92% Статья. Юрисдикционный конфликт и диалог международных судов в процессе фрагментации международного права
 Скачать 118 Kb.
|
|
ЮРИСДИКЦИОННЫЙ КОНФЛИКТ И ДИАЛОГ МЕЖДУНАРОДНЫХ СУДОВ В ПРОЦЕССЕ ФРАГМЕНТАЦИИ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА Одним из ключевых явлений развития современного международного права является процесс его фрагментации. Данный факт признан не только в доктринеi, но и на уровне Комиссии по международному праву ООНii. Исследовательская группа Комиссии определила фрагментацию международного права как выделение в международно-правовой системе отдельных независимых и частично изолированных «блоков». Такими блоками могут быть международно-правовые режимы или группы международно-правовых режимов, которые отличаются недостаточной согласованностью с общим международным правом и между собой, последствием чего становится коллизия правовых норм. Однако, сама по себе коллизия норм не является достаточным условием для возникновения фрагментации. Последняя проявляется только в случае несогласованного и противоречивого применения норм, между которыми существует коллизия, а также в случае разности подходов к применению одной и той же нормы. исп Одними из наиболее влиятельных среди субъектов, применяющих международное право, выступают международные судебные органы. Формально, ни один международный суд не наделён правотворческими полномочиями. Их решения являются обязательными исключительно для сторон рассматриваемого дела. Судебная практика является вспомогательным источником международного права, служащим целям толкования международных норм. Вместе с тем, важность решений международных судов не следует недооценивать, поскольку судебная практика выступает наиболее чувствительным индикатором текущего состояния международного права. Как было указано выше, на данный момент международное право находится в процессе фрагментации, соответственно, фрагментационные явления, к которым можно отнести конфликт правовых норм и институтов, затрагивают и международную судебную систему, наиболее ярким проявлением чего становятся юрисдикционные конфликты международных судов. Целью настоящей статьи является рассмотрение предпосылок, характера и последствий юрисдикционных конфликтов, а также возможных стратегий их преодоления. Фрагментацию международной судебной системы в целом, и юрисдикционный конфликт в частности, не следует рассматривать только как отрицательные «болезни» системы, которые должны быть изжиты. Корректнее говорить об изменившемся состоянии системы, что требует дальнейшего научного осмысления. исп Современная система международных судов возникла во второй половине ХХ века. На 1950 год в мире существовал единственный постоянно действующий международный судебный орган – Международный суд ООН. По состоянию на 2000 год, согласно подсчётам Американской ассоциации международного права, на планете существовало более 50 постоянных международных судебных и квазисудебных институцийiii. Практика всех этих судов имеет заметное влияние на формирование, понимание и толкование международно-правовых норм. Как указал ещё Л. Оппенгейм, решения международных судов не являются прямыми источниками права, однако, в связи с трудностями, возникающими при кодификации международного права, международные суды выполняют «незаметно, но эффективно, большую часть задачи по развитию международного права»iv. Процесс возрастания числа международных судов, соединённый с качественными изменениями в международном правосудии, получил в литературе название «пролиферации международных судов»v. По мнению О.М. Солнцева, «пролиферация международных судебных учреждений, чьи юрисдикции частично пересекаются, порождает ситуацию фрагментации международного права»vi. Пролиферацию международных судов не следует рассматривать как исключительно негативное явление. По мнению бывшего Президента Международного суда ООН Р. Хиггинс, образование новых международных судов необходимо вследствие определённой децентрализации отдельных проблем, позволяя передавать дела новым высокоспециализированным органам, члены которых являются экспертами по данным проблемам, которые являются более открытыми для негосударственных акторов и могут разрешить дело быстрееvii. Помимо пролиферации, необходимо выделить также тенденцию к императивизации международного судопроизводства, заключающуюся в повышении возможностей международных судов по созданию обязательств для государств и международных организаций без их согласия. Термин «императивизация» по отношению к международному праву в целом предложила Н.