Современные секты и их влияние. Тексты. Здесь будет Храмъ
 Скачать 5.27 Mb.
|
И снова (кто бы мог подумать) ПгазнечноеДеда, а пошто в скверике у сельпо старперы с флажками тусят? Деньседьмоеноебря потомушто. Когда-то давно, ещо в сысыеровские времена, это большой празнек считался. Вот оне и привыкли. Деда, а правду батя сказывал, что ты Древний Сысыер застал? Правду. Было такое. То есть ты при коммунистах жыл? Жыл. Однако так только говорится, ибо жыл я в Древнем Сысыере, который всеми считался как бы «коммунистическим», ибо затеяли его в свое время именно коммунисты. Но самих доподлинных коммунистов я конечно не застал, их задолго до меня перестреляли. Деда, а кто такие были эти коммунисты? Это были безумцы, пролеченные вилосепидистами на особый манер. До того долбоебы, что уже пидарасы и даже хуже. В чем же ихняя пидарастия? Во стремлении принудить окружающих ко участию в овладевшем ими безумстве. А в чем их безумие? В отрицании человеческой природы. Как же она коммунизмом отрицается? Начисто. Человеческим существам свойственно жыть семейно и володеть поляною, ибо человеческая природа токмо так способна от вырождения сохраненной пребывать, а також к погибели от перемены жызненных обстоятельств несклонной оставаться. Сломай семейный ход, забери поляну, и всего за несколько колен скурвятся людишки до вида поистине обезьяньего, и от первой же сурьезной неурядицы начисто передохнут. Но ведь на чом-то он стоит, этот коммунизм? Не на пустом же месте? Конешно не на пустом. Коммунизм есть учоное прозвание того обыкновения, коего сами собою начинают придерживаться человеческие существа, некая малая толпешка которых нежданно угодила в какую-то нерядовую и нешутейную Жопу, когда вопрос встает про жыть либо сдохнуть, а сыбацо некуда. Как ты понимаешь, Жоп всегда было в избытке, и всегда выходило одно и то же: токмо те толпешки жывы оставались, кому удавалося установить для всех общий ход, согласно которому есть общак, а чертей да блатных нету, и кажный понужден в оный общак свою добычь тащить, получая оттудова не как самому жалается, а строго на усмотрение обчества. Одним словом, этот ход забирает у борзых возможность пригнуть ближнего, оставляя ее себе одному. Сей ход, облепленный всякими какбэ умными словесами, и есть коммунизм. И в чом же преимущество такого хода? Отчего с коммунизмом выжывали, а без него нет? Оттого, что коммунистический ход позволяет жыть не только всем, но и каждому. И каждый это осознает, ибо при сурьезном подсосе все очень просто и наглядно, и пока Жопа продолжается, несогласных с таким ходом просто нету, в чем сила его и состоит. Даже ежли кто из блатных попробует залупиться, типа доколе мы с братаном ежеденно приносим на общее по два свежых мамонта, а хаваем тока половинку рыбки и то с душком, он не сможет найти себе поддержки, а вот кирпичом ему уебет чуть ли не кажный первый, потому что кажный осознает: блатными не все рождаются, и где блатной пару мамонтов за день насшыбает, отнюдь не всякий урвет хотя бы одну рыбку в неделю. Для таких неспособных не оказывать поддержки коммунизму означает сдохнуть. И пока подсос продолжается, а сыбацо некуда, выгода такого расклада всем очевидна, а оттого незыблем и расклад. А как жыра становится чуть больше… Ага. Я кажецо понял, деда. Коммунизм хорош только когда вокруг Жопа и сурьезный подсос. Причом сильней всего он нужон всяким бестолочам, оне только при коммунизме больмень сытые ходют. Блатате коммунизм тоже нужон, но чиста на время Жопы, чтоб уж совсем без кормовой базы не остаться, и при этом завсегда стоит им поперек горла, такшта оне гнутся под него, но с матом и скрипом. А стоит Жопе чуть ослабнуть, а опчеству даже немношко отойти от подсоса, как блатата тут же начинает устанавливать ход «Кажный Кушает Свое». Так оно, деда? Прям в писечьку. Коммунизм, как само собой возникающее устройство опчественного жытия во черезвычайных условиях жосткого подсоса, пожалуйшто единственный путь сохранения обчества от погибели. Но токмо там он и хорош, ибо без подсоса, причом нешутейно