Вильгельм Райх Анализ характера
 Скачать 2.91 Mb.
|
|
2. ВТОРИЧНЫЙ НАРЦИССИЗМ, ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ ПЕРЕНОС И ПРИЗНАНИЕ ЗАБОЛЕВАНИЯ Ослабление и устранение характерологических защитных механизмов, необходимое для высвобождения максимального количества либидо, вызывает временное состояние полной беспомощности. Этот период можно назвать фазой распада вторичного нарциссизма. Правда, надо заметить, что на этой фазе пациент цепляется за анализ, чтобы позволить высвободиться объектному либидо, и это обеспечивает ему определенную защиту инфантильного типа. Но не следует забывать, что распад реактивных образований и иллюзий, которые создавались эго для того, чтобы сохранить себя, мобилизует у пациента сильнейшие негативные чувства к анализу**. В дополнение, после того как панцирь разрушается, инстинкты обретают былую мощь, и эго вступает в конфронтацию с этой новой силой. Эти события, происходящие одновременно, часто делают этот переходный этап критическим. Возникают тенденции к суициду, ухудшается работоспособность, а у шизоидного характера появляется откровенная аутичная регрессия. Лучше всего этот процесс выдерживают компульсивные характеры, благодаря свойственному им анальному упрямству и агрессивности. Если терапевт знает, как обращаться с переносом, не так уж трудно менять темп и интенсивность этого процесса, регулируя последовательность интерпретаций и четко выкристаллизовывая негативные тенденции пациента. В процессе устранения реактивного образования у мужчин пропадает потенция. В связи с этим неплохо было бы подготавливать пациентов, способных к эрекции, к тому, что с ними может произойти. Терапевт может посоветовать временное воздержание, чтобы помочь им избежать шока от внезапной утраты способности к эрекции, когда предвидит наступление декомпенсации, о которой можно судить по таким признакам, как обострение симптомов и тревоги, усиление беспокойства или преобладание в сновидениях символов кастрационной тревоги. С другой стороны, людей с явным нарциссическим характером, неспособных принять компенсацию своего страха импотенции, надо подтолкнуть к неприятному переживанию. Это вызовет сильные нарциссические и негативные реакции, но выведет на первый план кастрационную тревогу, что инициирует окончательную декомпенсацию вторичного нарциссизма. Декомпенсация потенции служит тончайшим индикатором того, что кастрационная тревога становится сильным эмоциональным переживанием, а это означает, что панцирь начинает разрушаться. Поэтому если в процессе анализа у способных к эрекции невротиков потенция не нарушается, это говорит нам о том, что они реально не затронуты анализом. В большинстве случаев, конечно, этой проблемы не возникает, поскольку к аналитику обращаются люди с уже нарушенной потенцией. Тем не менее встречаются пациенты, которые либо сохранили способность к эрекции на садистской основе, либо имеют отклонения, которых не сознают, какими, к примеру, могут быть слабая эрекция или преждевременная эякуляция. До того момента, пока пациент не осознает в полной мере значимость своего сексуального отклонения, анализ вынужден в той или иной мере бороться с тотальной личностью пациента. Однако в лице пациента он может иметь и союзника, но только тогда, когда обсуждаются симптомы, которые пациент осознает и от которых страдает. Но у пациента нет сильной заинтересованности в анализе основы невротических реакций — невротического характера. На данном этапе, однако, его позиция обычно претерпевает изменение. Он ощущает свой характер как нечто болезненное, он понимает причину возникновения своих симптомов, у него появляется заинтересованность в изменении характера и преодолении своего сексуального отклонения. Субъективно он будет чувствовать себя хуже, нежели до анализа, но в то же время повысится его готовность к аналитической проработке своих проблем. Основной мотив к выздоровлению теперь заключается в обретении способности к здоровой сексуальной жизни, поскольку ее важность для психического здоровья очевидна. Сознательно желание выздороветь возникает, потому что невроз сопровождается неудовольствием, а бессознательно — через естественные генитальные потребности. Углубленное понимание и усилившееся переживание заболевания не единственный результат последовательного анализа механизма нарциссической защиты. Скорее, он вызывает усиление защиты в форме отрицательного переноса, в виде ненависти к аналитику, который становится нарушителем невротического равновесия. Но данное отношение уже несет в себе частичку полярного, которое в значительной степени помогает анализу. Теперь пациент вынужден в полной мере включиться в анализ и видит в аналитике только союзника, единственного человека, который может вернуть ему здоровье. Это создает прочное основание для укрепления мотивации к выздоровлению. Без сомнения, данные отношения тесно связаны с инфантильными тенденциями, кастрационной тревогой и инфантильной потребностью в опеке и защите. 