В. Дрёмина-Волокviii, и данный термин может быть достаточно обосновано применён к системе международного правосудия, являющейся частью международно-правовой системы. Императивизация судопроизводства происходит двумя путями. Во-первых, международные суды могут распространять свою обязательную юрисдикцию на государства в силу участия последних в международной организации, при которой создан конкретный международный суд. Такой подход свойственен новым региональным и специальным международным судам. Во-вторых, международный суд может создать практику распространения юрисдикции на определённые дела и категории дел, которые прямо не отнесены уставными документами суда к его юрисдикции. Исторически то, что Ч. Романо назвал сдвигом к обязательной парадигме в международном правосудииix, началось после Второй Мировой Войны с созданием Суда Европейских Сообществ, позднее переименованного в Европейский суд. Данный суд был наделён широкой обязательной юрисдикцией по вопросам, касающимся толкования и применения уставных документов ЕС, а также относительно деятельности европейских институций. Образование новых международных судов за пределами Европы происходило с учётом опыта Европейского суда. Вследствие этого, новые международные суды наделялись обязательной юрисдикцией в отношении споров, которые возникают из толкования и исполнения обязательств в рамках соответствующих международно-правовых режимов. Первыми из таких судов стали смоделированные по европейскому опыту Карибский суд, Суд Андского сообщества, а также Суд Европейской ассоциации свободной торговлиx. Тенденция к установлению императивной юрисдикции затронула и международное правосудие в области прав человека. Так, до 1994 года спор мог быть подан для рассмотрения Европейского суда по правам человека исключительно в случае признания его юрисдикции государством. С принятием в 1994 году Протокола № 11 к Конвенции, признание юрисдикции Суда стало обязательным условием членства в Совете Европыxi. Схожим образом происходило развитие Межамериканского суда по правам человека. Уже на момент создания в 1980 году его обязательная юрисдикция во всех делах была признана 21 из 24 государств-участниц.xii Путь императивизации юрисдикций прошли и квазисудебные органы по разрешению споров ВТО. В 1994 году заключительным актом Уругвайского раунда было установлено, что признание юрисдикции Органа по разрешению споров ВТО является обязательным условием членства в организацииxiii. Тенденцию к императивизации юрисдикции проявляет и международное уголовное правосудие. Римский статут Международного уголовного суда, как и любой другой международный договор, не может создавать обязательств для государств без их согласия. Тем не менее, возможность распространения юрисдикции Суда на третьи государства существует. Совет Безопасности ООН может направить дело о международном преступлении Прокурору Международного уголовного суда, независимо от того кем и против кого были совершены эти преступленияxiv. Не избежал тенденции к императивизации и Международный суд ООН. Согласно статье 36 Статута Суда, рассмотрение им дел возможно только на основании соглашения сторон о передаче конкретного дела в суд, либо в силу включения в международный договор положения о том, что споры, возникающие из данного договора, будут рассматриваться МС ООН, либо через признание его юрисдикции ipso factoxv. Однако, ряд решений Суда демонстрирует тенденцию к «присвоению» им обязательной юрисдикции. Так, в Деле о военных и полувоенных действиях на территории Никарагуа и против Никарагуа Суд отклонил аргумент США о том, что за десять дней до подачи иска Никарагуа США сделали заявление о непризнании обязательной юрисдикции Суда в спорах с Центральноамериканскими государствами. При этом Суд сослался на преимущественное значение фактических обстоятельств, определявших его способность распространить свою юрисдикцию на данное дело, а также на возложенные на него общие задачи по разрешению международных споровxvi. В деле LaGrand Суд пришёл к выводу, что меры обеспечения иска, которые применяются по требованию Суда согласно ст. 41 его Статута имеют обязательный характер для государств. По мнению А.