завершение закрепощения крестьян. Внутриклассовых и межклассовых отношений

• Название: Внутриклассовых и межклассовых отношений
• Дата: 15.05.2022
• Размер: 21.27 Kb.
• Имя файла: завершение закрепощения крестьян.docx
• Тип: Документы; #530556

завершение закрепощения крестьян, по-своему решающее проблему рабочих рук. Этому же служит и увеличение барщинных повинностей

С вершины феодализма начинают просматриваться уже некоторые перспективы буржуазных отношений. Это проявляется в возникновении и росте мануфактурного производства. Правда, в условиях нашей страны создаются мануфактуры двух типов, как буржуазные, так и крепостнические. Первые организуются купцами, вторые же — феодалами. Купеческим мануфактурам не хватало свободных рабочих рук, связанное с крепостным правом.

Развитию экономики соответствует и движение социальной структуры прежде всего внутриклассовых и межклассовых отношений и связанных с ними сословных процессов.

Эволюция господствующего класса определяется серьезным расслоением между крупными и мелкими феодалами. Крупные феодалы — это бояре, мелкие — дворяне.

Все феодалы связаны общностью классовых интересов, в основе которой лежит эксплуатация крестьян и необходимость удержания их в узде. Вместе с тем между боярами и дворянами имеются и противоречия, развивающиеся, по крайней мере, по трем направлениям: отношение к закрепощению крестьян, внешняя политика, отношение к царской власти. Мелкие феодалы бьются за закрепощение крестьян, крупные же как раз наоборот противятся этому. Дело в том, что мелкие феодалы сильнее эксплуатировали крестьян, в силу чего те стремились уйти от своих господ, в поисках лучшей доли. Крупные феодалы, у которых крестьян много, могли позволить себе «льготить» работников, тем самым сманивая их от мелких помещиков. В условиях, когда закрепощаемые крестьяне в XVI в. были связаны по преимуществу экономическими путами со своими господами, возникла проблема — как воспользоваться пока еще существующим Юрьевым днем: крестьянин должен был рассчитаться с долгами и уплатить пожилое. Бояре, переманивавшие крестьян, предлагали расплатиться за них по всем долгам. Так возникает наряду с «выходом» «вывоз» крестьян. Это, конечно, не нравится дворянству, которое хочет положить конец переходу, т.е. закрепостить окончательно крестьян.

Второе внутриклассовое противоречие было связано с уже упоминавшимися войнами. Дворянство в силу своей относительной бедности было заинтересовано в активной внешней политике, которая давала перспективу приобретения новых земель и новых крестьян, да и просто военной добычи, столь принятой у рыцарей. Бояре же, у которых достаточно и земли, и крестьян, не рвались к обременительным военным походам, опасным для жизни и здоровья, заставлявшим потратиться на вооружение, дружину и пр.

Наконец, еще одно очень важное противоречие касалось отношения к монарху. Бояре, среди которых было достаточное количество вчерашних удельных князей, относились к царю как к ровне: он такой же, как мы, только чуть повыше, первый среди равных, поэтому с ним можно обращаться, выражаясь по-современному, на «ты» (конечно, в переносном смысле, в прямом же в то время иного обращения и не было). Другое дело — дворяне, которые и не помышляли о равенстве с главой государства. Они жаждали только милостей от него, а посему всячески способствовали укреплению царской власти.

Дворянство находило поддержку у городского населения — купцов и верхушки ремесленников, которым не нравились чванливые бояре, междоусобицы, разжигаемые ими, и пр. Город жаждал твердой власти и порядка. Царь поощрял горожан, привлекая их для своих нужд. Так, при Иване IV были созданы особые приказы, обслуживающие царя, и ремесленники, привлекаемые в них, порой получали поместья и дворянские звания.

К XVII в. дворяне сумели добиться верховенства. Они были сначала бедны, но их было много. Это все и решило.

Теперь дворяне владели 57% крестьянских дворов, бояре — 10%. Первые сумели добиться почти полного приравнения поместья к вотчинам, что для дворян, по преимуществу помещиков, было очень важно, сумели забрать государственный аппарат в свои руки как в центре, так и на местах.

