задание Шекспир_в_буше. Laura Bohannon Conformity and Conflict Readings in Cultural Anthropology
 Скачать 42.65 Kb.
|
|
Laura Bohannon «Conformity and Conflict: Readings in Cultural Anthropology» (фрагмент) Незадолго перед моим отъездом в Западную Африку, разговор зашел о Шекспире. Мой друг сказал: «Вы, американцы, часто недопонимаете Шекспира. Он, в конце концов, очень английский поэт, и довольно легко неверно истолковать общий смысл, если не понять частностей». Я возразила, ответив, что человеческая природа не зависит от места жительства; по крайней мере сюжет и побудительные мотивы персонажей великих трагедий будут ясны всем и везде, хотя, конечно, некоторые детали потребуют объяснений, а трудности перевода все же не смогут исказить смысл до неузнаваемости. Чтобы завершить спор, друг вручил мне «Гамлета», чтоб я читала его во время экспедиции; он надеялся, что это поможет мне отвлечься от примитивного окружения, и, путем долгих размышлений, достичь наконец верного понимания Шекспира. Это была моя вторая полевая экспедиция к племени Тив, и жить мне пришлось в одном из дальних поселений, в местности глухой и труднопроходимой. В конце концов я поселилась рядом со старейшиной, главой поселения примерно в 150 человек, все из которых были либо его родственники, либо их жены и дети. Впереди было три месяца вынужденной изоляции от внешнего мира. <...> Люди начинали пить на рассвете, и к утру все поселение пело, танцевало и било в барабаны. Когда шел дождь, люди сидели по хижинам и по-прежнему пили, пели или рассказывали истории. В любом случае, к полудню я должна была либо присоединиться к веселью, либо вернуться к своей хижине и книгам. «Никто не говорит о серьезных делах, когда есть выпивка. Выпей с нами». Поскольку в меня не помещалось много местного пива, я проводила все больше и больше времени за чтением «Гамлета». Через полтора месяца я была совершенно убеждена, что у «Гамлета» может быть только одно очевидное истолкование, и смысл его ясен всем. <...> Утром, как обычно, я пришла в общественную хижину в надежде поговорить со старейшиной, прежде чем начнется очередная попойка. Большинство мужчин поселения уже были там. Они грелись у дымного костра, шел дождь, в центре хижины стояли три кувшина с пивом. <...> Старик тепло приветствовал меня. «Так гораздо лучше. Тебе следует приходить и пить с нами чаще. Мои слуги рассказали, что ты не бываешь с нами, а сидишь в своей хижине и смотришь на бумаги». В племени было известно всего четыре вида «бумаг»: налоговые квитанции, повестки из суда, расписки с ценой невесты и личные письма. С тех пор, как я приехала, письма доставляли мне – для чтения вслух. И уже несколько человек тайно приносили мне расписки, чтобы я переправила цену невесты на большую. Я отказывалась, объясняя это техническими трудностями при подделке, поскольку аргументы морального плана не действовали. Мне не хотелось, чтоб меня считали дурочкой, которая способна целыми днями сидеть с такими «бумагами», и я торопливо объяснила, что читаю историю, которая произошла в моей стране давным давно. «О, расскажи нам», – сказал старейшина. Я возразила, что я вовсе не рассказчик. В племени рассказывание историй было целым искусством, аудитория же не стеснялась громко выражать недовольство, если рассказчик оказывался неумелым. Протест пропал впустую, они хотели выпить и послушать. Мне даже сказали, что впредь мне не расскажут никаких историй, пока не услышат мою. В конце концов, старейшина заверил меня, что никто не будет критиковать мой стиль, «потому что я плохо знаю язык», но я буду обязана объяснить непонятные места. Я поняла, что смогу проверить тезис об универсальности «Гамлета», и согласилась. Мне налили пива, мужчины закурили трубки и приготовились слушать. Я начала как полагается: «Случилось это не вчера, не вчера, но очень давно. Ночью трое мужчин охраняли поселок великого вождя, и внезапно увидели, как бывший вождь приближается к ним». «Почему он больше не был вождем?» «Он умер. Потому они встревожились и испугались, когда увидели его», – объяснила я. «Невозможно», – сказал один из стариков. «Конечно, это не мог быть мертвый вождь. Это было знамение, посланное колдуном. Дальше». Слегка удивленная, я