3. ПРИМЕНЕНИЕ ПРИНЦИПА ВОЗДЕРЖАНИЯ Если динамическая и экономическая цель состоит в установлении генитального переноса, то возникает вопрос: в чем смысл и содержание принципа воздержания? Следует ли временно исключить все формы сексуального удовлетворения, а если не все, то какие именно? Многие аналитики понимают этот принцип в том смысле, что половой акт должен быть запрещен, исключение возможно только для женатых; иначе, по их утверждению, не возникнет необходимого застоя либидо, и оно не сконцентрируется в переносе. Однако следует иметь в виду, что запрет может не способствовать развитию позитивного переноса, а, наоборот, пресечь его. Мы не уверены, что запрещение коитуса может дать желаемый эффект. Кто-то может спросить не противоречит ли это основным принципам аналитической терапии. Ведь запрещение коитуса способно усилить патогенную ситуацию невроза, генитальную фрустрацию, вместо того чтобы ее устранить — что особенно нежелательно для сексуально скованных женщин и неспособных к эрекции мужчин. Однако наша терапевтическая работа лишь в исключительных случаях ведется напрямую с генитальной фрустрацией. Своим существованием невроз обязан отводу и регрессии либидо с генитальной позиции, терапевтическая же задача состоит в том, чтобы освободить его от патологической фиксации и опять сконцентрировать в генитальной зоне. Другими словами, необходимо с помощью подходящей интерпретации устранить прегенитальную активность, пока освобождаемые генитальные тенденции не получат своего развития. Запрещать мастурбацию пациентам, которые прежде не мастурбировали и которые находятся в точке преодоления своего страха перед мастурбацией, значит совершать серьезную ошибку. И при обычных обстоятельствах нет причин, по которым генитальная мастурбация могла бы стать помехой. Лишь в том случае, когда мастурбация или генитальный половой акт становится сопротивлением, с ними необходимо работать. Как правило, в этих случаях, как и при работе со всяким сопротивлением, используются интерпретации. Запрет необходим только в таких редких случаях, как, например, чрезмерная мастурбация. Обычные же пациенты, особенно женщины, в этом смысле не испытывают фрустрации в процессе анализа. Надо помнить, что обращение к генитальной мастурбации является первым бесспорным признаком нового катексиса генитальной стадии. Во многих случаях застой либидо даже выступает как определенная помеха анализу. Когда либидо достигнет достаточной концентрации в генитальной зоне, возникающее при этом интенсивное сексуальное возбуждение будет нарушать ход анализа. После того как содержание фантазий исчерпано, наступает фаза интенсивного сексуального желания без дальнейшего выражения материала бессознательного. В этом случае периодическое смягчение застоя путем мастурбации или полового акта дает эффект высвобождения, и анализ может продолжаться. Ясно, что принципом воздержания надо пользоваться очень гибко, а кроме того, подчинять его принципу концентрации либидо в генитальной зоне. Таким образом, использование технического приема будет оправданно, если он служит осуществлению этой концентрации, и наоборот, если технический прием препятствует этому — он неоправдан. Перенос чувств, сопровождающийся генитальной концентрацией либидо, с одной стороны, представляет собой фактор, в наибольшей степени способствующий раскрытию материала бессознательного, в то время как с другой — препятствует анализу. Генитальное возбуждение, возникающее на основе переноса, реактивирует тотальный сексуальный конфликт. Многие пациенты долгое время не могут понять, что эта ситуация имеет отношение к переносу. Очень важно, что при этом они учатся выдерживать генитальную фрустрацию, впервые не испытывают разочарование, не регрессируют и концентрируют и нежность, и чувственное влечение на одном человеке. Опыт показывает, что у пациентов, не прошедших фазу чувственного переноса генитального характера, мало шансов преуспеть в утверждении главенства гениталь-ности. С точки зрения экономики либидо это означает более или менее серьезный дефект терапевтического процесса. В таких случаях анализ либо терпит неудачу в реальном высвобождении вытесненного чувственного генитального влечения, либо не приводит к избавлению от чувства вины, что позволило бы слить нежность и чувственное влечение воедино. Признаками того, что данная задача успешно выполнена, может служить следующее. 