Виктор Олегович Пелевин Бэтман Аполло
 Скачать 1.63 Mb.
|
OMENКогда я пришел в себя, я по-прежнему висел вниз головой. Сперва я подумал, что я все еще в хамлете Энлиля Маратовича — просто старшие вампиры не выдержали хамства и на время отключили меня, чтобы спокойно посовещаться относительно моей дальнейшей судьбы. Но тут меня качнуло, и стало ясно — я в другом месте. А потом меня качнуло еще раз, и по тошнотворному исчезновению тяжести я догадался, что лечу в самолете, который ухнул в воздушную яму. Поняв это, я сразу же услышал приглушенный гул двигателей. Мои ноги были продеты в эластичные кольца наподобие гимнастических. Я знал, что такие хамлеты устраивают на своих самолетах некоторые вампиры — независимая подвеска во время полета гораздо удобнее. Мои глаза были завязаны, а руки — стянуты чем-то вроде скотча. Значит, я был под арестом… Я чуть напряг руки, и скотч неожиданно разорвался. Тогда я снял повязку с глаз. Это оказалась мягкая бархатная полумаска, которую надевают, чтобы свет не мешал спать. С моих запястий свисали тонкие полоски порванной клейкой бумаги — она, похоже, была нужна не для ограничения свободы, а для того, чтобы придать моим рукам удобное положение. Все было не так уж страшно. Я висел в маленьком уютном хамлете бизнес-джета. Подождав, пока зафиксировавшая мои ноги судорога пройдет, я спустился на пол, открыл дверь и выглянул в салон. Я знал этот самолет — и даже летал в нем пару раз. Просто никогда не был в его хамлете. «Дассо» Энлиля Маратовича был обустроен внутри довольно аскетично — возможно, в качестве укора утопающим в роскоши халдеям. Впрочем, я не был уверен, что он пускает халдеев в свой летающий кабинет. С какой целью? Вместе наблюдать ночные огни мегаполисов? Энлиль Маратович любил сравнивать человеческие города с молочными фермами, но к подобным поэтическим инспекциям склонности не имел. У него было слишком много реальных забот. В салоне стояло огромное черное кресло-трон с вертикальной спинкой — и повернутые к нему четыре кресла поменьше, где, видимо, полагалось сидеть сопровождающим лицам. Я сел на черный трон — который, как и полагалось седалищу высшей власти, оказался холодным, жестким и неудобным. Передо мной появился халдей-бортпроводник в синем хитоне и легкой золотой маске — и протянул мне флакон в виде двухголовой летучей мыши. Несколько секунд я гадал, кто назначил мне удаленную встречу — Иштар или Энлиль Маратович. А потом решил не мучить себя предположениями, снял раздваивающуюся пробку и приложил холодное горлышко к языку. В соседнем кресле появился Энлиль Маратович. Он был в банном халате — и выглядел распаренным. Видимо, я поймал его во время водных процедур. — Как проходит полет? — спросил он. — Обязательно было отправлять меня в виде тушки? — спросил я. — Извини, — улыбнулся Энлиль Маратович. — Строгость должна существовать хотя бы в качестве видимости. Чем хуже я с тобой обойдусь, тем меньше Мардук и Ваал будут тебя ненавидеть. — Они мой баблос сосут и еще меня ненавидят? Энлиль Маратович засмеялся. — Почему твой? Раз они его сосут, значит, их баблос. На это трудно было возразить. — Куда я лечу? — спросил я. — К бэтману на суд. — Да что это за бэтман? Столько раз уже слышал, а объяснить никто не может. — О нем не говорят без нужды, Рама. Но ты должен понимать, что если у вампиров есть империя, то должен быть и император. Бэтман — это наш высший арбитр. Добрый и мудрый пастырь, который по совместительству осуществляет верховный контроль над миром… Ты совершил серьезный проступок. Настолько серьезный, что судить тебя будет он лично. Но я думаю, обойдется. Скорей всего, он просто назначит тебе формальное испытание, и все. — Какое испытание? — Его называют «подвиг Аполло». — Почему Аполло? Может, Геракла? — Именно Аполло. Бэтмана