Главная страница
Навигация по странице:

  • — Знаешь что — немного погодя спросили из-под веника. — А может, ты меня не тронешь — Нет, — сказала Наташа.— Не поколотишь Не жваркнешь

  • — А что такое «дряпать»

  • — Это тебя звать Кузька. А кто ты

  • — Ну, что же ты меня не паришь

  • — Кто все Кто говорит

  • — Опять не понимаешь, — вздохнул Кузька. — Ну, ясно, сытый голодного не разумеет. Я, например, ужасно голодный. А ты

  • сказка. Сказка Домовёнок Кузя скачать DOC. Сборник сказок Домовёнок Кузя


    Скачать 75.17 Kb.
    НазваниеСборник сказок Домовёнок Кузя
    Анкорсказка
    Дата12.01.2022
    Размер75.17 Kb.
    Формат файлаdocx
    Имя файлаСказка Домовёнок Кузя скачать DOC.docx
    ТипСборник
    #329585
    страница1 из 18
      1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18

    Deti-Online.com / Сборник сказок

    Домовёнок Кузя

    1. Под веником кто-то был


    Девочка взяла веник да так и села на пол — до того испугалась. Под веником кто-то был! Небольшой, лохматый, в красной рубахе, блестит глазами и молчит. Девочка тоже молчит и думает: «Может, это ежик? А почему он одет и обут, как мальчик? Может, ежик игрушечный? Завели его ключом и ушли. Но ведь заводные игрушки не умеют кашлять и так громко чихать».

    — Будьте здоровы! — вежливо сказала девочка.

    — Ага, — басом ответили из-под веника. — Ладно. А-апчхи!

    Девочка так испугалась, что все мысли сразу выскочили у нее из головы, ни одной не осталось.

    Звали девочку Наташей. Только что вместе с папой и мамой они переехали на новую квартиру. Взрослые укатили на грузовике за оставшимися вещами, а Наташа занялась уборкой. Веник отыскался не сразу. Он был за шкафами, стульями, чемоданами, в самом дальнем углу самой дальней комнаты.

    И вот сидит Наташа на полу, В комнате тихо-тихо. Только веник шуршит, когда под ним возятся, кашляют и чихают.

    — Знаешь что? — вдруг сказали из-под веника — Я тебя боюсь.

    — И я вас, — шепотом ответила Наташа.

    — Я боюсь гораздо больше. Знаешь что? Ты отойди куда-нибудь подальше, а я пока убегу и спрячусь.

    Наташа давно бы сама убежала и спряталась, да у нее от страха руки и ноги перестали шевелиться.


    — Знаешь что? — немного погодя спросили из-под веника. — А может, ты меня не тронешь?

    — Нет, — сказала Наташа.


    — Не поколотишь? Не жваркнешь?

    — А что такое «жваркнешь»? — спросила девочка,

    — Ну, наподдашь, отлупишь, отдубасишь, выдерешь — все равно больно, — сообщили из-под веника.

    Наташа сказала, что никогда не… Ну в общем, никогда не стукнет и не поколотит.

    — И за уши не оттаскаешь? А то я не люблю, когда меня за уши дергают или за волосы.

    Девочка объяснила, что тоже этого не любит и что волосы и уши растут совсем не для того, чтобы за них дергать.

    — Так-то оно так… — помолчав, вздохнуло лохматое существо. — Да видно, не все про это знают… — И спросило: — Дряпать тоже не будешь?


    — А что такое «дряпать»?

    Незнакомец засмеялся, запрыгал, веник заходил ходуном. Наташа кое-как разобрала сквозь шуршание и смех, что «дряпать» и «царапать» — примерно одно и то же, и твердо пообещала не царапаться, ведь она — человек, а не кошка. Прутья у веника раздвинулись, на девочку посмотрели блестящие черные глаза, и она услышала:

    — Может, и свориться не будешь? Что такое «свориться», Наташа опять не знала. Вот уж лохматик обрадовался, заплясал, запрыгал, руки-ноги болтались и высовывались за веником во все стороны.

    — Ах, беда-беда-огорчение! Что ни скажешь — не по разуму, что ни молвишь — все попусту, что ни спросишь — все без толку!

    Незнакомец вывалился из-за веника на пол, лаптями в воздухе машет:

    — Охти мне, батюшки! Охти мне, матушки! Вот тетеха, недотепа, невразумиха непонятливая! И в кого такая уродилась? Ну, да ладно. А я-то на что? Ум хорошо, а два лучше того!

    Тут Наташа потихоньку стала смеяться. Уж очень потешный оказался человечек. В красной рубахе с поясом, на ногах лапти, нос курносый, а рот до ушей, особенно когда смеется.