П. Лламзона, это решение стало «точкой в многолетней дискуссии относительно обязательности обеспечительных мер»xvii. Необходимо отметить, что обеспечительные меры применяются Международным Судом ООН до начала слушания дела и до установления им юрисдикции в деле. Таким образом, вывод в деле LaGrand фактически означает, что Международный суд ООН способен создавать обязательства для государств, не признающих его юрисдикции в целом, либо в конкретном деле. Из указанного можно сделать вывод о том, что императивизация международного правосудия выступает в качестве общей тенденции его развития. По подсчётам К. Дж. Альтера, 21 из 25 существующих на данный момент международных судов (не считая квазисудебных органов) обладают чётко установленной обязательной юрисдикциейxviii. Пролиферация и императивизация изменили сам характер международного правосудия. Деятельность постоянных международных судов и судов ad hoc в классическом международном праве сложно назвать судопроизводством в полном смысле этого слова. Такая деятельность скорее несла черты международной дипломатии и урегулирования конфликтов. В современном международном праве она приобретает всё больше черт собственно судопроизводства. Как отмечают Р. Тайтель и Р. Хоуз, современные международные суды всё меньше значения придают достижению компромисса и устранению конфликта или деэскалации в международной политике и всё больше осуществлению правосудия и формированию настоящей судебной практикиxix. Из этого можно сделать вывод, что пролиферация международных судов создаёт условия для постепенной деполитизации как самих международных судов, так и международного правопорядка в целом. Нельзя забывать и о том, что одним из основных интересов международных акторов является поддержание стабильности и предсказуемости международно-правовой системы. Такие стабильность и предсказуемость возможны при условии существования системы понятных принципов и норм, в том числе, в сфере международной судебной практики. В противном случае, увеличение количества международных судов становится вредным для участников международных отношенийxx, которые в этом случае будут вынуждены считаться с возможностью вынесения противоположных решений по одному и тому же делу разными судами, и, в более широком смысле, способностью своих оппонентов в международном споре обратиться в выгодный для этих оппонентов суд. исп Проблема единства практики международных судов выливается в значительно более фундаментальную проблему разности понимания даже основных положений международного права его субъектами. И если единый Международный суд ООН наделён достаточными полномочиями и авторитетом для вынесения квалифицированных суждений относительно таких основных положений, то специализированные суды, в особенности региональные, способны толковать эти положения исключительно под собственным «углом зрения». Их способность судить о базовых аспектах международного права ограничена в силу узкого характера их деятельности. Практика таких судов может иметь заметное влияние на формирование соответствующих отраслей международного права, однако они не владеют достаточным влиянием для поддержания международного правопорядка в целом. С учётом этого, особое значение приобретает «диалог» международных судебных органов между собой, происходящий посредством учёта международным судом практики других судов по схожим вопросам при вынесении решения по этим вопросам. Необходимым условием диалога международных судов является их бесконфликтное существование, а основной проблемой становится конфликт юрисдикций, что может привести к появлению противоречивых решений по одним и тем же международно-правовым проблемам. В литературе последовательно подчёркивается, что юрисдикционный конфликт не является исключительно теоретическим вопросомxxi. Такой конфликт ярко проявился в практике Международного суда ООН, Европейского суда по правам человека, Суда Европейского союза, Международного морского трибунала и других. Юрисдикционный конфликт в международном судопроизводстве во многом является парадоксальным явлением. Это конфликт между органами, которые должны разрешать конфликты, относительно верховенства и способности выносить окончательные решения, то есть, он является не столько конфликтом права, сколько конфликтом правоприменения. Юрисдикционный конфликт международных судов принципиально отличается от юрисдикционного конфликта между государствами. Последний, по сути, является спором относительно способности государства применить своё национальное право для регулирования определённой ситуации в пространстве и времени, в то время как юрисдикционный конфликт международных судов является спором относительно полномочий определённого органа применить международное право в определённом споре, а также относительно юридической силы решений такого органа и способности других органов изменить или отменить такое решение. Следует согласиться с мыслью Х. Зауера о том, что юрисдикционный конфликт на поприще международного судопроизводства не является разновидностью юрисдикционного конфликта в классическом понимании. Скорее он выступает частным случаем