Соответственно существенные изменения происходили и в правовом положении зависимых людей — крестьян и холопов. Главное в развитии статуса крестьян — это, как уже отмечалось, их закрепощение. Юрьев день, введенный ранее, был подтвержден Судебником 1550 г., который к тому же удвоил пожилое. Однако это все еще в принципе не лишало крестьян права «выхода», а вот в 1580 г. на основании не дошедшего до нас указа о «заповедных летах» крестьяне были закреплены уже полностью. Закон сделал это к тому же фарисейски: в нем говорилось, что выход и вывоз крестьян запрещаются «впредь до государева указу», т.е. как бы временно. Однако отмены заповедных лет так и не последовало. Больше того, ясно, что и не должно было последовать, потому что в 1581 г. началась всеобщая перепись крестьянства, которая длилась десять лет. Тем самым было зафиксировано, какой крестьянин какому феодалу принадлежит, и спасаться от крепостного ярма оставалось только бегством. Но и этот вопрос был регламентирован. Дело в том, что бежать крестьянину было в принципе некуда, разве что только в «Дикое поле», т.е. в южные степи, где гуляли кочевники, хозяйничали татары и иной вольный люд. В основном же бегали от владельца к владельцу в поисках той самой лучшей жизни. И вопрос о беглых крестьянах переходил в плоскость отношений между их собственниками или владельцами, который мог решаться судом, государственным органом. Чтобы урегулировать проблему, уже в 1597 г. был издан указ об «урочных летах», т.е. об исковой давности, применяемой в спорах о принадлежности крестьянина тому или иному хозяину. Первоначально эти «лета» равнялись пяти, т.е. отсчет шел от окончания переписи. В 1607 г. срок сыска продлили до 15 лет, т.е., как видим, считали опять же от 1592 г. После этого урочные лета менялись еще не один раз, пока, наконец, в 1649 г. не были окончательно отменены с тем, чтобы ввести теперь возможность бессрочного розыска беглых крестьян. Характерно, что в Соборном уложении специальная глава XI, посвященная этой проблеме, носит соответствующее название — «Суд о крестьянех», т.е. судопроизводство по поводу крестьян. Здесь речь идет не о правах и даже не об обязанностях крестьян, а об интересах феодалов, спорящих между собой о беглых. Следовательно, эти люди рассматриваются в качестве не субъекта, а объекта права, почти совсем так, как это было с холопами в Русской Правде. В законе даже фактически устанавливается цена крестьянина. Статья 19 той самой гл. XI говорит, что в случае женитьбы крепостного крестьянина на девушке, принадлежащей другому хозяину, за нее следует платить «вывод», а ст. 34 называет твердую сумму вывода — 5 руб. Статья 10 предусматривает ответственность феодала, принявшего и использующего беглого крестьянина, — 10 руб. за год. С точки зрения гражданско-правовой это не что иное, как возмещение ущерба за пользование чужой вещью.

Что касается холопов, то их положение в рассматриваемый период изменяется в лучшую сторону. Происходит все большее сближение холопов с крестьянами, т.е. для крестьян статус ухудшался, а для холопов — улучшался. В 1597 г. была отменена наследственность кабального состояния; для признания правомерности старинного холопства холоповладелец должен был предъявить соответствующую грамоту. Вместе с тем в случаях, когда такие грамоты находились, старинные холопы по своему положению приравнивались к полным^[5]. Следует отметить, что за XVI в. старинные холопы дали потомство, превышающее число их самих в шесть раз.

Своеобразную категорию составляли кабальные люди. С одной стороны, они могли освободиться от кабалы путем погашения долга, с другой — если их труд засчитывался только в качестве погашения процентов, как это когда-то было с закупами, они могли превратиться в полных холопов. Процесс признания властями кабальной зависимости в качестве разновидности холопства завершается к 80-м гг. XVI в. В условиях уже существовавшего режима заповедных лет, или полного запрета крестьянского выхода, правительство сочло необходимым прекратить освобождение кабальных от холопской зависимости путем выплаты долга.

