месте июля в 4 день».

Четыре сестры Софьи пережили ее. Марфа скончалась в июне или июле 1707 года. В последние годы жизни она очень нуждалась. По непонятной причине Петр, не отказывавший в деньгах Софье, сократил содержание Марфы до минимума. Инокиня Маргарита выполняла все монастырские работы: носила кирпичи для строительства, убирала сено, возделывала землю в своем маленьком садике близ кельи, а свободное время отдавала чтению духовных книг и рукоделию, вышивая шелками и золотом. Изредка инокиню навещали ее сестры Мария и Феодосия. Марфа Алексеевна скончалась в монастыре и была там же похоронена, по ее собственному желанию, без каких-либо церемоний, как простая монахиня, в общей усыпальнице. Приехавшие в Успенский монастырь в 1712 году Мария и Феодосия распорядились перезахоронить останки сестры в особом склепе монастырской церкви Сретения Господня.: #c_481
Евдокия умерла 10 мая 1712 года в возрасте шестидесяти двух лет. Последние годы жизни она провела в Новодевичьем монастыре, но постриг не принимала. Иверскую икону Божьей Матери Портаитиссы (Привратницы) из кельи царевны Евдокии можно в наши дни увидеть в Новодевичьем монастыре в бывшей трапезной, примыкающей к Успенской церкви.
Из всех сестер только Екатерине Алексеевне (не считая единоутробную Наталью) удавалось сохранять добрые отношения с братом Петром. Последние десять лет жизни царевна почти безвыездно провела в своем загородном доме на Девичьем поле, неподалеку от Новодевичьего монастыря. Эта близость расположения позволяла ей часто видеться с жившей в обители сестрой Евдокией. 1 мая 1718 года Екатерина скончалась, полгода не дожив до шестидесяти лет. Обе сестры были похоронены в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря, рядом с Софьей.
Феодосия жила в Москве, а в 1708 году по требованию Петра I переехала в Петербург. Умерла она 14 декабря 1713 года, когда ей шел 52-й год. Царь не решился нарушить написанное в 1712 году завещание сестры и позволил похоронить ее в Сретенской церкви Успенского монастыря Александровской слободы, где нашла свой последний приют ее сестра монахиня Маргарита-Марфа.
Дольше всех из сестер-царевен — 63 года — прожила Мария. В 1708 году она по желанию Петра I переехала в Петербург. В день кончины Марии Алексеевны 9 марта 1723 года в покоях умирающей столпилось множество священников и юродивых. Петр, пришедший навестить сестру, приказал выгнать их вон. С тех пор в царской семье навсегда отошли в прошлое старомосковские обычаи, связанные с проводами в мир иной. Похороны царевны Марии Алексеевны также подчеркнули стремление царственного реформатора порвать с московской стариной: последняя сестра государя была погребена в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга.


Послесловие
РОЖДЕННАЯ, ЧТОБЫ СТАТЬ ВЕЛИКОЙ
Царевне Софье Алексеевне не повезло в качестве исторического деятеля: она оказалась жертвой мощной идеологической пропаганды времен Петра Великого. Публицисты и историки первой четверти XVIII века, относившиеся к свергнутой правительнице крайне враждебно, постарались выставить ее в наиболее неприглядном виде. В их сочинениях Софья была изображена беспринципной, жестокой, коварной, кровожадной и развратной авантюристкой, готовой на любые преступления ради достижения и сохранения за собой власти. Она якобы старалась всячески вредить юному гениальному брату, стремясь не допустить его к государственным делам и тем самым воспрепятствовать историческому прогрессу страны. Со временем эта крайне негативная точка зрения была несколько скорректирована; в работах историков XIX–XX веков Софья уже не выступала в качестве реакционерки. Было признано, что она, подобно брату, являлась прогрессивной государственной деятельницей прозападного образца.