продолжила: «Один из трех был тем, кто много знает». По-другому перевести слово «ученый» я не смогла, но это выражение, увы, означало также и «колдун». Старики победно переглянулись. «Поэтому он обратился к мертвому вождю – скажи, что нам сделать, чтоб ты мог мирно покоиться в могиле? Но мертвый вождь ничего не ответил, исчез, и они его больше не видели. Затем человек, который много знает – его имя Горацио – сказал, что случившееся касается Гамлета, сына мертвого вождя, это его дело». Собравшиеся несогласно затрясли головами. «Разве у мертвого вождя не осталось живых братьев? Или его сын стал вождем?» «Нет, не стал. У вождя остался брат, который и стал вождем после его смерти». Старики сказали, что такие знамения – дело вождей и старейшин, а не молодых; скрывать от вождя такое нехорошо, и совершенно ясно, что Горацио не тот, кто много знает. «Нет! В моей стране сын ближе всего отцу. Младший брат мертвого вождя сам стал великим вождем. И вдобавок женился на его вдове всего через месяц после похорон». «Он хорошо поступил», – объявил старейшина. «Я говорил, что если бы мы знали больше о европейцах, то поняли бы, что они на нас очень похожи. В нашей стране тоже младший брат женится на вдове старшего и становится отцом его детям. Отец Гамлета и дядя Гамлета – сыновья одной матери?» Я не сразу поняла вопрос, поскольку была потрясена тем, что один из главных элементов трагедии рассыпался на глазах. Я неуверенно ответила, что не знаю, была ли у них одна и та же мать, потому что история об этом умалчивает, но, вероятно, да. Мне строго указали, что подобные генеалогические детали имеют большое значение, и когда я вернусь домой, то должна узнать у своих старейшин, так ли это в точности. Старейшина позвал одну из своих младших жен, чтобы она принесла его сумку. Я отдышалась и продолжила, пытаясь сохранить хоть что-то от сюжетной линии со скорой женитьбой. «Гамлет был очень опечален тем, что его мать снова вышла замуж так скоро. В замужестве не было нужды, и по обычаям нашей страны вдова должна была оплакивать мужа два года, прежде чем снова выйти замуж». «Два года – очень долго. А кто будет возделывать поля, если нет мужа?» – возразила младшая жена, принесшая сумку. «Гамлет. Он уже был достаточно взрослым, чтобы работать на поле своей матери. Ей не было нужно выходить замуж», – ответила я, не раздумывая. Однако никого этот довод не убедил, и я сдалась. «Его мать и вождь сказали Гамлету не печалиться, потому что новый вождь заменит ему отца. В будущем Гамлет сам станет вождем, и потому должен остаться в поселке, чтобы научиться быть вождем. Гамлет согласился, и все отправились пить пиво». Пока я размышляла, как пересказать монолог о несношенных туфлях тем, кто уверен, что Клавдий и Гертруда поступили наилучшим образом, один из молодых мужчин спросил, кто женился на остальных вдовах вождя. «У него не было других жен», – сказала я. «Но у вождя должно быть много жен! Кто же тогда сварит пиво и приготовит еду гостям?» Я твердо ответила, что в моей стране у вождя только одна жена, но зато есть слуги, которым он платит деньги из собранных налогов. Мне возразили, что лучше было бы завести много жен и сыновей, а налоги – плохо. Я согласилась с последним утверждением, но насчет остального сказала: «Мы поступаем так, и никак иначе». Это был единственный способ отмести ненужные вопросы. Монолог Гамлета я решила пропустить. Даже если Клавдий и был совершенно прав в их глазах, то оставался еще мотив отравления, а я знала, что братоубийство они не одобрят. С надеждой я приступила к дальнейшему повествованию: «На следующую ночь Гамлет пошел сторожить вместе с тремя мужчинами, которые видели его мертвого отца. Мертвый вождь снова появился, и, хотя остальные испугались, Гамлет последовал за мертвым отцом. Когда они остались одни, мертвый заговорил». «Знамения говорить не умеют!» – убежденно сказал старик. «Мертвый отец Гамлета не был знамением. Видеть его могло быть знамением, но он сам не был знамением». Слушатели, кажется, запутались, так же, как я. «Это был именно его мертвый отец. Он был привидением, призраком». Мне пришлось употребить английское слово, потому что у этих людей, в отличие от соседних племен, не было веры в то, что после смерти