фрагментации международно-правовой системы, возникающим вследствие нескоординированной деятельности международных судовxxii. В рамках юрисдикционного конфликта можно выделить материально-правовые и процессуально-правовые аспекты. В материально-правовом смысле юрисдикционный конфликт проявляется в конфликте компетенций международных судов относительно разрешения определённого дела, а также принятии разными международными судами противоречивых решений по одному и тому же делу. Среди процессуальных аспектов можно выделить поиск международными акторами «удобных» судов для разрешения дела, возможность параллельного рассмотрения дел двумя или более международными судами, затягивание рассмотрения дел, сложности исполнения решенийxxiii. Существование двух или более независимых международных судов, способных рассматривать одно и то же дело приводит к вероятности параллельного рассмотрения и принятия противоречивых решений. Нельзя не согласиться с Х. Зауером, который считает данную проблему «родовым понятием» (Oberbegrieff)xxiv юрисдикционного конфликта. Действительно, возможность принятия противоречивых решений и делает юрисдикционный конфликт проблемой, требующей решения. Данная проблема неоднократно проявлялась на практике, в частности, в деле заводе смешанного оксидного топлива (MOX Plant case), которые одновременно рассматривались Международным морским трибуналомxxv, Постоянной палатой третейского судаxxvi и Судом Европейского союзаxxvii, а также в делах, которые были инициированы Грузией после конфликта в Южной Осетии в 2008 году одновременно в Международном суде ООН и в Европейском суде по правам человекаxxviii. Основным процессуальным проявлением юридисдикционного конфликта является проблема поиска сторонами спора «удобных» судов. В англоязычной литературе оно получило меткое название «forum shopping»xxix, что можно перевести как «подбор форума», причём в понятие «форум» входят как судебные, так и арбитражные и другие внесудебные органы урегулирования споров. С увеличением количества международных судов, явление подбора форума перешло в международное публичное право. Не отрицая права суверенных государств на выбор способа разрешения споров между собой, необходимо отметить, что явление подбора форума характеризуется рядом негативных черт. Вследствие такого поведения международных акторов, выбор суда начинает диктоваться не правовыми, а политическими соображениями. Истец, выбирающий наиболее удобный для себя и наименее удобный для ответчика суд, очевидно, оказывается в заведомо выигрышном положенииxxx. В такой ситуации ответчик, стремясь ликвидировать преимущество истца, также вынужден обращаться к поискам удобного форума, что приводит к затягиванию рассмотрения дел, проблемам с признанием международными судами собственной юрисдикции, а также неисполнению решений судов. Общее снижение эффективности международной судебной системы представляется наиболее угрожающим следствием юрисдикционного конфликта. Преодоление юрисдикционного конфликта либо максимальное смягчение его последствий выступает одной из основных задач, которая должна быть решена в процессе развития системы международного правосудия. Исследователями было предложено несколько возможных стратегий. Так, Х. Зауер предлагает возлагать на международные суды обязательство прилагать усилия по избеганию юрисдикционных конфликтов. По мнению Х. Зауера, при принятии дела к производству международные суды должны определить свою «близость» к делу путём применения трёхзвенного теста. Во-первых, необходимо оценить возможности институционной кооперации при разрешении конкретного дела. Во-вторых, необходимо определить какой суд наиболее отвечает целям непредвзятого и быстрого разрешения дела. В-третьих, в зависимости от выводов, сделанных по результатам двух предварительных этапов, международный суд должен либо принять дело к рассмотрению, либо передать её в более компетентный международный судxxxi. Н. Лавранос предлагает отталкиваться от европейского опыта в разрешении юрисдикционных конфликтов. По его мнению, международный суд должен признавать свою юрисдикцию и выносить решения по делу до тех пор, пока не установлен другой международный суд, полномочия которого больше отвечают целям разрешения делаxxxii. Как отмечает Н. Лавранос, применение предложенного им метода возможно только при условии соблюдения судами международной вежливости (comity)xxxiii, под которой он понимает определённое соглашение международных судов относительно взаимного уважения и добросовестности в разрешении споров. Ещё одну стратегию преодоления юрисдикционного конфликта предлагает Я.