зовут Аполло, а не Геракл. — А что за подвиг? — Это своего рода искупительная процедура. Со мной тоже по молодости было. Бэтман придает ей большое значение. Но сложной я бы ее не назвал. — А в чем она заключается? — Не торопи события, Рама. Если бэтман велит тебе совершить подвиг, это значит, что он тебя уже фактически простил. До этого еще надо дожить. — Он нами правит? Энлиль Маратович неопределенно пожал плечами. — Русские вампиры за многополярность. Но бэтмана это, к сожалению, мало волнует. У нас… Как бы сказать… Неустойчивый баланс интересов. Мы не слишком даем ему совать нос в свои дела. Но и обострять отношения ни в коем случае не хотим. Поэтому тебе следует прогрузиться кое-какой кросс-культурной информацией… Я подумал, что было бы хорошо удалить Энлиля Маратовича из поля зрения — и стал смотреть в иллюминатор. За крылом самолета висело далекое облако, похожее на небесную крепость. Над ним тянулась цепь колючих тучек, напоминающих зенитные разрывы. Это было красиво. Но сквозь грозное великолепие неба вдруг проступило лицо Энлиля Маратовича, который и не подумал исчезнуть, а вместо этого разросся самым хамским образом. — Слушай внимательно и запоминай, — сказал он. — У них полный сдвиг на ритуалах и политкорректности. Но при этом самый важный ритуал заключается в том, чтобы ритуала не было заметно вообще и общение выглядело простым и ненапряжным. Поэтому на время визита тебе придется напрячься и довести свое лицемерие до такого градуса, где оно уже диалектически не отличается от абсолютной искренности. Понял? Я кивнул облакам в иллюминаторе. — «Бэтман» — это официальный титул императора. Совсем простой и очень глубокий. С одной стороны — просто человекомышь, какой становится время от времени любой вампир, переходя в Древнее Тело. С другой стороны — высший ранг на земле… Сикофанты даже расшифровывают это слово как «Big Atman»27. Но это, конечно, уже слишком… — Поэтому у них кино про бэтмана и крутят? — спросил я. — Черный Занавес at its best. Если к людям и просочится информация, что миром рулит бэтман, никто даже не удивится. Все и так это знают… — Уже понял, — сказал я. Прозрачные глаза Энлиля Маратовича насмешливо посмотрели на меня сквозь иллюминатор. — А сейчас я скажу тебе кое-что новое. Знаешь, чем североамериканская Великая Мышь отличается от нашей? — Чем? — У нее мужская голова. Эта голова и есть бэтман. Я выпучил глаза. — Это что, Великий Мыш? — Нет, — сказал Энлиль Маратович. — Тело у Иштар всегда женское. — А зачем к нему прицепили мужскую голову? Энлиль Маратович пожал плечами. — Считается, что такая психика обладает божественной стабильностью. Но я бы так не сказал. Совсем наоборот — с гормонами там такое творится, что мне и представить сложно. Покойная Иштар Борисовна думала, что это у них просто вытесненный гендерный шовинизм и недоверие к женщине. Не хотят давать женскому мозгу слишком большую власть. Но это не нашего ума дело. Я кивнул. — Мировой император, таким образом, гермафродит, — продолжал Энлиль Маратович. — Реальный полубог. Поэтому можно также называть его «бэтвуман». А если из контекста непонятно, как следует выразиться, можно говорить «майти бэт». Только «майти маус» не скажи, наши часто так лажают. — Угу. — При личном общении бэтмана следует именовать в третьем лице, называя его «Не or She». Вот оттуда у них вся эта ебатория в народ и просочилась… И Энлиль Маратович тихо хихикнул. — Он просто Аполло, или…? — Или. Аполло Тринадцатый. — А с какого года он правит? — Он при делах с глубокой древности. Чуть не с Атлантиды. Проще считать, что он вечен. — Как такое может быть? — Они решили проблему старения шеи. Поэтому голова может жить столько же, сколько Великая Мышь. Но свой метод они держат в тайне. Чтобы реальная власть постоянно обновлялась