жосткого, никакого блага из коммунизма не выйдет, за его супротивностью самой нашей природе. Он не нормальный наш режим, а строга аварийный. Таким образом выходит, что коммунизм как способ устроения державы негоден, ибо сие есмь попытка наречь чрезвычайность обыденностью, да так и жыть-пожывать. Но ведь ты сам сказывал, что-де коммунизм это хорошо? А дедСлаву даже мудаком старым погнал, когда тот несогласье выразил и коммуняк собаками прозывал! Сказывал для понимающих, ибо с понимающими возможно сокращать сказываемое без утрачиванья доводимого смысла, достигая тем самым сбережения времени. Дурачку аз такого не скажу, да и вообще нечего с дураками разговоры разговаривать, с дураком имеют смысл токмо команды, типа «пойди тудой, возьми ключ на шышнацыть и крути гайку нумер второй вплоть до схода ея с резьбы». А как оно на самом деле? Нету никакого самого дела, всякая Вещь для кажного своим боком повернута. Оттого и коммунистический строй стоял себе без коммунистов, оставив от них токмо название, ибо худо-бедно, а таки служил общему благу. И одному тот строй был слаще маргарину, а другому оборачивался лютой погибелью. А вот конкретно к нам, к нашей семье, он как был повернут? Конкретно к нам преимущественно хорошей стороной. Именно коммунистический Сысыер дал нам жыть. Едва не убил, было дело, но по факту – нет, не убил. Да к тому ж оборонил от тех, кто б нас точно жыть не оставил. Дык какое же коммунизм тогда безумие? Если как ты говоришь всем нам жызень сохранил. Сам коммунизм ничо не сохранял, ибо он безумие. Аз же толкую тебе о «коммунистическом Сысыере», коий всеми почитался за коммунистическое государство. А он чо, разве Древний Сысыер не был коммунистическим? Нет конешно. От коммунизма Древнему Сысыеру осталися токмо словеса да заклинанья безумные. На безумиях государствы не стоят, и тем паче на тех безумиях, кои само понятие государства отрицают. Говорю же, Древний Сысыер токмо на словах коммунистический. Повелося сие от того, что зачинали коммунистическую движуху подлинные пидарасы под командованьем вилосепидистов, токмо они одни и были доподлинными коммунистами. Коли бы ихняя затея удалась, никого из нас к сему дню на свете бы точно не было. Но пидарасам вышел облом, затею эту ихнюю выдернули под себя нормальные люди, а самих коммунистов перестреляли как бешаных собак. Однако откреститься от коммунистической болтовни то ли не смогли, то ли нужным не посчитали, не мне-гномеку про то судить. Я могу судить токмо о фактическе случившемся с нашей семьей при царствованьи тех, кто перестрелял коммунистов: цели того правления были разумны, а движения осмысленны. К каждому из нас оне были щедры как никто другой, но семье нашей они явились злейшыми врагами. Вот те раз! Это как же так, деда – и щедры как никто, и жыть нам дали — и в то же время злейшые враги? Сысыер сильно не хотел, чтоб наша семья жыла на свете, наша семья ему мешала. Мы все были ему нужны, да, но ему страсть как хотелося, чтоб жыли мы все по отдельности, и кроме как его игрушкой никем другим себя не мыслили. Он нас защищал, кормил, учил тому, чо ему от нас было надо, а коли заболеешь, то лечил на полном сурьезе, не пока деньги есть, а пока не выздоровеешь. Но за все это и строил тоже всурьез, почтишто как на дисбате, без малейшей скощухи, — или ты исполняешь чо ему надо, или на тебя ставится такой душняк, что ты считай все равно что труп. Сысыеру было надо, чтоб кажный из нас в одиночку бегал у него на сворке. Чтоб кажный зависел от хозяйской воли не токмо в кажном движении, но и в кажном помысле своем, о своей семье и о своих личных интересах навсегда позабыв. Ну нихуя ж себе! Вот же он охуевшый-то! Неверно. Он не сам по себе такой «плохой и охуевшый», тут все не так просто. Все от условий. Ведь чо такое этот Сысыер, или там копетализм, или коммунизм? Это же не сущности со своими природными качествами, не надо им лишнего прикручивать, способы есть просто пути достижения некой цели. Оттого оне не бывают стопудово годными или стопудово негодными. Это всего-навсего