К. Коган. Данный автор рассматривает международные суды как поставщиков услуг субъектам международного права, сравнивая международное правосудие с рынком услуг, где «в случае потери части рынка из-за отказа государств признавать их юрисдикцию, суды, как и любой другой поставщик товаров или услуг, приложат усилия для того, чтобы сделать себя более дружественными для пользователя»xxxiv. Ряд авторов предлагает стратегию преодоления юрисдикционного конфликта через постепенное ограничение возможностей рассмотрения дел международными судами. По мнению Ю. Шени, первым шагом к разрешению проблемы должно стать определение пространственных и временных пересечений международных судебных юрисдикций. Второй шаг состоит в договорном размежевании юрисдикций международных судов относительно конкретных категорий делxxxv. С ним соглашается Е.У. Петерсман, который предлагает ввести категоризацию международных отношений по признаку суда, который рассматривает споры, возникающие из данных отношенийxxxvi. Представляется, что указанные стратегии не противоречат друг другу и могут применяться одновременно. Так, для международно-правовых режимов с высоким уровнем интеграции возможно применение стратегий Х. Зауера и Н. Лавраноса, для режимов с высоким уровнем специализации – стратегия Я.К. Когана. Стратегии Ю. Шени и Е.У. Петерсмана могут быть постепенно внедрены в рамках всей международно-правовой системы. В последние годы, необходимость сотрудничества и диалога была осознана самими международными судами. Ещё десять лет назад представлялась справедливой ирония Л.Р. Хельфера о «чудесной изоляции»xxxvii международных судов, в которой европейские суды редко исследуют решения Международного суда ООН, а тот, в свою очередь «вряд ли цитировал решения международных судов иных, чем его предшественник – Постоянная палата международного правосудия»xxxviii. Недавняя международная судебная практика опровергла такую позицию, ярчайшим примером чего выступает диалог международных судов в Деле о заводе смешанного оксидного топлива. Дело о заводе смешанного оксидного топлива (MOX Plant Case) возникло вследствие строительства Великобританией завода по производству смешанного оксидного топлива на берегу Ирландского моря, функционирование которого, по мнению Ирландии, могло привести к негативным последствиям для её экологии. После провала переговоров, Ирландия практически одновременно подала заявления в Постоянную палату третейского суда (25 октября 2001) и в Международный морской трибунал (9 ноября 2001). Заявления содержали требование о применении обеспечительных мер в виде запрета строительства завода Великобританией. Международный морской трибунал подтвердил свою юрисдикцию в деле, однако отказался издавать приказ о применении обеспечительных мер, выразив обеспокоенность тем, что юрисдикция в деле потенциально могла быть признана Судом Европейских сообществ и отложив слушание дела до рассмотрения дела указанным судомxxxix. В свою очередь, Постоянная палата третейского суда приняла дело к рассмотрению без оговоров, и рассмотрела проблему юрисдикции только после предъявления соответствующего требования в письменном меморандуме Великобритании. 23 июня 2003 г. Палата приостановила производство на стадии устных слушаний. Формулировка, применённая палатой, довольно показательна: «принимая во внимание соображения взаимного уважения, которые должны преобладать в отношениях между судебными институциями, обе из которых призваны определять права и обязанности государств, Суд считает неуместным продолжать производство путём слушания сторон об обстоятельствах дела в отсутствии решения указанной проблемы. Более того, процедура, которая может привести к вынесению двух конфликтующих решений относительно одного и того же самого вопроса, не будет способствовать разрешению спора сторон»xl. В мае 2006 года Суд Европейских сообществ заявил, что юрисдикция в деле принадлежит именно ему, поскольку Конвенция ООН по морскому праву подписывалась и ратифицировалась Европейским советом, а не отдельными государствами, и что в момент подписания исключительная компетенция по рассмотрению вопросов, связанных с положениями Конвенции о загрязнении моря была передана Европейскому союзуxli. Данное решение было исполнено Ирландией, отозвавшей свои предшествующие иски. Анализ дела о заводе смешанного оксидного топлива демонстрирует, что первопричиной возникновения юрисдикционного конфликта стала норма статьи 287 Конвенции ООН по морскому праву, которая позволяет сторонам избирать один или более способ судебного разрешения споров, в том числе, Международный морской трибунал, Международный