всюду, кроме как у них. — А где он или она живет? — спросил я. — В Америке? — Нет. В море. — А почему она тринадцатый, если эта голова вечная? — Потому что Аполло пережил уже двенадцать плавучих резиденций. Эта — тринадцатая. Дом бэтмана Аполло и североамериканской Великой Мыши — авианесущая яхта. Тринадцатая по счету императорская ладья, на которой живет тот же самый Аполло, что и на первой. Именно туда ты сейчас летишь. Я вспомнил видение, которое было у меня на Красной Церемонии. — Это такой огромный черный корабль? Энлиль Маратович кивнул. — А как он называется? — Это зависит от тебя, — сказал Энлиль Маратович. — В каком смысле? — Каждый видит свое название, Рама. Они меняются. Бэтман Аполло обладает непостижимой властью. — А почему он живет на корабле? — Чтобы никто не знал, где именно находится император. — Яхту гораздо проще найти и потопить. — Ее никто даже не увидит. Великие вампиры умеют поглощать любое количество направленного на них внимания. О нас не остается памяти. Это умеешь даже ты. Вспомни, как ты летал в Хартланд… — Помню, — сказал я. — Но ведь туда могут поплыть другие корабли… — Ты не понимаешь, что такое мировой император. Скажем так, в океане всегда почему-то есть большое пустое место, где у людей нет никаких дел. Куда никто не смотрит. И где ничего не происходит. — Но кто это устраивает? — Никто не устраивает. Это происходит само собой. Причинно-следственные связи в мире таковы, что у людей есть масса поводов смотреть в другую сторону. Люди не видят даже собственных затылков, Рама. Где им увидеть императора? Они стоят спиной к оси, вокруг которой крутится мир. А ты сейчас летишь в точку, сквозь которую проходит эта ось. Если угодно, полюс мировой каузальности. — Этот полюс может перемещаться вместе с кораблем? — спросил я. — Скрытый полюс может перемещаться как угодно. Но по собственной инициативе его не сможет найти никто из людей. Просто потому, что человеческая жизнь — это и есть вращение вокруг этого полюса. Если ты жив, ты не на полюсе. А если ты мертв, тебе туда уже не попасть. — Хорошо, — не сдавался я, — а как туда долетит наш пилот? — По приборам, — улыбнулся Энлиль Маратович. — Неужели ты думаешь, что вампиры не могут решить таких простых вопросов? На яхте императора полно халдеев. Но без приглашения там не может оказаться никто. Ты не до конца понимаешь принцип, о котором я говорю. Погляди вниз. Я заметил, что мы уже значительно снизились. Были хорошо различимы барашки волн. — Ты что-нибудь видишь? — Море, — ответил я. — Волны. И облака сверху. — Теперь посмотри внимательно, — сказал Энлиль Маратович. — Яхта там. Ты уже прибыл. И тут со мной что-то произошло. Я понял, что какая-то моя часть уже долгое время испытывает страх — настолько неприятного свойства, что вся область, пораженная этим чувством, оказалась как бы исключена из сознания, словно отсиженная нога или однообразный звук. И вдруг эта зона снова стала доступной. Я увидел за окном корабль. Огромный и черный, крайне простой формы — похожий на один из старых японских авианосцев с накрывающей весь корпус плоской палубой. У корабля наверху не было никаких выступов, антенн, труб — только эта черная плоскость, размеченная желтоватыми посадочными знаками. На ней стояло несколько маленьких разноцветных бизнес-джетов вроде того, на котором летел я. Как только я наконец позволил себе увидеть корабль, в моей голове что-то хлопнуло, словно там взорвалась петарда, и в ту же секунду отвращение и страх прошли. Но в этот миг я понял, что мог бы прожить рядом с этой исполинской черной ладьей всю жизнь, постоянно сверля ее глазами — и так ни разу не заметил бы ее. И нечто очень похожее происходит в ежедневной реальности со всеми без исключения людьми… А потом я увидел на носу корабля тонкое белое слово. |