способы, применимые к неким конкретным обстоятельствам с той или иной долей успеха, и ничего более. Вот и коммунизм с «коммунизмами», они были не более чем способами решить конкретный список конкретных проблем, стоящих в данный конкретный момент перед конкретной толпой гномеков, имеющей в распоряжении своем опять-таки некий конкретный кусок поляны, со всеми своими особенностями. Где-то один способ годится, где-то другой. В одно время так, в другое эдак. Одна толпа умеет вовремя свой способ найти, чтоб остаться дальше жыть, а другая например Нешмогла, и передохла. Вон тот же Сысыер, изначально он дело рук конченных пидарасов, нанятых разнести огромную страну при помощи спецыально придуманного безумия, и вроде бы все получилося, а вышло вон чо – нормальные люди сумели скучковаться, найти себе Старшего и с огромным трудом, но таки загнать пидоров в расстрельный подвал, на чом весь ихний пидарасий коммунизм резко кончился. И страна собралася, да как наваляла всем пидорским нанимателям, — причом у долбоебов до сих пор «считается», что собирали ее опять же тем же «коммунизмом». При том, заметь, что коммунистов буквально токашто перестреляли, всех до последнего. Да сколько же этих коммунизмов-то?! И какой из них на самом деле коммунизм? Сколько раз повторять: нету никакого «самого дела», оттого никогда не успокаивайся, узнав некое слово, а привыкай отыскивать за словами ихний смысл, который завсегда окажется раз в сто раз побольше, чем слово способно обозначить. А когда чота неясно, начинай с начала: вот была страна. Большая, проблемная, очень херово управляемая чужими ленивыми скотами. Погоди, деда, так это что, цари тоже типа нонешних были? Да какие оне «цари», скажешь тоже. Точно такое же обычное быдло с претензиями что и нонешние, меж ими всей разницы что те процарювали чуть подольше. А так один в один: их посадили на краденый стол, а они посидели-посидели, да и забронзовели, начав стол под своей жопой своим доподлинным да законным считать. Их просто на минутку без присмотра оставили, а они взяли да и прижылись, даже в анкетах стали на полном сурьезе писать про свою профессию мол «а по жызни я типа володетель всех земель здешних». Володетели, абанамат… То есть все эти гевалюцыи, это типа про них вспомнили? Ну в смысле те, кто их когда-то на страну поставил? Есть и такое мнение промеж прочих. Однако кто кого на что поставил, это совсем другой базар, а мы ныне о коммунизмах. Есть такой факт: была страна, ее сперва раскачали чиста баблом да рекламой этого самого коммунизма, а потом, когда все уже было готово, прислали целую банду супервайзеров, рулить здешним майданом. Ага, понял, это ты про тот «немецкий вагон». Какой там «вагон», ты чо. Это уже в самом конце вышшый манагемент на все готовое подтянули. А так на линейную работу персонал целыми пароходами таскали, и все это много лет тянулось. Кажный год считай по полному параходу тщательно подобранного, натасканного и замотивированого персонала, и все по самые ноздри баблом заправлены. Этот персонал много лет налечивал электорат насчот «а давайте выгоним старую администрацыю, устроим чюдесный коммунизм и Ух Зажывем!». Тема эта у быдла стала популярной, особенно у самого бестолкового, кому при режыме «Кажный Кушает Свое» мало чо доставалось. Понятно, что пущай не сразу, но майдан у них таки получился: старую администрацыю высадили, и спецально обученные парни быстренько порешали все нужные вопросы с доступом для Тех Кому Положено к освободившимся ресурсам, на чем задачи, поставленные перед Гевалюцыей, оказалися решоны. Для простого быдла все это было, — да и по сей день осталося — до смешного незаметным, на уровне простого быдла это выглядело – да и выглядит по сей день, — как «вся жызень в той стране быстро накрылася обширной пиздой». Ничем она конешно не накрывалась, все шло как задумано, Те Кому Положено отсасывали с бардачной территории ништяки, с той единственной ошыбкой, что победители совсем ахуели на таких-то радостях, и стали забирать местные ништяки полностью забезплатно, кинув местному быдлу