1. Генитальная мастурбация без чувства вины, с генитальными трансферентными фантазиями и соответствующим удовлетворением. Если аналитик принадлежит к тому же полу, что и пациент, мастурбация с фантазиями об инцесте, в которых аналитик выполняет роль пациента. 2. Временами возникающие инцестуозные фантазии, которые не сопровождаются чувством вины. Если желание полностью осознано, то отказ не составляет большого труда. 3. Генитальное возбуждение во время анализа указывает на то, что преодолена кастрационная тревога. Подобной активизации генитальности, которая инициирует окончательное разрушение невротического и установление генитального характера, невозможно достичь при помощи какого бы то ни было внушения. Это можно сделать только аналитически, то есть путем управления переносом с целью концентрации либидо в гениталиях. Надо отметить, что в этом случае возникают затруднения, обусловленные факторами возраста и хронического невроза. Хотя во всех без исключения случаях достичь этой цели невозможно, все же довольно часто бывает достаточно поставить перед собой такую практическую цель. С точки зрения экономики либидо достижение этой цели незаменимо, потому что она является основой упорядоченной либидинальной экономики, регулируемой генитальным функционированием. Опасность того, что пациент попадет в затруднительное положение, дав волю своей генитальности во время анализа, ничтожна. Если человек из-за своего невроза легко впадает в состояние беспокойства, анализ ситуации удержит его от этого. Такая аналитическая процедура делает запреты необязательными. Но такое возможно, только если терапевт с самого начала точно управляет переносом. Конечно, здесь очень многое зависит от субъективной оценки ситуации аналитиком. Один не усмотрит ничего плохого в том, что пациент-юноша имел сексуальный контакт, а вот в случае с клиентками будет придавать этому большое значение (двойственность сексуальной морали). Другой аналитик по праву не будет делать таких различий, сочтя, что социально более опасным шагом было бы предотвратить действия клиентки в интересах анализа. 4. РАЗРЕШЕНИЕ ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ПЕРЕНОСА Согласно Фрейду, заключительная задача аналитика состоит в разрешении положительного переноса. Тут же возникает вопрос, аналогичен ли этот процесс процессу разрешения переноса других эмоций, который происходит путем редуцирования к инфантильному. Другими словами, происходит ли «устранение» положительного переноса. Ясно, что дело обстоит как-то иначе. Скорее, объектное либидо, свободное теперь от препятствий в виде ненависти, нарциссизма, злобы, склонности к разочарованию и так далее, должно быть «перенесено» с аналитика на другой объект, соответствующий потребностям пациента. Если все прегенитальные и садистские переносы можно разрешить путем редуцирования их до инфантильного фона, в случае генитальности этого сделать невозможно, поскольку генитальное функционирование составляет часть общей жизнедеятельности человека. Непросто понять, почему редукция генитального переноса к генитальным инцестуозным желаниям не устраняет их, а освобождает от инцестуозной фиксации, «подталкивет» их к удовлетворению. Здесь нам может помочь пример того, что редуцирование, скажем, анального переноса к инфантильной ситуации вовсе не разрешает ее. Происходит следующее: соответствующее количество либидо перемещается с анального на генитальное. Так происходит продвижение от прегенитальности к главенству генитальности. При редуцировании генитального переноса к первичной ситуации подобное количественное перемещение больше происходить не может, поскольку генитальная стадия является высшей. Единственная возможность здесь состоит в «переносе переноса» на реальный объект. Этот процесс часто сопряжен с затруднениями, особенно в случаях работы с пациентами противоположного пола из-за прилипчивости либидо, которая, порой месяцами, делает дальнейшее продвижение невозможным. Исследование такой прилипчивости выявило следующее. 