личность продолжает существовать. «Что такое привидение? Знамение?» «Нет, привидение – это мертвый, который может появляться и говорить, и люди его могут видеть и слышать, но не могут потрогать». Они запротестовали: «Зомби можно потрогать!» «Нет! Он не был мертвым телом, которое оживили колдуны, чтоб принести в жертву и съесть. Никто не заставлял отца Гамлета ходить. Он ходил сам». «Мертвые не ходят!» – сказали все, как один. Я попыталась найти компромисс. «Привидение – это тень мертвого человека». «У мертвых нет тени», – не соглашались они. «В моей стране есть!» – отрезала я. Старейшина пробормотал что-то недоверчиво себе под нос, затем согласился со мной с интонацией умудренного человека, который говорит с несмышленой и суеверной молодежью: «Нет сомнений, что в твоей стране мертвые могут ходить, не будучи зомби». Он порылся в сумке, достал орех колы, надкусил с одного конца, чтоб показать, что орех не отравлен, и протянул его мне в знак примирения. Я продолжила: «Итак, мертвый отец сказал Гамлету, что его собственный брат, который стал вождем, отравил его. Он хотел, чтоб Гамлет отомстил за него. Гамлет поверил, потому что брат отца ему совсем не нравился. В том же поселке жил один старейшина, который был советником и помощником прежнего вождя. Его звали Полоний. Гамлет ухаживал за его дочерью, но отец и брат предупредили ее, чтоб Гамлет не ходил к ней, когда она одна на своей ферме, потому что Гамлет будет вождем и не сможет на ней жениться». «Почему нет?» – спросила жена старейшины. Старейшина выразил неодобрение столь глупым вопросом и проворчал: «Они живут в одном поселке». «Нет, они не были родственниками, причина не в этом. Полоний жил там потому, что помогал вождю, а родственником ему он не был». «Тогда почему он не мог жениться?» «Он мог бы, но Полоний думал, что это неправильно. Ведь Гамлет был человеком великой важности и должен был жениться на дочери другого вождя, а в его стране у мужчины может быть только одна жена. Полоний боялся, что если Гамлет займется любовью с его дочерью, то никто не даст за нее потом хорошей цены». «Может быть правдой. Но сын вождя может дать отцу своей женщины много подарков и достаточно покровительства, чтоб отец не беспокоился. Полоний ведет себя как дурак, по-моему», – сказал один из стариков. «Многие так и думали», – согласилась я. «Тем временем Полоний послал своего сына Лаэрта в Париж, поселок большого вождя в другой стране, чтоб Лаэрт узнал тамошние обычаи и научился новому. Но он боялся, что Лаэрт потратит много денег на пиво, женщин и азартные игры, или попадет в неприятности из-за драк, и потому тайно послал в Париж своего слугу, чтоб он следил за сыном. Однажды Гамлет встретил дочь Полония, Офелию, и вел себя так странно, что испугал ее». Я запнулась, стараясь подобрать описание для безумия Гамлета. «Сам вождь и многие другие заметили, что когда Гамлет говорит, то можно понять только слова, а не смысл сказанного. Люди думали, что Гамлет обезумел». Я заметила, что меня вдруг стали слушать намного внимательнее. «Вождь захотел знать, что случилось с Гамлетом, и он послал за его приятелями-сверстниками (объяснять, кто такие школьные друзья показалось мне слишком сложным), чтобы они поговорили с Гамлетом и узнали, что печалит его сердце. Гамлет, видя, что они подкуплены вождем и могут предать его, ничего не сказал. Полоний же настаивал, что Гамлет обезумел оттого, что ему запретили видеть Офелию, которую он любил». «А кто же заколдовал Гамлета, в таком случае?» – спросил смущенный голос. «Заколдовал его?» «Да, только колдовство может свести человека с ума. Если только еще человек не увидит существ, что таятся в лесу». Я прекратила рассказывать, вытащила блокнот и стала расспрашивать о двух причинах безумия. Делая пометки, я размышляла, какое влияние новый фактор окажет на сюжет. Гамлет не видел существ, что таятся в лесу. Только его родственник мужского пола мог наслать колдовство. Из всех родственников, упомянутых Шекспиром, такое сделать мог только Клавдий. Больше некому. Я прекратила расспросы и сказала, что вождь тоже не поверил, что Гамлет обезумел от любви. Напротив, вождь был убежден, что причина безумия в чем-то другом, в чем-то важном. «Приятели Гамлета