ну совсем уж малую пайку. Оттого электорат, который вчера ещо с флажками всякими подбегивал и всякие лозунги повякивал, быстро приуныл: жрать нечего, топить нечем, за окошком тиф и стрельба. Понятно, что в таком положении любой электорат качнется в сторону того, кто скажет «Пайку каждому! Чтоб всем одинаково! И дров тоже! А кто вдруг выебываться, тех к стенке!». То есть «объявит коммунизм». Так оно и вышло: те коммуняки, кому не досталося места у крантика с ништяком, быренько насколачивали бригад, которые тупо ходили и отжымали хавку с тех, у кого она есть, чтоб поделить ее между всеми, и было так аж несколько лет подряд, — пока шустрые парни ровно так же как сегодня гнали за бугор ресурсы Тем Кому Положено. Это и был самый настоящий доподлинный коммунизм, когда территория откровенно высасывалась самым варварским образом, а перед кажным местными стоял простой выбор: либо ты прислоняешься к коммунякам, либо дохнешь с голоду, либо тебя прислоняют к стенке. Потом произошло естественное: победившие старую Страну коммуняки осмотрелись на месте, поняли, какой жырный ништяк проплывает мимо ихнего кармана к Тем Кому Положено, да разделилися согласно простым своим шкурным интересам. На местных коммуняк и на чужых, тоже покашто коммуняк, но с мутными источниками состоятельности. Ну и предложыли чужым либо знать чье тута ващщета место, либо валить отсюдова, пока не привалили как Яшу Сверлова. А чтоб чужым пидарасам все стало понятно, местные пришыли несколько самых центровых, и даже ихнего председателя Фунта по кличке «Лененд». Так настал второй, самый коротенький из всех коммунизм. А потом ещо и третий был? Не. Потом коммунизм вообще отменили. Когда стало ясно, что при коммунизмах никто ничо сеять-жать не собирается, ибо а нахуя, верхние зассали и объявили: давайте уже сейте и нессыте, а мы сделаем все типа как раньше. Ну и чо, электорат сдуру им поверил и побежал сеять-жать. От электората на самом деле на некоторое время отъебались, и пилили ништяки где-то у себя наверху, не особо трогая население. Чего пилить им хватало, ведь поток ништяка в пользу Тех Кому Положено стал немножко поджат в пользу местных. Так тянулось несколько лет, все уже начали успокаиваться насчет коммунизмов и даже строить планы на будущее. Но хуй-то там, как раз в этот момент стало ясно, что Тот Кому Положено нихуя не простил за прикрученный кран с ништяком, и нанял отморозка Алоизыча, прикупив ему на святое дело открывания тутошнего кранека большую кучу самых крутых стволов. Нормальным стало понятно, что за всеми нами скоро придет Алоизыч и закатает нас всех в асвальт, чтоб неповадно было перед Тем Кому Положено краники с ништяком перекрывать. И тогда нормальные начали кучковаться и чесать репу: епта, чо ж делать-то. Алоизыч ведь ни разу не шутит, он в натуре скоро приедет со всеми своими модными стволами, а у нас ни военной силы, нихуя ничего, даже элементарного железа нету чтоб заточек понаделать, и изменить это тупо никак – наверху везде одни чужые пидарасы, а население сидит со стволами по своим хаткам, и никаких Гегантов Индустрии строить не жалает, ему и так заебись. Тогда нашелся один мутный то ли хач, то ли ещо какой-то ЛКН, по жызни двигавшыйся с сурьезными бандюками, с которыми коммунисты очень плотненько хороводились. Его нормальные и двинули в бугры, чтоб он решил вопрос и с пидарасами, и со своими сохатыми. И чо, решыл? Ещо как. Первым делом он поставил на лыжы самого главного коммуняку-пидараса, и гнал его пинками до самой Мексеки, где и воткнул ему в черепушку ржавый топор. Пидарасы резко остались без своего главного бугра, на котором замыкалися важные контакты с главной крышей, и их быстро отовсюду поснимали, свезли на подвал и выписали по маслине промеж рогов. Одновременно этот хач жостко вернул сохатину в стойло, сохатина же тогда была реально вкрай оборзевшая, до той степени, какую нам сейчас и не представить. Да сам посуди: эти сохатые совсем недавно, буквально только что, вырезали и обнесли старую блатату, отчего у мужычков на руках у кажного по