1. Неразрешенное чувство вины, соответствующее садистским импульсам, направленным на детский объект, которое не было полностью осознанно. 2. Скрытая надежда на то, что аналитик удовлетворит в конце концов потребности пациента в любви. Такую надежду подчас бывает легко просмотреть, потому что пациенты почти никогда не выражают ее спонтанно. 3. Остаток негенитальной, инфантильной фиксации на аналитике как на лице, выполняющем роль заботливой матери. Эта ситуация, которую Ранк понимал как фантазийную ситуацию материнской утробы, появляется довольно часто. Так же как анализ возникшей из-за чувства вины фиксации устраняет остатки садистских импульсов, анализ прилипчивости, связанной с инфантильной материнской фиксацией, устраняет остатки либидинальной фиксации прегенитального характера. 4. И, наконец, терапевт может обнаружить на последних стадиях анализа, особенно у девушек и несчастливых замужних женщин, сильный страх сексуальной жизни, отчасти в форме примитивного страха коитуса, отчасти в форме приверженности социальным нормам моногамной идеологии и целомудрия. Именно последнее требует наиболее основательного анализа. Обычно обнаруживается либо сильное отождествление с моногамной матерью, либо с матерью, которая требовала целомудрия, либо проявляется чувство неполноценности, касающееся особенностей женского сексуального функционирования. Кроме того, существует полностью рационализированный страх перед сложностями, которые представляет сексуальная жизнь в обществе, где сексуальность так сильно обесценена. У мужчин сейчас часто возникают затруднения в связи с тем, что, несмотря на обретение способности сконцентрировать нежность и чувственность воедино, они оказываются неспособны к сексуальному взаимодействию с проституткой или содержанкой. Если они не женятся как можно быстрее, то найти сексуальную партнершу, которая удовлетворяла бы их потребность в нежности и чувственности, становится очень трудно. IЭти и многие другие обстоятельства затрудняют отделение от аналитика. Часто пациент удовлетворяет свою чувственность с объектом, которого он не любит, вернее, не может любить, потому что нежность его отдана аналитику. Хотя подобная фиксация осложняет правильность выбора объекта во время анализа, тем не менее наилучшие результаты наблюдаются в тех случаях, когда пациент находит подходящий ему сексуальный объект до того, как заканчивается курс анализа. Если у аналитика есть возможность понаблюдать поведение пациента в новых взаимоотношениях и проанализировать возможные остаточные явления невроза, это — большое преимущество. Если встреча с таким объектом во время анализа происходит не слишком преждевременно (не раньше проработки положительного переноса) и если терапевт старается избежать влияния на пациента, к примеру, побудить его к поиску объекта, то окончание курса лечения имеет свои несомненные преимущества. С другой стороны, в это время можно столкнуться с трудностями социальной природы, которые обсуждаются в другом месте1. 5. КОНТРПЕРЕНОС Несложно заметить, что личность терапевта в каждом конкретном случае представляет собой довольно значимый фактор. Аналитик должен настроить собственное бессознательное наподобие приемника на бессознательное пациента. Он также должен подходить к каждому пациенту с учетом его индивидуальности. При этом теоретические и практические знания аналитика будут эффективными ровно настолько, насколько сильна его восприимчивость к бессознательному пациента, насколько он способен ориентироваться в любой аналитической ситуации, что, по своей сути, гораздо шире и глубже, чем теоретическая и практическая подготовка аналитика. Первым делом необходимо исключить вероятность ошибочного понимания. Фрейд рекомендовал беспристрастную позицию, то есть такую, в которой терапевт может себе позволить быть захваченным каждым новым поворотом анализа. Это не противоречит нашему требованию систематического анализа сопротивления и применению специальных техник в зависимости от индивидуальной структуры пациента. Однако кто-то может спросить: как же можно занимать активную, воспринимающую позицию и в то же время действовать логически и систематически? Противоречие здесь только видимое. Если терапевт занимает позицию, на которой настаивал Фрейд, то управление сопротивлением и переносом будет происходить автоматически, как реакция на процесс, происходящий с