Историками предпринимались неоднократные попытки снять с царевны обвинение в организации страшного кровопролития 1682 года. Однако доводы ее защитников не казались убедительными, поскольку выставляли взбунтовавшихся стрельцов самостоятельной политической силой, действовавшей без внушения извне. Внимательное рассмотрение перипетий придворной борьбы апреля — мая 1682 года и спровоцированного ею стрелецкого бунта не оставляет никаких сомнений в том, что Софья участвовала в интригах с целью устранения от власти правительства Натальи Кирилловны. Однако царевна не являлась ни руководителем, ни главным действующим лицом заговора. Эти задачи взяли на себя И. М. Милославский и И. А. Хованский. Ими был составлен проскрипционный список бояр и других лиц. Стрельцы методично следовали этому списку, и ни одна из жертв убийств 15–17 мая не была случайной.
Софья ничего не знала о планировавшейся крупномасштабной расправе. Она старалась речами успокоить и образумить озверевших стрельцов, до последней возможности пыталась спасти жизнь своего основного политического противника И. К. Нарышкина. Ей удалось избавить от смерти К. П. Нарышкина, уговорив стрельцов ограничиться заточением его в монастырь. Можно уверенно говорить о непричастности Софьи к майской трагедии.
Историки почти единогласно утверждают, что царевна организовала стрелецкое восстание, чтобы получить власть. Действительно, законодательный акт от 29 мая 1682 года об установлении регентства Софьи Алексеевны при царях Иване и Петре определенно наводит на эту мысль. Однако тщательный источниковедческий анализ документа не оставляет сомнений в том, что он был составлен не ранее 1687 года. Никакого акта о регентстве Софьи в 1682 году принято не было. В результате восстания она не получила официальной власти. Ей пришлось самой взять на себя властные полномочия в сложнейших условиях лета и осени 1682 года, поскольку больше никто из членов царской семьи не был на это способен. Софья постепенно подавила стрелецкое восстание и тем самым спасла правящую династию, Москву и всю Россию.
Правление царевны Софьи Алексеевны отмечено активной и в целом успешной внешней политикой. В 1686 году был заключен «Вечный мир» с Польшей, который на 300 лет закрепил за Россией Киев и Левобережную Украину. Большим дипломатическим достижением Софьи и В. В. Голицына стал переход Киевской митрополии из-под власти константинопольского патриарха под юрисдикцию патриарха Московского и всея Руси, остававшуюся стабилизирующим фактором вплоть до наших дней.
Софья и Голицын отказались от планов борьбы со Швецией за возвращение захваченных в начале XVII века российских земель — Ингерманландии и Карелии. Ими было отвергнуто предложение датской дипломатии о вступлении России в союз Дании, Франции и Бранденбурга, направленный против Швеции, Англии и Голландии. В 1684 году был подписан русско-шведский договор, подтверждающий условия Кардисского мира 1661 года. Однако при этом Россия не отказалась в перспективе от борьбы за возвращение утраченных территорий.
Не пожелав вступить в антишведский союз, Россия присоединилась к антитурецкой Священной лиге Австрии, Польши и Венеции. Для выполнения союзнических обязательств были предприняты два похода на Крым. Считается, что они оказались совершенно безуспешными. Однако походы сковывали действия татар Крымской и Белгородской орд, не позволяя им воевать на стороне Турции в Молдавии и Валахии. Тем самым была оказана весьма существенная помощь действовавшим на этом направлении войскам польского короля Яна Собеского. Отвлечение крымских татар и части янычарского войска на борьбу с русской армией у Перекопа и турецких крепостей в устье Днепра способствовало успешным действиям венецианских войск в Центральной и Южной Греции.
Крымские походы стали завершающим моментом в преодолении позорных последствий владычества Золотой Орды. Отныне Россия отказалась от унизительной традиции посылать ежегодные подарки крымскому хану.
Внутренняя политика периода регентства Софьи стала реализацией мероприятий, запланированных в царствование Федора Алексеевича. Начались валовое межевание и описание поместных и вотчинных земель. Продолжился сыск беглых крестьян и холопов. Однако в этом отношении политика Софьи была двойственной. Соблюдая по возможности интересы помещиков и вотчинников, стремившихся вернуть беглых и предотвратить дальнейшие побеги, правительство вместе с тем проявляло лояльность к населению южных пограничных уездов, состоявшему в значительной части из беглых. Те из них, кто был записан в военную службу до 1675 года, не подлежали возвращению хозяевам. Тем самым Софья и ее советники предпочли заботу об обороноспособности страны интересам правящего сословия.