ведерку крови. У кажного, по ведерку, вдумайся в этот факт. К тому же после аж двух войн подряд все эти борзенькие мужычки поголовно вооружены, причем не сраными пестиками, а по-тяжолому, и шуточька про «хармату у клуни» тогда была совсем никак не смешная: сохатина дествительно была вооружена вся поголовно, и отлично умела применять свои недобрые железки на практике. При этом в башке у каждого полный пиздец, никто не знает чо за жызнь будет завтра, и кого если чо резать, а кому кланяться. Никому из них уже пару пятилеток острастки не давали, так что никаких тормозов в башке тупо нету, зато беспредела отхавали многие, и у многих реально есть чего предъявить. А совсем сладенькое, что от власти они совсем никак не зависют: жрут свое, газ им не перекроешь и лепездричество не вырубишь. Им все реально похуй, они так всю жызнь жывут и ничо другого не видели. Хороши сохатые, ога? Вот как ты их таких в стойло поставишь? Таких заебательских? Ну да, кстати! А ведь получается, что тупо никак! Боюся, что на их фоне чеченцы девяностых показалися бы юными пионэрами… Это да, это точно. Однако хач как-то поставил. Честно скажу: вот сколько уже жыву на свете, а ить до сего дня так и не могу взять в толк, как оно у него тогда сладилось. Оно же тупо невозможно было. Без не то что «большой», а просто непредставимой крови сделать это было нельзя, никак нельзя. Да ещо в такие сказошные сроки. Слишком уж сурьезные вещи затрагивались, и затрагивались они не легонько пенцэтиком, а топором и наотмашь. И начальные условия были те ещо, они одни сами по себе уже на нерядовую форсмажорину тянули, а тут ещо и сверхсложную задачу решать, да в самый фантастически-нереальный срок. В таких условиях или каждого второго кончай перед строем, или вообще лутше не берись. А как же тогда тот хач справился? Сказываю же, что не знаю того. И боюся, что так никогда и не пойму. Потому что для того, чтоб встретить Алоизыча не с голым жопом, он сотворил всем своим такое МегаЗло, что лично мне и представить такое трудноватенько, несмотря на то, что поистине всякого нагляделся. А хач и додумался, и сотворил, причом всем, вообще всем, без исключения. Но это ладно, самое интересное, что он тогда ещо и от последствий смог увернуться, вот это ваще за пределами любого понимания: его тогда хотели грохнуть абсолютно все, и чужые, и местные, и вся сохатина. Но ведь понимали же наверно, что не просто так все это делается? Что оно по сути для них же? Да щас тебе, понимали. Понимать смысл большых событий гномеки неспособны, даже когда сами все своими глазками видют. Даже через долгое время, когда все вместе с результатами на виду, и то не понимают. Процент наверно понимает, ну два. Ну пять. Не больше, никак не больше; тут и пять-то нехилый переборчик. А уж когда события уже обрисовались, но фактически ещо не произошли, тут наверно и процент от процента будет лишним. Даже когда все настолько явно, что казалось бы только дураку может быть неясно, к чему именно оно все заворачивается. Да вон, хотя бы тебя для примеру взять, вроде не совсем идиот, — ну и чо, много ли ты нащот своей собственной жызни осознаешь? Тебя вон попроси хотя бы самые жырные пиздюлины перечислить, какие над твоей личной жопой понависли, и чо ты ответишь? Будешь хлопать оловянненькими да мычать невразумительное, вот чо. При том, что конченным дауном тебя никак не назвать, — срешь на место, водку вкусную не хаваешь, за фазу без рукавичек не цопаешь. Но понимать что-то за рамками своей конуры отнюдь не рвешься, а например начни тебя даже в самое очевидное носом тыкать, и то не хавать станешь, а вижжять да вырываться. Не надо оно тебе, вот и все. Хотя никто от тебя ничо не прячет, все на виду лежыт, смотри да осознавай. Вот так же и с ними – когда тебя-любимого из твоей законной конуры выдергивают да под ярмо ставят, ты не о каких-то там глобальных неизбежностях задумываешься, а вижжишь в голос да тяпнуть норовишь, а то и ваще за железо всякое хватацо. То же самое и у хача вышло: он к ним с пользой, типа надо пацаны, неприятно