суд ООН, арбитражный трибунал или специальный арбитражный трибунал по отдельным категориям делxlii. Такую норму сложно назвать иначе, чем приглашением к выбору удобного суда, чем и воспользовалась Ирландия. В свою очередь, решения международных судов в данном деле создают обнадёживающий прецедент. Дело о заводе смешанного оксидного топлива можно рассматривать как пример успешного практического разрешения абстрактных проблем пролиферации и фрагментации международного правосудия на основе описанной К. Лавраносом «взаимной вежливости» международных судов. Решения, принятые в одном деле, не обязательно станут образцом для всех международных судов в схожих ситуациях. Дальнейшая пролиферация международного правосудия усугубит фрагментационные риски, в том числе, риск юрисдикционных конфликтов. Однако, она же вынудит международные судебные институции искать способы взаимодействия между собой, поскольку сами международные суды, очевидно, заинтересованы в исполнении своих решений, в особенности в свете императивизации своих юрисдикций. Качественное изменение международной судебной системы следует характеризовать не только в терминах пролиферации, фрагментации и императивизации, но и как поиск международными судами возможностей сотрудничества в форме диалога или установления формальных иерархических связей. В долгосрочной перспективе можно прогнозировать образование нескольких независимых и взаимодействующих систем международных судов, сформированных по региональному либо отраслевому признаку. В этом случае, взаимодействие будет происходить не между отдельными судами, а между системами. Количество взаимодействующих субъектов сократится, а потребность в сотрудничестве возрастёт, что будет способствовать созданию формальных правил разрешения юрисдикционных конфликтов. i Колодкин Р.А. Фрагментация международного права? // Московский журнал международного права. 2005. № 2 (58). С. 38-61; См. также: Кислицина Н.Ф. Развитие системы международного права на современном этапе: автореферат дис. канд. юр. наук. М., 2007. – С. 17; Гнатовський М.М., Поєдинок О.Р. Фрагментація міжнародного права: проблема та можливі шляхи її вирішення / Актуальні проблеми політики. Збірник наукових праць. Одеса, 2008. – Вип. 34. – С. 314-323. ii Фрагментация международного права: трудности обусловленные диверсификацией и расширением сферы охвата международного права / Организация Объединённых Наций. // Доклад Комиссии международного права: пятьдесят пятая сессия (5 мая – 6 июня и 7 июля – 8 августа 2003 года). Нью-Йорк, 2003. http://untreaty.un.org/ilc/reports/2003/russian/chp10.pdf . iii Praet P. From Westphalia with love. http://blogit.helsinki.fi/reuna/Draftpaperpraet310507.pdf iv Оппенгейм Л. Международное право. Т. 1: Полут. 1: Пер. с 6-го англ. изд., доп. Г. Лаутерпахтом/ Под ред. и с предисл. С.Б. Крылова. М., 1948. С. 38.; См. также: Тункин Г.И. Теория международного права. М., 2006. С. 210.; Malanczuk M., Akehurst M.B., Akehurst's modern introduction to international law. 7th edition. New York., 1997. P. 96. v Толстых В.Л. Пролиферация международных судов и её последствия // Российское правосудие. 2010. № 10. С. 54-63. vi Солнцев А.М. Роль международных судебных учреждений в разрешении международных экологических споров: автореферат дис. канд. юр. наук. М., 2008.С. 24. vii Higgins R. Respecting the sovereign states and the running a tight court-room // International & Comparative Law Quarterly. 2001. № 50. Р. 121-132. viii Дрьоміна-Волок Н.В. «Імперативізація» міжнародного права // Актуальні проблеми держави та права: Зб. Наук. праць. - Вип. 50.- 2009.- С. 343 – 348; Дрьоміна-Волок Н. В. Міжнародна кримінальна юрисдикція і злочини jus cogens у контексті імперативізації міжнародного права // Право України. 2011. № 9. С. 363-376. ix Romano C.P.R. The shift from the consensual to the compulsory paradigm in international adjudication: elements for a theory of consent // New York Journal of International Law and Politics . 2007. Vol. 39, № 4. P. 791-872. x Biukovic L. Dispute resolution mechanisms and regional trade agreements: South American and Caribbean modalities // U.C. Davis Journal of International Law and Politics. 2007. № 14. Р. 193-219. xi Жирмонт А. Европейский суд как реальный механизм защиты прав человека // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. № 4. С. 23-26. xii Padilla D.J. The Inter-American Commission on Human Rights: the Dominican Republic and Suriname http://www.bibliojuridica.org/libros/5/2454/20.pdf. xiii Пряхин А.А. Проблемы реформирования системы разрешения споров в рамках ВТО и Меркосур // Труды СГА. 2009. № 12. С. 97. xiv Дрёмина-Волок Н.