привели к нему знаменитого рассказчика. Гамлет решил, что пусть рассказчик перед вождем и всем поселком поведает историю о человеке, который отравил брата, потому что желал его жену и сам хотел быть вождем. Гамлет был уверен, что вождь, услышав такую историю, выдаст себя, если действительно виновен. И тогда станет ясно, сказал ли правду мертвый отец». «А зачем же отцу говорить сыну неправду?» – хитро спросил старейшина. Я уклонилась: «Гамлет был не уверен, что видел настоящего отца». На языке племени невозможно было объяснить понятие «дьявольское видение». «Ты имеешь в виду, что мертвый отец действительно был знамением, но Гамлет знал, что колдуны могут послать ненастоящее знамение. Гамлет поступил глупо, что не пошел к тому, кто умеет читать знамения – чтоб сразу определить правду. Тот-кто-видит-истину мог бы сказать ему, как умер его отец, действительно ли его отравили, и было ли в том колдовство. А затем Гамлету нужно было позвать старейшин, чтоб уладить дело». Другой старик возразил: «Потому, что брат отца стал вождем, тот-кто-видит-истину мог бояться его и ничего не сказать. По этой причине друг отца Гамлета – колдун и старейшина – послал это знамение, чтоб сын его друга узнал правду. Знамение было настоящим?» «Да», – сказала я. «Оно было настоящим. Когда рассказчик заговорил, вождь в страхе ушел. Опасаясь, что Гамлет узнал его тайну, вождь решил убить его». Следующая сцена представляла определенные трудности для перевода. «Вождь велел матери Гамлета узнать, что знает ее сын. Но поскольку ему было известно, что дети для женщины важнее всего, он послал старого Полония подслушать разговор. Полоний спрятался за занавеской, что висела на стене спальной хижины матери Гамлета. Гамлет начал ругать свою мать за то, что она сделала». Все были шокированы. Мужчина никогда не должен ругать свою мать. «Она в страхе закричала, и Полоний зашевелился за занавеской. Тогда Гамлет крикнул "Крыса!", выхватил мачете и проткнул занавеску». Я сделала драматическую паузу. «Он убил Полония!» Старики переглянулись с выражением величайшего отвращения. «Полоний и вправду был дурак и невежда! Даже ребенок бы догадался сказать: "Это я!"». И тут я внезапно вспомнила, что люди, сидящие передо мной, – заядлые охотники, всегда вооруженные луком и мачете. При первом же шорохе в траве стрела оказывается на тетиве и охотник восклицает: «Кто?». Если в ответ не раздастся голос человека, стрела тут же летит в цель. Как хороший охотник, Гамлет сначала воскликнул: «Крыса!». Я поспешила спасти репутацию Полония. «Полоний ответил, и Гамлет услышал его. Но он думал, что это сам вождь, и хотел убить его, чтоб отомстить за отца. Он намеревался убить вождя этим вечером...». Я умолкла, не в силах объяснить этим язычникам, что такое смерть без покаяния. На этот раз я серьезно потрясла аудиторию. «Ужасно, когда человек поднимает руку на брата своего умершего отца, который сам стал ему как отец. Старейшины должны отдать такого человека колдунам». Я задумчиво пожевала орех колы, а затем напомнила, что вождь убил отца Гамлета. «Нет», – сказал старейшина, обращаясь уже не ко мне, а к молодым мужчинам. «Если брат отца убивает твоего отца, ты должен обратиться к сверстникам отца, пусть они отомстят. Никто не может прибегать к насилию, если речь идет о старших родственниках». Но тут ему в голову пришла другая мысль. «Если брат его отца был настолько испорчен, что навел колдовство на Гамлета и лишил его ума, это все равно хорошая история, потому что это его вина, что Гамлет, обезумев и потеряв всякий рассудок, был готов убить брата своего отца». Все захлопали в ладоши. «Гамлет» для них был снова интересным рассказом, но для меня история приобрела совсем иной смысл. Поскольку близилась самая запутанная часть пьесы и кульминация, я решила быстро проскочить опасные места. «Вождь не жалел, что Гамлет убил Полония. Появился повод отослать Гамлета прочь, вместе с его коварными приятелями, вместе с письмом вождю далекой страны, где было написано, что Гамлета надо убить. Но Гамлет изменил буквы в письме, и вождь далекой страны убил его приятелей вместо него». На меня с укором поглядел один из тех, кто приходил с распиской о цене невесты. Ведь я сказала ему, что подобная