конешно, но надо, иначе все тут головы сложим, а они за стволы похватались. Потому-то и пришлося их об колено, без жалости и вазелину. Хач потом сам как-то проболтался, что-де никогда ему так сыкотно не было, как в те малорадосные дни, типа самому до сих пор удивительно, как тогда справились. Нам с тобой все это конешно неинтересно, нам достаточно понимания: факт в том, что да, справились. Так начался четвертый, самый жосткий, и в то же время самый приятный для простого быдла коммунизм: его загнали в стойло, но дали хорошую, годную пайку, ибо Тем Кому Положено тогда был показан босый хуй во все рыло, ништяки вывозились строго на взаимообразной основе, и оттого тот коммунизым получился более-менее сытым. Таким он и остался в быдлиной памяти: «никогда так хорошо не жыли, как перед Войной». А Война и после, это уже пятый коммунизм получается? Нет, тот же самый, но с военной спецыфикой: хавать нечего, «Все для фронта все для победы», и так оно и шло, пока хача не грохнули, вместе с его сменщиком, тоже каким-то хачом. Пятым был предпоследний, кукурузный коммунизм, когда расповаженое хачами быдло начали помаленьку прижимать. Но быдлу было похуй, быдло тогда радостно надрачивало на всякие спутники-шмутники да белки-стрелки, не замечая, как из-под него выдергивают саму основу, то есть законную доляху от общего результата. Быдлу тогда напоказывали всяких гагаринов, приучили хлопать ладошками по любому поводу и радоваться непонятно чему, а под этот шумок оставили без штанов, пересадив с доляхи на оклад. На окладе быдло и скурвилось, и это был уже шестой, последний коммунизм, который я видел и даже трогал своими ручками. Хотя это был уже не коммунизм, а эдакое извиненьице верхних перед Теми Кому Положено за все эти коммунистические выходки с пережыманьем Кранов и глупыми хачовскими претензиями на плонетарную Шышку. Кран тогда открыли насколько возможно, ништяк потек Куда Положено, и быдлу стало доставаться чем дальше тем меньше. По ходу последнего коммунизма быдло чуяло, что верхние играют в коммунизмы уже невсурьез, но понять ничо не могло, и оттого принялося блядовать, сначала скромненько, а потом уже и на полную. Не поверишь, деда Слава тогда ходил в майке с трафаретной надписью «Беатлес», которую прикинь сам половой краской набивал, а ручей, где мы с тобой пескариков ловим, назывался тогда «Бензинка». А «Бензинка»-то почему? А там иногда вместо воды бензин тек, семьдесят шестой. Особенно когда сев или уборошная. Это как, «бензин тек»? Да как, просто: шоферне из совхоза в те года было выгодно заехать под мостик и слиться в речку. А зачем? И зачем бензин в речку лить, почему не продать-то? Выкинь из головы. Пояснять это долго, да и ни к чему: оно уже никому больше не пригодится, тебе тем более. У тебя вон свои коммунизмы назревают, ты лутше про них пичялься. Этточна… Деда, вот ща пожалуста не съежжяй как обычно, тип «сам решай» и все такое: как мне быть, ежели вдруг опять коммунизым какой-нибудь настанет? Не конкретно, конечно, а так, чиста в общем? Не знаю. Да обожди ты глядеть раненой газелью, не «съежжяю» я, а просто историю тебе расскажу, про нашых дальних родственников. История сразу предупреждаю скушная и в чом-то даже унылая, хотя… Короче, в курсе ты, нет ли, но у матери моей была сестра, твоя двоюрная прабабка, ты ее не помнишь конечно, но была она правоверная коммунистка, и наверно даже поискренней была упорота, чем прабабка твоя. И была у них… ну, родство пояснять не стану, вдруг заснешь ещо, скажу лутше просто «родственница» по имени Нюрка. Эти обе бабки были маленькими начальницами, и на ту свою родственницу, про которую я взялся сказывать, смотрели как на полное, конченное гавно. Не общалися с ней, чтоб там в гости к ней даже мысли не было, не говоря уж чтоб ее к себе зазвать, короче отрезанный ломоть, позор семьи и все такое. Хотя каких-то явных ссор меж ими не было, они обе просто смотрели на нее как на гавно и отношения своего не скрывали, да ещо фыркали если скажешь, типа «Да зачем! Пусть знает!». Типа и необразованная она, быдла