пациентом, без долгого раздумья о структуре данного случая. К примеру, если одновременно предоставлен материал различной динамической ценности из разных слоев, то произойдет спонтанный выбор того, что именно с точки зрения динамики наиболее ценно в данный момент. Следует анализировать защиты эго без промедления, до того, как содержание будет вытеснено и так далее. Длительное размышление над структурой случая и техническими приемами всегда свидетельствует либо о том, что пациент принадлежит к новому, незнакомому типу, либо о том, что бессознательное аналитика каким-то образом блокировано против представленного материала. Правда, по словам Фрейда, аналитику всегда надо «быть готовым к неожиданному", но, кроме этого, он должен обладать способностью приложить это неожиданное к общему контексту терапевтического процесса. Если анализ с самого начала развивается адекватно структуре данного случая, при помощи аккуратного управления трансферентным сопротивлением, если терапевт избегает хаотических ситуаций и преждевременных и слишком глубоких интерпретаций, то новый материал вписывается в контекст анализа самостоятельно. Самое важное, чтобы бессознательный материал всплывал не беспорядочно, а в той последовательности, которая определяется анализом. А это может происходить только при систематическом анализе сопротивления. Технические обсуждения случаев, которые всегда умозрительны, могут произвести ошибочное впечатление, что анализ характера — это результат интеллектуального разбора того, что происходит во время лечения. Должен сказать, что лечение больше всего основывается на интуитивном понимании и действии. Приходится преодолевать типичную склонность начинающего аналитика немедленно «вложить» в данный случай все свои знания, а если позволить себе «свободный полет», то устанавливается важная основа аналитической работы. Эта способность аналитика дать себе свободу, вместо того чтобы держаться за теоретические знания, способность принимать каждый конкретный случай таким, какой он есть, зависит, конечно, от определенных свойств характера, так же, как способность пациента сдвинуться с места зависит от того, как продвигается ослабление его характерного панциря. Минуя обсуждение целого ряда подобных вопросов, проиллюстрируем проблему контрпереноса несколькими типичными примерами. В случаях, которые я здесь упоминаю, заметно, когда позиция аналитика искажена его собственными проблемами. У многих пациентов, никогда не выражавших аффективного отрицательного переноса, это связано не столько с блокированием аффекта, сколько с самим терапевтом. Если аналитик не разрешил вытеснения собственных агрессивных импульсов, он не сможет добиться удовлетворительного результата с пациентом. Он может даже вызвать аффективное неприятие точных интеллектуальных оценок анализа отрицательного переноса. В таких случаях скрытая агрессия пациента означает провокацию вытесненной агрессии аналитика. Последний упускает из виду негативные тенденции пациента или предупреждает их открытое проявление тем или иным способом. При этом он может даже усилить собственное вытеснение, чрезмерно дружелюбно относясь к пациенту. Пациенты очень быстро ощущают такое отношение аналитика и используют его для собственной защиты. Блокирование аффекта, беспокойное или чрезмерно вежливое поведение аналитика является наиболее заметным признаком вытесненной агрессии. С другой стороны, аналитик может оказаться неспособным выдержать сексуальные манифестации пациента, его положительный перенос. Контрольные курсы анализа показывают, что страх аналитика перед чувственными проявлениями пациента не только серьезно мешает лечению, но и не позволяет пациенту установить примат генитальности. Раскрытие своих потребностей генитальной любви при переносе для пациента вполне естественно. Если же аналитик не обладает сексуальным здоровьем или если у него нет даже четкой интеллектуальной конструктивно-сексуальной позиции, анализ от этого неизбежно пострадает. Нет сомнений, что без собственного сексуального опыта аналитик не сможет понять актуальные проблемы, возникающие в сексуальной жизни пациента. Поэтому одно из наиболее важных требований к «учебному» анализу состоит в том, чтобы молодые аналитики выполняли как минимум те же требования, что и пациенты: установление примата генитальности и здоровая, удовлетворяющая сексуальная жизнь. Аналитику с сексуальными отклонениями или не удовлетворенному сексуальной жизнью