Соборное уложение 1649 г. отражает дальнейшую эволюцию холопства. Правда, глава, посвященная ему, как и та, что говорит о крестьянах, называется «Суд о холопех», т.е. она вроде бы рассматривает таких людей тоже как объект права. Вместе с тем в нем уже содержатся ограничения разного рода, предусматривающие круг лиц, которые не могут быть холоповладельцами, а также и холопами. Так, запрещается принимать в холопы детей боярских. В свою очередь, не имели право владеть кабальными людьми определенные категории священнослужителей (ст. 104 гл. XX), боярские слуги (ст. 105). Из холопства можно в определенных случаях выйти. Глава XX Соборного Уложения, специально посвященная холопству и упоминающая об определенных видах его, тем не менее, говорит преимущественно о наиболее мягкой форме зависимости — кабале.

В России в начале рассматриваемого периода было 160 городов^[6], даже в XVII в. — только 226 (правда, без Украины и Сибири)^[7]. Это, конечно, меньше, чем в маленьких Нидерландах, где их даже в XVI в.

существовало уже 300. Городское населениев XVII в. окончательно сложилось в сословие, которое обычно называют посадскими людьми. Правда, этот термин недостаточен и достаточно спорен, но все-таки может быть более или менее окончательно определен. В документах он употребляется чаще всего для обозначения торговых людей. Однако различалась сравнительно небольшая верхушка посада — гости, люди гостиной и суконной сотен и основная масса торговцев, на которых возлагались разного рода налоги и повинности. Существует мнение, что к посадскому относилось население, жившее в городах на государевой земле, занятое не только торговлей, но ремеслом и промыслами и несшее определенные повинности (тягло) в пользу государства. Посадские делились на разные категории. Наиболее важная грань в этот период проходила между белыми, т.е. не тяглыми людьми, и черными, на которых лежала вся тяжесть денежных и натуральных повинностей. Различие их статуса породило борьбу между ними, вернее, по поводу самого разделения. Дело в том, что черные люди «закладывались» за белых, т.е. записывались в слободы светских феодалов и монастырей, с тем чтобы уйти от государева тягла. Их уход из черных слобод перекладывал повинности закладчиков на остающихся черных людей, поскольку существовала круговая порука — повинности налагались не на каждого человека в отдельности, а на слободу или посад, и разбрасывались по отдельным дворам.

Соборное уложение 1649 г. упразднило белые слободы (гл. XIX) и белые дворы, записав их жителей в тягло. Был также запрещен переход из одного города в другой, исходя все из того же требования черных людей не перекладывать на них повинности ушедших (ст. 19 гл. XIX).

Все социальные преобразования периода проходили в рамках существовавшего и мало менявшегося сословного строя. Представляется весьма странным утверждение германского историка Х.-Й. Торке об отсутствии сословий в России в данный период^[8]. Правда, понятие «сословие» в московской Руси отсутствовало, хотя уже были крупные сословные образования типа крестьян, посадских людей и некоторые другие. Кроме того, формирование сословий в России отставало от Западной Европы, в наиболее развитых странах которой, например во Франции, уже четко выделялись четыре сословия. Однако и на Руси бояр, дворян и других феодалов уже можно определить как нечто целостное, имеющее общие черты сословных привилегий и обязанностей. Сложилось как сословие и духовенство, подразделяемое на черное и белое. То же можно сказать и о крестьянах, посадском населении. Отсюда и возникла такая форма государства, как сословно-представительная монархия и соответствующая форма правления.

Наконец, говоря об общественном устройстве, следует отметить развитие полиэтничности российского общества, превращение его уже по-настоящему из русского в многонациональное, что вытекало в первую очередь из коренных преобразований в организации государственного единства.

Кроме того, имело значение развитие связей с зарубежными государствами уже с начала периода. В России появляются иноземные купцы, наемные солдаты, ремесленники. Это вызывает необходимость правового регулирования их статуса. Так, для иностранцев вводятся некоторые ограничения. Например, предусматривалось запрещение строить неправославные храмы в черте Москвы. Возникают специальные иноземные слободы, в том числе знаменитый Кокуй. В то же время нельзя согласиться с мнением, что такие поселения были аналогичны западноевропейским гетто^[9]. Западные гетто были презираемыми, унижаемыми районами городов. В Москве же, наоборот, иноземная слобода стала своего рода образцом, предметом уважения и даже подражания. Соборное уложение предусматривает норму, идущую еще из Русской Правды, говорящую о приоритете иностранцев в сравнении с русскими в торговом обороте: долги иностранцам взыскиваются преимущественно перед отечественными кредиторами (ст. 260 гл. X).