подделка человеку не под силу. Но я отвела взгляд и стала рассказывать дальше. «Но прежде чем Гамлет вернулся, приехал Лаэрт на похороны отца. Вождь сказал ему, кто убил Полония, и Лаэрт поклялся убить Гамлета не только чтобы отомстить за отца, но и ради мести за сестру. Потому что Офелия, узнав, что ее отец убит человеком, которого она любит, сошла с ума и утопилась в реке». «Разве ты забыла, что мы говорили тебе?» – спросил старейшина. «Никто не мстит безумцу; Гамлет убил Полония в безумии. А девушка ведь не просто сошла с ума, она утопилась. Только колдуны могут заставить человека утонуть. Вода сама по себе никому не вредит. В ней купаются и ее пьют». Я начала сердиться: «Не нравится история – перестану рассказывать». Старик забормотал что-то успокаивающее и сам налил мне пива. «Ты хорошо рассказываешь, и мы слушаем. Но теперь ясно, что старейшины твоей страны никогда не говорили тебе, что на самом деле означает твоя история. Не перебивай! Мы верим тебе, когда ты говоришь, что свадебные обычаи у вас другие, или ваша одежда другая или оружие. Но люди везде одинаковые, следовательно – везде есть колдуны и везде есть мы, старейшины, которые знают хитрости колдунов. Мы сказали тебе, что сам вождь хотел убить Гамлета, и твои собственные слова это подтверждают. А кто у Офелии были родственники мужского пола?» «Только брат и отец». «Должны быть и другие. И об этом ты должна спросить своих старейшин, когда вернешься домой. Из того, что ты нам рассказала, ясно, что именно Лаэрт погубил Офелию, поскольку Полоний был уже мертв. Хотя я и не вижу причины». Один из стариков требовательно спросил: «А что слуга Полония рассказал, когда вернулся?» С трудом я припомнила Рейнальдо и его задание. «Я не думаю, что он вернулся до того, как Полония убили». «Слушайте», – сказал старейшина. «И я расскажу вам, как все было и как нужно рассказывать эту историю, а ты скажешь, прав я или нет. Полоний знал, что его сын может нажить неприятности, и сын так и сделал. У него было много штрафов за драки и много игорных долгов. Но у него было лишь два способа быстро раздобыть деньги. Первый – выдать замуж сестру, но кто возьмет в жены женщину, которую хочет сын вождя? Потому что если наследник вождя переспит с твоей женой, что ты сделаешь? Только дурак выдвинет обвинения против того, кто сам однажды будет всех судить. Потому Лаэрт выбрал второй способ: он убил свою сестру колдовством, утопил ее, чтобы потом тайно продать ее тело колдунам». Я возразила: «Но тело нашли и похоронили. Лаэрт даже прыгнул в могилу, чтобы увидеть свою сестру еще раз, так что тело не исчезло. И Гамлет, который только что вернулся, прыгнул за ним». «Что я вам говорил!» – ответил старейшина. «Лаэрт задумал что-то недоброе сделать с телом сестры, а Гамлет ему помешал, потому что наследник вождя, как и сам вождь, не желал, чтоб кто-то еще стал богатым и сильным. Лаэрт должен был очень рассердиться, потому что он убил свою сестру и не получил никакой выгоды. В нашей стране он бы попытался убить Гамлета из-за этого. Ведь так и произошло?» «Более или менее», – согласилась я. «Когда вождь увидел Гамлета живым, он подстрекал Лаэрта убить его и организовал драку на мачете между ними. В драке оба молодых человека были смертельно ранены. Мать Гамлета выпила отравленное пиво, которое вождь приготовил для Гамлета на тот случай, если он победит. Когда Гамлет увидел, что его мать умирает от яда, он, и сам умирая, смог насмерть зарубить брата своего отца». «Видишь, я прав!» – воскликнул старейшина. «Это очень хорошая история. И ты рассказала ее почти без ошибок. Есть еще одна, в самом конце. Яд, который выпила мать Гамлета, предназначался победителю в драке, кем бы он ни был. Если бы Лаэрт победил, вождь и его бы отравил, потому что не хотел, чтобы люди узнали о том, что вождь подстроил смерть Гамлета. И потом, тогда бы ему не пришлось бояться колдовства Лаэрта – чтобы убить свою сестру колдовством, нужно сильное сердце. Ты должна иногда рассказывать нам истории своей страны. Мы, старейшины, научим тебя правильно их понимать, и когда ты вернешься домой, твои старейшины узнают, что ты не зря здесь провела время. Наоборот – ты общалась с людьми знающими, которые научили тебя мудрости». |