гораздо сложнее владеть положительным контрпереносом. Он может также вытеснять собственные импульсы, а кроме того, в конце концов оказаться неспособным выстоять, когда сексуальные проявления пациента провоцируют его сексуальные потребности, что неминуемо приводит к невротическим проблемам. В этом отношении терапевтическая работа предъявляет нам самые высокие требования. Было бы бессмысленно отрицать их. Неважно, признает аналитик, что у него есть эти проблемы, или отрицает их; любой пациент бессознательно почувствует сексуальное неприятие и в результате не сможет избавиться от своих сексуальных ограничений. Но последствия такой позиции простираются и дальше. Сам аналитик может жить так, как считает нужным, но если он бессознательно придерживается ригидных моральных принципов, что всегда чувствует пациент, если, к примеру, аналитик, сам того не зная, вытесняет, скажем, полигамное поведение или определенные виды любовной игры, он не сможет быть «совместимым» с пациентом и будет склоняться к обвинению того в «инфантильном» поведении, тогда как это поведение вполне нормально. Аналитики, которые переживают перенос пациентов нарцисси-чески, склонны интерпретировать всякую реальную влюбленность как любовь к аналитику. По этой причине критичность и недоверие пациента часто остаются нераскрытыми. Те, кто не может контролировать свой собственный садизм, легко впадают в знаменитое «аналитическое безмолвие». Для них врагом является не невроз пациента, а сам пациент, который «не желает выздоравливать». Угрозы прекращения анализа часто возникают не из-за недостатка технических знаний, а из-за отсутствия терпения, что, конечно, сказывается и на технике. И наконец, существует неверное истолкование основного аналитического правила, что терапевт должен подходить к пациенту как чистый экран, на который пациент проецирует свои переносы, таким образом в каждом случае аналитик всегда занимает неживую, как бы мумифицированную позицию. В подобных условиях лишь немногие пациенты способны «оттаять», и это приводит к искусственным, неаналитическим мерам. Надо отдавать себе отчет, что к агрессивному пациенту нужен иной подход, нежели к мазохисту, гиперактивная истеричка требует к себе одного подхода, а пациент с депрессией другого, что отношение к одному и тому же пациенту может меняться в зависимости от ситуации. Другими словами, даже если терапевту приходится иметь дело с собственными невротическими проблемами, ему нельзя вести себя как невротику. Терапевт не должен идти на поводу своей индивидуальности, и это необходимо учитывать при выборе пациентов. Но он должен быть уверенным, что его индивидуальность не является искажающим фактором и что «учебный» анализ разовьет в его характере необходимый уровень гибкости. Короче говоря, требования, которые предъявляются аналитику, должны быть соизмеримы с проблемами, которые ему предстоит встретить на практике. Он должен понимать, что его работа конфликтует с большинством защитных позиций консервативного общества и что по этой причине ему придется столкнуться с неприязнью, презрением, клеветой, если только он не собирается поступиться своими теоретическими и практическими убеждениями ради общественного порядка, который находится в прямом и неразрешимом противоречии с требованиями терапии неврозов. ЧАСТЬ ВТОРАЯ ТЕОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ХАРАКТЕРА ПРЕДИСЛОВИЕ Мы продолжаем следовать по пути, обозначенному аналитической практикой. Стартовой точкой стал вопрос об экономическом принципе аналитической терапии; затем мы рассмотрели трудности характерного анализа, связанные с «нарциссическим барьером», обсудили важные технические проблемы и перешли к новым теоретическим вопросам. При изучении историй болезни обнаружилось, что нарциссический панцирь связан с инфантильными сексуальными конфликтами. Поскольку это вполне соответствует нашим аналитическим ожиданиям, перед нами встает задача детального исследования этих связей. Кроме того, мы обнаружили, что изменения, которые патологические характерные отношения претерпевают в процессе терапии, происходят определенным образом. Путь развития от невротичной структуры к здоровой характеризуется установлением примата генитальности. Именно поэтому мы ввели термин «генитальный характер». Теперь мы опишем основные типы характера. Понимание одного их них — мазохистского характера — идет вразрез с существующей ныне аналитической теорией инстинктов. |