поселковая, и какие-то там блядские похождения по молодости приплетали, и в комсомолы ее не приняли, «да кому она такая там сдалася!», типа семилетку бросила, и значит тупая, тем более замуж за скотником каким-то, гавно мол месит и поделом ей, — ишь ты, Учица Не Хотела! — ну и все в обозначенном духе. «То ли дело мы, такие все важные да нарядные!» Сойдутся за рюмочкой, и давай ей кости мыть, барственно, снебрежа – типа «а как там наша подкулашница пожывает, не слыхала? Ой, представляешь, она щас буфетчицей где-то на станции! Скотник ее в колхозе остался, коровам хвосты крутить, а она пошла водку всякой пьяни разливать! Да ты чо? Ну, туда и дорога, рюмки за алкашней грести да плевки ихние замывать! Вот они ей и отрыгнулися, ее «учицо не хочу, нужна мне ваша общественная активность!», получила чо искала. Помнишь, мы ей сколько говорили, а она как кривилася, да с таким гонором! Действительно, а чо она от жызни-то хотела, с таким подходом?» — ну и все такое прочее, ты уже и сам все понял. Потом твоя двоюрная бабка не ту сторону в горкормовской грызне приняла, и ее с персонального кабинета выпнули, ладно хоть с партии не попросили, вся чорная ходила, ажно даже караулили ее шоб не вздернулась, но ничо, за полгода оклемалась. Чуть попозжа за первой конешноже и другая полетела, — в партиях же без крышы долго не проначальствуешь, схарчат и выплюнут. Схарчили и твою прабабку, правда, куда помягше, чем ее старшую сестренку. И стали оне обе простыми совслужащими, со всеми теми пинками от своего коллектива, коии полагаются бывшему, но оступившемуся начальству. Но к родственнице той, Нюрке, относиться как к гавну не перестали, ни та, ни другая. Нюркиных детей как чужых обсирали, типа ну чо ещо родится у буфетчицы, как не сельское жлобье, хотя кровные родственники. Ну и чо, пока у этих двух партийные карьеры сначала строилися, а потом рушылися, Нюрка не будь дурой отстроила себе с буфета дом, купила шестерку, дочки кто за машынистом, кто за горноспасательским начальничком, сынки один военный, другой в ВГСЧ, все нормально. А у этих наших бывших общественниц-активисток ты сам в курсе как, — трое сынов на двоих, из которых я один не по зонам скитаюсь да не в синей яме сижу, а каких-то имуществ ни та, ни другая так и не нажыли. А потом раз и перестройка, в рот ей ноги, и коммунизм резко кончился. Эти наши бабки, ну ты и сам наверно слыхал как перекрасилися, все за Ельцына пережывали да по церквям шлялися, свекчки ставили чтоб духовность свою возродить, а Нюрке все эти соцыальные вопросы хрен по деревне, у нее своя жызень и свои антересы, у нее внучеки в туретчину за свитерами летают и в ус не дуют. Щас уж конешно не на свитерах, они уже совсем подросли, один даже производство свое завел, пластиковую посуду делает, не самая большая конечно у него контора, но и не сказать чтоб совсем крохотная. Вот тебе и баба Нюрка, вот и коммунизм… Ты как, понял себе чо-нибудь? Чесгря, не очень. Но… Не. Все равно не совсем. Или совсем не. «А это ничаво, говорили вонючие мужуки». Просто знай, можа, со временем кака мысля в связи со всем этим придет. Ну или не придет, и хуй бы с ей. Деда, а ты с этой Нюркой какие-то отношения поддерживал? Она жыва хоть? Жыва ещо, не скажу что бегает, но говорят, сама ещо ходит. А отношения… Нет, увы. Ничего я для этого не сделал, даже пальцем не шевельнул. Попервам оттого, кто я ей, а потом уж как-то и не до того было. В этом, кстати говоря, есть моя вина перед тобой, прости уж деду старого. Да ладно тебе, деда. А как их всех зовут-то, помнишь хоть? Я уж так, чиста краешком и для интересу установошные на тех нашых родственничков подсобрал, ну там самое элементарное, кто где и чо как. Данные правда старые, но если вдруг чего, захочешь найтись с кем-нибудь из них, так найдешься. А где оне, говоришь? В папке Общие в номерных посмотри архивчик njur, в нем две папки «1» и «2». А! Да, натыкался я на него, но он ж вроде как запаролен? Пароль-то скажы. «Скажы», кекеке… Твой от той почты, с которой ты на всяких порнхабах регистрируешься. 10.11.2019 |