В. Императивная юрисдикция Международного уголовного суда в ситуации широкомасштабных нарушений прав человека//Боротьба зі злочинністю та права людини: Зб. наук. статей. Одеса., 2006. С. 129– 134; xv Статут Международного суда ООН. http://www.un.org/ru/icj/statut.shtml. Ст. 36. xvi Pax T.J. Nicaragua v. United States in the International Court of Justice: Compulsory Jurisdiction or just compulsion? // Boston College International and Comparative Law Review . 1985. Vol. 8, Issue 2. P. 474-478. xvii Llamzon A.P. Jurisdiction and compliance in recent decisions of the International Court of Justice // European Journal of International Law. 2008. Vol. 18, № 5. P. 819-843. xviii Alter J.K. The evolving international judiciary // Buffet Centre for International and Comparative Studies Working Paper Series. 2011. Working paper № 11-002. Р. 4-59. xix Teitel R. Howse R. Cross-judging: tribunalization in a fragmented but interconnected legal order // New-York Journal of International Law and Politics. 2009. Vol. 41. № 4. P. 950-981. xx Подробнее см.: Смбатян А.С. Влияние конфликтующего толкования и практики выбора «удобного суда» на единство системы международного права // Российский юридический журнал. 2010. № 1. С. 50. xxi Lowe V. Overlapping jurisdiction in international tribunals // Australian Yearbook of International Law. 1999. № 20. Р. 191-198. xxii Sauer H. Jurisdiktionskonflikte in Mehrebenensystemen: die Entwicklung eines Modelles zur Lösung von Konflikten zwischen Gerichten unterschiedlicher Ebenen in vernetzten Rechtsordnungen. Heidelberg., 2008. S. 53-79. xxiii Pauwelyn J., Salles L.E. Forum Shopping before International Tribunals: (Real) Concerns, (Im)Possible Solutions // Cornwell International Law Journal. 2009. № 77. Р. 77-118 xxiv Sauer H. Jurisdiktionskonflikte in Mehrebenensystemen: die Entwicklung eines Modelles zur Lösung von Konflikten zwischen Gerichten unterschiedlicher Ebenen in vernetzten Rechtsordnungen. Heidelberg., 2008. S. 53-79. xxv Mox Plant Case(Ireland v. United Kingdom) http://www.itlos.org/fileadmin/itlos/documents/cases/case_no_10/request_ireland_e.pdf xxvi Mox Plant Case (Ireland v. United Kingdom) PCA Order № 6, 6 June, 2008. http://www.pca-cpa.org/upload/files/MOX%20Plant%20Order%20No.%206.pdf xxvii Case № C-459/03 (Commission of the European Communities v. Ireland) ECJ Press release, 30 May, 2006. http://curia.europa.eu/jcms/upload/docs/application/pdf/2009-02/cp060045en.pdf xxviii Sima B. Universality of international law from a perspective of a practitioner // European Journal of International Law. 2009. Vol. 20, № 2. P. 274-295. xxix Von Mehren A.T. Special substantive rules for multistate problems: their role and significance in contemporary choice of law methodology // Harward Law Review. 1974. Vol. 88. № 2. P. 347 – 392. xxx Sauer H. Ibidem. xxxi Sauer H. Ibidem. xxxii Lavranos N. Towards a Solange method between international courts and tribunals / The Allocation of Authority in International Law, Essays in Honour of Prof. R. Lapidoth. Ed. by Y. Shany, T. Broude. Oxford., 2008. P. 217-235. xxxiii Lavranos N. Regulating competing jurisdictions among international courts and tribunals // Zeitschrift für ausländisches öffentliches Recht und Völkerrecht. 2008. № 68. Р. 576-621. xxxiv Cogan J.K. Competition and control in international adjudication // Virginia Journal of International Law. 2008. Vol. 48, Issue 2. P. 411-447. xxxv Shany Y. The Competing Jurisdictions of International Courts and Tribunals. Oxford., 2003. P. 4. xxxvi Petersmann E.U. Justice and conflict resolution: proliferation, fragmentation and decentralization of dispute settlement in international trade // EUI working paper in law. 2010. № 4. http://cadmus.eui.eu/bitstream/handle/1814/2825/law04-10.pdf?sequence=1 xxxvii Helfer L.R. Forum shopping for human rights // University of Pennsylvania Law Review. 1999. P. 285-400. xxxviii Ibidem. xxxix Mox Plant Case (Ireland v. United Kingdom) ITLOS Order, 3rd December, 2001. http://www.itlos.org/fileadmin/itlos/documents/cases/case_no_10/Order.03.12.01.E.pdf xl Mox Plant Case (Ireland v. United Kingdom) PCA Order № 3, 23rd June, 2003. http://www.pca-cpa.org/upload/files/MOX%20Order%20no3.pdf xli Case № C-459/03 (Commission of the European Communities v. Ireland) ECJ Press release, 30 May, 2006. http://curia.europa.eu/jcms/upload/docs/application/pdf/2009-02/cp060045en.pdf xlii United Nations Convention on the Law of the Sea of 10 December 1982, art. 287. http://www.un.org/depts/los/convention_agreements/texts/unclos/part15.htm |