    Лохматик заметил, что его разглядывают, убежал за веник и оттуда объяснил:

    — «Свориться» — значит ссориться, ругаться, позорить, дразниться — все едино обидно.

    И Наташа поскорее сказала, что ни разу, никогда, нипочем его не обидит.

    Услышав это, лохматик выглянул из-за веника и решительно произнес:

    — Знаешь что? Тогда я совсем тебя не боюсь. Я ведь храбрый!

    2. Банька


    — Ты кто? — спросила девочка.

    — Кузька, — ответил незнакомец.


    — Это тебя звать Кузька. А кто ты?

    — Сказки знаешь? Так вот. Сперва добра молодца в баньке попарь, накорми, напои, а потом и спрашивай.

    — Нет у нас баньки, — огорченно сказала девочка.

    Кузька презрительно фыркнул, расстался наконец с веником и побежал, держась на всякий случай подальше от девочки, добежал до ванной комнаты и обернулся:

    — Не хозяин, кто своего хозяйства не знает!

    — Так ведь это ванна, а не банька, — уточнила Наташа.

    — Что в лоб, что по лбу! — отозвался Кузька.

    — Чего, чего? — не поняла девочка.

    — Что об печь головой, что головою об печь — все равно, все едино! — крикнул Кузька и скрылся за дверью ванной комнаты.

    А чуть погодя оттуда послышался обиженный вопль:


    — Ну, что же ты меня не паришь?

    Девочка вошла в ванную. Кузька прыгал под раковиной умывальника.

    В ванну он лезть не захотел, сказал, что слишком велика, водяному впору. Наташа купала его прямо в раковине под краном с горячей водой. Такой горячей, что руки едва терпели, а Кузька знай себе покрикивал:

    — А ну, горячей, хозяюшка! Наддай парку! Попарим молодые косточки!

    Раздеваться он не стал.

    — Или мне делать нечего? — рассуждал он, кувыркаясь и прыгая в раковине так, что брызги летели к самому потолку. — Снимай кафтан, надевай кафтан, а на нем пуговиц столько, и все застегнуты. Снимай рубаху, надевай рубаху, а на ней завязки, и все завязаны. Эдак всю жизнь раздевайся — одевайся, расстегивайся — застегивайся. У меня поважнее дела есть. А так сразу и сам отмоюсь, и одежа отстирается.

    Наташа уговорила Кузьку хоть лапти снять и вымыла их мылом чисто-начисто.

    Кузька, сидя в раковине, наблюдал, что из этого выйдет. Отмытые лапти оказались очень красивыми — желтые, блестящие, совсем как новые.

    Лохматик восхитился и сунул под кран голову.

    — Пожалуйста, закрой глаза покрепче, — попросила Наташа. — А то мыло тебя укусит.

    — Пусть попробует! — проворчал Кузька и открыл глаза как можно шире.

    Тут он заорал истошным голосом и напробовался мыла.

    Наташа долго споласкивала его чистой водой, утешала и успокаивала.

    Зато отмытые Кузькины волосы сверкали, как золото.

    — Ну-ка, — сказала девочка, — полюбуйся на себя! — и протерла зеркало чад раковиной.

    Кузька полюбовался, утешился, одернул мокрую рубаху, поиграл кистями на мокром поясе, подбоченился и важно заявил:

    — Ну что я за добрый молодец. Чудо! Загляденье, да и только! Настоящий молодец!

    — Кто же ты, молодец или молодец? — не поняла Наташа.

    Мокрый Кузька очень серьезно объяснил девочке, что он сразу и добрый молодец и настоящий молодец.

    — Значит, ты — добрый? — обрадовалась девочка.

    — Очень добрый, — заявил Кузька. — Среди нас всякие бывают: и злые. и жадные. А я — добрый, все говорят.


    — Кто все? Кто говорит?

    В ответ Кузька начал загибать пальцы:

    — В баньке я паренный? Паренный. Поенный? Поенный. Воды досыта нахлебался. Кормленный? Нет. Так что ж ты меня спрашиваешь? Ты молодец, и я молодец, возьмем по ковриге за конец!

    — Что, что? — переспросила девочка.


    — Опять не понимаешь, — вздохнул Кузька. — Ну, ясно, сытый голодного не разумеет. Я, например, ужасно голодный. А ты?

    Наташа без лишних разговоров завернула добра молодца в полотенце и быстро понесла на кухню.

    По дороге Кузька шепнул ей на ухо:

    — Я таки наподдал ему как следует, этому мылу твоему. Как жваркну его, как дряпну — больше не будет свориться.
      1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   18


    написать администратору сайта